Только стало известно про новый перевал, северяне подоспели. Да пусть пользуются, не жалкотропка узкая, опасная, а сам перевал далек и от Асталы, и от Тейит. Но нельзя же спесь не сбить с них. Приятно злить, а они ведутся, вот-вот и драку начнут Сильный соблазн, но нельзя. О младшем не беспокоилсязнал, что мальчишка сумеет за себя постоять.
Кайи думал не о северянахо движущихся камнях. Вот бы себе завести и не один. Жаль, охотиться с их помощью неудобномедленные, да и кому нужна добыча, которую раздавило в лепешку? Ну и подумаешь, нельзя, все равно лапы с когтями удобней. Он валялся среди цветов, обламывая стебельки и высасывая сладкий сок.
Так вот ты какой? проговорил мужчина с волосами, стянутыми в большой узел. Совсем малыш.
Я не малыш.
Считай себя взрослым, если угодно. Ты многое можешь, и все же не знаешь ничего. Тебя носят на руках одни и боятся другие.
И что же?
Гордишься собой? с насмешкой спросил эсса.
А уж это дело мое!
Тот еще раз оглядел егогибкого, немного растрепанного, в темно-желтых широких штанах до колена, с ожерельем на шеераскинувший крылья орел в окружении множества солнц. Возможно, в будущем этосамый сильный страх эсса. Что ж, бывает и так
Мне неинтересно препираться с тобой.
Не интересно? И не страшно? насмешливо вскинулся мальчик.
Страшно только взаимное уничтожение. А кем бы ты ни был, ты войну не начнешь.
Почему?
Сказано, что это сделает полукровка. Странное предсказание, правда? Полукровкиничтожества. И одному из них отведена такая судьба.
Я войны не хочу. Не суйтесь к нам, вот и все!
Нет, малыш. Это вы к нам суетесь.
И перевал ваш, да? прищурился, сел.
Да кому он нужен, перевал этот, устало сказал мужчина. Все равно по ту сторону горморе да узкая полоска земли. Жемчуг, морские раковины ценность. Кому это надо? Тевееррика ушла.
Серебристая грис Къятты переступала тонкими ногами, пугливая, но выносливая. Из шерсти таких, серебристых, делают красивые покрывала. Только грис больше пегие рождаются, жаль. Къятта гладил по шее свою любимицу, когда мальчишка примчался, плюхнулся на траву прямо под копыта. Сидя, смотрел на старшего, голову запрокинув. Къятта едва удержал испуганную кобылицу. Мальчишка и не подумал, что острыми копытами его могут поранить.
Этот эсса говорил о войне, о которой сказано давным-давно. Северяне собираются ее развязать?
Не кричи от восторганет пока никакой войны. Мало ли чуши написано
Написано? Он еще говорил что-то о полукровке
Вернемся домой, поройся в свитках. У меня нет желания рассказывать сказки.
Не забывал до самого дома, переспрашивал то и дело. Выше подниматься не стали; Къятта решилнет смысла, не больно хорош перевал. Нъенну и остальных подобрали почти там, где оставилидикари мелькали неподалеку, но напасть не решились.
Древние свитки Тевееррикикажется, дунь на них, и рассыплются. Необычные письмена, грубоватые, льнут друг к другу. Древний языкхорошо его не знает никто. Говорят и сейчас похоже, а вот прочестьКайе с трудом разбирает тусклые коричневые знаки. Неприятно читатькак смотреть на старые пожелтевшие кости, неприятнои в то же время затягивает.
«И будет вражда между югом и севером, но лишь полукровке будет небесами предоставлено право начать войнукровавую бойню».
Полукровке! Ничтожеству! он чуть ли не отшвыривает листы.
Ты столь хочешь войны? спрашивает дед.
Не знаю! Но если уж начинать, то с подачи достойных! Ненавижу эсса, но пусть лучше они, если нам не повезет ударить первыми!
И, подумав, добавляет:
А лучше я это сделаю!
Глава 5
Лес близ реки Иска
Розовая бабочка с размахом крыльев едва ли не в человеческую голову порхала над полосатыми сочными стеблями тростника, а те поскрипывали, словно вздыхали. За ними виднелась река, матовая под набежавшим облачком. Широкие перистые листья шелестели, подвижными узорными тенями прикрывая половину поляны, а по краям папоротник пышный стоял. Никаких изменений.
