Она смотрела на меня зло и ошеломлённо. В этой злобе и ошеломлении её лицо уже не казалось столь нежным и привлекательным, как раньше.
При мне можешь не строить из себя кроткую голубицу,сказал я.Говори правду, девочка, и не пробуй на мне свои трюки. Ты хорошо выглядишь, с достоинством держишься, так что ты не мыла полы в этом доме и не топила печи. Госпожа Эсмеральда поверяла тебе свои секреты, я прав? И я бы очень хотел узнать эти секреты.
Не знаю, о чём вы говорите, господин инквизитор,сказала она обиженным тоном.Я не знаю, что я вам такого сделала, что вы меня обижаете...
Я лишь только могу тебя обидеть,сказал я, глядя ей прямо в глаза.
Сперва она ответила мне смелым взглядом, но потом опустила голову.
Госпожа Пляйс ходила к бабке, за реку. Зачем?
Женщина, не способная иметь детей, ищет любой способ,быстро ответила Маргарита.Когда медики не помогли, когда не помогает горячая молитва, то, может, чем-то помогут травы или настои?
Но вашу бабку сожгли не за сбор и приготовление трав... Не так ли?
Её сожгла человеческая злоба. Зависть и ложь.
Ничего себе!Я изобразил изумление.А я думал, что её сожгли по распоряжению Инквизиториума. Думаешь, инквизиторы поверили лжи или слухам?
Этого я не знаю,видимо, она решила, что пора отступить.Ибо, скажите сами, что я могу знать? Я простая девушка, мастер инквизитор. И добрая христианка.Она сложила руки на груди, словно собиралась молиться.
Конечно,ответил я без тени иронии, зная, как мало встречается людей, которые в присутствии служителя Святого Официума будут петь другую песню, чем та, которую я только что услышал.Давай вернёмся ко дню убийства. Вот на крик Роберта Пляйса сбегаются соседи,я перебрал в памяти названные ею фамилии.Ты заметила что-то необычное?
Задавая этот вопрос, я подумал, что если она ответит: «Объясните мне, будьте любезны, какое поведение вы считаете необычным?», то я выстрелю Маргарите в голову. Но, к счастью, короткий урок (хотя и почти безболезненный) научил девушку, что с инквизитором нельзя безнаказанно шутить.
Не знаю. Может, и было кое-что. Потому что, знаете, малец Грольш тоже там был...
Ребёнок Марии Грольш?
Ну да. Тот мальчишка.
Я не видел его, когда с ней разговаривал. Сколько ему лет?
Не знаю, мастер инквизитор.
Я хотел спросить, на сколько он выглядит, но отдал себе отчёт, что, скорее всего, услышу вежливый ответ: «Смотря на чей взгляд». Или что-то подобное.
Мне кто-то говорил, что ему десять или одиннадцать, хотя на мой взгляд он выглядит старше,добавила она к моему удивлению. Скажите пожалуйста, всё же она проявила желание сотрудничать!
Что он там делал?
Разглядывал.
Что разглядывал?
Труп моей госпожи.
Что ж, в этом не было ничего удивительного. На месте убийства люди обычно смотрят на труп, поскольку в данный момент это самый интересный для них объект.
Он улыбался,добавила она, снова меня ошарашив, поскольку я уже успел привыкнуть, что она только отвечала на вопросы, а здесьпожалуйста: сменила тактику.
Улыбался,повторил я.
Как будто... с удовлетворением. Я вспомнила, когда вы спросили, не вёл ли себя кто-нибудь странно.
Может, он действительно был доволен?Ответил я.В конце концов, господин Пляйс приказал убираться из дома и ему, и его матери, не так ли?
Так.
Почему так случилось? Их обвинили в краже?
Именно так, мастер.
Они действительно что-то украли?
Она не ответила и уставилась куда-то мимо меня.
Маргарита,поторопил я её,кто-то из них был пойман на воровстве?
Нет,ответила она через некоторое время с явной неохотой.
Если Пляйс не хотел, чтобы они приходили к нему домой, достаточно было просто им это запретить. Зачем тогда было их обвинять?
Она долго молчала, уставившись на переливающуюся цветами клумбу.
Эс... моя госпожа утверждала, что у этого мальца дурной глаз.
Наводит порчу?
Такие случаи были известны нам, инквизиторам. Случаи людей, которые не по своей воле творили зло. Как будто они были больны, и эта болезнь бессознательно распространялась среди других. Иногда эту странную болезнь удавалось вылечить, но чаще приходилось ликвидировать несчастных.
