И вынудил себя признать, что они демонстрировали хорошую техникуа заметив Анну, принялись форсить, как новобранцы. Анну невольно улыбнулсятак они расстарались.
В комнату Львят вошёл Ар-Нель с чашкой в руке.
Я принёс тебе чок, сказал он со своей обычной миноймилой и раздражающей одновременно. Ты плохо спал, Анну?
Думал, буркнул Анну, забрав из его рук чашку с приторным пойлом.
О да, мой бедный друг, кивнул Ар-Нель, даже не пытаясь изобразить сочувствие. Думатьтяжело и вредно. Особеннона лянчинской границе.
Элсу фыркнул, еле успев закрыть рот рукой. Кору беззвучно рассмеялась, как северянка. Ви-Э, сдерживая смешок, взглянула на Ар-Неля укоризненно.
Ну и что из того? сказал Эткуру хмуро. Я тоже думал. Ида, из-за границы, из-за всего И что?
Не огорчайся, миленький, сказала Ви-Э. Ещё немногои мы победим.
Исключительно правильное расположение духа, моя дорогая, кивнул Ар-Нель и вышел прежде, чем Анну успел ещё что-нибудь сказать.
Ещё немного? Ещё ничего и не начиналось!
Анну прошёл к конюшне между женщинами, обжигающими его взглядами. Они все былилянчинки, военные трофеи, солдаты по духу, и они все былипрекрасны, эти смуглые демоницы. Анну не то, чтобы не верилони смущали, раздражали его. Да, они, пожалуй, напоминали гуо. И Анну приказал выступать слишком резковообще слишком резко говорил с ними, как с волками, которые провинились в чём-то
А они повиновались преданно и виновато, и к смущению Анну примешивался стыд. И он смотрел, как оруженосец Ника весело болтает с женщиной, одетой по-мужски, но с платком, повязанным вокруг пояса, а Юу из рода Л-Та слушает другую, с лицом в шрамах, о какой-то битве в Шаоясмотрел и завидовал.
Анну завидовал северянам, которым было свободно и легко разговаривать с женщинами, вооружёнными, как бойцы. Северян это не смущало, не раздражало и не вызывало в них жалости и стыда. Они разговаривали с лянчинскими женщинами так же, как болтали со своимис белокурыми и холодными красавицами Тай-Е. Никаких внутренних решёток и ворот у них не было, никаких замков, намертво запиравших душуничего им не надо было ломать.
Просто жилии всё.
Зато волки не знали, как подступиться к пополнению. Бестелесные, правда, присоединились легкоа вот женщины Анну видел, как его верный Хенту смотрит на красивую женщину с толстой косой на северный лад: женщина угощает жеребца кусочками хрустящего северного хлеба, а Хенту смотрит, кусает губы и пытается принять решение. То ли с ней заговорить, то ли подойти и обнять, то ли толкнуть в спину, чтобы обернулась, и ударить по лицу, чтобы опустила глаза
Когда женщины вооруженыкажется, что против тебя. Когда они смеютсякажется, что над тобой. Анну понимал, что всё этобред, вздор, но ровным счётом ничего не мог с собой поделать. Больно душе.
Мы выступаем, Львёнок? спросила высокая женщина с серебряными колечками в ушах.
Анну взглянул на Львят Льва, на мрачного Эткуру, на Элсу, погружённого в собственные мысли, взглянул на Ника, оглаживающего лошадь, встретился взглядом со смеющимися глазами Ар-Неляи рявкнул:
Нет, здесь остаёмся жить все вместе! Выступаем, да! Как ещё?!
И подозвал к себе Хенту, когда седлали коней.
Послушай, что я скажу тебе, брат, сказал, обнимая за плечо. Тебе верю, как себемогу?
Ещё бы, командир! кивнул Хенту, преданно заглядывая в глаза. Что б не случилось, тымой командир, Львёнок, лучший из всех.
Ты отправишься в Данхорет впереди моего отряда, сказал Анну. Ты скажешь моим людям, что вскоре они все мне понадобятся, чтобы вместе отвоевать эдем на земле. Ты спросишь командиров и спросишь бойцов, пойдут ли они за Львёнком Анну, с которым хлебали песок, как воду.
Я пойду, сказал Хенту, вздыхая. Я скажу. Я скажу, что для тебя нет презренных среди тех, кто тебе братья. И не будет, Творец с тобой. Я скажуи твои волки пойдут за тобой.
Анну взял Хенту за рукуи высыпал ему на ладонь десяток «солнечных»золотых монет Лянчина, с солнечным диском на аверсе и львиной головой на реверсе. Творец и Лев.
Если загонишь жеребцакупишь другого. Если загонишь другогоукрадёшь третьего. Я надеюсь на тебя. Иди.