Для леса несколько весентак, миг один; эти деревья едва ли не века насчитывают. Соль приложила ладонь к высоченному, покрытому мхом стволу. Тахи учил ее слушать и чувствовать деревоон приникал ухом к коре и говорил, что слышит, как бьется древесное сердце. А Соль ничего такого не слышала. Простокрасиво.
Черный ибис слетел с ветки, приблизился к Тевари, косясь на Тахи, строгавшего палку. Тот недолюбливал птицу, говорилмало того, что эта тварь не покидает окрестности уже много весен, так и к мальчику привязалась. А сынишка вотприкормил.
А известнонихалли и без того не лучшие соседи, так еще и черный ибис приносит беду.
Мальчик сжевал содержимое круглой речной ракушки, с ибисом поделился. Странное зрелищеребенок полулежит на траве, рядом горка скользких ракушек, и возвышается над плечом черная ломкая птица, хмуро и злобно поглядывает по сторонам. Ворчит еле слышно, клацает клювом, когда Тевари протягивает ей очередное лакомство.
Смешная все-таки птица, хоть и не лучший сосед.
Тихо, только дятел где-то стучит А Утэнна и Къяли, верно, скоро вернутся с оленем.
Киуте готовит еду на поляне, дым высоко поднимаетсябудет хороший день. От помощи Соль отказаласьмол, вы и так со мной носились много месяцев, теперь мой черед о вас позаботиться. Она почти не измениласьиздалека прежняя девочка, хоть мелкие морщинки обозначились под глазами, и тени на веки легли. И движения куда более плавные, уверенно-женские.
Соль вспомнила день, когда Киуте робко показала страшному южанину пластину из темного серебра, которую носила на шее. При виде ее Тахи тогда удивленно присвистнул. Он, находясь при послах, выучил знаки различия северян. Понял, почему девчонке запрещали заключать союз со столь невыгодным для семьи молодым человеком, как Къяли. Сильная айо а тотпочти никто. Что ж, она точно не будет помехой.
Однако поначалу он сердился, когда Киуте осмеливалась подавать голос. Лишняя, северянка но она была немногим слабее Тахи, а кроме них двоих никто больше не мог служить защитой против леса и дикарей. Разве Утэнна, способный медведю шею свернутьно подчистую лишенный Силы.
А дни летели куда быстрее, чем в начале их жизни в лесу. Вот уже и Тевари ростом отцу по плечо. Живой, звонкий мальчишка. Охотник из него неважный: хоть меткости не занимать, жалеет зверье и птиц. Зато ракушки собирает и клубни питательные находиттолько диву даешься, как быстро. А вот вкусных жуков тоже готов на ладонь посадить и рассматривать, вместо того чтобы использовать по назначению.
А у Киуте сынишке пять весен, и дочка грудная. Глазастая, голосистаявсех хищников плачем манит. А сынишка, напротив, тихий. Тевари в его годы вился вьюном, обшарил все окрестные заросли, серебряным голоском вопросы разбрызгивал, а этотсидит смирно, улыбается во весь рот, застенчиво, и молчит.
Ибис насторожился, издал резкую сухую трель:
Арррк
Тевари вскинул голову и втянул носом воздух, явно принюхиваясь. Позвал недоуменно:
Мама, дым!
Серо-белые клубящиеся дорожки стелились по земле, выкатывались из-под вздыбленных корней, растекались и поднимались ввысь, постепенно сливаясь в одно удушливое полотно. Едкий запах гарисырой подлесок еще не прогорел, а потом, когда от него останется зола, воздух станет чистым, только раскаленным, и стволы станут светиться, охваченные пламенем изнутри
Пожар охватил лес мгновеннопламя шло вдоль реки и вглубь. Из-за ствола выбежала ошалевшая йука, промчалась мимо Соль, не разбирая дороги. Донесся медвежий рев, а мигом позже мимо хижины пронесся олень. Птицы срывались с ветвей, хлопали крыльями, покидая горящий участок леса.
Уходим! Тахи нахмурилсяи впервые Соль увидела растерянность на его лице. Лесной пожарстрашная вещь, но после сезона дождей, едва успела просохнуть землятак не бывает.
Соль хватала то одно, то другое, запихивая в кожаный мешок, плохо соображая, что взять самое важное, и Тахи схватил ее за руку:
Некогда!
Киуте остановилась подле, маленькая, растрепанная, босаяна руках сонная девочка, не встретившая еще шестую луну. Тахи молча нырнул в хижину, выхватил немудреную кожаную обувь Киуте, велел обуться. И без того много тварей ползает по земле, а если бежатьзащита нужна. Мало ли, камень, случайный сучок.
