Девушка и ребёнок должны выжить, приказал я медику.Позаботьтесь, чтобы они ни в чём не испытывали недостатка. Она мне нужна живой и здоровой.
Он очень заметно поморщился.
А кто мне за это заплатит?Спросил он неохотно.Здешние даже медяка в глаза не видели.
Лучше подумайте, какую награду вы получите, если эта женщина не выживет, и её показания не смогут помочь мне в расследовании,ответил я мягко.
Он вздохнул и ничего не ответил, но я был уверен, что оставляю девушку в надёжных руках. Врач позаботится об этих двоих, заботясь о своей драгоценной шкуре. Ну и хорошо, поскольку в этом случае меня интересовали не причины его поступков, а их следствия.
И зачем жить такой шлюхе?Буркнула Грольшиха из-за моей спины.Только перед людьми срамиться.
Ну что ж, она была, как видно, из тех людей, которые не умеют держать язык за зубами даже тогда, когда опыт научил, что за это отсутствие сдержанности можно их лишиться.
Даже если мать шлюха, в этом нет вины ребёнка.Медик пожал плечами, а я подумал, что он совершенно прав.
Ну, хорошо,сказал я.Надеюсь, вы не подведёте меня, доктор. Я буду проверять, что и как. А теперь извините, долг зовёт...
Я кивнул ему головой, даже не взглянул на Грольшиху и покинул квартиру. Признаюсь, что я ощущал удовлетворение. Это чувство было мне не совсем чуждым, ибо и прежде жизнь ставила меня перед множеством проблем, с которыми я смог превосходно справиться, но, тем не менее, очень приятным.
* * *
Мой коллега, чьё присутствие в Виттлихе пока не создавало проблем (хотя я и думал угрюмо, что положение вещей может в любой момент измениться), прислал гонца с просьбой как можно скорее встретиться. Хочешь не хочешь, пришлось тащиться в таверну, где он снимал комнату. Парадный вход был украшен очень большой и красочной вывеской, на которой было намалёвано то, что на первый взгляд напоминало большое погнутое ведро, а на второй взглядрыцаря в полном доспехе. Трактир назывался «Доблестный Гектор», что, несомненно, свидетельствовало о широкой эрудиции владельца и о том, что античная история Гомера о защите далёкого Илиона произвела на него сильное впечатление.
Оттон ждал меня в алькове, где он изволил обедать. Правой рукой он азартно черпал из миски, полной похлёбки, а левой пощипывал прислуживающую ему девку.
Рад видеть тебя в добром здравии и настроении,сказал я с порога.
Мой товарищ вскочил на ноги и расплылся в искренней улыбке.
Дорогой друг, как хорошо, что ты уже здесь!
Он прошептал что-то девушке на ухо и хлопнул её по заднице, а она пискливо рассмеялась, после чего быстро исчезла за занавеской, отделяющей альков от основной части зала.
Мордимер, сейчас ты должен спасти даже не Роберта, а его имуществосказал Оттон драматическим тоном.
Да ты что,буркнул я.Интересно, какое ты мне придумаешь новое задание. Ну, хорошо.Я махнул рукой.Говори, что там с этим имуществом?Я уселся на стул и придвинул к себе миску Оттона.Не возражаешь, дорогой друг? Я как-то проголодался, когда увидел, как ты ешь с таким аппетитом.
Конечно, конечно... Всё, чего пожелаешь.
Итак?У меня был полный рот, поэтому я решил, что этой короткой версии вопроса должно быть достаточно. Суп действительно был весьма неплох.
Братья Эсми ворвались в дом Роберта и заняли его, очевидным образом действуя вопреки закону.
Я проглотил то, что было во рту.
Позови служанку, сделай милость. Пусть она принесёт хлеб, а то как есть одну похлёбку... Ну да, твой кузен упоминал об арендаторах, что...
Нет, нет, нет,прервал меня Оттон.Деревенская усадьба была записана на Эсми, так что дело неоднозначно с юридической точки зрения. Ты же знаешь, что убийца не может получить материальную выгоду от своего преступления, поскольку...
Оттон, я знаю законы. Будь любезен, переходи к делу. И напоминаю о хлебе.
Да, да...
Он кликнул служанку и приказал ей «мигом» принести свежую буханку. Для усиления веса своих слов он схватил её за ягодицы, как будто они были яблоком, а он пальцами хотел добраться до сердцевины с косточками. Она взвизгнула ещё громче, чем раньше, но по её лицу я мог понять, что она и в мыслях не имела сопротивляться заигрываниям Оттона.