Мы скоро увидимся, командир, сказал Хенту и ушёл к лошадям.
На этом пребывание в Кши-На и кончилось. И началась полнейшая неизвестность.
Запись 143-02; Нги-Унг-Лян, Лянчин, приграничные земли.
ВокругИмперия Зла.
Чувствую себя героем старого фильма. Очень забавно.
Ещё забавнее, что наша дипломатическая миссия, которой, само собой, старые земные фильмы видеть не приходилось, испытывает почти те же эмоции. Юу с оттенком чистейшего самодовольства говорит мне:
Северяне ещё не проезжали по этой дороге в таком качестве. Мыпервые.
Ри-Ё бдит. Он ничему тут не доверяет. В каждых цветущих зарослях ему, кажется, мерещится засадаа целью этой засады он полагает убийство. Мне он тихонько говорит:
Нельзя сказать, чтобы это место выглядело приветливо, Учитель. И люди здесь недобрые.
Люди здесь недобрые. Это правда.
Зачем они прячутся, а, Учитель?
Я думал, прячут лицо только женщины, но, похоже, закрыть лицо, или, хотя бы, часть его, стараются почти все. Женщины укутываются целиком, как в паранджу: из-под полотна можно разглядеть только ножку, если очень постараться. Мальчики, лет с девяти-десяти, и Юноши носят тёмные платки, закрывающие голову, шею и плечи. Из складок ткани только глаза видныжарко им, беднягам, наверное. Мужчины часто закрывают нижнюю часть лица этакой «косынкой»треугольным куском тонкой белой ткани. Иногдаплаток, завязанный, как в старину на Земле «бандана», плюс эта косынкачеловек без лица, только глаза и узкая полоска кожи вокруг них. Прицеливающийся взгляд. Длинные широкие рубахи-распашонки довершают картину. Человек выходит из дома, скрыв себя от чужих глаз.
Только волки-бойцы демонстративно не закрывают лиц. Выглядят среди лянчинского плебса совершенно чужеродно, вызывающе и агрессивно: рубахи заправлены под широкие ремни, кожаные штаныв обтяжку, кованые волчьи морды скалятся или с ремней, или со своеобразных щитков на гениталиях. Цепи, заклёпки, оружие Много оружия, оружие так же вызывающе выставляется напоказ, горит на солнце заточенная стальпопробуй сунься!
А ведь плебс тоже носит оружие, хоть и не афиширует. Под подолами рубах угадываются ножны кинжаловно только угадываются, закрыты. У некоторых взрослых мужчин за плечом на ремнечто-то вроде дубинки. Ар-Нель говорит Анну вполголоса:
Палка, носимая с собой вместо меча, превращает человека в пародию на никудышника, привязавшего к поясу деревянную копию потерянной плоти.
Палкой можно вломить и тому, что с мечом, если умеючи взяться, отвечает Анну.
Возможно, Ар-Нель кивает. Но неравенство оружиярискованно, оскорбительно, низменно. И эти палки оскорбляют моё эстетическое чувство В таком обыкновении мне видится грубость и нищетатем более, что владельцы палок смотрят на вас, как на захватчиков, а не на хозяев.
Ар-Нель, как всегда, снайперски точен в формулировках. Я всё время ощущаю что-то похожее: волки кажутся совсем нездешними, чужимии агрессивно чужими. Плебс не глазеет на них, плебс кидается ниц, шарахается с дороги в стороны, а если имеет возможностьто бежит под защиту собственных стен.
Стены по эту сторону границыочень отличаются. Удивительно: проезжаешь десяток километров, видишь всё те же облака цветущего миндаля с его горьковатым ликёрным запахом, розовый ковёр вешнецветов, напоминающих крокусы, деревья т-чень, цветущие очень своеобразными, похожими на вытянутые ракушки, нежно-алыми серёжками Природа фактически та же, что и на юге Кши-На, а вот первый же посёлок принципиально другой.
Кши-Надуша нараспашку. В Кши-На любят ажурные решётки, зелёные изгороди, шпалеры, сетки, увитые плющом. Показывают собственные дворы всем желающим смотреть, даже крестьянские хозяйки хвастаются непременными клумбами под окнами домишек, играющими детьми, весёлой жизнью
Лянчин отгораживается. Здешняя местность изобилует известняком и песчаником. В Кши-На этот камень идёт на строительство домов и своеобразный дизайн дворов, чем-то напоминающий альпийские горкина мощёные дорожки, на которых побеги трав пробиваются между прихотливо уложенных каменных плит В Лянчине, по крайней мере, на первый взгляд, каменные плиты идут на заборы. Каждый заборкак крепостной вал: высотой в человеческий рост и больше, с калитками или воротами из массивных, плотно подогнанных досок, с бойницами шириной в ладонь, длиной в двезакрытыми с внутренней стороны глухими заслонками. Дом лянчинцакрепость, в нём можно, я подозреваю, выдержать правильную осаду. Крыши домов и верхушки садовых деревьев еле виднеются над заборами.
