Уважаемый Господин И-Кен, спросил он, улучив момент, когда Лурху ушла к лошадям, высолдат? Я хочу сказатьраньше были солдатом Государя?
И-Кен усмехнулся.
Почемубыл? Я и нынчесолдат Государя.
Нона юге
И вы ведьслуга Государя на юге, верно?
Ри-Ё чуть замялся.
Я чего-то не понимаю
Вы чего-то не понимаете, кивнул И-Кен. Важных вещей. К примеру а, впрочем, это, наверное, вам и не нужно.
А она
Личный трофей, сказал И-Кен странным, но давно знакомым Ри-Ё тоном. Слова солдата о наложнице, взятой в бою О женщине, которая одновременно больше и меньше, чем настоящая жена. Ри-Ё подумал, что, вероятно, любой солдат любой армии мира будет говорить о таких вещах, как о моментах откровения. Если в войне и есть что-то хорошее, то только это. Надо было оставить её в гарнизоне, но
Она говорила Господину Анну, что её приняли ваши родственники, сказал Ри-Ё. Это правда?
Её жалеет моя Мать. Она страшно одинока и беззащитна.
Ри-Ё улыбнулся невольно.
Лянчинки не кажутся мне беззащитными. Я видел, как Лурху работает палкой; думаю, с мечом она не хуже
И-Кен покачал головой.
Мечом не парируешь сплетню. С души Лурху содрали кожу. Ей больно от любого неловкого слова, да так, что боль скручивает её в узел. В это трудно поверить, но она это очень личное, впрочем. Достаточно того, что Лурху только с помощью моей Матушки кое-как разобралась в том, что делать с собой. Лянчинки не умеют быть женщинами, их не учат быть женщинами; Лурху была отличным солдатоми думала, что я сделаю её рабыней. Забитым животным. За то, что я не стал над ней измываться, она любит меня больше, чем я заслуживаю.
Их правда проклинают родители? спросил Ри-Ё смущённо. Если они попадают в плен?
И-Кен кивнул.
Она хочет просить прощения у отца?
Нет. У матери.
Но ведь начал Ри-Ё, но тут подошла Лурху. Она принесла миску с вафлями и чашку жасминового настоя, протянула И-Кенуи взглянула на Ри-Ё вопросительно.
Расскажи Юноше, как тебе хочется увидеть мать, предложил И-Кен, принимая чашку. Юноша очень хочет понять лянчинок.
Лурху как-то смешалась, опустила глаза, поставила миску на широкий подоконник открытого окна, низкого, как во всех деревенских постройках, скользнула взглядом по земле в следах лошадиных копыт, по белёной стене трактира сказала в сторону:
В лянчинках нет ничего непонятного. Мне просто я только я не знаю, и, наконец, заставив себя взглянуть Ри-Ё в лицо, сказала с заметным трудом, облизывая губы. Прости, брат. Я не просто лянчинка, я волк, в общем. Волчица. И мне низко любить мать а я хочу. И я виновата я перед ней. Вот и всё.
Ри-Ё чуть не провалился сквозь землю от неловкости. Он не ожидал и такой нервной искренности, и таких слов на грани откровения. Всё же северянесдержаннее и холоднее. Лянчинец может неожиданно выдать незнакомцу что-то с самого жаркого дна душик этому трудно привыкнуть.
А Лурху не уходила, будто хотела говорить дальше.
Вы мало видели женщин, Госпожа Лурху? спросил Ри-Ё, преодолевая смущение.
Дома? спросила лянчинка спокойнее. Много. Но мельком. Работающих рабынь. Рабынь старших братьев. Трофеи. Знаешь вы, кшинассцы, не понимаете, насколько у нас женщинаниже. Наверное насколько скот ниже человека. По крайней меремногие, многие Ты живёшь таки думаешь так, думаешь, как все, пока с тобой не случается метаморфоза а когда меняешьсяначинаешь понимать.
Что это несправедливо? спросил Ри-Ё.
Что в плен не всегда попадают трусы. Что человек от метаморфозы не глупеет и не делается дрянью. И что можно по-другому. Хочется по-другому. И душе становится больно. Вспоминаешь всякое.
Я хотел бы вставить слово, Юноша, сказал И-Кен. Они, конечно, говорили, что хотят видеть отцов Но я подозреваю, что они хотят видеть матерей. И ещёони ведь не могут забрать всех женщин Лянчина туда, где на эти вещи существует совсем другой взгляд. Поэтому они готовы пытаться изменить свой мирили умереть.