Теперь эти разбойники хозяйничают в доме Роберта. В его доме, здесь, в городе.
Оправдывают ли они каким-либо образом своё поведение?
О да. Они не так глупы. Они позаботились предъявить иск, но недвижимость заняли прежде, чем кто-либо дал им на это разрешение. Прежде чем адвокату Роберта удастся получить благоприятный приговор, в доме ничего не останется. Видимо, они всё хотят вывезти. Там останутся голые стены...
И что мне теперь делать?Спросил я неохотно, хотя, конечно, довольно хорошо представлял себе, что имеет в виду мой компаньон, и какую юридическую лазейку он хочет использовать. А точнее, использования какой юридической лазейки он будет ожидать от меня.
Займи недвижимость, ссылаясь на нужды следствия и необходимость изучения места преступления.
Я только вздохнул.
Хорошо,ответил я.Я сделаю это, но только потому, что мне не нравится, что братья твоей Эсмеральды сочли смерть сестры выгодным делом.
Именно так!Всплеснул он руками.Это низко, не правда ли?
Я посмотрел на него тяжёлым взглядом.
Я уже сказал, что сделаю то, о чём ты просишь. Не нужно меня убеждать. Ага, просвети меня ещё: сколько этих братьев?
Семеро.
Семеро,повторил я через некоторое время.Слава Богу, что не семьдесят. Должен ли я ещё что-то знать?
Это вспыльчивые люди, Мордимер. По-настоящему горячая кровь.
Та-ак.Я покивал головой.Я постараюсь остудить её инквизиторским смирением.
Что, прости?Он явно удивился.
Ничего, ничего, Оттон.
По случаю посещения дома Роберта Пляйса и беседы с его зятьями я решил надеть официальный инквизиторский костюм, потому что предпочёл бы не вступать в битву с семью вспыльчивыми разбойниками и их присными. Ведь они могли накинуться на пришельца прежде, чем спросить, что и как. Между тем, чёрный плащ и сломанный серебряный крест защищали лучше, чем наикрепчайшие доспехи. Человек, который собрался перейти дорогу служителю Святого Официума, должен был несколько раз подумать. Это было связано с тем, что убийство и даже воспрепятствование инквизитору в выполнении служебных обязанностей карались с необыкновенной строгостью, а преступника преследовали любыми доступными способами. Недаром пословица гласила: «Когда погибает инквизитор, чёрные плащи пускаются в пляс». Конечно, следовало всегда иметь в виду, что в момент гнева люди не руководствуются рациональными соображениями и могут убить инквизитора, а потом сокрушаться о том, какую ужасную судьбу уготовили себе и своим близким. А для мёртвого инквизитора вовсе не станет утешением, что убийца и его семья были наказаны с такой строгостью, что об их казни рассказывали ещё долгие месяцы.
* * *
Дом, принадлежащий Роберту Пляйсу, представлял собой трёхэтажное кирпичное здание с небольшим садом. Со стороны улицы дом прикрывала серая каменная стена, посередине которой я увидел широкие двустворчатые ворота. На данный момент эти ворота были распахнуты настежь, и из них высовывались головы двух запряжённых в телегу лошадей. Одну из них держал под уздцы рослый светловолосый мужчина и матерился на чём свет стоит. Он увидел меня лишь тогда, когда я уже стоял рядом с ним.
Какие-то проблемы?Вежливо спросил я.
Он прервался на половине проклятья и уставился на меня, а ярость медленно исчезла из его глаз.
Да какие там проблемы, мастер инквизитор,прохрипел он наконец.Скотина у меня упёрлась, и шагу не хочет сделать.
Может, они не хотят участвовать в краже?Сказал я, на этот раз жёстким тоном.Что ты вывозишь из этого дома, мерзавец?
Он побагровел, но был достаточно благоразумен, чтобы не дать воли гневу.
Это имущество моей сестры. И мы имеем право...
У вас нет никаких прав,прервал я его.Кроме права, которое я даю вам здесь и сейчас: забирай своих братьев и исчезни отсюда, пока я не приказал всех вас арестовать.
Господин Райсберг!Завопил мужчина.Господин Райсберг, идите сюда!
Я услышал топот, и из-за ворот выбежал седой мужчина в чёрном кафтане. Он увидел меня и остолбенел.