Деревенский трактирфорпост. Каменная кладкакак на крепостном бастионе. Окошкибойницы, двери, похоже, рассчитаны уцелеть при ударе тараном или выстреле из базуки. Конюшни для проезжающихза частоколом. Колодец облицован камнем. Двор мощён, трава не растёт между булыжниками. Сада и цветочков вокруг трактира нетничто не должно закрывать обзор, если потребуется стрелять из окон, не иначе. На наш отряд смотрят из-под прикрытияя понимаю нервозность Ри-Ё, но для южан это, кажется, в порядке вещей.
Храм Творцавполне в том же милитаристском стиле. Отличается от гражданских построек вратами, отлитыми из чугуна, тяжёлыми опускающимися створами за вратами, стенами из красного песчаника толщиной в метр В небо, вернее, в метафизические Небеса, он не устремлён, хоть и высок: врос в землю, как старое дерево на семи ветрах, неколебимскала, утёс Над входом, в овальной розетке, залитой синей эмальюрельефный лик Творца-Отца, суровый, как Спас чистого письма, с тонким, умным, жестоким скуластым лицом, с хмурым заломом бровей над прицеливающимися чуть раскосыми глазами Манера художника довольно-таки условна, реалистические изображения в Лянчине не жалуютно безупречно выразительна. За головой Творцасолнечный диск, ощетинившийся стилетами лучей; для землянина похоже на нимб. Кровля увенчана короткой круглой башенкой, над нейшпиль как штык. На штыкевосьмиугольная звезда Элавиль: солнцелик Творца днём, Элавильего бессонный взгляд ночью.
Стеныспасать своих. А взгляд божествакарать чужих, грешников, отщепенцев, раскольников. Надёжность религиозных догм поддерживается страхом. Лица девочек-воинов гаснут, когда мы проезжаем мимо храма. Смуглянка в цветном платке вздыхает, как всхлипывает. Кто-то за моей спиной шепчет: «Отец милостивый, прости рабыню твою, недостойную, грешную и упрямую»
Тут никого не режут? спрашивает Юу, передёрнувшись.
Только волю, отвечает Ар-Нель. Вот, видите ли, милейший Господин Л-Та, эти отважные люди, решившие идти на смерть, уже подавлены мыслями о потустороннем возмездии. А ведь они шли в бой за своего богакак он может карать их за боевые раны?
Как ты это хорошо сказал, говорит Анну. Возвысив голос, обращается к своим людям. Выне грешники! Выправедники! Вы божье дело делаете, вы за справедливость, против вранья, подлости, предательства! Не сметь раскисать!
Лянчинцы выпрямляются в сёдлах.
Мы минуем деревнюи нас провожают взглядами, полными облегчения.
Прайд не любим плебсом, замечает Ар-Нель.
Зачем Прайду любовь плебса? фыркает Эткуру. Зачем пастушьим псам и самому пастуху любовь овец? Кто вообще их спрашивает? От них требуются шкуры, сыр и мясои всё!
У Ри-Ё вспыхивают щёки. Он бросает из-под ресниц довольно-таки враждебный взгляд на старшего Львёнкаи поспешно отворачивается, чтобы не наговорить резкостей аристократам. Придерживает жеребца, хочет быть ближе ко мне, чем к южанам.
Плебсне скот, говорит Ар-Нель. Во всяком случае, не овцы. А доверие буйволов или жеребцов их хозяевам весьма желательноесли они не хотят быть убитыми копытом или пропоротыми рогами.
Эткуру вздёргивает подбородок.
Ча, эти земли принадлежат Прайду. Прайд приходит, куда хочет, и получает, что хочет. Семья Львоввот чей Юг! Лев одним ударом ломает буйволу хребет!
Ар-Нель пожимает плечами.
Да. Когда лев один и буйвол один.
Ри-Ё бросает на него быстрый признательный взгляд. Анну хмуро молчит, думает о чём-то. Когда он глубоко задумывается, у него появляется морщинка там, где ни у кого нетвертикальная морщинка на подбородке слева. Элсу и Кору едут впереди и не участвуют в разговоре, а вот девочки-воины, похоже, прислушиваются. Им неспокойноно кто был бы спокоен на их месте!
Мы едем между вспаханных полей. Они ещё совершенно чернытрава обрамляет их яркой зеленью.
