Как это, мастер инквизитор, освободить?Бургомистр вытаращил глаза, а его поглаживающие бороду руки приобрели такую скорость, что я подумал, что ещё немного и волосы начнут летать в воздухе.
Святой Официум руководствуется принципом справедливости,сказал я торжественным тоном.А в этом случае справедливым будет освобождение от вины и наказания невиновного человека.
Яростный гнев Господа!Вскричал напоминающий собаку советник, и капельки слюны из его рта полетели во все стороны.Какой он там, мерзавец проклятый, невиновный. Сам признался, даже пальцем не пришлось погрозить.
Это правда, это правда.Бургомистр схватил запальчивого товарища за локоть, но было видно, что если он и не согласен с ним, то только в том, каким способом он высказал своё мнение, а не в самом этом мнении.Страшно выпускать человека, который виновен в столь гнусном преступлении...
Да и шум может подняться,добавил елейным голосом второй советник.Горожане у нас спокойные, но если их допечь, то и бунт поднять готовы. А кто заплатит за ущерб? Кто вернёт почтенным мещанам жизнь, а их дочерям, жёнам и сёстрам добродетель?
Это правда, это правда,снова добавил бургомистр.Поверьте мне, дорогой мастер: для всех будет лучше, если Пляйса осудят и казнят. Город у нас тихий. Богобоязненный. Но пятнадцать лет назад было у нас здесь...он сплюнул зубы,что-то вроде...
Бунт, по-человечески говоря,добавил толстый советник.А дело было так, что один дворянин убил трёх знатных горожан. В тот же день его схватили, и все были уверены, что он будет осуждён на смерть, как и следовало бы. Потому что у нас, знаете, с незапамятных времён есть привилегия, которая даёт нам право судить тех, кто совершил преступление на территории нашего города.
Хоть бы он оказался и принцем крови,добавил Бромберг.
Судьи, однако, освободили преступника, руководствуясь не милосердием, а жадностью, ибо мы знаем, что им до краёв наполнили золотом кошельки,закончил за товарища тощий советник.
Беспорядки продолжались три дня.Бургомистр уставился прямо на меня тяжёлым взглядом, как будто я был в ответе за это восстание пятнадцатилетней давности.Было сожжено несколько домов, одна церковь...
Склады у реки...
А несправедливые судьи? Что с ними?Спросил я.
Поймали их и повесили...
Куда там, повесили. Хьюго на куски разорвали, а потом его дочь и жену изнасиловали так, что обе с ума сошли.
И кто же, наконец, усмирил бунтовщиков?
Мы призвали на помощь отряды его светлости Рупрехта, князя Миттлхейма.
И помогли?
Бургомистр невесело рассмеялся.
Помогли. Но их помощь стоила нам столько, что, кто знает, не лучше ли было бы подождать, пока бунт сам по себе не угаснет.
А солдаты принца оказались хуже самих мятежников.Толстый советник покачал головой.Боже, убереги нас на будущее от подобных спасителей.
Святая правда,согласился с ним бургомистр.Итак, вы понимаете сами, мастер, что, наученные горьким опытом, мы готовы дуть на воду, лишь бы только Виттлих не испытал подобной катастрофы.
Кроме того, мы уже обещали, что на ярмарке в день Святого Андрея Отравителя мы готовим казнь. Из многих окрестных городов съедутся люди, чтобы не пропустить такую оказию. Если мы отменим зрелище, вы знаете, на какое посмешище мы выставим город?Первый советник уставился на меня таким взглядом, будто хотел просверлить меня насквозь.
Да и палачу задаток дали,зашептал второй советник.
Это правда, это правда. Мы выставим себя как на позор, так и на убытки...
Большим позором будет убить невиновного,сказал я.А счет за такой поступок вам выпишет Бог на небесах. И бьюсь об заклад, что он будет больше, чем задаток палачу.
Да какой он невиновный! Ну, если бы он был невиновен, клянусь вам, провалиться мне на месте, сам бы его из камеры выпустил.Бургомистр на этот раз уже не поглаживал бороду, а стукнул себя кулаками в грудь.
Я говорю, что он невиновен!Я нахмурился и повысил голос, потому что глупое упрямство отцов города начинало меня злить.
Дражайший мастер,залепетал советник, напоминающий скелет,а кого, извините, волнует, какова истина? Люди здесь ищут не истины, а возмездия, божьей справедливости и зрелища. И вы всё это у них задумали отнять во имя чего-то, чего они и не смогут понять, и не захотят согласиться с этим.
