На пятеркуэто месяц «Приму» курить можно.
К хорошему быстро привыкаешь, товарищ капитан. Только вкусишь нормальной жизни, и другой вкус уже горчит.
И куда завела тебя красивая жизнь?
А я еще свою возьму. Мне это на роду написано.
Хорошо хоть зарабатывали? поинтересовался Уланов.
Машина, кооперативная квартира. «Мальборо» и черная икорка. Рестораны к твоим услугам, в любой пустят в обход очереди, только червонцем махни на входе Сказка. На все хватало.
Ты так сладко рассказываешь.
Эх, махнул рукой Лысый. Ты пойми, капитан. Я не бандит. Не уголовник. Я просто хочу жить достойно. А не как эти
Он махнул рукой куда-то вдаль, подразумевая, наверное, под «этими» большинство граждан СССР.
Кому иконы сбывали? полюбопытствовал Уланов.
Я в это не лез. Хохол полностью на себя все брал. У него какие-то выходы на заграницу были.
А, так вы еще и контрабандой подрабатывали.
Товарищ капитан, я вам этого не говорил.
Хорошо, пусть между нами останется Ты пирожки-то ешь, в камере тебя нормально не покормят
Глава 4
Уланов пролистнул утренние газеты «МК» и «Комсомольскую правду» с какими-то радостно-бесполезными молодежными проблемами, «Правду» со скучным официозом. Газеты ему ежедневно отдавал Маслов, сам покупавший их по многолетней привычке.
«Президент Никарагуа Даниэль Ортега с целью противодействия агрессивной политике США приостанавливает в стране действие конституции и вводит военное положение
Состоялся третий полет по программе «Спейс-Шаттл» космического челнока «Колумбия»
Сизигиятак называется произошедшее в марте этого года уникальное астрономическое явление, когда все девять планет Солнечной системы выстроились с одной стороны Солнца. Оно вызывало нездоровое оживление астрологов и иных псевдоученых, пропагандирующих в желтой прессе Запада мракобесную идею о том, что подобное положение планет предрекает Земле природные катастрофы и политические потрясения. Тем самым отвлекается внимание трудящихся от растущего уровня безработицы, усиливающейся милитаризации»
Уланов приехал из Калининской области три дня назад. С тех пор его не покидало ощущение наполовину сделанного дела.
Сотрудники угрозыска прошлись по связям находящихся в бегах «гимнастов», установили их знакомых, родственников, сослуживцев. Но никакой значимой информации не получили. Никто не знал, где лежбище беглецов.
Конечно, они могли податься из Москвы. Но Уланов почему-то был уверен, что «гимнасты», вооруженные обрезом и опасные, как любые загнанные хищники, где-то здесь, под боком. Может, по соседству с его домом.
Между тем вчера, наконец, закончили отрабатывать последние эпизоды с Водолазовым. И теперь Геракл, поведавший обо всех своих подвигах до единого, был утомлен, но вместе с тем доволен, будто сбросил груз с плеч. Теперь его можно окончательно отдавать в руки следователя, а там обвинительное заключение, ознакомление с делом и суд. Еще одна страница работы перевернута, притом перевернута успешно.
Уланов имел привычку перед тем, как сдать все материалы в архив, тщательно просматривать их, чтобы быть уверенным, что там не осталось ничего важного. У Геракла были изъяты две записные книжки, три тонкие тетрадки с записями. Оперативник их давно изучил, пытаясь выявить связи и новые эпизоды. И сейчас пролистывал напоследок страницы, заполненные аккуратным, очень разборчивым почерком.
Судя по всему, в деревенской довоенной школе Геракла учили чистописанию на совесть. В записных книжках были цитаты из великих, перечень расходов на текущие нужды, которые вор вел очень тщательно, и телефоны из разряда тех, что накапливаются у обычного человекакаких-то торгашей дефицитом, зуботехников. Уланов проверил некоторые номера, рассчитывая найти барыг, кому Геракл скидывал ворованное. Сам вор жестко стоял на своемвстречался со скупщиками краденого в парке «Сокольники», там отдавал вещи и получал деньги. Называл имена-отчества, даже клички своих партнеров, но ничего не било в точку. Видно было, что врет и просто не хочет никого сдавать, потому как истинный одиночка, отвечать привык только за себя. Отрабатывать каждый телефон у Уланова не было ни времени, ни возможностей, ни желания, да и смысла. Слишком много других дел накопилось.