Они идут на смерть
Ради тех, кто рожал их. Совесть мучает. И они, как люди, наделённые совестьюнаши братья и сёстры по оружию. Совестьэто братские узы между разделёнными границами, верой и обычаями, верно?
Лурху взяла руку И-Кена и прижала её к своей груди. Взглянула на Ри-Ё без смущенияоткрытым взглядом.
Это правда, брат.
Вам было бы лучше в Кши-На, сказал Ри-Ё тихо. Не только вам, Госпожа Лурхувсем этим женщинам. Да?
Лурху пожала плечами.
Не знаю обо всех. Но говорят, быть в Кши-На девкой почётнее, чем в Лянчинематерью. Ну что мы останемся, а другие? Это как слепотаслепого хочется взять за руку и дать ему ощупать то, что правильно.
Закончить разговор Ри-Ё не удалосьего позвал Учитель. Но Лурху успела объяснить вдесятеро больше, чем сказала словами.
Это будет не дворцовый переворот и не бунт. Этоони собираются умереть за признание людьми их матерей. Это святои вот отчего с ними северяне, Учитель, аристократы
Так Ри-Ё почувствовал огненное дыхание грядущей войны раньше, чем произошла первая стычка.
Запись 143-02; Нги-Унг-Лян, Лянчин, местечко Радзок, усадьба Львёнка Хотуру ад Гариса.
Усадьбанастоящий форпост. Феодальный замок с поправкой на местный стиль. Крепость посредине воюющей страны. Вокруг крепости ничего не растёт метров на триста: всё вокруг должно просматриваться и простреливаться. Львёнок живёт на собственных землях не слишком спокойно.
Дозорная башняединственное, что можно разглядеть из-за крепостной стены из светлого песчаника. Сама стенавысотой около десяти метров и в зубцах бойниц. Подъёмная решётка и окованные железом массивные ворота ведут на крепостной двор. Над воротамисинее знамя с белой звёздочкой, небеса Творца со звездой Элавиль, путеводной звездой Прайда У решётки дежурит стражачетверо волков, вооружённых до зубов.
Наш отряд производит на стражу впечатление. Оцениваются знаки Прайда, труп поперёк седла, женщины, потерянный Ориту и его ошалевшие люди. Стража явно думает, открыть ли ей ворота или лучше дёрнуть во двор, опустить решётки и приготовиться к осаде.
Братья, дружелюбно и милостиво окликает Анну, Львёнок Хотуру дома?
ТыЛьвёнок из Чанграна, старший брат? осторожно говорит молодой боец. А кто это с тобой?
Львята Льва, отвечает Анну таким непринуждённым тоном, будто не понял вопроса. Пятый Львёнок и Маленький Львёнок. И их не годится держать за воротами.
Это так, еле выговаривает Ориту.
Инху мёртвый как-то задумчиво, нерешительно говорит стражник.
Ваш Инху оскорбил величие Прайда, говорит Элсу. И пытался обнажить оружие, чтобы убить меня. Ялюбимый сын Льва Львов.
В его тоне столько жестокой надменности Прайда, что стражники больше не спорят. Нам открывают воротаи отряд въезжает в крепость.
Двор мощён каменными плитами. Мрачно, пыльно и тесно; постройки из тёсанного камняна расстоянии пары конских корпусов друг от друга, зато двор покрывает тень даже около полудня. Самое высокое сооружениесам донжон, я бы сказал, со сторожевой башней в виде штыка, потоммаленький храм с угрюмым ликом Творца в солнечном диске над входом. Дальшеконюшни, казарма, колодец Между двумя постройкамилоскуток зелени, белым облачком цветёт миндаль и реденько алеет пара довольно чахлых деревьев т-чень: на затоптанной траве под деревьями возятся дети. Родничок бьёт в каменное корытцеи по ступенчатым желобкам стекает куда-то на задний двор, где теряется из виду. Самое широкое пространствочто-то вроде плаца напротив входа в храм. На краю плаца, к сооружению из жердей и вкопанных в землю столбов, вроде коновязи, привязанымежду столбами, за запястья, спина к спинедвое мальчишек, едва во Времени, одетых только в полотняные штаны длиной чуть ниже колена, босых. Их полунагие телав свежих синяках и царапинах, лиц не видноголовы опущены.
Под навесом у казармы волки играют в местную игрупохоже то ли на домино, то ли на нардыи отвлекаются на нас. Рабыня с татуированным лицом и голой татуированной грудью, в одних складчатых шароварах, роняет глиняный кувшин и бежит опрометью куда-то за угол. Четверо волчат, отрабатывающих удары на палках, опускают палки и дико пялятся на наших девочек и на северян, я подозреваю. Редкое зрелище.