Смилуйтесь.Толстяк молитвенно сложил руки.Вы ещё человек молодой, горячий, всё вам кажется простым. Чёрное чёрным, белое белым, не так ли? А это не так, мастер. Поверьте мне, ибо я стар: всё серое. Только одно серое больше, а другое серое меньше...
Лучше помалкивайте, если собираетесь нести подобную чушь,сказал я резко.Я вас, господа, не спрашиваю, как поступить, но как инквизитор отдаю приказ освободить Роберта Пляйса и снять с него обвинения,я понизил голос, а потом обвёл взглядом всех троих.Надеюсь, вы отдаёте себе отчёт, сколь ужасное наказание грозит за воспрепятствование служителю Святого Официума?
Мир! Мир между христианами!Закричал бургомистр громким голосом.
Дорогой мастер,снова зашептал худой,если бы дело касалось только нас, мы бы с радостью с вами согласились. Но ведь речь идёт не о нас, а обо всём городе. Вы освободите Пляйса, и тут же начнётся бунт. Как Бог свят, начнётся! Одних братьев госпожи Эсмеральды семеро, и вы даже не представляете, сколько они найдут сторонников!
Это правда, это правда.Бургомистр уцепился за край моего камзола.Уступите, мастер Маддердин, уступите. Дайте крутиться колесу справедливости.
Достоинством бывалого воина является умение ясно понимать, когда нужно уступить противнику, чтобы затем было легче поймать его в ловушку. Я решил попробовать этот трюк.
Ладно, господа,сказал я.Пляйс останется в тюрьме, как вы этого хотите. Но,я поднял палецвашей задачей будет рассказать всем, что он был околдован и использован против своей воли могущественной ведьмой, что вы нашли в нём вины не больше, чем в хлебном ноже, которым злодей ударил друга в сердце. Через неделю-другую горожане сами придут просить освободить Пляйса. А вы тогда любезно согласитесь...
Бургомистр и советники переглянулись.
Ну что ж,неуверенно произнёс Бромберг.Может, это и выход... Но если никакая делегация не придёт просить за Плейса, то я...
Это ваша забота, чтобы она пришла,решительно прервал я его.
Вот как...Бургомистр значительно посмотрел на меня.Я понимаю, о чём вы.
Но зрелище придётся отменить,вмешался толстый советник.И перед соседями опозоримся.
А зачем его отменять? Сожжёте ведьму вместо невинного человека. Это даже лучше...
Куда там... Нищенка... Старая и страшная. Что это за зрелище? А здесь? Богатый дворянин! Есть разница, признайте сами,советник по-прежнему не давал себя убедить в моей идее.А никого другого виновного больше нет.
Если вам не хватает виноватых, выберите кого-нибудь из невиновных,рявкнул я, поскольку уже устал от этого разговора.Однако от Пляйса держитесь подальше. Мы поняли друг друга?
На мгновение воцарилась тишина. Наконец, Бромберг жалобно вздохнул.
Пусть будет по-вашему.Я снова заметил, что он сильно сжимает локоть товарища, чтобы тот не вмешался в разговор.Дайте нам неделю, и мы всё устроим.
Я надеялся, что они уступили искренне и не собираются устроить мне неприятный сюрприз. Они ведь должны были знать, что нельзя безнаказанно обманывать инквизиторов. Впрочем, это были люди, обременённые имуществом и семьями. Я полагал, что они не намерены рисковать всем из одного безрассудного желания настоять на своём.
Прекрасно. Благодарю вас за оказанную помощь, господин бургомистр, господа советники. Искренне вам благодарен,сказал я вежливо, стараясь, чтобы, упаси Бог, они не увидели в моих словах иронии.
Это мы ваши должники,ответил бургомистр,помня, что вы спасли город от ужасных чар...
О да, в наших сердцах, должники в наших сердцах,быстро добавил худой советник, видимо, испугавшись, что слово «долг» я мог понять буквально.
Я кивнул им головой, дал знак бургомистру, чтобы он меня не провожал, и вышел. Из прихожей я ещё слышал, как они обсуждают, не приговорить ли вместе с Грольшихой и не сжечь двух пивоваров, которые забили городского стражника. Я скривился и с отвращением причмокнул. Какая бессмысленная жажда уничтожения направляла этих людей и как они боялись толпы, потакая её наихудшим инстинктам. Но это не моё дело. Совет может обвинить несчастных пивоваров в убийстве, и пока к обвинениям не присоединятся подозрения в колдовстве, это дело не будет интересовать Инквизиториум. Но они нажили бы себе беды, включив в обвинительный акт без согласования с инквизиторами подозрение в использовании магии. В конце концов, это мы, служители Святого Официума, были единственными, кто мог судить, является ли кто-то еретиком и колдуном или правоверным христианином. И монополию на подобные суждения не собирались уступать никому.