Нет,ответила она и нервным жестом потёрла щёку. Она действительно переживала, или великолепно это изображала.Она говорила, что этот сопляк как пятна сажи на белой скатерти. Вы меня понимаете, мастер? Словно упрекает их за их счастье. Что он смотрит и ненавидит, потому что они довольны своей жизнью, а он живёт в нищете, под одной крышей с матерью-мегерой. И госпожа Эсмеральда не могла этого вынести. Она была такой чувствительной...
Конечно,сказал я.Ведь ложно обвинить в краже бедного и несчастного ребёнка это поистине признак небывалой возвышенности чувств.
Она вздрогнула.
Вы не знаете, о чём говорите,сказала она, но на этот раз я не услышал в её голосе ни смелости, ни дерзости, ни желания меня уязвить. Она попросту сообщала факт.
Может, и не знаю,согласился я.Скажи мне, однако, это госпожа Эсмеральда пожаловалась мужу на воровство?
Да. Потом старая стерва оплевала госпожу на улице, и мы едва уговорили господина Пляйса, чтобы тот не приказал её выпороть.
А в самом деле: почему нет? Ведь и так...я прервался на половине предложения и встал, потому что увидел приближающегося рысцой адвоката.
Уже, уже, уже!Воскликнул он.Всё улажено по вашей воле к общему благу. Господа Гнейманы покидают дом, оставив его в наилучшем порядке, насколько позволяют обстоятельства.
То есть устроили знатный бардак,заключил я с иронией.
По мине адвоката я понял, что попал в точку и правильно интерпретировал его осторожные слова.
Вы останетесь здесь,приказал ему.А ты,я повернулся к девушке,продиктуешь ему протокол потерь. Это значит, что пропало, что сломано...
Я знаю, что такое протокол,прервала она меня.
И очень хорошо.
Но как же так?!Горячо запротестовал Райсберг.Это же служанка. Что она знает!
Слуги лучше всех знают, чем владеют их господа,сказал я.Вы столько лет живёте на свете и ещё не знаете этой простой истины?
Ну, может и так.Он развёл руками.Но, знаете, я бы с удовольствием, вот только обязанности...
В таком случае протокол будет написан без вашего участия, а я посоветую господину Пляйсу обвинить вас в пособничестве налёту и разграблению имущества. Безусловно, вы отдаёте себе отчёт, что претензии в случае осуждения и смерти Роберта Пляйса переходят к его наследнику, так что, так или иначе, вам не уйти от наказания и возмещения ущерба.
Райсберг к моему удивлению рассмеялся.
У вас весьма убедительные аргументы,сказал он.И я уже вижу, что этот дом ушёл у Гнейманов из-под носа. Или я не прав?
Ого, господин крючкотвор силится быть весёлым и дружелюбным. Пусть так...
Целиком и полностью, уважаемый доктор,ответил я.А теперь я оставляю вас с этой дамой и вашими обязанностями. До свидания.
Я кивнул головой, но прежде чем я смог уйти, меня остановил голос Маргариты. На этот раз удивительно смиренный.
Господин инквизитор, позвольте спросить, могу ли я остаться в этом доме?
А кто тебе запрещает?Я пожал плечами.
Но если вы его забираете...
Милое дитя, это всего лишь юридическая формула,поспешил с объяснениями Райсберг.Мастер инквизитор не будет здесь жить. А даже если бы и так, он бы, конечно, не возражал против присутствия такой красотки.Он подмигнул мне и попытался ущипнуть девушку за грудь, но она мгновенно уклонилась, после чего с размаху ударила мужчину открытой ладонью по щеке. Адвокат даже покачнулся, уж не знаю, под действием силы удара или под влиянием шока и удивления, но, судя по громкости шлепка, удар, должно быть, был болезненным. Он пробормотал что-то, что, конечно, не было благословением, но не посмел ответить девушке тем же. Может быть, потому, что она стояла перед ним разъярённая словно фурия, и, видимо, готовая наброситься на него, а может, потому, что он не хотел затевать драку в моём присутствии.
Господин Райсберг, проявите немного уважения к прекрасному полу. Вы бы захотели, чтобы кто-нибудь так же отнёсся к вашей сестре?
У меня нет сестры,буркнул он.
Вы адвокат, так что используйте абстрактное мышление и представьте, что она у вас есть,посоветовал я ему и повернулся, чтобы наконец уйти.
Уже уходя, я поднял палец над головой.
И ведите себя вежливо, господин Райсберг,приказал я серьёзным тоном.Как в профессиональной сфере, так и в бытовой.
Мне, правда, казалось, что Маргарита справится и без моего присутствия, и без моей поддержки, но я уже успел узнать, что искренняя доброжелательность к женщинам это посев, который обычно приносит прекрасный урожай.
