Может, и к лучшему.
Сборы не заняли много временинужное все принесли северяне; Тахи мало что мог достать среди эсса, а Утэнне и вовсе не следовало на себя внимание обращать. Быстровсего один вечер, а в полдень южане поедут обратно. Ночью стоит уйти, переночевать вблизи Тейит, а с рассветом постараться как можно быстрее шагать. На всякий случайизлишняя подозрительность полезна порой. А северяне очень не любят, когда в торговый местах Чема и Уми дети одного крыла соприкасаются с другим.
Нас будут искать обязательно, предупредила Киуте. Меня и его, глянула на избранника своего с любовью, и плохо вязался теплый, по-детски доверчивый взгляд со словами:
Если вернут, будет плохо обоим, емуособенно. Мы позаботились о том, чтобы нас не скоро хватились. Надо уйти как можно дальше, чтобы найти не сумели.
Еще одна радость, не сдержался Тахи, и северяне проглотили эту резкость.
Мы можем перебраться через горы, предложила Соль. Поселиться на побережье
Я не знаю горных троп, Тахи покачал головой. Только перевал Уэйна, но он далеко и южане охраняют подходы. А на побережье часты страшные ураганы.
Разве нельзя поселиться на горном склоне? вступила Киуте. Тахи вскинул голову, но совладал с собой на сей раз.
На западных склонах хорошо жить лишь сернам. И земли там мало, все больше камень.
Он взял руку Соль и заговорил, обращаясь только к девушке:
Никто из нас не знает моря, да и горы коварны, порой шевелят хребтами. И дикари В долине спокойней.
Вышли порознь с остальными, чтобы внимания не привлекать. И без того предстояло миновать много поселенийрасспросов не избежать, ладно еще, если в Тахи не опознают чужого. Ночью и в сумерках придется идтиза ними погоню вряд ли пошлют, а за Утэнной могут. Да и погоня тут ни при чемкому хочется все любопытные и осуждающие взгляды на себя собирать?
Так и покинули Тейит.
Соль, только и мечтала о том, чтобы остаться только с ним, и никого вокруг. И вот никого, поет далекая кауи, мелко, заливисто, и темный мох на поляне, и небо высокое.
Тахи заметил, что девчонка сжалась и смотрит, словно тут ей и конец. Рассмеялся, провел пальцами по щеке Соль, по губам. В черных зрачках его отражалась песня кауи; тесьма, вплетенная в волосы, казалась живой.
Ты совсем дитя, тихо, как вздох, прозвучало, и Соль послушно кивнула, спрятала лицо у него на груди. Ей все еще было страшно, и он же был защитой от этого страха и от всего теперьединственной ее защитой.
Соль сбила себе все ноги в путигорная серна, она не привыкла бесконечно идти через леса, плотные, душные, то приветливые, то страшные. Тахи и нести ее был бы рад, но сама не даваладовольно ему других тяжестей. В лесу под темным покровом деревьев хозяйкой была зеленая тень. Влажность, а порой и прохлада, особенно после дождя, противоположные палящему зною открытых мест, исходящий от лесной почвы запах земли, мхов и сладкий аромат цветов. Папоротники повсюду, забивающие траву, деревья причудливой формы, покрытые свисающими плетями длинных гибких растений, порой пышно цветущих, порой покрытых ядовитыми шипамиа то и все вместе.
Солнце било сквозь прихотливую резную листву, а рядом, в темных сырых закутках, таилась бесчисленная яркая смерть. Смертоносным было многоеи невинные с виду пятнистые ящерицы, и огромные жесткие сколопендры, и змеитонкая быстрая тахилика и туалью, неповоротливый с виду.
По ночам лес просыпался, казалось, и наполнялся множеством голосовот щебета и чириканья до хриплого рева. Соль жалась к Тахи, да и молодая пара северян старалась держаться к нему поближе, а он улыбался краешками губон знал эти голоса и любил их.
Помогал Соль найти нужные коренья и травы, лечить ее синяки и ссадины. Чуть свысока распоряжался Утэнной и особенно Къялитот, ломкий, похожий на подростка, отмалчивался и подчинялся беспрекословно.
Порой леса сменяла равнина с высокой злой травой, режущей незащищенное тело, идти сквозь нее было сущим мучением. Там, где трава не росла, простирались каменистые пустоши.
Успеть до времени дождей, говорил Тахи, и подгонял своих спутников.