* * *
Бургомистр уведомил меня о дне освобождения Роберта Пляйса, и произошло это даже не через неделю, а через пять дней с нашего последнего разговора. Я решил подождать в саду, и когда кузен Оттона переступил порог, с улыбкой подошёл к нему. Он ответил мне взглядом исподлобья.
Значит, вы исполнили своё намерение,сказал он злым голосом, видимо, в ярости, что я являюсь причиной его оправдания.Я не знаю, чем вы руководствовались, спасая меня против моей собственной воли, против закона и против моральных правил, но вы добились своего. Если вы думаете, что кто-то будет вам из-за этого обязан, то глубоко ошибаетесь.
Хо-хо-хо, какое красноречие, господин Пляйс. Я вижу, вы уже хорошо чувствуете себя, не так ли? У вас румянец на щеках, а если присмотреться, то видно, что вы немного поправились...
Вначале я думал, что он меня ударит, но он сдержался. Не знаю, остановила ли его руку мысль, что нельзя бить инквизитора на службе, или он всё же был благодарен мне за освобождение от вины и избавление от предстоящей казни и долгой, мучительной смерти.
Вы ожидаете награды?Спросил он надменно.Кошель золота? Помощь в карьере? Что я должен быть благодарен вам за спасение жизни или за спасение имущества? Не дождётесь! Этот дурак Оттон вас вызвал, пусть теперь этот дурак Оттон вам и платит!Он скривил лицо в ехидной гримасе.
Что ж, инквизиторы, как правило, не ожидали признания за оказанные миру и людям благодеяния. Мы трудимся ради Господа и ради спасения ближних, а не ради того, чтобы купаться в человеческой благодарности.
Единственная награда, на которую я надеюсь, это то, что вы уделите мне полчаса вашего драгоценного времени,сказал я.А потом, если такова ваша воля, вы можете сплести верёвку и повеситься на ней, раз уж вы так торопитесь умереть.
Щёки Пляйса задрожали от ярости. Наверное, он не привык ни к такому тону, ни к таким словам. Но в компании инквизиторов многие люди меняют свои привычки. Таковы уж мы есть...
Если бы вы не были...начал он сдавленным голосом.
Знаю, знаю, знаю...прервал я его.А вы, если бы не были патрицием и родственником инквизитора, получили бы пинок под зад вместо помощи, а затем были бы казнены на рынке. Вам есть ещё что добавить?
Роберт Пляйс уставился на меня так, словно яогненный демон, который только что явился ему в облаке дыма и испарениях серы. Он смотрел на меня и смотрел, после чего, наконец, махнул рукой и, о чудо, искривил рот в некоем подобии улыбки.
Я могу уделить вам полчаса,буркнул он.И даже час. Потом...он замолчал.Потом я должен буду заняться своими делами.
Вы нарвёте роз, уложите их в коляску, привезёте на кладбище, разбросаете на могиле покойной жены, после чего пронзите себя кинжалом, так, чтобы ваша кровь потекла на её выбитое на камне имя. Я правильно угадал?
Он побледнел, перекрестился и отступил на два шага.
Нет-нет,предупредил я его вопрос.Мы не умеем читать мысли людей, или, по крайней мере, я не умею. Это простое знание убогой человеческой натуры, с которой мы знакомимся во время обучения в преславной Академии Инквизиториума.
Пляйс тяжело вздохнул, словно он только что сбросил с плеч тяжёлый груз, который до этих пор нещадно на него давил.
Я собираюсь сделать именно так, как вы сказали. И никто меня не остановит!
Вольному воля.Я пожал плечами.Для того вы и получили её от Господа, чтобы совершать глупости. Идём?
Похоже, он был удивлён моими словами, поскольку он долго не находил, что ответить.
Куда?Спросил он наконец.
К вам домой, куда ещё.
Теперь пожал плечами он.
Идём.
Путь мы прошли молча, а Пляйс даже не ответил на приветствия нескольких людей, которых мы встретили. Истины ради следует, однако, признать, что я видел куда больше людей, которые отводили от нас взгляд или при виде нас быстро переходили на другую сторону улицы. Что ж, независимо от того, признали ли Пляйса виновным или невинным, память о смятении, которое он вызвал, несомненно, будет тянуться за ним годы. Конечно, если он раньше не заколется кинжалом на могиле жены, как обещал. Тем не менее, я надеялся, что после разговора со мной у него больше не будет повода для подобной авантюры, достойной скорее глупого молокососа, чем человека в возрасте.