Дышать становилось трудно, и младший мальчик закашлялся. И ему был ответомзвериный рев, словно сам лес обезумел и кричит на разные голоса.
Несколько оленей с хрустом вынеслись на поляну, а за нимиогромный волк, не преследующий добычушерсть на его загривке была вздыблена, а глаза слепы. Он желал одногопокинуть опасное место.
А потом на поляну выкатился веселый ало-золотой огонек размером с кулак ребенка. Покружился на месте, мерцая и переливаясь разными оттенками огня, и покатился дальше, к хижинам, не заметив людей или не пожелав уделить им внимания.
Это всего лишь звери обезумевшие звери и лесной пожар, прошептала Киуте, не сводя глаз с веселого огонька, к которому присоединился второйхижина вспыхнула при их приближении, радостно заняласьвся. А между стволов замелькали еще огоньки, опережающие настоящее пламявеселые, смертоносные, непредсказуемые.
Огни тин пострашнее простого огня, угрюмо сказал Тахи. Как их много ни разу не видел столько. Они не всегда поджигают лес, далеко не всегда. Почему сейчас, узнать бы.
Это сделали они? непослушными губами проговорила Соль.
Больше некому.
Я слышала про такие, прошелестела Киуте. Скажи, что делать.
Заставляй их сворачивать в сторону.
В приказе этом не было ответа, как именноно молодая женщина успокоилась.
Они покинули лагерь, слишком быстро, чтобы успеть взять с собой вещи или припасы. Только оружие забрал Тахи.
Къяли! пыталась протестовать молодая женщина, однако Тахи оборвал ее:
Найдет. Его Сила позволяет искать, а болтать некогда.
Мне что-то не нравится, обронил Къяли, остановился, опираясь на короткое копье. Стояли меж двух валуновмного камней было в этой части леса, огромных, серых, словно выросших из земли. Тевари любил лазить по ним, когда отец брал его в эти места.
Утэнна вопросительно вскинул бровь: он так и не научился верить, что этот мальчишка с виноватой улыбкой что-то умеет. Подруга егоэта да. А Силу уканэ за Силу-то почти не считал к тому жекто ее видел? Не он.
Что не так-то? буркнул добродушно. Тоже остановилсяогромный, наполовину седой уже, но еще способный выдергивать с корнем молодые деревца.
Не знаю северянин беспомощно покрутил головой, прислушиваясьно он никогда не отличался ни слухом особым, ни чутьем. Только сердце чуяло.
Не знаешь, так себе голову не морочь. Плоходичь словно вымерла, Утэнна уже позабыл про слова Къяли, вглядываясь в давно оставленные следы. В этот миг между стволов мелькнули ветвистые рога, и крупный самец-олень вышел прямо на людей, опасливо косясь на всякий случайи не ожидая нападения.
Утэнна приготовился бросить свой дротиколень пока не почуял людей, ветер относил запахи в другую сторону. Олень смотрел укоризненно, чуть наклонив красивые рога. Уши его вздрагивали, ловя стрекотание пересмешников.
Къяли вскрикнулУтэнна обернулся мгновенно, решив, что того укусила змея, но младший товарищ сорвался с места и побежал к поляне, к хижинам, словно сошел с ума, а олень рванулся в обратном направлении. Утэнна крикнул ему вследи выругался, опуская руку с бесполезным уже дротиком. Такого зверя упустить! Мальчишку шарахнуло солнце, не иначе. И вправдужарко. Тахи задаст ему впрочем, стоит поспешить, вдруг спятившему северянину и вправду достанетсяврать он не умеет, все выложит. Да не стоит его ругатьприпасов пока довольно
Побрел по следам оленястало должно быть неподалеку. На темно-коричневой почве следы копыт отпечатались четко, узором. Поначалу всматривался в следы, потом поймал себя на том, что принюхивается. Дым? И вправду
Тут было уже не до охоты. Пожар в лесучто может быть страшнее? Хоть и непонятно, что и с чего загорелось. Утэнна поспешил к лагерю, далеко не столь быстрохоть силы было еще немеряно, годы брали свое. А потом, как из гейзера вырывается пар и струя воды, лес взорвался крикомобезумевшее зверье мчалось, не разбирая дороги. А дорога была не самой удобнойсреди валунов-то. Живность едва головы себе не разбивала о каменную преграду, и Утэнна недоуменно застыл, не заботясь о том, чтобы не оказаться растоптаннымтак не ведут себя звери. Пожар и для них самое страшное, но чтобы обезуметь настолько?
