Киуте. Прости, глаза остались открытыми.
Къяли ушел.
Склон был пологимне тяжело подниматься, даже с детьми. Тахи оборачивался постоянно, да и все они оборачивались, пытаясь среди клубящихся дымных дорожек разглядеть фигуры друзей. То тут, то там из дыма вырывалось зверье, бежало, испуганное и злое, готовое зубами рвать и ствол древесный, ежели он преградит путь. Неправильно так не бывает. Но рассуждать, как ведут себя звери, времени не было. И без того почти весь выложился, пытаясь их Силой отгонятьоружием точно не справиться.
Киуте, ухватил ее за руку, больно, да было не до того, чтобы силу соизмерять. Останешься.
Молодая женщина вскинула на него недоуменные глаза. Дым и запах гари давно уже мешали дышать, и говорить трудно было. Но северяне разговаривали взглядами вот и он почти приучился.
Со мной останешься. Сделаем малую стену огня, чтобы звери бежали вдоль нее, вбок. И попробуем остановить это пламя, указал на горящий лес.
Вдвоем? прошептала она, прижимая к себе дочь. По щекам Киуте катились крупные капли, оставляя сероватые дорожкипепел успел запачкать лицо.
На один удар сердца Тахи замешкался. Потом проговорил:
Приказывать я не могу. Прошу Ты дашь свою Силу и сдержишь огонь. Моей не хватит.
Тевари слышалон всегда ухитрялся слышать то, что не предназначалось ему. Пересмешником бы родиться мальчишкептахи эти тоже вечно ловят не им предназначенное. Только кричат об этом на весь лес, потому и не любят их многие, если бы солнце не защищало, давно бы лесные жители их извели.
Я тоже охотник! закричал мальчик, мотая головой, лишь бы не видеть укоризненное лицо отца.
Это не просто звери, лисенок. Они обезумели. Да и не в них делона дым и огонь тоже с копьем пойдешь? Иди с матерью, защити ее.
Я не
Не? Ты взрослый! и подтолкнул сына к Соль, ладонь скользнула по волосаммимолетная ласка. Иди!
Киуте силой впихнула в руки Соль малыша. Тевари уже стоял возле матери, побледневший, не согласный с отцом, который видел в нем всего лишь ребенкано молчал.
А девочка? растерянно проговорила Соль.
Куда ее, грудную! хоть сына убереги, если что!
Но Къяли
Нет его больше, так спокойно сказала.
Ты айо, ты не можешь знать! выдохнула Соль.
Я знаю. Мы были одним целым. Мейо Алей получил его душу, когда-нибудь встретимся.
Маленькая женщина с пепельными волосами смотрела печально и почти умоляюще. Что она могла? Заставить? Не в ее воле. А упрашивать не было ни сил, ни времени.
Соль подхватила ребенка, коротко поцеловала Тахи и побежала вверх по склону, уверенная, что сын следует за ней. Тевари и вправду бежал, только все норовил оглянуться. Так и бежал с повернутой головой, пока мог видеть, пока не встала внизу стена огня. А Соль не оглядывалась.
Они скоро вернутся? задыхаясь от бега и гари, выкрикнул мальчик.
Соль не ответила, прижимала к себе малыша Киуте. Тахи прав. Все вместе они бы погибли, и в одиночку рассыпавшись по лесамтоже. А так двое остановят зверей и вернутся. Вместе, один Тахи и впрямь не смог бы. Она плакала и улыбалась, спотыкаясь на бегу. Вот и по-настоящему стали вместе север и юг. Разве не этого она хотела все годы жизни здесь?
Вернутся, и будут растить детей.
Киуте, положив дочурку наземь, на кочку, поначалу закрыла глазасмотреть на стену огня тяжело, не просто глаза слепитстрашно. Она видела Силу Тахибагровую, злую, пульсирующую. И знала, что он ощущает Киуте. Ему-то проще, у южан кровь из огня. Вот сделает шаг, другой, и сольется с этой оранжевой дрожащей стеной. Та еще не приблизилась, пожирает деревья внизу склона, а стоять уже невозможно, так жарко.
Потом подняла векиТахи видела в профиль, черное лицо, хищная птица, из золы сделанная. Гореть уже нечему, поняла молодая женщина.
Пытаясь отогнать огненную пелену от глаз, потянулась сердцемхоть немного Силы еще ведь почти погасили пожар, и плевать, что мозг рвется на части, а сердце вот-вот лопнет от перенапряжения. Хоть одну ниточку
И ниточка нашлась, тоненькая, серебряная. Прямо под рукой, на земле. Лопнула почти беззвучно, даже не зазвенела. И больше не было нитей или канатоввсе черное, выгоревшее.