Работают люди, и с ниминебольшие, красно-рыжие буйволы местной породы. Рога у нихкак гнутые клинки, попасть на такиемало не покажется, но морды мирные и усталые. Буйволы тянут плуги с привычным терпением, их хозяева при виде нашего отряда кланяются земно; Эткуру бросает на Ар-Неля победительный взгляд:
Буйволы! Ты сказалбуйволы! Вот что могут буйволыпахать!
Да, отвечает Ар-Нель кротко. Обрезанные.
Юу смеётся, Ри-Ё улыбается и смотрит на меня, приглашая посмеяться тожеу него совершенно удовлетворённый вид. Усмехается даже Анну.
Ча спорит, как гуо, говорит Эткуру возмущённо.
Ча спорит, как северянин, брат, возражает Анну. Ничего не упускает. Будь я Лев Львовсделал бы Ча советником.
Ах, дорогой друг, улыбается Ар-Нель, как ты мне польстил! Я думаллюбимой рабыней
Одно другому и не мешает, язвит Юу.
Не в Лянчине, отзывается Ар-Нель. Взгляните-ка вокруг, Уважаемый Господин Юу. С тех пор, как мы пересекли границу, вы всё время видите вокруг множество южан, имеющих право голоса, не так ли? Среди нихдамы?
Это шутка? хмыкает Юу.
Нет. Я тоже их не вижу. Мне представляется, продолжает Ар-Нель задумчиво, что бойцы нашего эскортаединственные свободные дамы на территории Лянчина.
Это не надолго, тихо говорит Анну, и все смолкают, глядя на дорогу.
Я наблюдаю.
Я думал, что нам придётся добираться до Чанграна с боями или, во всяком случае, в обстановке крайнего неприятия. С неприятием всё хорошоно, похоже, к девушкам-бойцам оно не имеет отношения. Здесь просто активно не любят представителей Прайда. И боятся. Крестьянам всё равно, женщины волки или мужчиныи те, и другие воспринимаются как опасность и зло.
Барские выверты?
Впрочем, мы ещё ни с кем не вступали в плотный контакт. А Лянчин выглядит местом довольно-таки негостеприимным. Мы проезжаем явно нищий хутороки тут хатёнки-мазанки окружены деревянными частоколами: и последний бедолага старается отгородиться от мира, как может. Не смотри на меня. Не тронь меня. Оставь меня в покое, чужой!
Самые чужиеПрайд.
Мы едем вдоль канала, явно искусственного, прямого, как стрела, поросшего по берегам кустарником с красно-фиолетовыми ветвями и серебристым пухом цветов. Элсу рассказывает, что во времена объединения Лянчина Первый Лев Львов, Линору-Завоеватель, обязал провинции обеспечить себя водойи каналы копали от гор Лосми, от немногих ледниковых рек. Тяжёлая повинность, отобравшая много сил, сперва навлекла на голову Линору-Завоевателя общие проклятия, но потомки проклинавшихблагословили: засухи стали куда как менее опустошающи.
Современные жители Лянчина, впрочем, не кидаются благословлять потомков Линору-Завоевателя, несмотря на каналы, проложенные мощёные дороги и храмы. По крайней мере, у меня не создалось такого впечатления.
Параллельно каналу идёт одна из дорог Линору, явно стратегического назначенияширокая, мощёная каменными плитками, отлично сохранившаяся. По обочинам легкомысленно выросли весёлые жёлтые цветы, очень напоминающие земные одуванчики. На этой дороге, уже далеко за полдень, происходит первая встреча кое с кем посерьёзнее, чем перепуганный плебс. Десяток вооружённых до зубов всадников на кровных жеребцахявные волки. То ли патруль, то ли люди хозяина здешних земель.
Вот онишокированы. Ещё как! Рубака, командующий патрулёмугрюмый бритый налысо боец лет сорока, лицо в шрамах, кираса надраена до солнечного блеска, на запястьяхбоевые браслеты с шипамиотвешивает поклон, но не спешит убраться с дороги.
Его люди осаживают коней, разглядывают наших девочек и северян, даже не пытаясь скрыть недоброжелательного удивления.
Кто такие? спрашивает Анну, выезжая вперёд.
Волки Львёнка Хотуру ад Гариса, говорит бритый, облизывает губы, поправляет ворот рубахи под кирасой. Кто с тобой, старший брат? Что это?
Этот ХотуруЛьвёнок Львёнка? отвечает Анну вопросом на вопрос. Его земли, что ли?
Его отец получил их из рук Льва Львов, говорит бритый. Почему
Львята Львана его земле, говорит Анну. Пятый Львёнок и Маленький Львёнок. С нимивоины Прайда и гости Прайда.
Девки, говорит бритый, снижая голос. Почему твои воинывооружённые девки? Тынастоящий Львёнок, старший брат?