В конце концов он нашел безопасное место, взобравшись на выступ одного из камней. Увидел клубы дыма, подумалв лагерь надо, в лагерь. Там наверняка уже поняли, ну а вдруг нет? Если придется уходить, кто, как не он, понесет основную тяжесть?
Из-за валуна показался огромный серый медведь. Поначалу медведь не показался опасным. Вперевалку, но быстро шел, глазки злые, но, если свернуть в сторону, не станет же он за человеком гоняться? А свернуть-то и некуда. Наудачу спрыгнул, стараясь скрыться за камнемблаго, волна зверья вроде схлынула. Нащупал дротики и большой ножсправится, не впервые. Только зверь уж больно огромный Глухое ворчание вырывалось из глотки медведя, и человек понял, что эта громадина не только сильно испугана, но и как водится у этих тварей, при этом озлоблена на весь свет. Попятился, озираясьотступать надо достойно, а как тут отступишь, если валуны всюду?
Кажется, еще и пододвигаются поближе, хихикая. Между ними уже и прохода нет, одни щели остались. Тевари проскользнул бы, но не мужчина взрослый и ростом не обделенный.
Бросил дротик, целясь в глазно тот стукнул о лобную кость. Второй наконечник вонзился в широченную косматую шеютакую шкуру пробить тяжело Чуть-чуть промахнулся. Раненый, зверь заревел. На дыбы поднялсяогромный, серый, куда выше Утэнны. Глухо и хрипло зарычал, вздымая лапы с длинными когтями. Вот я, человек-медведь, и встретил своего медведя, весело подумал Утэнна.
Азарт поднимался в душе, а кровь южная горячая. А что силы уже не тенаплевать. Не так уж много людей юга перешагнули порог шестидесяти весен. Повезло, можно сказать!
Долго прожил. Куда уж больше-то?
Къяли не слышал зова старшего товарища, перед глазами все было черным и вязким, а в голове словно работали кузницы. Бежал, торопясь к Киуте, предупредить ее об опасности. Ничего он почти не умеет, и лесным жителем до конца не стал но опасность чует, хоть польза какая-то. Что случиться должно, не знал, знал только, что будущее пальцем его поманилогляди. Завесу приподнялои опустило тут же, не разобрать, кроме того, что за нейбагровое марево. Так, не разбирая дороги, поглощенный видением своим, скатился в овраг.
Носомв мелкую поросль папоротника; разбил бы лицо, окажись там камень. Подле лица не оказалось, зато рядышком торчали, небольшие, но острые, словно овраг зубами ощерился.
Попробовал встать, вскрикнулнога, похоже, была сломана. И ребра почти не больно, но трудно дышать. И двигаться. Шевельнулся сноваи на сей раз не сумел сдержать возгласа боли, хотя думал, что готов к ней. Тело не слушалось.
Мейо Алей, Великая Сила, прошептал Къяли. Два волка, невесть откуда взявшихся, взъерошенных, с края оврага наблюдали за ним. Киуте
Нащупал за поясом ножне выпал. А вот копье потерял, скатываясь по склону. Двое волковБездна, не справиться. Лихорадочно соображая, что делают на его месте уканэ. Сила все-таки есть, хоть и малая. Потянул к себе тени, пытаясь создать полог страхазавесу, не пропускающую зверей или людей, на кого поставлена. Тени сопротивлялись, и дымом тянуло, сбивая мысли. «Лес горит?» подумал с удивлением, не сопоставив предупреждение, посланное ему, и принявшую реальное обличье опасность. А тени, пошевелившись под его неумелой командой, снова залегли на привычные места, и, казалось, дразнилисьпопробуй-ка, подними, как это солнцу под силу!
Он закричал, громко, но только огонек тин откликнулсяприбежал и сел на краю оврага. Любопытный. А волки пошли вперед, скалясь, будто испуганные, дыбя шерсть на загривке. Вниз. Къяли пошарил вокругничего. Попробовал, несмотря на солнцем вспыхнувшую боль в груди, выдернуть корень, торчавший из склонабесполезно.
Киуте
Закрыл глаза. Вот и пригодились его слабые способности. Айо не могут оставлять тело. Уканэ могут. Чувствовать клыки, рвущие кожу и мышцы, не придется. Оставить свою оболочкураненую, уже бесполезную. А разбудить, вернуть будет некому и некого.