Позовите Хотуру, кто-нибудь! приказывает Анну.
Эткуру, Элсу и Кору подъезжают ближе к нему. Мои северяне останавливают лошадей рядом со мной.
Оу, еле слышно говорит Ар-Нель на языке Кши-На, откуда у меня такое чувство, что драка может приключиться прямо сейчаси я в этой драке кого-нибудь убью впервые в жизни?
Интуиция, наверное, подхватывает Юу в тон.
Тут и появляется хозяин усадьбыхотя никакая это, чёрт бы её взял, не усадьба, а Хотуруне помещик. Я затрудняюсь подобрать аналог его роли. Наместник?
Емулет сорок или около того; он заматерел и выглядит очень брутально, как случается с основательно подтверждёнными мужчинами, проводящими много времени в тренировках и спаррингах. Лицо, почти квадратное из-за квадратной нижней челюсти, узкие глаза, губы тонкие. Его волосы спрятаны под тёмно-синюю «бандану», на нем шаровары и что-то вроде короткого халата или кимоно, тканого пёстрым, сине-зелёно-чёрным геометрическим орнаментом. С нимпожилой бесплотный священник с львиной бляхой поверх широкого балахона, пара бесплотных помоложето ли служек, то ли секретарей самого хозяина, и высокий хмурый парень лет двадцати. Сын, наверноеего скуластая угловатая физиономия изрядно похожа на суровое лицо Хотуру.
Эй, кто начинает Хотуру и осекается.
Я тебя помню, говорит Элсу, и его жеребец пританцовывает под ним. Тытот Хотуру, о котором отец мой, Лев Львов, сказал на Совете Старших Прайда: «Граница заперта их мечами»
Хотуру расплывается в улыбке, которую издали можно принять за искреннюю.
Творец мой оплот! восклицает он. Маленький Львёнок, любимый брат! Ты живой! Ты цел! С тобойстаршие братья! Счастливы наши звёздыи возрадуется Прайд!
Очень славно, говорит Элсу, и я понимаю, что этот честный и отчаянный парень может быть здорово неприятным, когда захочет. Ты знаешь менязначит, твои люди больше не будут пытаться оскорбить Прайд в моём лице?
Любой, кто посмеет, будет наказан! заверяет Хотуру, прижимая руки к сердцу.
Уже, Элсу указывает на волков, снимающих труп с седла.
Нашим людям нужна пища, нашим лошадям нужен корм, всем нужна вода и отдых, говорит Эткуру. И твой долгпринимать детей Прайда как полагается.
Я думаю, что не слишком приятно говорить с земли с теми, кто верхомполучается снизу вверхно Хотуру, так и не отнимая рук от груди, заверяет, что ему радостно, почётно и он готов.
И его свита кланяется. А волки кланяются в пояс. Хотуру приказывает устроить всех, наши бойцы обоего пола, наконец, спешиваются, а рабыни, укутанные по самые глаза, тащат мешки с «кукурузой» для лошадей, сыплют в колоды около конюшен
Ар-Нель, оказавшись около меня, тихо говорит:
Здесь умеют лгать, улыбаясь.
Тоже так думаете? говорит Юу.
Ар-Нель киваети нас приглашают под навес. Деревянный помост там застелен потёртым ковром, валяется куча подушек, сшитых из кусочков кожи, и на круглой столешнице, снабжённой низенькими, в спичечный коробок, ножками, стоит плетёная корзинаили вазас сушёными фруктами и орехами.
И Элсу так и идёт рядом с Кору, а Эткуру заминается. Думает, позвать ли Ви-Э, а если да, то как.
Возьми её, брат, говорит Анну, проследив его взгляд.
И мы всев обществе двух женщинзаходим под навес и садимся на ковёр. Только тут Хотуру осмеливается спросить:
Братья, я не понимаю Есть с рабынями и язычниками за одним столом? И те ваши люди среди них
Наши братья и сёстры, пленные, которых нам отдал север, говорит Анну холодно. Чего ты не понимаешь? Никого никогда не терял?
Пленные Хотуру натянуто улыбается. Маленький Львёнок, это с тобой
Мой оруженосец, говорит Элсу, и его глаза темнеют. Не начинай, брат. Она спасла мне жизнь и больше, чем жизнь. Не смей унижать её.
Кору подбирается, как кошка перед прыжком. Элсу обнимает её за плечи, но так, чтобы не помешать вытащить нож. Хотуру и его свита пытаются сделать хорошие мины.
Прости, брат, говорит Хотуру почти заискивающе. Ты собираешься в Чангран с этой женщиной? Вы с ними собираетесь возвращаться к Прайду, братья?