Пойдешь обедать? спросила Лиза, пряча документы в стол и вопросительно глядя на «сокамерника».
Капитан милиции Елизавета Агапова, двадцати девяти лет, по телосложению и пластике похожая на балерину, обладательница больших зеленых глаз и русской косы, отвечала в отделе за штабную работу. Занятие это суетноеей приходилось крутиться как белка в колесе с бумагами, отчетами.
Небольшой кабинет на четвертом этаже здания Петровки, 38 они уже третий год делили на двоих. За это время у них установились дружеские отношения. И обедать они по возможности ходили вместе, обычно прихватывая кого-нибудь за компанию, чтобы веселее было.
В харчевню нашу? спросил Уланов.
Да.
На первом этаже ГУВД располагалась столовая. В обеденный перерыв там обычно царило столпотворение. Да и кормили не особенно шикарно, несмотря на то что работали там по большей части осужденные с условным сроком повара, которых в случае небрежного исполнения обязанностей могла вполне ждать замена условного срока на реальный. Все равно втихую тянули, кто что мог, потому что дух стяжательства у мелкого воришки велик и неистребим. Поэтому, когда выдавалась свободная минута, сотрудники ходили на обед в Свердловский исполком на Петровке, 22 или в райком партии на Каретном Ряду, куда пускали по договоренности. Ну а в особо тучные дни роскошествовали комплексным обедом в ресторане парка «Эрмитаж» напротив здания Главка.
Сегодня у меня бутерброды с кофе, объяснил Уланов. А в нашей столовке заработаешь изжогу.
Иногда он устраивал разгрузочные дни. Экономия копеечная, но сейчас до зарплаты оставались считаные дни, а жена неистово копит на мебельную стенку и новый диван, жестко урезая все расходы.
Обнищал, с пониманием кивнула Лиза. Давай я сегодня угощаю.
Это ты мне, гусару, говоришь?.. И вообще, я привык принимать пищу в полевых условиях.
Зашли девчонки из канцелярии с водителем Сашкой. И Лиза отправилась с ними в столовую.
А Уланов налил из термоса крепкий, заваренный поутру кофе, вытащил бутерброды с докторской колбасой по два рубля тридцать копеек за кило и пирожки, приготовленные женой, с капустой и яйцами. Прихлебывая горячий напиток, он принялся листать записную книжку Геракла.
Настасья Павловна, портниха Костя, мастер по телевизорам Просто «К» неизвестно кто. Его телефон уже пробивали, он установлен в районной поликлинике.
Погрузившись в работу, Уланов будто шагнул в другое временное измерение. И даже не заметил, как кончилось обеденное время и вернулась Лиза.
Держи. Она положила перед ним на стол пару фирменных марципановединственное, что отлично готовили в местном комбинате питания. Их делал тоже осужденный к исправработам повар, который относился к своему делу чрезвычайно трепетно.
Уланов кивнул и зажевал марципан, не слишком обращая внимание на вкус. Он провел указательным пальцем по телефону в записной книжке.
Что-то важное? спросила Лиза.
Похоже, да.
Этот номер уже проверяли. Числился он за домашним адресом, по которому были прописаны какие-то старички. Поэтому тогда Уланов не обратил на него внимания. Но сейчас глаз прямо наткнулся на цифры
Уланов открыл сейф, вытащил одну из папок, нашел в ней справку. Внимательно прочитал нужный абзац. Сверил все. И потянулся к телефону.
Дозвонившись до изолятора, он представился и спросил:
Водолазова еще в Матросскую Тишину не свезли? Когда, сегодня? Надо притормозить. К нему еще разговор есть.
Отлично, не нужно ехать в СИЗО, брать разрешение у следователя. Достаточно пересечь двор, пройти через охранников и подняться в комнату для допросов изолятора временного содержания.
«Спокойствие, только спокойствие», как говаривал Карлсон. Не надо гнать гусей. Надо все тщательно продумать. Прикинуть, как повести разговор. Ведь факт налицов записной книжке Геракла был телефон фактического места проживания Жоржа. Но не факт, что Водолазов будет разглагольствовать на эту тему.