* * *
Оттон уже с нетерпением ждал новостей (и успел во время этого ожидания хорошенько выпить), и был очень доволен, когда я рассказал ему о том, как изгнал братьев Гнейман и воспрепятствовал их подлым намерениям.
Отлично, Мордимер, отлично.Воодушевился он, когда услышал всю историю.Поверь мне, я повлияю на Роберта, чтобы он был с тобой более чем щедр.
Ты слишком добрбуркнул я, поскольку тон великопанского превосходства, который я услышал в голосе Оттона, мне совсем не понравился.
Оставь.Мой спутник пренебрежительно махнул рукой.Эти несколько крон его не разорят, а для тебя это будет неожиданной удачей. И помни, кому ты обязан благоприятным поворотом судьбы.Он хотел постучать указательным пальцем по моей груди, но мне удалось так сдвинуться, что он только клюнул воздух.
Я раньше не видел пьяного Оттона, и теперь понял, что он принадлежит к тем людям, которые, напившись, становятся слишком тяжёлым бременем для своей компании. До сих пор я, к сожалению, узнал множество подобных людей, отличающихся различной степенью надоедливости. Честно говоря, больше всего мне не нравились те, кто часами рассказывал один анекдотец, и делал это так безыскусно, что слушатели к середине истории забывали, что происходило в начале. А когда выступающий добирался, наконец, до эпилога и разражался раскатистым смехом, всегда оказывалось, что он единственный, кого эта история позабавила. Ну а Оттон принадлежал к столь же раздражающему виду пьяниц, а именно к таким, у которых после соответствующей дозы выпивки появлялось пренебрежительное отношение ко всему миру, и в частности к людям, находящимся рядом с ним.
Представь себе, что я был, да-да, был сегодня у нашего дорогого Роберта, чтобы сообщить, что я послал тебя на выручку его имущества. И выразил мнение, что, несмотря на юный возраст и отсутствие опыта, ты прекрасно справишься с делом. Я рад, что твои поступки подтвердили мои слова.Он посмотрел на меня словно добродушный феодал на любимого оруженосца.
Я очень польщён, Оттон, но теперь извини...Я пытался встать, но Оттон схватил меня за запястье и потянул обратно на стул.
Наш Роберт цветёт, просто цветёт.Он широко улыбнулся.Как видно, кухня бургомистра идёт ему на пользу. Я думал, что печаль его сожрёт.Он помрачнел и покачал головой.А здесь будто наоборот... Что ж, возможно это всё хорошее питание. Хотя,он почесал подбородок,их кухарка отменно готовила... Ну, тогда я уже не знаю...
Твой кузен высказал предположение, что Бог хочет, чтобы он был казнён полным сил и в сознании пережил каждую секунду своих мучений.
Да? Ну да. Да. Это кажется разумным объяснением, не находишь?
Думаю, да. А теперь позволь...
На этот раз я вырвался из его руки, а когда он попытался протестовать, сделал серьёзное выражение лица.
Вечерняя молитва. Прости, но я никогда не пропускаю эту возможность поблагодарить Господа за ещё один прожитый день и вознести моления, чтобы следующий был не хуже того, который только что прошёл.
Оттон прищурился, видимо, пытаясь вникнуть в суть услышанного предложения.
Ты со мной не выпьешь?Он насторожился и долго смотрел на меня с искривлённым лицом и надутыми губами.Ну хорошо, помолись и возвращайся,решил он наконец.
Конечно, Оттон. Не премину.
Я с облегчением избавился от общества моего надоедливого дружка и понял, что меня ждёт отнюдь не ночной отдых, а наоборот: короткая прогулка. С определённого времени я питал некоторые подозрения, которые только подкрепили замечания Оттона, касающиеся цветущего здоровья Роберта Пляйса.
* * *
Ворота не были заперты на ключ, поэтому я толкнул створку и вошёл на двор. Я постучал кулаком в дверь дома. Один раз, второй и третий.
Кто там?Услышал я голос Маргариты. Холодный и спокойный.
Инквизитор,рявкнул я.Впусти меня, девочка.
Щёлкнули запоры, и дверь приоткрылась. На пороге я увидел серебряноволосую девушку, держащую в руке подсвечник. Она была одета в длинную, доходящую до пят ночную рубашку, материю которой, особенно освещённую тусклым светом свечи, можно было назвать совершенно непрозрачной.
Я знала, что вы придёте,сказала Маргарита бесцветным тоном. Я окинул девушку взглядом.
Разве?
