Думаю, всем хорошо известно, что предстоящее состязание посвящено стихийной магии, продолжил меж тем маг-распорядитель. А это значит, что вам предстоит одолеть порождение одной из четырех стихийВоды, Воздуха, Огня или Земли! Публика ожидает впечатляющего зрелищапостарайтесь ее не разочаровать. Заклинания Школ Стихий наиболее красочнытак что прежде всего используйте их. Разумеется, если ваша жизнь окажется в опасности, вы вольны применять любые заклятиякроме, само собой, Темных Искусств!
Что значит «жизнь окажется в опасности»?
Вопрос задал совсем юный маг, стоявший рядом с Аминомпохоже, парнишке исполнилось не больше шестнадцати лет. Хотя юнец говорил нарочито бодрым тоном, ему явно было не по себе.
Вы все, подавая заявки, подписывали контракт, не так ли?
Маги закиваликивнул и Амин, с некоторой озабоченностью подумав о том, что он-то никакого контракта и в глаза не видел.
Если вы его удосужились прочесть, то знаете, пункт седьмой гласит, что вы полностью снимаете с устроителей состязаний ответственность за несчастные случаи во время магического поединка, из-за которых можете получить раны, вплоть до смертельных! невозмутимо продолжил Картхар. Ну а если не прочли, то можете идти на все восемь сторон света! Наказание за уклонение от выступлений вам известно.
Парнишка побледнел и отступил на пару шагов назад, однако все-таки остался. Распорядитель сурово огляделся, а затем щелкнул пальцами. К нему подошел слуга с высоким кувшином и, почтительно поклонившись, встал рядом.
Сейчас Судьба определит, в каком порядке вы будете выходить на Арену! В этом сосуде ровно восемнадцать пронумерованных шаров. Тот, кто вытаскивает шар с цифрой один, сразится первым!
Картхар еще не успел договорить, а Твердолоб, растолкав ближайших магов, уже засучил рукав и запустил пятерню в кувшин. Однако то ли его рука оказалась слишком короткой, то ли слишком толстой (или же и то, и другое вместе) но, судя по отчаянной ругани, до шаров он не дотягивался.
А ну-ка, давай наклони его, живо! рявкнул гном на слугу, который с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.
Почтеннейший Твердолоб! строго произнес Картхар. Боюсь, что по правилам мы не можем этого сделать. Так что на твою долю достанется последний шар.
Под отчаянную брань возмущенного коротышки маги разобрали свои шары. Амину выпало выйти на Арену четвертым. Первым сразиться предстояло одному из эльфов, вторымтемнокожему магу, выглядевшему чуть старше, чем все остальные. Шар с номером три остался последним в кувшине к немалой радости Твердолоба, который рвался на Арену как можно раньше.
Что же, Судьба сказала свое слово. Распорядитель нахмурился, глядя на приплясывавшего от нетерпения гнома с киркой в обнимку. Пусть же победит сильнейший, и да пребудут с вами Хранители! У уважаемого Аэрона есть пять минут до выхода, чтобы приготовиться к поединку.
А я десятка золотых не пожалею, чтобы прямо сейчас надрать задницу кого-там-мне-наколдовали! Уж больно ждать невтерпеж! Твердолоб с надеждой взглянул на эльфа по имени Аэрон, но долгоживущий лишь презрительно скривил губы и отвернулся.
Амин невольно улыбнулся, глядя на воинственного коротышку. Кажется, гном был единственным среди собравшихся здесь магов, кто не испытывал никакого волнения. Впрочем, эльфы также выказывали мало беспокойстванастолько они были уверены в своем магическом искусстве и превосходстве над людьми. Выглядел спокойным и темнокожий маг, которому предстояло сразиться на Арене вторым. Остальные же озабоченно бродили назад и вперед, шепча охранительные заклинания и перебирая амулеты.
Чувствовал себя весьма неуютно и сам Амин. Конечно, на столь грандиозном празднестве он присутствовал впервые, однако магические состязания не были для него новинкойпричем ему доводилось не только наблюдать, но и принимать в них участие. Однако правила поединков в Далле показались юноше слишком жестокими. Чего стоил яд, который едва не погубил Элениэль! Да и напоминание Картхара о седьмом пункте контракта настроения молодому магу не улучшило. Окончи он обучение в Гильдии Магов Гарма лишь вчера, то, возможно, счел бы разумным отказаться от выступленияпусть это стоило бы ему понижения в ранге. Но год странствий закалил Амина и прибавил ему уверенности в своих способностях и силах.