Собираемся, говорит Анну. Ониэто и есть Прайд. Волкибратья Прайда. Разве нет?
Они же не волки Хотуру мнётся. Хочет спросить напрямик, но боится, не смеет.
Да простит меня Львёнок, подаёт голос пожилой бесплотный, а язычники? Они-то никакого отношения к Прайду не имеют
А, смеётся Анну. Онипослы. Барсята. Добродетельные парни, жаль, пропадают в безверии
Анну быстро переглядывается с Ар-Нелем. Ар-Нель улыбается.
Уважаемый Господин Хотуру, говорит он по-лянчински, тщательно произнося каждый звук, я, Барсёнок Ар-Нель, восхищён вашими братьями по вере. Онидостойнейшие люди, мы непременно найдём истину вместе.
Хотуру смотрит на него потрясённо, его сынвосхищённо, бесплотный не без язвительности спрашивает:
Ты готов принять истинную веру и спасти душу?
Ар-Нель кланяется, по-лянчински прижав ладонь к груди.
Безусловно. Как только я приду к убеждению, что вера истинна. Разве я могу сомневаться в истине, если она будет доказана должным образом?
Это интересно. Даже Хотуру чуточку расслабился.
Ты хочешь побеседовать о вере? спрашивает бесплотный, сменив язвительный тон на отеческий.
О да! восхищённо соглашается Ар-Нель. И о поступках, к которым приводит ваша вера, почтенный.
Я бы ему поаплодировал, если бы позволяло место и публика. Сноб Ар-Нель ради дипломатической игры назвал «почтенным» такого презренного типа, как никудышник Хотя, возможно, он думает о Соне.
Бесплотные рабы приносят вино, лепёшки, от которых пахнет не северными вафлями, а настоящим горячим хлебом, и большое блюдо с тушёным мясом. Никто, впрочем, до еды почти не дотрагивается, только Элсу берёт из корзины горстку орехов и сухих ломтиков плодов т-чень. Бесплотный священник поощрительно улыбается.
Мы можем говорить о вере, можем говорить о доблести и о добродетели. Тыредкостный язычник. Признаюсь, я до сих пор считал таких, как ты, упрямыми глупцами
Что вы, почтенный, возражает Ар-Нель с лёгкой улыбкой. Я всегда готов прислушиваться к слову истины. Вы позволите мне спрашивать?
Бесплотный важно кивает.
Диспут отвлёк общее внимание. Волки Хотуру ушли от наших девочек, предоставив им устраивать и кормить лошадейс облегчением ушли, кажетсяи слушают, даже, похоже, заключают пари. Дети постарше, вооружённые деревянными саблями, рассаживаются на краешке помоста. Ар-Нель говорит:
Кто те Юноши, которых я видел привязанными к столбам на солнцепёке, и в чём заключается их вина? Полагаю, так можно обойтись с людьми лишь в наказание.
Этодеревенские мальчишки, замеченные в запрещённом и непристойном поведении, объясняет бесплотный. Они дрались между собой, подобно животным во время гона.
Юу непроизвольно сжимает кулаки, Ар-Нель чуть качает головой.
Бои запрещены?
Такие бои запрещены самим Творцом, изрекает бесплотный. Кто опускается на уровень бессловесного скота, тот подвергает сомнению собственное мужское естество.
Анну морщится, Элсу и Эткуру переглядываются.
Плебс спаривается, как скот, говорит Хотуру, досадливо морщась и посматривая на Львят виновато. Сотня лет истинной веры не научила плебс нравственностида Прайд ведь всегда закрывал глаза на это. Пусть холуи плодятся, как знают. Но эти двоеони из сравнительно приличных семей: сын деревенского старосты и сын трактирщика. Их отцы могут себе позволить купить сыновьям женщинно щенки потакают своим звериным инстинктам
То есть, каждый из них хочет, чтобы его дети родились не от рабыни, а от подруги, говорит Ар-Нель.
Каждый из них сам хочет быть рабыней, брезгливо говорит бесплотный.
Если их отцы не заплатят за их жизни по три сотни «солнечных» до завтрашнего утра, говорит Хотуру, они и станут рабынями Прайда. То есть, их желание осуществится.
Эта истина не бесспорна, говорит Ар-Нель.
Почему? бесплотный, кажется, искренне удивлён.
По многим причинам, говорит Ар-Нель совершенно безмятежно. Во-первых, я не уверен, что вы верно трактуете мысли и желания этих Юношей. Во-вторых, мне кажется, что Творец, создавая любого из людей, имел в виду не товар на продажу