Всё будет, как в старые времена, откликается Анну. Даже лучше.
И нам открывают ворота. Нас провожают, как настоящих братьевкак друзей, по крайней мереи девочки часто оглядываются.
А в деревне, которую мы проезжаем, нас ждёт сюрприз.
У колодца, под цветущим деревом т-чень, нас встречает группа подростков. И они вовсе не кидаются врассыпную при виде отрядаправда, позы такие, что понятно: готовы удрать в любую минуту. Ар-Нель улыбается им и приветственно машет рукой; двое мальчишек переглядываютсяи вдруг подбегают к нам, к его лошади, идущей шагом, и сдёргивают платки с голов.
Та самая парочка, которую Ар-Нель упросил отпустить домой. Ар-Нель придерживает коняи шустрый парнишка, который говорил Хотуру всякие лестные вещи, наконец, говорит то, что хочети тому, кому хочет:
Слушай, Львёнок с севераты ведь Львёнок, да? ты хороший, храни тебя Творец, тебя мой отец благословил. Я так и думал, вы сейчасна Чойгурский тракт ведь? Я хотел тебе отдать, и суёт в руку Ар-Нелю какую-то маленькую вещицу. Это тебя спасёт от любого зла, от любой бедыты только не бросай и не теряй
Анну нагибается с седла посмотреть, северяне подъезжают поближеАр-Нель разжимает ладонь. Вещицадва почерневших серебряных скорпиона, кованных тонко и точно. Широкая цепочка соединяет скорпионов головкамимежду клешней. Скорпионы здорово похожи на земныха если сделать скидку на стилизацию изображения, то вообще вылитые, только лапок у них по шесть, а не по восемь.
Даритель заглядывает Ар-Нелю в лицо:
Ты ведь не выбросишь, нет? Ты ведь не настолько язычник, правда, северный Львёнок?
Ар-Нель серьёзно качает головой.
Что ты, как я могу выбросить подарок от чистого сердца А не объяснишь ли ты, дорогой мой, что означает эта вещь? Всё же я пока чужой здесь
Мальчик воодушевлённо рассказывает, расширив глаза:
Когда злодей Лонни-Гдо приказал своим солдатам бросить Первого Пророка, Сунну, в кипящий источник за справедливые слова, Творец послал двух скорпионоводин гада в правую руку ужалил, а второйв рот. И все поняли
ЭтоБожья Стража, Ар-Нель, говорит Анну. Небесные Стрелы. Своих даришь? спрашивает он у мальчика. Не боишься без защитников остаться?
А как же онбез защитников? говорит мальчик. Он жесмотри, он говорил, как святой
Ты ошибаешься, друг мой, говорит Ар-Нель с еле заметной улыбкой. Я, конечно, не свят, мне всего лишь иногда нестерпимо хочется говорить справедливые словав память о Первом Пророке.
Северянин, говорит второй парень, видимо, более спокойный и флегматичный по натуре, ты ведь не можешь взять нас с собой сражаться за справедливость?
Нет, говорит Ар-Нель. Просто потому, что у вас нет лошадей. Вы не сумеете следовать за отрядом пешком. Мне жаль.
Тогда возьми, говорит второй, протягивая книгу, завёрнутую в синий платок. Пожалуйста. ЭтоКнига Пути. Тебе хотела передать моя и я слышу от лянчинца слово, которого якобы не употребляют в Лянчине: «мать». Даже не удивляюсьпосле ночи в доме Хотуру был морально готов к такому повороту. Это именно Львята не знают слов «мать» и «сестра», не лянчинцы вообще. У неё болело в груди из-за меня из-за нас с Хоглу а из-за тебя прошло.
Ар-Нель принимает книгу, говорит:
Передай своей матери мою благодарностья давно хотел прочесть это. Мне очень жаль, мой дорогой, что ты и твой возлюбленный не можете следовать за нами. Я вижу: вычестные и смелые люди. Я надеюсь, мы ещё увидимся.
А деревня тем временем меняется на глазах. Я наблюдаю, как открываются ворота и калитки, как на улице появляются и взрослые, и дети. Вижу подростков, скинувших платки с лиц, детей, которые потрясённо разглядывают наш отряд из зарослей цветущего кустарника, из-за приоткрытых дверей и из-за спин старших братьеввсё-таки не смея выйти открыто. Плебеи улыбаются нашим девочкамнесмело и напряжённо, но улыбаются.
Пожилой мужик пристально смотрит на Элсуи Элсу спрыгивает с коня, подходит. Кору следует за ним, чуть сзади, слева.
Что, спрашивает Элсу весело, невидаль, да? Львёнок Льва из Чангрананевидаль?