Хьюгон Райсберг, доктор права,пробормотал он, когда обрёл дар речи.Чем я могу вам помочь, мастер инквизитор?
Меня зовут Мордимер Маддердин, и я направлен от имени Святого Официума расследовать дело об убийстве Эсмеральды Пляйс. Я закрываю доступ к этой недвижимости,добавил я холодно.А вы объясните своим клиентам, что сопротивление власти инквизитора это крайне неприятный способ нажить себе проблем.
Конечно, мастер. Вы абсолютно правы, мастер,умильно ответил юрист.
Если бы он был котом, то сейчас подставил бы мне спину, чтобы я её погладил.
Как это?Рявкнул брат Эсмеральды.Ведь...
Зигфрид!Райсберг стремительно поднял руку.Не спорь с мастером инквизитором, который представляет власть закона. Ваши требования будут рассмотрены позже, безусловно, со всей проницательностью, тщательностью и добросовестностью, на которую способны только достойные представители Святого Официума, но сейчас вы должны покинуть этот дом.
И как тут не любить юристов? Как они прекрасно понимают, с какой стороны дует ветер!
Но если...Светловолосый мужчина был явно ошеломлён как внезапным поворотом ситуации, так и потоком слов доктора права.
Зигфрид!Затянул высоким голосом Райсберг.Слушай что я говорю, меч Господень! Скажи братьям, чтобы они выполнили распоряжения мастера инквизитора, поскольку я настоятельно им это советую как адвокат вашей семьи.
И выполнили незамедлительно,добавил я.
Незамедлительно!Выкрикнул он, тряся головой.С вашего позволения, мастер инквизитор, я сам пойду и за всем прослежу, чтобы у вас не возникло никаких затруднений.
Я буду вам весьма признателен, господин Райсберг. Кроме того, будьте также любезны, проследите, чтобы эти...я уставился тяжёлым взглядом на брата Эсмеральды,захватчики не вынесли из дома ничего, что им не принадлежит.
Мужчина, называемый Зигфридом, снова покраснел, но я был уверен, что не от стыда за то, что его поймали на краже, а от злости, что эта кража не удалась. Он бросил испепеляющий взгляд, правда, не на меня, а на адвоката, после чего исчез за телегой.
Конечно, я не мог ждать стоя у ворот, пока всё будет благополучно сделано. Ну что это было бы за зрелище для черни, если бы они увидели инквизитора, ожидающего у дверей, словно какой-нибудь сторож или мальчик на побегушках. Конечно, речь здесь шла не о моей гордости или удобстве, ибо сердце моё было настолько смиренным, что, если бы это было необходимо, я мог бы даже сидеть под лестницей и позволять выливать на меня помои. Но я носил официальный костюм служителя Святого Официума, и это возлагало на меня особую заботу о добром имени представляемого мною учреждения. Поэтому я проскользнул между конской мордой и стеной и вошёл на вымощенный двор. Из дома долетал шум разгневанных голосов, но снаружи я никого не заметил. Я взглянул на воз, до краёв нагруженный коробками и ящиками. Видно, братья Эсмеральды решили заняться имуществом зятя с завидным вниманием и заботой. Затем я сел на скамейку в саду и с низко висящей ветви сорвал себе крупную грушу. Она пахла просто упоительно, но когда я вгрызся в её мякоть, тут же сплюнул и отбросил плод. Ибо груша оказалась мучнистой и безвкусной. Именно такой, как жизнь человека без Бога, подумал я и мысленно вздохнул.
Не понравились наши груши?Услышал я за спиной.
Я не вставая обернулся, и увидел стройную бледную деву с такими светлыми волосами, как будто они были сделаны из высушенных лунных лучей. У неё были белые руки с длинными пальцами. Кем была эта девушка? Женой одного из воров? Вряд ли. Тогда она не использовала бы формулировку «наши груши». Значит, она должна была жить здесь с Робертом и Эсмеральдой Пляйс, а раз так, её определённо звали Маргарита. Честно говоря, я ожидал, что служанка Эсмеральды будет разбитной румяной девушкой с широкими бёдрами и красными руками. Между тем, эта дева выглядела как призрак, сотканный из света и бабьего лета. Что отнюдь не означало, что она не была по-своему привлекательна, и даже, рискну сказать: красива.
Я могу вам чем-нибудь помочь, мастер инквизитор?Вежливо спросила она и задержала на мне взгляд голубых глаз. Надо признать: очаровательных глаз.