Мы всё ещё молча вошли на территорию принадлежащей Пляйсу усадьбы, и мой компаньон ответил кивком на тихое приветствие и вежливый поклон Маргариты. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, после чего я убрал заслоны, преграждающие путь в комнату Эсмеральды. Я показал Роберту тайник за фальшивой стеной и объяснил, что его жена в нём хранила, и каково было действие этих ядов. Пляйс слушал меня в полном молчании, с лицом столь неподвижным, словно он впал в состояние какой-то удивительной летаргии. Когда я закончил, он ничего не сказал, только отступил на два шага и присел на край постели. Погладил ладонью бархатное покрывало, застилавшее всю кровать.
Эсми всегда была падка на любовные игры,глухо сказал он наконец.Она тянула меня в постель, будь то день или ночь, и поверьте мне, что она и стонала, и кричала, и шептала о любви...
Он поднял на меня взгляд. У него были печальные глаза привязанной к дереву собаки, которую оставляет любимый хозяин.
Хорошо делает, кто женится на женщине, а ещё лучше делает тот, кто не женится,сказал я, цитируя письмо святого Павла.
Так я в будущем и поступлю, помоги мне Господи...Он приложил руку к груди.
Затем, как будто озарённый внезапной мыслью, он повернул в мою сторону обеспокоенное лицо.
А вы это не подделали? Это всё,он обвёл рукой вокруг,не ваших рук дело?
Инквизиторы не действуют таким способом.
Клянётесь? Страшной местью Иисуса?
Чем захотите. Если это вас успокоит, клянусь верой, которую я исповедую, собственной жизнью и собственным спасением, что, насколько мне известно, ваша жена систематически вас травила, а всё, что вы здесь видите, принадлежало ей.
Он опустил руки.
И что мне теперь делать?Спросил он тихо, наверное, даже не меня, а самого себя.Как мне жить?
Честно говоря, общество дворянина начинало меня раздражать. Он должен был радоваться, как ребёнок, что он спас голову, избавился от злобной стервы-убийцы, и теперь у него впереди вся жизнь, которую он построит так, как захочет. Вдобавок без гири на ноге в виде жены. А вместо этого Пляйс нудил, брюзжал и гримасничал. Я махнул рукой на этикет и сказал ему это. К моему удивлению, он бледно улыбнулся.
Вы думаете, что так можно? Сжечь прошлое, как старые штаны?
Если они обосраны и воняют? Наверное, можно...
Всё, во что я верил...Он покачал головой, и в его глазах появились слёзы.Всё, что я любил...
Он действительно меня раздражал. Не одна, так будет другая. Любая женщина, по моему скромному мнению, подобна как колесу у телеги. Его нужно часто смазывать, но быстро менять, как только оно начнёт скрипеть.
Ну ладно, господин Роберт. Мне уже пора, а вы тут обдумайте всё хорошенько, и...
Почему она это сделала?Он, казалось, не слышал, что я сказал.Вы узнали, почему она меня так ненавидела?
Потому что вы совершили преступление, господин Пляйс...Я обернулся, уже стоя в дверях.
Я? Преступление?Он высоко поднял брови.
Да, господин Пляйс: преступление. Вы надоели ей до смерти. Так же, как теперь вы надоедаете мне. Оставайтесь с Богом.
Подождите же! Подождите!
Я громко вздохнул и посмотрел на него. Он встал с кровати и энергично провёл тыльной стороной ладони по лицу, словно хотел стереть с него любое сомнение, любой след беспокойства о будущем, который мог на нём появиться.
Я вам кое-что должен, мастер инквизитор,сказал он серьёзно.И за спасение жизни, и за то, что открыли мне глаза. Назовите свою цену.
Покорнейше благодарю, но Инквизиториум в этом случае покроет все расходы, которые мне пришлось понести. А я удовлетворён тем, что я нашёл в городе ведьму, которая будет наказана в соответствии с законом и сгинет в огне... Вы не просили меня о помощи, так что ничего мне не должны.
Ха!Он подумал секунду, после чего подошёл ко мне с протянутой рукой.Примите хотя бы рукопожатие,сказал он.И помните, что я всегда буду вам обязан. Я не забуду вашей доброты.