Львёнокне невидаль, говорит мужик, не опуская глаз. Человечье лицо у Львёнканевидаль.
Крохотное пухленькое дитя, научившееся ходить, наверное, только этой весной, в вышитой вишнёвой распашонке или платьице, ковыляет из приоткрытых ворот к нашему отряду, завороженное блеском оружия и заклёпок на сбруе. Кору присаживается на корточки, осторожно останавливает малыша:
Не ходи туда, тамзлые лошадки!
Малыш, округлив блестящие глаза и приоткрыв рот от восхищения, тянется к сердоликовому ожерелью на шее Кору растопыренной ладошкой. Она снимает ожерелье и подаёт:
Только не бери в рот, но дитя тут же упоённо запихивает в ротик бусины тёплого молочно-оранжевого цвета, похожие на карамельки. Кто бы удержался!
Худенький подросток подхватывает малыша на руки, бросает быстрый испуганный взгляд на Кору, пытается забрать ожерельемалыш негодующе вопит. Кору качает головой:
Оставь ему. Пусть играет, мне не надозачем солдату бусы?
И всё. В ближайший час мы никуда не едем. Потому что нас перестают боятьсяи начинают расспрашивать.
У Эткуру и Анну снова и снова допытываются:
Неужели вы вправду Львята? Из Чанграна? и тянутся коснуться одежды. Если в Чангране есть такие Львята, значит, поживём ещё
Львёнок, живи сто леттебя Творец благословил!
Этобывшие пленные, да? Вы наших пленных выкупили?! А говорят, волк себе сердце вырывает, когда идёт служить Прайду собственного брата прикончит, если его того
Нашим сытым лошадям суют кусочки сушёных фруктов. У нас с северянами допытываются, во что мы верим, и угощают лепёшками, намазанными мёдомкак я успеваю понять, местный символ радости гостям, «хлеб-соль». Вроде бы, все знают, что надо торопитьсяно мы будим что-то в здешнем плебсе, как и в людях Эткуру. «Золотые грамоты», мечты о свободе, добрые и мудрые принцы, которые, если им объяснить, помогут всем и устроят всёвот как это выглядит.
Анну страстно рассказывает деревенским жителям о поиске истины и прочих своих идеях. Ар-Нель вполголоса разговаривает с мальчиками, которых отпустил вчера, и их неожиданно многочисленной роднёй. Эткуру в первые мгновения чуть-чуть растерян, но быстро берёт себя в руки и начинает слегка рисоваться:
И не думайте, говорит он очарованным мужикам, такой красивый и крутой до невозможности, Прайд разве враг своим плебеям? Мы всё видели, всё знаем, теперь одно остаётсяпоменять порядки
Вот тут-то на него и сваливается весь неподъёмный груз беды за прорву последних летЭткуру не понял, какую страстную разбудил надежду. Волшебное слово сказал, намекнул, что справедливость существуеттам, где уже разуверилисьи его хватают за руки и за рукава, его гладят по плечам и говорят ужасные вещи.
Ты ведь укоротишь наставникам языки, правда, Львёнок? Чтоб не вязались к нашим детямнельзя же по-ихнему жить, нельзя! Что ж нам хворые девчонки Творец сказал: «Бойсвятая истина», а они талдычут, что это только про войну
Как всегда, забирают, что хотятда и гуо бы с ними, лишь бы не трогали детей Прайду рабыни нужнытак шли бы воевать!
Львёнок, солнце наше, ты с Львом Льва можешь говоритьтак и скажи: мужики, мол, больше дадут, если их дети здоровы будут. А кого родит увечная?
Забрали лошадейи мальчишек заодно
В позапрошлом году, когда красная муха уродилась да посевы сожрала, сборщики налогов только смеялись: «Зерна нетдетей отдай: всё равно с голоду передохнут!»
Эткуру потрясён. По натуре он совсем не злой, этот аристократический разгильдяй. Думать, правда, не любитно когда выводы суют ему под нос, игнорировать их не может. Он не ожидал такого поворота событийи только кивает, и руки не отталкивает. А они замечают бледную Ви-Э, которая так и держится рядом со своим Господиномулыбаются ей, суют в руки всякую всячину, кажется, печенье и сущёные ягоды:
Краля-то у тебя какая, Львёнок! Видно же, что в бою взял
Северянка прижилась, надо же Ну, язычники истину не знают, но бой понимают, это всем известно
На севере-то, небось, важная птица была истинно Львица
Не закрываешь доверяешь, значит? А раз доверяешь, значит, верно, в бою взял
Ви-Э улыбается своей ослепительной театральной улыбкой, освещает народ сиянием невероятных зелёных очей, но я вижу, что этоигра, она ранена чужими бедами в самое сердце. И Элсу, на которого вытряхивают тот же ворох бед и невзгод, говорит: «Конечно, конечно мы с братом для этого и мы отправляемся домой, в Чангран, чтобы всё исправить» А юный волк из свиты Хотуру, прибившийся к нашему отряду, мрачнеет, кусает губыи выдаёт: «Львёнок, я вернусь, прости. Очень надо. Я скажу там дома. И тут мы поправим тут сразу».