Остановился огонь.
«Тевари» Соль вытерла глаза, подняла тяжелую головусловно камнями набили ее, огляделась. Акки, сынишка Киуте, был без сознания, а ее собственный сын исчез. Женщина огляделась пристально, испуганно: тихо, и слабый запах гари доносит ветерок, и дымом пахнут волосы и одежда. Цветы покачиваются, крупные соцветия, белые. И никого. Птицы поют, и, кроме запаха дыма и сажи на Соль и малыше ни следа пожара. Остановился огонь как быстро Незнакомое место.
Тевари! вскочила и закричала, кинулась туда, где, как ей почудилось, находился знакомый склон. Но оттуда пахнуло ужасом, дунуло темным холодом, в сплетении ветвей почудился оскал черепаи Соль отшатнулась, бросилась назад, громко выкрикивая имя сына. Вернулась, подхватила Акки, и снова помчалась, словно безумная, как зверье недавно бежало.
В другую сторону.
Глава 6
Астала
Говорил, что северян ненавидит, но не думал про них. Нравилосьжить, ловить кожей ветер и солнечные лучи. Нравилось плавать через стремнинуне помнил уже, что едва не погиб. А зачем помнить плохое, если вся Асталаего, если никто на тень его ступить не посмеет?
Грациозным зверем бродил по лесам, удовольствие былодать себя выследить и перекинуться прямо перед носом охотников, прямо перед натянутой тетивой или готовыми полететь дротиками. Смеялся, чувствуя страх незадачливых звероловов. Не думал, что могут убитьполно, разве сумеют? В обличье энихи нет у него Силы, но есть клыки, когти и чутье хищника.
Четырнадцать весенвсе в Астале его.
По праву Сильнейших.
Слуг достаточно в доме. Немногоно Кайе не был уверен, что помнит всех. Служить Роду Тайаувысокая честь. И обеспеченная жизнь. И безопасность никто не посягнет на имущество или здоровье слуг дома. Кроме хозяев, но они ценят своих людей.
На бронзовой коже подростка горел золотой знак.
Кайе вытянулся, закрыл глаза. Царапины, оставленные колючим кустарником, уже не саднили. Девушка смазывала их осторожно, словно касалась опасного зверя. Подросток перевернулся на спинудевушка ойкнула. Любое его движение сопровождается страхом. Угрюмо глядя через упавшие на глаза волосы, он спросил:
Ты ведь знаешь Шиталь?
Да, али.
Она тебе нравится?
Тонкие брови девушки взметнулись. Голос прозвучал неуверенно:
Я не настолько знаю ее. Но ее любят домочадцы и горожане.
А ведь онатакая же, как я
Приподнялся на локтях, сел, не сводя с девушки глаз:
Ты видела ее иное обличье?
Нет, али.
А мое?
Нет, голос девушки дрогнул.
Не желаешь взглянуть?
Я я, верно, уже должна спешить к твоей сестре, Дитя Огня. Девушка отступила на шаг.
Да нет, ты еще не закончила здесь. Или ты боишься моего зверя?
Боюсь, Дитя Огня, отчаянно выдохнула девушка, а Кайе засмеялся.
Ты такая красивая. Может быть, он позволит себя погладить? А может быть, нет
Легко спрыгнул на пол, потянулся. Темное пламя разливалось под кожей. Почему бы и нет? Такая миленькая Как поведет себя энихи? Вряд ли убьет Кайе управлял зверем куда лучше, чем думали все даже дед. А ведь и впрямь девушки любят гладить пушистых зверьков.
Служанка взвизгнула и вдруг бросилась бежать, сопровождаемая смехом. Подросток снова лег на плиту, вытянулся во весь рост и раскинул руки. Нет, так нет Мать и сестра отбирают лучших для службы в доме. Если и вправду он покалечил бы эту девчонку, подняли бы крик.
Солнце ласкало кожу, переливалось на золотом знаке.
Своих защищают, с чужими можно делать, все, что угоднотак правильно. Сильнейшие Асталы держали некоторые кварталы под своим покровительством, собирая туда искуснейших мастеров или иных, умениями отличных от прочих. Те отдавали Роду-покровителю лучшее, но могли быть увереныс ними ничего не случится. Разве что разгневают собственных опекунов.
А остальные кварталы подчинялись любому Сильнейшему, которому вздумается приказать. Порой люди сами просили тот или иной Род взять их под свою руку; порой получали желаемое.