Прошу проследовать на Арену Аэрона из дома Гильэрмов! церемонно провозгласил слуга, тот самый, что держал кувшин с шарами во время жеребьевки.
Эльф расправил складки своего плаща и, кивнув головой остальным (Амин подумал, что скорее всего он обращался преимущественно к своим соплеменникам), вышел через невысокую дверь, расположенную в дальнем конце комнаты. Первого из стихийных магов на Арене зрители встретили восхищенным ревомкрики заполнили помещение, когда дверь приоткрылась, выпуская Аэрона.
Амин нахмурилсяв воплях толпы ему послышались нотки ярости и предвкушения крови. Что больше всего жаждет увидеть кучка зевак на городской площади, глядя на канатоходца, идущего на головокружительной высоте? Почему в их дружном вздохе, когда смельчак благополучно достигает противоположной площадки, больше разочарования, чем радости? Из-за чего люди валом валят на выступления заезжих циркачей и, затаив дыхание, следят за укротителями львов и тигров?
Добродушные горожане и мирные крестьяне в глубине души таят надежду, что канатоходец сорвется и с предсмертным криком распластается на мощеной площади, а дикие звери набросятся на циркача с хлыстом и начнут рвать в клочья трепещущую плоть. Конечно, все будут потом сокрушенно покачивать головами и сожалеть о погибших, но сердца их будут сладко замирать при воспоминаниях о криках боли и ручьях крови.
Вот и сейчас зрители на трибунах втайне мечтали увидеть, как маги, вышедшие на Боевую Арену, падут в поединкахи чем более жестокой будет их гибель, тем лучше. Похоже, именно на эти низменные инстинкты и рассчитывали устроители празднества, делая состязания смертельно опасными. Это показалось Амину весьма страннымизлишняя жестокость в Гильдиях Магов всегда осуждалась. Согласно Кодексу Чести, даже отнимая жизнь врага, следовало быть как можно более милосердным, не причиняя ему мучений.
Амин неожиданно подумал, что его выход на Арену будет не столько восхвалять и прославлять магическое искусство, сколько тешить чернь. И толпы на трибунах будут куда больше радоваться его поражению, чем победехотя, разумеется, восхищенные крики и вопли скорби будут раздаваться именно тогда, когда этого требуют приличия.
Э-ге-гей! раздался зычный рев совсем рядом с юношей.
Молодой маг невольно вздрогнулоднако это был Твердолоб. Как видно, гном уже не единожды успел приложиться к своей фляге и теперь пребывал в особо возбужденном и задиристом состоянии духа. Впрочем, он, как мог, старался подбодрить других участников состязаний, переходя от одного к другому и рассказывая истории о разлетевшихся по песку кишках вывернутых наизнанку неудачников. Хотя большинство не обращало внимания на разошедшегося гнома, несколько магов, что помоложе, побледнели еще больше. Описав круг по комнате, Твердолоб вновь оказался около Амина.
Ну что, слышишь? Гном вдруг умолк, но через минуту вдруг пренебрежительно хмыкнул: Похоже, у этого зазнайки дела идут не так уж хорошо
Почему ты так думаешь? Амин тоже прислушался.
Я не думаю, я чувствую, неожиданно серьезным тоном ответил Твердолоб. Что-то пошло не так, как должно было И потом, ты слышишь, как шумят эти бездельники? Словно горный обвал, который вот-вот погребет под собой неосторожного путника
Действительно, рев зрителей стал настолько сильным, что его теперь можно было ясно расслышать. Остальные маги также притихли, пытаясь догадаться, что же происходит на Боевой Арене. Внезапно словно стремительный поток ворвался в помещениедверь на мгновение открылась.
Почтеннейший Гарм-ак-Азар! провозгласил вошедший слуга. Арена ждет!
Махрум и Базу! воздев руки, вскричал темнокожий маг, затем коротко кивнул и, сбросив плащ и оставшись в одной ярко-красной набедренной повязке, направился к выходу.
С этим все будет в порядке. Гном посмотрел ему вслед и сплюнул. Это чтобы не сглазить, объяснил он в ответ на удивленный взгляд Амина.
Ты провидец? Юноша заинтересованно посмотрел на Твердолоба. Гном определенно был совсем не так прост, каким казался на первый взгляд.