Солнце стояло уже совсем высоко. Жаркий воздух колыхался, струился, словно людей заключили внутрь одного из так любимых северянами кристаллов. Соль вытерла лицо веткой папоротникабольше ничего подходящего не попалось. Вопросительно поглядела на Тахиона неважно умела определять направление, но в течение многих дней солнце вставало и садилось по ее правую руку. Шли напрямик, и расстояние между ними и землей южан сокращалось.
Мы идем на юг зачем? спросила Соль, убирая с лица паутину и стряхивая ее наземь. Мы уже близко к Астале
Не близко. Но и не так далеко. Скоро мы остановимся, мое солнце. Я хорошо знаю те местаспокойно, красиво. Тахи улыбался. Как же она любила эту улыбку!
Места близ границы Асталы спокойны. Когда-то неподалеку там был небольшой город, но леса поглотили его. Остались развалины камни одни. Башня полуразрушенная
Мы поселимся там?
Ни за что. В камнях уютно лишь северянам и летучим мышам, а мы смолк, немного смущенно поправился:Жить на чужих развалинахсчастья не знать.
А потом впереди в очередной раз блеснула светлая серебристая полоса, только очень широкая на сей раз, пахнуло прохладной свежестью. Птицы вспорхнули при их приближении, захлопали крыльямистолько было птиц, что на миг заложило уши.
Тахи оглянулся на спутниковзубы сверкнули в улыбке, моложе стало лицо:
Это река Иска.
Глава 3
Лес близ реки Иска
Колючие ветви покачивались, когда человек задевал их, идя по тропинке. Привычно избегая шипов, он передвигался быстро, неровным шагом.
Проще было бы вырубить весь кустарник-чиуни, но чем-то к душе пришлись человеку сердитые побеги.
Высокий, сутуловатый, с нездоровым цветом лица, он шагал вперед легко, порою словно с трудом удерживая равновесие. Плеть древесной лианы напоминал он, нелепо обряженную в широкую груботканую одежду простого покроя.
Заслышав далекий перестук копыт и смех, человек нахмурился, отчего лицо пошло мелкими морщинками, придававшими чертам немного безумное выражение.
Южане, пробормотал он, и глаза блеснулино тут же снова как пылью припорошило взгляд.
Они пока не узнали, что ты живешь здесь, эльо. И все же опасно голос, раздавшийся сзади, явно не в первый раз произносил эти слова; прервалсяпослышался вздох, и за ним:А там, на дороге, послы из Асталы, похоже. Слишком нарядные для простого отряда. Из зарослей показался второй человек, коренастый, старавшийся держаться подальше от первого. Всем видом своим он напоминал скорее слугу, а не равного.
Послы чего? Мира или вражды? Чем заняты, те, в Тейит? А эти, южане человек в балахоне говорил сам с собой. Они не знают про нас. Башня стоит далеко от дороги проезжают здесь, будто имеют право. Думают, здесь развалины.
Пальцы перетирали лучинку, отщипывали крошечные кусочки дерева.
Южанеядовитые сколопендры. Яркие, наглыес хрустким панцирем. Нет, я не хочу иметь с ними дела, говорил человек быстро, вроде бесцветно, только пальцы выдавали его возбуждение.
Эльо, тебе не нужно иметь с ними делаони проедут стороной, начал было слуга, и замолк.
Сильнейший ушел в свои мыслислуга не осмелился беспокоить, и отошел было, но хозяин позвал его, улыбаясь по-младенчески, бессмысленно и беззащитно.
Я слышал тебя. Да, да, стороной, дернул головой, Прямо в объятья Тииу.
Эльо, что ты задумал? Что-то во вред южанам? Но это опасно! Слуга невольно понизил голос.
Сколопендры опасны Если она ползет слишком близко, ее надо убить. В пальцах человека в сером балахоне беззвучно переломилась лучинка.
Если использовать Силу они почуют нас.
У вас и у меня есть руки! Он мечтательно вскинул глаза:А наверху есть камни
Внезапно словно очнувшись, приказал:
Позови остальных. Огонь засыпают землей. Эти южане вряд ли обидятся, если их пламя погребут под собой валуны, и заливисто, высоко рассмеялся.
Яркие даже в дорожной одежде и почти без золотых украшений, южане продвигались вперед вереницей по двое. Словно хищники во множестве шли по тропе, неведомо почему не стремясь вцепиться друг другу в глотку.