Если понравитсяне спи на ходу, приходи и забирай, учил Къятта.
А если нам, и, к примеру, Арайа понравится одно и то же?
Сумей взять либо решит круг, поединок, в худшем случаеСовет. Не обязательно в твою пользу, так что лучшеучись брать то, что хочешьи не создавать лишнего шума. Возмутители спокойствия Астале не нужны. И еще. Не думай, что сможешь только брать. Когда-нибудь тебе придется и отдаватьскорее всего, совсем не то, что захочешь.
Кайе предпочитал бродить по лесам или возле Башни, особенно тогда, когда ей дарили кровь. Тогда Хранительница оживала, петь начинала особенно громко. Но в последнее время дед часто направлял Кайе в квартал Рода Тайау. Привыкай, говорил. Присматривайся. Это твои люди, ты в ответе за них.
А если они мне не нравятся? Захочу взять других? из-под разлохмаченной челки смотрел, заранее пытаясь понять, где кончится территория, кудаможно без драки.
Возглавишь Род, и выгоняй на здоровье. А захочешь привестисначала скажи мне, я решу.
Дед был само терпение. Кого выгонять, лишать защиты? Мастера и мастерицы искусны, кто же возьмет плохих. Недавно за одного чеканщика Къятта выходил в круг. Икиари рассердились, что тот попросил Тайау принять его под свою руку. Работы егозагляденье, почему не взять?
От Икиари вышел хороший боец, племянник Халлики. Къятта позволил ему дойти до второго круга, позволил выбрать не только ножи, но и дротик. У самого был только нож. Мальчишку-противника пожалел, оставил неглубокую царапину, и всетот хорошо держался. А чеканщик с сестрой и маленькой дочерью переселился в квартал Тайау. Ну и сестрой заодно расплатился за оказанную услугу, это уж мелочи.
Кайе неторопливо шел, разглядывая дома из камня и обожженной глины. Плоские крыши из связанных прутьев, глиняные глухие заборыгде выше, где ниже. Дверные проемы, закрытые тяжелым кожаным пологом. Тесновато, но Астала люднаямного места не хватит всем.
Долговязый подросток что-то мастерил в пылиКайе увидел конструкцию из колеса и палок с веревками. Стало интересноподошел и присел рядом. Колесо вращалось, тянуло за собой игрушечную платформу.
Это что? протянул руку, коснуться колеса.
Подъемник. Убери лапы! неожиданно рявкнул парнишка. Кайе растерялся настолько, что руку опустил и замер. Дар речи вернулся к нему несколько мгновений спустя.
Чего ты кричишь?
Я строил не для того, чтобы первый встречный разломал тут все вдребезги.
Я не первый встречный.
Да ну? смерил его скептическим взглядом, внимательно рассмотрел знак. Тот мягко переливался в утренних лучах. Тронул пальцем губу, похоже, в задумчивости. И спросил:
Давно хотел понять что они делают, чтобы линии всю жизнь оставались четкими? Ты же растешь.
Кайе ответил молчанием. Впервые в жизни не нашелся, что сказать. Сидел и смотрел на запредельно нахального незнакомца.
Не знаешь? Жаль, истолковал его молчание подросток.
Знаю, наконец смог проговорить Кайе. Это же солнечный каменькрошки его держатся друг подле друга, не расходятся в стороны. И вроде как золото там тоже есть, золотые нити.
Мало ты знаешь, вздохнул парнишка. А еще из Сильнейших
Ты сам кто такой? детское возмущение вспыхнуло в голосе.
Я Арута, сын лучшего архитектора Асталы. Ваш подопечный, между прочим.
Давно?
Твой дед его еще двадцать весен назад под свою руку забрал. Отец и часть дома вашего помогал строить. Подержи, протянул гладко обструганную рейку. Кайе безропотно взял. Так с ним еще не разговаривали растерянность прошла, теперь было попросту интересно.
Что ты делаешь?
Модель подъемника нового. Подумал, можно удобнее сделать.
Зачем?
Меньше тратить сил Если получится, можно будет их строить И нам хорошо, и Астале.
А вас много в семье?
Мать, отец, сестры. Таличе годом меня младше, а Ланики малышка совсем.
А тебе сколько весен?
Скоро пятнадцать.
Наблюдать за работой Аруты оказалось весьма интересно. Он пробовал разную длину веревок и наклон доскипорой груз падал на землю, порой шел медленно, а порой начинал сильно раскачиваться, грозя улететь.