Уланов задумчиво просидел за столом еще с четверть часа, незаметно опустошив термос с кофе. Досадливо крякнул, поняв, что на вечер не осталось ни капли. Впрочем, кофеина он перебралмогут быть проблемы с давлением. Посмотрел на часы, вспомнив бессмертную фразу Алибабаевича из фильма «Джентльмены удачи»: «А в тюрьме сейчас макароны дают». Уже не дают. По времени обед в изоляторе должен закончиться. И Геракл теперь лежит на нарах, листая подаренную ему Улановым книгу изречений великих людей, попутно доставая двух сокамерников-карманников цитатами и жестко подавляя бунт словами:
А ты слушай, молодой, не ершись. Своего ума нет, так хоть чужого набирайся.
Уланов встал, положил в карман пиджака записную книжку. Пригладил перед зеркалом волосы. Из зазеркалья на него смотрел тридцатилетний мужчина, сухощавый, с ранними седыми волосами на висках. Его лоб прорезала глубокая морщинаничего не мог с ней поделать. А глаза с годами стали какие-то колючие, недобрые, и ему самому это не нравилось. Но уж какие есть.
Куда прихорашиваешься, красавец? спросила Лиза.
Пошел дело делать.
Он пересек двор. Преодолел неприступный барьер из тяжелых дверей с автоматическими защелками, из строгих, пристально изучающих документы постовых. Заполнил необходимые бумаги. И очутился в комнате для допросов с привинченной к полу мебелью. Сколько времени он здесь провел в беседах с ворами, разбойниками, сколько им сигарет отдал, сколько бутербродов скормил.
Здравы будьте, гражданин начальник, кивнул Геракл, заходя в комнату.
И вам того же. Присаживайтесь.
Вор заметно отъелся. Из его глаз пропал затравленный блеск. Заключение явно пошло ему на пользу, вернув душевное равновесие.
Как вам тут? Жалобы? Пожелания? спросил Уланов.
Да все нормально, гражданин начальник. Все путем Только вот сердце ноеткак там Клювик?
Нормально. Клюет в три горла.
Перекармливать нельзя Просьба у меня. Мне пятерку минимум дадут. А какаду по двести лет живут. Вы его сохраните. Я выйду, заберу. Друг все же. Лучший
Договорились.
Вы по делу или так? Вроде уже все вам сказал.
Все?
Христом Богом клянусь.
Кроме одного. Куда же все-таки иконки сбывали.
Но я рассказал же.
Самому не смешны такие сказки?
Ну, извиняйте, вздохнул Геракл, разводя руками.
Уланов вытащил из кармана и положил перед собой записную книжку. Развернул. И ткнул в телефон Жоржа:
Помните, чей номер?
Водолазов как-то понурился.
Ему скидывали антиквариат? продолжил Уланов.
Ну, скидывал. Чего уж теперь. Но показания под запись не дам.
Да какие показания? Меня интересует, где он сейчас может быть.
Дома, наверное.
Нет его дома. Накуролесил и в бега подался.
Тогда не знаю, слишком поспешно ответил Водолазов. Ищите, если нужен. Я только за себя, родного, в ответе.
Герасим Онуфриевич, мы же теперь друзья.
Геракл только усмехнулся в ответ.
А этот человек нам не друг, продолжил Уланов. Он сорвался с цепи. Обстрелял сотрудников милиции. И чего еще наворотитнеизвестно.
Да, непорядок, Геракл озадаченно кивнул, но не заметно, что собирался идти навстречу.
Тут Уланов выбросил козырь. Лысый проговорился, что Жорж спьяну хвастался, как какого-то вора надул. Взял икону шестнадцатого века, ему дал две сотни рублей, ушла она за пять тысяч. Среди перечня похищенного Гераклом действительно была икона этого времени. Значит, не исключено, что речь шла о нем.
А помните «Николая-угодника», которого взяли на Волгоградке? спросил Уланов.
Ну, помню.
Вы ее за сколько Жоржу скинули? За двести рублей? А он ее за пять тысяч сбагрил.
За сколько?! Геракл вмиг потерял свою умиротворенность. А мне пел, что еле-еле эти деньги покроет. Мол, икона старая, облупленная, почерневшая, кто ее купит!
Шестнадцатый век, уникальная школа. За границей она тысяч на пятнадцать долларов потянет.