Теплые запахи прелых листьев, цветов, пробивающихся из-под прошлогодней зелени, влажный воздух пробуждали лень почти у всего живого, кроме больных и голодных.
Чуть позвякивали наборные уздечки грис, сами верховые животные испуганно косили по сторонам, а в их шелковистой шерсти играли оранжевые блики заката. А всадники не остерегались ничеготак едут хозяева, знающие, что никто не осмелится перейти им дорогу.
Лишь один южанин, чью косу украшала подвеска в виде причудливой рыбы, оглядывался то и дело, пытался расслышать каждый шорох и распробовать слабый ветер на вкус.
Къонна, ты словно на дикобраза сел, поравнялся с ним другой южанин, помоложе, с приветливым лицом.
Сижу я на грис, али. Только и у них есть чему поучиться, даром что пугливые скотины. Они чуют чужого
А! младший из послов, Уатта Тайау, беспечно махнул рукой. Они готовы верещать от страха, если им горный кролик дорогу перебежит. Может, здесь хищник прошел, или дикарь-норрек. А может, им не нравится, что тени от деревьев шевелятся. Мало ли.
Его серьги зазвенели столь же беспечно, и Къонне показалось, что золотой знак на плече тоже слегка звенит.
Торопишься в Асталу? спросил Къонна, находя объяснение подобному легкомыслию.
Я скучаю по детям, со смехом пожаловался Уатта. Даже по младенцу. А ведь несносное существо! Только умееторать!
Зато старший хорош, задумчиво проговорил Къонна, ловя на себе взгляд второго посла, из второго по силе Рода после Тайау. Мне бы такого сына
Уатта покосился на негосам говорил подобное Тахи. Но думать о Тахи не стоит. А ведь считал его другом
Но постепенно хорошее расположение духа вернулось к младшему послубольно хорошо пели птицы и воздух пах медом.
Голова горного медведя! Уатта запрокинул лицо, рассмеялся, указывая на вершину скалы. Каменная глыба в самом деле походила на сумрачного серого хищника, грозу гор.
Беднягаи кто обратил его в камень? со смехом подхватил другой южанин, и смех волной прошел по всему отряду.
Тропа была широкапо две грис теперь совсем свободно бежали рядом. Вечерний свет разбивался об ожерелья всадников, и так же разбился строй, когда на людей посыпались камни.
Визги испуганных, раненых грис и человеческие крики заполнили ущелье. А потом камнепад прекратился, и птицы снова запели.
Часть дороги была засыпанаиз-под камней виднелся кусок полосатой одежды. Относительно невредимый Къонна оглянулся в поисках Уатты Тайау, и сразу нашел его. Тот лежал возле огромного валуна, на котором мох нарисовал причудливую гримасу. Къонна дохромал до Уатты, приподнял его голову. Лицо младшего посла было разбито, рот весь в крови. Уатта попытался что-то сказать, но умер на полувздохе.
Араханна Арайа, старший посол юга, стянул с головы платок, приложил к плечу, закрывая рану. Двое южан, не задетые камнепадом, кинулись было наверхно Сильнейший велел им остаться на месте.
Мы не знаем, что там, прибавил он. Воля стихии, или же человека. Лезть в гору опасно. Займитесь пострадавшими.
Люди из свиты повиновались, стали осматривать раненых. Къонна так и не отходил от Уатты, и отмахнулся от попыток помочь ему самому.
Это ничья земля, хмуро сказал он. Нам будет тяжело обвинить эсса
Мы не можем их обвинить, оборвал его речь Араханна.
Один из оставшихся невредимыми южан вытер лоб и прошептал второму:
Единственный сын Ахатты Тайау погиб и посол даже не хочет мести виновным!
Еще бы, так же тихо отозвался второй.
Астала Четыре года спустя
Кайе, ты где? голос молодой женщины походил на журчание. Вот и она сама появиласьчерноволосая, золотой обруч держит волосы, на обруче извивается золотая змея с хохолком из чеканных перьев и глазами дымчатого хрусталя.
Мальчик четырех весен от роду сидел на дорожке, размазывая слезы по лицу.
Сын
Уходи!! Все уходите!! завизжал он, и мать увидела рядом с ним что-то черное, обугленное. Недавно только что это было веселой земляной белкой.
Мать нагнулась, взяла малыша на рукитот пробовал отбиваться, но в конце концов разрыдался, уткнувшись носом в ее плечо. Женщина унесла ребенка из сада.