Присядь, пожалуйста, Маргарита.Я указал ей на скамейку.
Она поблагодарила меня улыбкой и кивком головы, никаким образом не давая понять, что её удивило, что я знаю её имя.
Ты служанка госпожи Эсмеральды,сказал я.А некоторые даже говорят, что не служанка, а доверенная подруга. Правда ли это?
Я была служанкой госпожи Пляйс,подтвердила она.
А подругой?Спросил я, увидев, что она не намерена говорить ни словом больше.
Не знаю, мастер. Вы должны были бы спросить об этом госпожу Эсмеральду, подари ей, Господи, вечное счастье в царстве Своём. Я знаю только, что никто не мог бы и мечтать о лучшей госпоже, чем она.В огромных глазах Маргариты заблестели слёзы, и девушка наклонила голову к плечу, словно устала от собственной печали.Мастер инквизитор, вы позволите мне задать вам вопрос?
Она удивила меня, ибо немногие люди, особенно столь низкого положения, как она, осмеливаются задавать вопросы допрашивающему их инквизитору.
Пожалуйста,ответил я.
Госпожу Эсмеральду убил её муж. Не колдовством, не злыми чарами, а собственными руками. Тогда почему расследование ведёт Святой Официум? Простите, если я вас обидела своей прямотой, но...Она сделала сокрушённую мину.
Ты не обидела меня,я остановился, подумав при этом, что прямоты в этой девушке примерно столько же, сколько в буйволовом роге.И я с радостью всё тебе объясню, чтобы ты знала, что я веду дело не против памяти твоей госпожи, а чтобы найти и наказать того, кто, возможно, управлял руками Роберта Пляйса.
Мои слова не произвели на Маргариту большого впечатления. Она только кивнула и серьёзно сказала: «Вот как», после чего задумалась. Я спокойно ждал, когда она скажет ещё что-нибудь, но она молчала. На этот раз она подпёрла подбородок сжатым кулаком и казалась погружённой в раздумья. Когда тишина чрезмерно затянулась, я спросил:
Я слышал, люди называют тебя ведьмой. Почему?
Люди? Старуха Грольш, а не люди.Она усмехнулась. У неё были мелкие белые зубы.
Почему?Повторил я.
Прошу прощения, но это вам нужно было спросить у неё,ответила она.Я понятия не имею, почему люди иногда говорят такие ужасные вещи, чтобы навредить окружающим.
Маргарита действительно была интересной женщиной, и разговор с ней вёл к цели как тропинка среди трясины. Я ясно видел, что она всё больше и больше недовольна тем, что я задаю ей вопросы. Быть может, её оскорбило упоминание о том, какие слухи распускает Мария Грольш?
Сколько лет ты служила в доме Пляйсов?
Девять.
У них был счастливый брак?
Кто я такая, чтобы оценивать моих господ?Спросила она, искренне задетая за живое.А кроме того, с вашего позволения, мастер: что вы подразумеваете под словом «счастливый»?
Такого ответа я и мог ожидать, и не собирался вдаваться в объяснения, что я понимаю под тем или иным словом, потому что в эту игру мы могли играть бесконечно. Но я, однако, не хотел заканчивать разговор. Во-первых, я был уверен, что девушка должна что-то знать, а во-вторых, её дерзость становилась интригующей.
Ты была в доме, когда произошло преступление?
Нет, мастер.
А где?
Госпожа Пляйс отправила меня за покупками.
Куда?
На рынок.
Что происходило, когда ты вернулась?
Господин Пляйс плакал, а госпожа лежала с разбитой головой.
Соседи уже успели сбежаться?
Нет, мастер.
Ты никого не заметила?
Никого.
А потом?
Потом прибежали.
Кто?
Она назвала несколько фамилий, которые мне ничего не говорили, но которые я решил запомнить. А потом добавила:
Простите, но я больше не могу вспоминать тот момент. Эти воспоминания так болезненны, так свежи...
Её глаза заблестели от слёз. Она глубоко вздохнула. Дружеским жестом я взял её за руку и провёл пальцами по коже ладони. Маргарита посмотрела на меня обморочным взглядом.
Твои руки,прошептал я.Гладкие, как шёлк. Они не знали тяжёлой работы, правда?Когда я закончил говорить, я резко сжал её пальцы, словно в тисках, и она закричала от боли.Руки служанок так не выглядят, девочка.Я отпустил её.