Поскольку она всё ещё даже не двинулась с места, я оттолкнул её нетерпеливым жестом, хотя и достаточно мягко, чтобы не причинить ей вреда или не напугать.
Не надо,прошептала она.Не надо насилия... Я сама...
Сперва я не понял, что она имеет в виду. Наконец догадался, и только махнул рукой.
Ты слишком себе льстишь, девочка.Я рассмеялся.Покажи мне покои своей госпожи.
Что-что?Ошарашенно спросила она.
Вы поглядите, мне, похоже, удалось вывести Маргариту из равновесия! Она ожидала, что инквизитор почтит её своим вниманием, а к ней отнеслись как к привратнику или проводнику. Я и в самом деле не хотел от неё ничего другого. Как я уже говорил, она могла бы быть очаровательным созданием, но для тех, кто любит иметь в кровати фарфоровую куклу и следить за каждым движением, чтобы она не разбилась. Между тем, ваш покорный слуга любит женщин из плоти и крови. Может, не таких, под задами которых трескаются орехи, а между грудями может спрятаться голова взрослого мужчины, но я уж точно не любил эфирных сильфид, производящих впечатление, что их унесёт вдаль малейший порыв ветра.
Покои госпожи Эсмеральды,повторил я спокойно.Не будешь ли ты любезна проводить меня туда?
Да, конечно,ответила она уже спокойнее и развернулась на пятках.Пожалуйте за мной, мастер.
Мы поднялись на второй этаж, и я получил возможность в колеблющемся свете свечей взглянуть на опустошение, произведённое братьями госпожи Пляйс.
Они даже у неё посрывали гобелены и содрали ковры. Сундук разнесли ломом,пожаловалась Маргарита, словно угадав мои мысли.
Спальня Эсмеральды не выглядела в эту минуту как место, где можно предаваться сладкому отдыху, напоминая скорее поле боя. С огромной кровати были сняты не только одеяла и постельное белье, с резных колонн свисали остатки атласного балдахина. Массивный инкрустированный шкаф распахнул обе дверцы, и одна из них печально висела на сорванных петлях. В шкафу кучей валялись платья, как видно, воры не успели их упаковать и вынести.
Где тайник?Спросил я резко.
Что?
Тайник или тайный проход. Скрытая дверь. Где они? Ты сэкономишь мне время на поиски, девочка.
Я не понимаю, о чём вы говорите, мастер инквизитор. Я знаю, вы сегодня выпили, так, может, вернётесь утром... Или, может, я угощу вас чем-нибудь, чем захотите?
Я шлёпнул её по заднице. Я не смог удержаться, поскольку с некоторых пор задавался вопросом, окажется ли она худой и костлявой, или же упругой, словно сердце, вырезанное из яблока. Она была упругой. Маргарита вскрикнула и отскочила.
Сегодня мне не до тебя, девочка,ответил я игриво.Но ты можешь принести бутылку вина, а я пока займусь поисками.
Она уставилась на меня, и я не знал, зла она или скорее удивлена. А может... может, она просто маскировала страх?
Инквизиторов обучают множеству различных искусств. Мы те люди, которые тупой специализации в одной области противопоставляют всестороннее образование, позволяющее нам как ездить верхом и владеть оружием, так и со знанием дела обсуждать произведения отцов Церкви. Мы можем вести споры с еретиками, распознавать колдунов и ведьм и допрашивать их по всем правилам закона, который тоже не чужд нам ни в одной из доктрин. И одним из талантов, которым должен обладать каждый инквизитор, является умение находить тайники, секретные комнаты и тайные проходы. Потому что еретики, ведьмы и колдуны часто пытаются замаскировать следы своей гнусной деятельности. И здесь инквизитору приходится слушать мурлыканье древесины, пение камня, шёпот кирпичей. То есть, выражаясь менее поэтично, тщательно исследовать и прослушивать пол и стены. Конечно, я умел справляться с подобными задачами, в чём мне помогало не только обучение, но и поистине гениальная интуиция (именно благодаря ей я не так давно обнаружил секретный проход, ведущий в логово секты чернокнижников в городе Христиания). Поэтому не прошло много времени, когда я наткнулся на первый след. Вот на гобелене за отодвинутым секретером я заметил почти невидимую царапину разреза. Сначала я проверил его кончиками пальцев, потом ножом. Она поддавалась. В этом месте, безусловно, проходила рама потайной двери. Я мог бы поискать скрытые ручки, рычаги или что-либо, что открывало дверь. Мог бы. Но зачем? Дом был и так уже разорён, так что повреждение ещё одной стены уже ничего не испортит. Я взял за ножки тяжёлый дубовый табурет и с размаху, из-за плеч, грохнул им об стену.