О магии гномов людям было известно немного. Подгорный народ не особо жаловал волшебство, предпочитая заклинаниям хитроумные механизмы. Правда, по слухам, при этом они все-таки использовали Алхимию, Изменение и Зачарование. Некоторые гномы практиковали также Знахарство, а обратившиеся к Темным Началам (их еще называли Трикстерами) насылали проклятия и наводили порчу. Повсюду были известны и гномьи руныособые зачарованные метки, накладываемые на те или иные предметы и придававшие им соответствующие свойства. Однако о провидческих талантах гномов Амину слышать не приходилось.
Неужели ты занимаешься Астрологией? неуверенно спросил юноша.
Из всех известных ему видов магии ближе всего к предречению будущего была наука о влиянии небесных светил на судьбы живущих Хотя многие маги, причем самых высоких рангов, неоднократно объявляли Астрологию лжемагиейправда, не относя ее при этом к Темным Искусствам.
Смеешься? насупился гном. Откуда в пещерах звезды? Нет, у некоторых из нас это врожденное. Просто иногда чувствуешь, что не нужно в какой-нибудь ход идти, пусть он и короче. Попрешься в обход, а потом и узнаешь, что аккурат в том проклятом тоннеле потолок обвалился Да ты и сам можешь попробовать, только нужно сосредоточиться.
Амин закрыл глаза и попытался успокоиться. Но это было не так-то просто. Волнами накатывал шум с Аренысхватка была в разгаре. Юнец, тот самый, что недавно переспрашивал Картхара, стоял совсем рядом, и молодой маг слышал, как у него стучат зубы. Сквозь стены и дверь изредка доносились крики комментатора. Во время выступления алхимиков говорить было особенно не о чемно теперь он разошелся, и Амин то и дело слышал обрывки его возгласов:
Едва не достиг цели!.. Огненный шар был хорош, но абсолютно бесполезен!.. Да, круши его!.. Смотрите, он упал, он повержен!!!
Глубокоуважаемый Твердолоб! церемонно поклонился слуга, распахивая дверь.
Ну, наконец-то! Посторонись, а то зашибу!!! заорал гном и, размахивая на бегу своей киркой, бросился вон из комнаты.
Амин остался наедине с собой. Конечно, в комнате кроме него было еще четырнадцать магов, но единственный, кого он мог считать своим знакомым, был Твердолоб. Судя по реву зрителей и выкрикам комментатора, гному приходилось несладко, но он держался.
Внезапно Амин ощутил легкий удар в грудь, затем еще и еще. Однако рядом никого не было, а удары раздавались не в такт пульсу. Юноша понял, что тревожный сигнал исходит от его татуировкиконь как будто бил копытами, пытаясь остановить своего хозяина, предостеречь его от чего-то. Молодому магу уже несколько раз довелось убедиться в том, что выколотый у него на груди скакун не был простой татуировкой. Нет, произведение загадочного магического искусства далекого племени уже несколько раз подавало Амину этот знак, указывая, что впереди у того в лучшем случае неприятности. В худшем жечто уже случалось дваждысмертельные опасности.
По спине у Амина пробежал легкий холодок, хотя в помещении было весьма тепло, даже, пожалуй, несколько жарковато. «Нет, Элениэль не стала бы предлагать мне участвовать в состязаниях, если бы здесь можно было погибнуть! Впрочем, ее ведь саму еле спасли Нет, ерунда какая-тоя уверен, что лучшие маги Гильдии не допустят, чтобы у них на глазах кого-то убили!»
Юноша неожиданно обнаружил, что он нервно расхаживает взад и вперед у выхода из комнатыпричем не того, что вел на Арену, а противоположного. Даже подсознательно он старался держаться оттуда подальше. Конечно, можно было отказаться от поединкаи покрыть себя позором. Даже несколько лет, потраченных на то, чтобы вернуть себе прежний статус после понижения в ранге, не смоют постыдного пятна.
«Покойнику от почестей ни тепло, ни холодно», неожиданно подумал Амин. Мысль эта пришла внезапнокак будто ее кто-то подсказал. Невысокий потолок комнаты словно опустился еще ниже, воздух показался юноше спертым и затхлым, лица окружающихмертвенно-бледными. Ну что стоило сказать «Нет» и, оставив бляху волшебника, выйти к солнцу и ясному небу, подставить лицо свежему ветру. А потом, быть может, вернуться в степикоторые он успел полюбить и где никому не было дела до его магического чина.