Оторвись хоть ради обеда от любимой работы! веселый голос прозвенел. Кайе обернулся быстрее Аруты. Рядом стояла девочка-подросток, остролицая, ладная, а ее за колени обнимала малышка не старше трех весен с веткой ежевики в руке, измазанная ежевичным соком.
Старшая девочка подала Аруте лепешку с вяленым мясом и пряностями.
А ты лукаво взглянула на Кайе, не голодный? А то я принесу!
Не надо. Поднялся, внимательно оглядел девочку, тронул тонкую косичку, падавшую ей на левое плечоостальные волосы были распущены.
Ты кто?
Таличе. Его сестра. А этоЛаники, с улыбкой прижала к себе малышку.
Ланики? Нет. Шуни, ежевика, усмехнулся Кайе. А малышка протянула ему ветку с ягодами.
Домой Кайе вернулся поздно вечером. И на следующее утро умчался к Таличе и Аруте.
С братом проводил больше времени, чем с сестройта помогала матери, а дел было многорастереть зерна в муку, выпечь лепешки, сбить масло, разделять и прясть шерсть и растительное волокно. Арута же занят был на ремонте дорогиа, возвращаясь домой, находил себе занятие, в котором и Кайе был полезен. Починить колодец, забор обновить в свободное время что-нибудь мастерил, изобретая. Интересы подростков были совсем-совсем разнымиКайе знал лес лучше любого, наверное, Арута леса побаивался, зато любил мастерить и считать. Друг на друга смотрели, словно на диковинку, спорили до крика и ругани, едва ли не драки. Но остывали быстро.
И все время неподалеку была Таличеспокойная, веселая, тепло от нее исходило, а не жар. Она успокаивала спорщиков одним присутствием своимили метким словом, улыбкой. И Ланики возле крутилась, с легкой руки оборотня и мать уже звала ее Шуни, хоть и хмурилась, видя подростков вместе, хоть и старалась не подпускать к ним младшую дочь.
Тонкие руки, украшенные кожаными браслетами, осторожно опустили лодочку на воду. Лодка закружилась, попав в невидимый круговорот, а потом устремилось к востоку, неторопливо, с достоинством.
Она уплывет к Семи озерам.
Таличе подняла голову, запустила пальцы в волосы, пытаясь убрать за уши рассыпавшиеся пряди.
Я бы хотела сама уплыть на такой лодке, далеко-далеко.
Она же маленькая! удивился Кайе.
Выдолбить из ствола большую Арута говорит, мог бы, только занят все время.
Вздохнула, прижимая ладонь ко лбу козырьком, смотрела вслед игрушке.
А сердце не на местечто будет с ней?
Зачем же отпустила?
Оналодка, ей плавать надо. А я ейкак мать. Матери не будут детей держать подле себя всю жизнь.
Мать, коротко усмехнулся, презрительная гримаса, Попробовала бы удерживать
Сколько тебе весен? спросила Таличе, по-птичьи склонив голову к плечу. Прямо птичка, подумал неожиданно тепло.
Четырнадцать. Недавно сравнялось.
Четырнадцать и кто же тебя вырастил, как не мать?
Мало ли слуг!
Девочка опустила лицо, принялась чертить пальцем узоры в пыли.
А мне тоже почти будет скоро. Мы с братом погодки. Я в сезон Дождей родилась, вот и зовут
Таличе. Дождевая струйка. От ее кожи пахло мятой и скошенной травой, в волосах серебрилась упавшая с воздуха паутинка. В маленьких ушахбронзовые серьги-колечки. Сидеть с ней рядом хорошо было. До того хорошо, что губы пересыхали, и боль поднималась во всем теле, едва ощутимая. Убил бы любого, кто попробовал тронуть Таличе. Так куда привычнее, чем испытывать это.
Дикий котенок, думала Таличе по ночам. Опасный, очень опасный но такой хороший, если правильно гладить, по шерсти. Как хорошо с тобойсловно ветер подхватывает и бросает высоко-высоко. Страшно разбиться можно, но как чудесно лететь!
Таличе никогда не задумывалась, привлекательны ли внешне мальчишки, с которыми играла в детстве. Хорош ли брат а сейчас придирчиво изучала каждую его черточку, желая понять. И сравнивала
Ореховые глазаа у тогосиние, порой светлее, порой совсем темные, когда злится. Тогда они дикие совсем; а ведь и правда разрезом как у энихи. А черты у Аруты крупнее и резче. И самжилистый, высокий. Серьезный. Наверное, девушки по нему будут сохнутьуже заглядываются.