А я вижу в доверчиво распахнутые ворота сады местных усадеб, цветы у домиков, насколько можно понять, глинобитных, совершенно игрушечных с виду, резные столбики с солнышками и ещё я вижу женщин.
Я почему-то думал, что лянчинские женщины, как мусульманки, закрывают лица от всех мужчин, которые им не родственники. По обычаю или от избытка скромности. Я упустил из виду, что скромность, если она и есть в земном понимании, тут совсем другаяони же «бывшие мужчины». Ничего подобного, не от всех. От посторонних, от опасных. От Прайда?
Они сбрасывают покрывала с головы на плечи, как капюшоны, тропические красавицы с яркими очами, с нежным румянцеми в их кудрях алые и синие ленты, а в ушах длинные серьги, тонко кованные из меди, с цветными стекляшками, и под чёрным покрывалом виднеются синие и вишнёвые рубахи с пёстрой вышивкой. И забитыми перепуганными зверушками, как рабыни Прайда, эти красавицы не выглядят. Совсем.
И когда немолодая матрона, гибкая, как девочка, бренча браслетами и ожерельем из фигурных медных пластинок в виде солнышек и птичек, забирает у нашей волчицы из рук абсолютно восхищённого волчицей ребёнка лет двух с половинойвот тогда у меня в голове начинают появляться кое-какие проблески.
В богоспасаемом Лянчине существуют, как минимум, две малосмежных культуры: культура «мирных граждан», «обывателей»и Прайд. И поскольку Прайдхозяин положения и военная сила, его влияние распространяется на всё и всех но «мирные граждане» стараются отгородиться покрывалами, платками и заборами, сохранить своё собственное от покушений и морали Прайда.
Мораль Прайда изначально была рассчитана на небольшое племякочевников, наверное, живших войной и боевым братством. Та большая страна, которую они объединили своими военными успехами, может существовать по законам Прайда, только воспитав в своих гражданах правильное двоемыслие.
Что я и наблюдаю.
Мы покидаем деревню, когда солнце переваливает за полдень.
Нас не хотят отпускать. Анну обещает и ещё раз обещает вернуться. Ви-Э сидит на корточках и кормит малышей орехами и сушёными плодами т-чень; Эткуру поднимает её почти насильноей тоже не хочется уезжать. Деревенские женщины гладят её руки и называют красавицейВи-Э улыбается и помалкивает: на лянчинском языке она говорит с уморительным, изрядно утрированным акцентомей в девичестве, или, вернее, «в мальчишестве» пришлось слишком часто играть в какой-то комедии сына купца, вернувшегося с юга.
Ар-Нельгерой дня. Он так нравится лянчинцам, что я почти верю: нам удастся избежать кровопролития, мы с помощью Ар-Неля, Анну, Элсу и Небес решим всё, что возможно, словами. Просто невозможно в это не веритьАр-Нель, как северный гадальщик, сравнивает ладони мальчишек, живущих по соседству, цепляет скорпионов-оберег к воротнику, расспрашивает взрослых о видах на урожай, гладит подсунутого под руку котёнка и сам мурлычет Милый-дорогой Чавосторг, дипломат милостью Божьей.
Но мы всё же уезжаем, и Анну хмурится, а у Ар-Неля настороженное, закрытое лицо. Братья Львята тихи и печальны. Наши девочки тоже помалкивают, их лица становятся задумчивыми, как только мы выезжаем за околицу.
Меня это удивляет.
Ча, окликаю я. Тебя что-то огорчает?
Ар-Нель пожимает плечами, крутит в пальцах серебряные фигурки в шёлковой петле на воротнике.
Не то, чтобы, отзывается он. Видишь ли, дорогой Ник, я примерно этого и ожидал. Поэтому не огорчён и не смущён, но моё сердце полно сожалением.
Твоё тоже? спрашивает Анну очень тихо. Ты, Ар-Нель, ты почти радуешь меня.
Ар-Нель грустно улыбается.