«Мне бы хотелось посмотреть, на что ты способен»всплыла в памяти фраза магессы Милисенты. Амин не считал себя честолюбивым, однако эти слова льстили его самолюбиюпусть даже он и не желал в этом себе признаваться.
С Арены меж тем вновь донесся рев зрителейв нем слышались и восхищение, и разочарование. «Да, нашему герою, несомненно, повезло!»одновременно с трибунами возопил комментатор. Похоже, Твердолоб вышел из своего поединка победителем.
Прошу пройти на Арену Амина из рода Слуга запнулся и зашуршал своими свитками.
Просто Амин, прервал его юноша. Я Я собираюсь Я готов!
Молодому человеку показалось, что последние слова произнес за него кто-то другойведь сам он совсем уже было решился отказаться от поединка. Медленнокак если бы к ногам его были привязаны каменные жерноваон направился к дверце, ведущей на Арену, почти не слыша скупые пожелания удачи от других участников.
За дверью оказался длинный, узкий, скупо освещенный редкими чадящими факелами коридор. Амину показалось, что коридор этот был бесконечен. Звуки шагов отдавались по нему раскатистым эхом, однако он их не слышалотзвуки бешено колотящегося сердца заполнили все сознание юного мага. Темному пути в пугающую неизвестность не было конца, но вот впереди показалась небольшая лестница. Подъем по ступенькам, наклонная дверьи поток ослепляющего света обрушился на успевшие привыкнуть к сумраку глаза волшебника.
Никогда еще Амину не доводилось выходить на арену, подобную этой. Конечно, за плечами у мага остались и учебные поединки во время занятий в Гильдии, и схватки во время странствийно все это не могло сравниться с тем, что творилось сейчас вокруг него.
Спустя несколько секунд, когда глаза юноши привыкли к яркому полуденному солнцу, Амин почувствовал себя буквально раздавленным. Вопли толпы и крики комментатора, громадные трибуны, полукругом высоких стен окружавшие Арену и закрывающие часть небосвода, все это произвело на молодого мага ошеломляющее впечатление. На миг он перестал чувствовать себя самим собой и словно превратился в крохотную букашку, таракана, случайно оказавшегося посреди обеденного стола. Рев неистовствующих зрителей буквально вдавил его в песок. Но уже через секунду новое чувство родилось и окрепло в душе волшебника. Ощущение того, что все эти тысячи людей скандируют и подбадривают его, то, что он приковал к себе все их внимание, наполнило сердце Амина неведомой ему доселе легкостью. Казалось, одним своим мановением, одним взмахом руки, одной лишь мыслью он мог свершить сейчас любое деяние, произнести самое сложное и сильное заклятие, сотворить самое могучее колдовство из тех, что когда-либо дерзал он осуществить за всю свою прошлую жизнь.
Вскинув в приветственном жесте над собой руки, Амин обвел взглядом трибуны. Однако различить отдельные лица даже сидящих поблизости зрителей он не смогзащитный барьер висел над Ареной, размывая легким маревом все, находящееся за посыпанной песком площадкой. Изнутри барьер искажал изображение гораздо сильнее, чем тогда, когда Амин смотрел на него снаружи, со стороны трибун. И даже крики людей, столь поразившие юношу в первое мгновение, сливались из-за защитного купола в еле различимый глухой рокот.
Амин, стоя в самом центре гигантской чаши Арены, огляделся, пытаясь все-таки различить, где же могут сидеть его друзья, но вспомнил, что сейчас и Элениэль, и ее родные находятся в палатке Целителей. От волнения мысли у юноши спутались. И тут позади него раздались громкий скрежет и лязг. Резко обернувшись, Амин увидел, что закрытые дотоле высокие металлические створки ворот на одном из краев Арены медленно растворяются. И из-за них с глухим топотом появился каменный голем
Он был неописуемо, невероятно огромен. Конечно, Амину уже доводилось видеть големов, и даже сражаться с одним из них во время тренировочного поединка в Гильдии. Но каменное чудище, которое он увидел здесь, перед собой, превосходило всех, что он встречал раньше! Не менее чем в три человеческих роста высотой и лишь вполовину меньше в ширину, гигант поражал своей дикой мощью. Сложенное из грубых серых камней тело покоилось на массивных бесформенных ногах, похожих на опоры моста. Короткие руки голема лишь немногим уступали по толщине его ногам и заканчивались массивными булыжниками-кулаками каждый размером с кузнечную наковальню. И все это венчала крохотная, лишенная каких-либо черт лица голова, лежащая прямо на бугристых плечах исполина.