Комната была очень просторной и светлойдве пятнистых шкуры на полу, белый камень стен, яркие глиняные игрушки грудой свалены в углу. Одна откатилась от общей кучиголова человека с выпученными глазами, вроде свирепая, а на деле смешная. Солнечные блики резвились на шкурахэто за оконным проемом качались перистые листья, создавая игру света и тени.
Опустив мальчика на дорогое тканое покрывало, женщина отошла и кивнула немолодой няньке-служанкемол, твой черед заниматься им.
Возьми, та протянула малышу сочный плод тамаль, оранжево-красный шар. Мальчишка зашипел, чуть склонив голову к плечу, дернулся в сторону от руки. Служанка судорожно сглотнула, продолжая улыбаться словно приклеенной улыбкой.
Ала, беспомощно оглянувшись, служанка обратилась к матери мальчика. Может, я лучше пойду? Ты его хоть на руки можешь взять, а я Он же только больше злится.
Он своего зверька потерял, вздохнула мать. Малыш, я принесу тебе новую белку.
Не хочу ничего! выпалил мальчик, зло сверкнув большим глазами. Слезы его уже высохли, а пальцы комкали покрывало, словно он безотчетно старался выместить горе на чем-нибудь подходящемтак, как умел.
Тебе нужно поесть и лечь спать, мать, Натиу, и впрямь хотела было отослать служанку, но взглянула на нее и сына нерешительнои велела остаться.
Накорми и уложи его. А я мне пора.
Ала, я не могу, взмолилась служанка. Я его боюсь. Сегодня белку, завтра меня
Прекрати! Натиу сдвинула высокие брови. Ты несешь чепуху!
Ала, ну хоть на кухню меня отправь, хоть стойла грис чиститья не могу!
Ты будешь наказана, Киши!
Ала, я не могу! Ну, взгляни на него сейчас!
Натиу вздохнула:
Я наполню курильницу дымом маковых головок, и он уснет. Позаботься об остальном.
Туман стелется над горами, сползает в долину. Именно так, не наоборот; туманэто облака или дым пробужденных вулканов. Туман окутывает Асталу плотным покрывалом, плотным, но полупрозрачным, словно паутинная ткань, та, которую делают из нитей золотых пауков. И сами эти пауки сидят на развесистом кружеве, ловят туман и выжимают из него капельки. Потом торгуются с небом и продают ему плоды труда своего; небо делает из капелек росу и драгоценные камни.
Земля тоже создает самоцветы, но непрозрачные, тяжелые на вид. А вода и огоньне умеют. Слишком весела и непостоянна вода, слишком жаден до жизни огонь.
Сейчас, в туман, пастухи сидят у огня, земледельцы закрылись в домах, а в лесу и на открытом пространстве воют ихи и волки-итара.
А дома в самой Астале, не на окраинах, разные. Самые богатые целиком каменные, просторные. Надежны их стены. Только некого бояться их обитателям.
Ребенок и не боится. Перекатился с боку на бок на плотной льняной простыне. Лендорогая ткань, много дороже, чем шерсть. Чуть застонал во сне, запрокинул подбородокснилось неприятное.
Тшш ухоженная рука провела по лбу, отгоняя тяжесть сна. Ребенок заулыбался. Округлые черты, ямочка на подбородке, ресницы короткие и очень густые. На большом пальце алеет отметинка от беличьих зубовукусила. Не повезло зверюшке
Так он точно сгорит. Какая-то белка глупо.
Слова принадлежали средних лет человекулицо того было узким, а взгляд колючим. Волосы покрывал полосатый платок, а на плечах и груди лежало широкое ожерелье из золотой тесьмы и разноцветных опалов.
Жаль, но уж лучше он, откликнулся совсем еще юный голос. Он слишком для нас опасен.
В первую очередь для себя. Ты не видел еще, как бываетсердце становится углем. Оберегай его, Къяттаты хорошо умеешь управлять собой, а он тебе верит.
Смуглый подросток с резкими чертами помедлили чуть поклонился:
Да, дедушка. Я буду. Я люблю своего брата.
Мы вседети огня. Но он вот уж кто заслужил это прозвище.
Ну, почему же так? усмехнулся подросток. Например, «хвостатик» ему тоже бы подошло.
Прекрати! спокойно одернул его дед. Еще непонятно, станет ли он человеком. Лучше побольше узнай о повадках энихи. Будет проще укротить его огонь. Я скоро стану стариком, а вот ты Ты все понял?