Я тут горбачусь, работаю за копейки. А он Пять тысяч!.. Вот крысятник!
Геракл побарабанил пальцами по столу. Потом сказал:
Ладно, гражданин начальник. Знаю я, где Жорж хоронится.
Глава 5
Нет более нудного занятия, чем сидеть в засаде. Притом уже четвертые сутки. Да еще когда подключил к мероприятиям массу народа, а сам даже сказать внятно не можешь, есть ли у тебя уверенность в достоверности информации.
Геракл поведал сгоряча: единственно, где может скрываться Жорж, у своей любовницы, с которой познакомился год назад и с тех пор тщательно скрывал ее ото всех. Водолазову стало известно о ней совершенно случайно. Он показал дом в одном из микрорайонов Черемушек и объявил, что в каком-то из этих двух подъездов надо искать беглеца.
Поскольку преступники были вооружены, обладали исключительными физическими данными, начальник МУРа дал указание использовать при задержании ОМОН. Это такое хитрое подразделение, подчиненное МУРу, дислоцирующееся в Колобовском переулке, недалеко от Петровки, 38. Его создали к Олимпиаде 1980 года на случай терактов, беспорядков и для пресечения всех силовых вылазок, которыми мог бы быть омрачен большой праздник. Набирали в отряд спортсменовборцов, боксеров. Гоняли их в лучших традициях спецназас утра до ночи, делая упор на рукопашный бой, стрельбу и тактику проведения специальных мероприятий. Привлекали их обычно к задержаниям вооруженных преступников, спортсменов. Ребята в отряде прямолинейные, резкие и очень хорошо подготовленные, так что за «гимнастов» можно было не беспокоитьсяупакуют в лучшем виде да еще праздничной ленточкой повяжут. Вот только бы жулики появились. А то совсем без них скучно.
Маслов и Уланов почти безвылазно торчали около этого дома, оборудовав пункт наблюдения в ремонтирующейся конторе в здании напротив. С ними помещение делил командир группы ОМОНа. Его ребята терпеливо ждали в желтом фургоне, выкрашенном под Московскую аварийную газовую службу.
Оперативники установили по адресному бюро всех, кто живет в нужных подъездах. Одиноких женщин там не значилось. Участковый тоже ничем не смог помочь. Поэтому оставалось два вариантаили тупо ломиться во все квартиры, рискуя спугнуть фигурантов, или терпеливо ждать, что они и делали.
На третий день руководство начало забрасывать Маслова нескромными и все более настойчивыми вопросамикогда клиенты созреют для приемки. Ответить на этот вопрос он не мог. Омоновцев тоже спрашивали их командиры, чем это они там столько времени занимаются.
Мне-то что, сказал старший группы ОМОНа. Был он невысок, худощав и никак не походил на боевика. Больше смахивал на научного сотрудника, если не знать, что он призер Союза по самбо и признанный инструктор по его боевому разделу. Солдат спит, служба идет. Начальство только волнуется
На третий день начальство начало рвать и метать.
На четвертый день Маслов со своего наблюдательного пункта созвонился с замначальника МУРа Егорычевым. Тот был раздражен:
Ну, где твои гаврики?
Ждем.
А зарплата идет. Ты десяток человек держишь.
Ну да.
Заканчивай эту ерунду, Маслов! ОМОН я снимаю. Все, возвращайтесь на базу. Никого в адресе нет. И не будет.
Омоновцы отчалили прочь, сказав: ну если чего, звоните, будем по первому сигналу. После этого Маслов вопросительно посмотрел на своего подчиненного:
Ну, что делать будем, Михайло?
Геракл не врал, уверенно произнес Уланов. «Гимнасты» где-то здесь.
Не знаю, что тебе сказать на эту пламенную речь. Но нам приказано возвращаться.
А кто меня учил все доводить до логического конца?
Я. Есть такой грешоклюблю поучить на досуге.
Ну, считайте, что я научился.
Спокойный, не импульсивный, выдержанный, суховатый в обращении Уланов от природы обладал настойчивостью, переходящей в упрямство. Если он вцеплялся во что-то, то челюсти не разжимал до победного конца. Бульдожья хваткаею обладает некоторая часть следователей и оперативников. Без таких людей правоохранительная служба невозможна.
Значит, предлагаешь послать руководство Управления по известному адресу? полюбопытствовал Маслов.