Обидно будет отправиться в Обитель Цветов и Молний, не испытав судьбу по-настоящему, говорит он. Но ты ведь понимаешь, кому будет посвящён мой последний вздох, если мне суждено проститься с миром живых, не успев состариться?
Сделаю всё, что могу, чтобы удержать тебя на свете, говорит Анну, и я слышу в его голосе глухую угрозу. Илибольше, чем смогу.
Ар-Нель мгновенно принимает безмятежный вид.
Ча, говорю я удивлённо, в чём проблема?
Простите, что встреваю, Вассал Ник, замечает Дин-Ли, но мне кажется, что Уважаемый Господин Ча не в настроении объяснять очевидные для него вещи. А яв настроении. Я с лянчинцами много встречался, я их хорошо понимаю. Попрощались с нами.
Да ладно?! полувопросительно, полуотрицательно фыркает Юу. Надеются на лучшее.
Ага, подтверждает Дин-Ли. Надеются, конечно. Иначехоть живым на костёр взойди. Многие изо всех сил надеются. Но не верят.
Ар-Нель и Анну молча, одновременно, кивают головами.
Только я, дурак, взял и поверил, что всё будет хорошо! с досадой восклицает Ри-Ё и понукает жеребца. Хок, не опоздай в Страну Теней, сушёный кузнечик!
Наша дорогаЧойгурский тракт. Если верить картам Анну, он проходит через Хундун, небольшой торговый городишко, а дальше, мимо горной цепив Чойгур, город мраморных дворцов и самого большого базара в Лянчине, и дальше, в Данхорет, где расквартирована армия Анну.
Которая, возможно, к нам присоединится.
Если благополучно доберёмся. Если убедим. Если Небеса и Творец вместе будут на нашей стороне, оэ
* * *
Чужая делала пять дел сразу: просматривала новые данные, полученные от генетиков, слушала музыку, пила кофе, ела печенье и с полным ртом ухитрялась что-то напевать вместе с певицей в проигрывателе. Наверное, торопилась перед отлётом. Разумеется, ни шелеста открывающейся двери, ни шагов за спиной она не услышалапоэтому, когда Кирри протянул ей диск, чуть не подпрыгнула в кресле и выплеснула на панель несколько капель из чашки:
Кирька! Вечно подкрадываешься, как кошка! Так у меня когда-нибудь сердце разорвётся!
Илья будет ругаться, сказал Кирри, рассматривая коричневые пятна на светлом пластике. Чужая отряхнула руки от крошек и зашарила вокруг в поисках салфеток для чистки техники. И я не подкрадывался. Я принёс анализ образцов, который ты просила. Номер четвёртый, номер пятый и номер восьмой. Мы выбрали самых старых, тех, что умерли от старости и болезней. Но Илья сказал, что пусть лучше ты сама расшифруешь.
Чужая подняла взгляд от таблиц на него. И улыбнулась.
Идеальный лаборант! Кирька, какая ж ты душка! Ты знаешь, какая ты душка?
Кирри, опуская ресницы, деланно улыбнулся в ответ. Он знает. Если сейчас не уйти, чужая поймает и затискает, как малыши тискают игрушки, сплетённые из травы. «Кирька, ты хорошенький, как кукла!»перебирать волосы, а то и косы переплетать, хватать за руки, щипать за щёки и прижимать к себе. К грудивызывая ощущения, превращающие Кирри в сплошной стыд.
Эта чужая не понимает, как все чужие. Если когда-то в другой жизни люди избегали прикасаться, и Кирри мечтал о случайном прикосновении, как о благословении Отца-Матери, то теперь чужие дотрагивались до тела Кирри непринуждённо и походя, как до самих себя. И нельзя ничего сказать: они имеют право. Они заново сделали его тело.
И теперь это тело Кирри не очень-то принадлежит. С тех пор, как Кирри стал хоть немного понимать, что с ним произошло, ему слишком часто приходило на ум, что он уже не свой собственный. Иногда это бывало мучительно до острой боли. Иногда боль слегка притупляласьесли вокруг происходило что-то очень интересное. Но Кирри каждый миг сознавал: его человеческая жизнь кончена, а то, что начатоне слишком-то человеческое. Посмертие.
Легче всего Кирри чувствовал себя наедине с Ильёй, Хозяином Этих Гор, божеством, демоном и всё такое прочее. Илье он был благодарен, и Илья чуть больше, чем остальные чужие, понимал его. К тому же прикосновения Ильи меньше обязывали, чем прикосновения остальных чужихв его обществе Кирри казался себе младенцем, прожившим на свете от дождей до дождей, не больше, но это ощущалось лучше, чем то, что видели в Кирри чужие женщины.