«Заводим детей», ответила Элина.
«Мне тогда нужно подождать?»
«Лети уже», скомандовал я. Трасса была легка и изящна, как карандашный набросок, я даже не знаю, что такого могло случиться с предыдущим кораблем. Машина поняла: она сама элегантно поднялась до линии Кармана, подхватила трассу и ввинтилась в вероятностный коридор. Где-то и когда-то могло случиться так, что он оказывался не здесь, а в другом месте: я только что рассказал вселенной, как это может быть на самом деле.
И уже на ходу я вдруг понял, что прямая, как у супрематистов, линия вдруг обросла завитками и вибрациями. Трасса пела. Корабль больше не пробивал вселенную: он тек в ней течением воды, и на вкус она была чуть солоноватая, как кровь, как жизнь. Это Элина не удержалась и подправила трассу.
«Вселеннаяживая, понимаешь? подумала она. Она любит то, что создает, и ей безумно интересно, что же за странные создания повадились бегать внутри нее».
«Никогда не думал о ней в таком контексте».
«Не думалэто так по-мужски».
Она хмыкнула бы и отвернулась, а я махнул бы рукой. Но я рисовал, а она пела, и мир менялся, пока мы болтались в В
«Корабль: все-таки матка или сумка кенгуру?»
«Система жизнеобеспечения. Вы уже готовы создать дополнительного человека?»
«Нет. Я еще не сводил Элину на свидание».
«И не познакомил с родителями!»мысль рядом.
Элина посылает мне свадебный маршкажется, в рок-обработке. Я наряжаю ее в готическую принцессу, сам же стою рядом весь в белом и в страшных десантных сапожищах с огромной рифленой подошвой. Оба ржем. Корабль трясется и обзывает дураками, и я чувствую теплый отклик нейронной сети, обученной распознавать человеческие шутки.
Ну слава богу, сработались.
Еще оказалось, что мы оба любим старое творчество позапрошлых веков.
«Знаешь эту песенку? делилась Элина. Все, что ты можешь мне сказать, было спето целых двести лет назад. И дальше в том же духе».
«Ага, слышал».
«Вроде бы попсаа ведь чистая правда. Поэтому я люблю прошлые векадвадцатый, двадцать первый. Может, двадцать второй, но чуть-чуть. Время зарождения рока, первая электроника, чистые акустические ритмы, а рядомцелая куча разных стилей и направлений, причем работающих только со звуком, без нейростимуляции. И все, что нужно, уже рассказано».
«А я просто люблю рисовать, признался я. Только так вышло, что техника на голову превосходит человека по качеству рисунка, по детальности, стилистической памяти. А я же упертыйрешил победить машины на их поле. И ушел туда, где мы имеем фору. А ты?»
Легкое кружево песни скакнуло пульсом, корабль словно бы из солнечного дня влетел в старый, разбитый тоннель.
«Долго рассказывать. Вообще Я хотела петь, а родители сказали не заниматься ерундой и идти учиться на нормальную специальность».
«А ты?»
«По-разному. Впрочем, теперь все хорошо».
И она сделала вид, что все хорошо. А когда я попросил ее, она спела смешную песню про желтую субмарину, и тогда все наладилось, если не считать компьютера, который повадился к каждой песне давать историческую справку.
В какой день мы влетели в стену, сказать сложно. В кораблях вероятностного типа с объективным временем вообще проблемы, а субъективное может длиться недели и месяцыэто как трассу проложат. Вероятностьэто вечный поиск баланса между затратами энергии и длиной пути, и задачав том, чтобы смоделировать мир таким, где заданный путь будет энергетически выгодным и, следовательно, принципиально вероятным, осуществимым. Проще говоря, пересоздать вселенную, незаметно добавив что-то свое. Под это подведена целая физико-математическая теория, настолько сложная, что ее выводили и доказывали люди, подключенные друг к другу через искусственную нейросеть: наверное, потому и воплощение сделано по этим же лекалам. Нормальный человек в ней ничего не понимает, зато дашь ее какому-нибудь артистутот подумает, хмыкнет: «да я всегда так говорил», да и пойдет просветленный. Вот только ни в музыке, ни в картине не упираешься в стену, способную расхлестать тебя на куски. Хотя
Элина заметила ее первой. Благодаря ей мы и выжили: видимо, вселенная и правда больше любовь, чем творец. Или же просто разность характеров: мужчина нарисовал и забыл, а женщина постоянно изменяет, дорабатывает, следит.
Поэтому ее истошный крик был и сигналом тревоги, и резким разворотом на трассе: нас крутануло, отжало и пронесло спиралью, прежде чем с размаху ударить о стену. Я успел увидеть ее: миллионы нитей вероятностей, несущиеся к общей цели и резко, словно острым ножом перерубленные у конца пути.
Так, к слову, выглядит горизонт событий у черной дыры. Только дыры замечательно обходятся стороной: их даже удобно использовать в качестве узлов, чтобы крутануться вокруг и сэкономить дорогу и энергию. И чувствуются они всегда отлично. Это же место выглядело обычным, вот только вело себя как
«Как черная дыра в вероятностях?»
«Я думаю вслух?»
«Ну так нельзя же думать иначе!»
«Странно. Тебя я не всегда слышу».
«Не слышатьэто так по-мужски!»
«Может, ты просто не всегда думаешь?»
«Р-р-р-р! Следи за трассой Черт возьми!»
Нас опять перекрутило. Я по-быстрому нарисовал орбиту, и мы понеслись вдоль горизонта, постепенно сбавляя скорость.
«Я думаю, что наша цельвнутри сферы, решил я. Предыдущий навигатор был мужчина, и он был один. Поэтому»
«Он влетел внутрь сферы, где корабль либо развалился сразу, либо попытался прыгнуть сам в условиях непросчитываемой нестабильности, после чего уже точно распался на куски», подхватила Элина.
«Ищем червоточину», решил я.
Но ее не было и через час, и через два. Тонкие цветные линии переплетались в белое сплошное марево, музыкальные ноты сливались в чудовищную какофонию, разрывающую ушиесли бы их только услышать ушами.
«Компьютер! просил я. Найди проход!»
Машина, умная и быстрая, искала, но вероятностей было слишком многоони просто не обрабатывались программой. После очередного сбоя и перезагрузки, за время которой корабль летел мертвой неуправляемой тушей, компьютер неожиданно разразился натуральной бранью.
Да из какого места у них руки растут? сокрушался он о своих программистах. Ну явно же переполнение буфера в ядре! Какну как, черт их дери? не сделать обработку исключений в критичном месте?! На боевом сервере?! А если люди пострадаюткак тогда?!
«Ну поправь сам».
Не могу! Нет исходных кодов, плюс защита по уровню доступа. Лучше я не буду это трогатьи без того после перезагрузки каждый раз оказываюсь в новых координатах.
«Смещаешься по баллистической траектории?»заинтересованно спросила Элина.
Да.
«А если мы попробуем разогнаться и дойти до конца маршрута по инерции?»
Два года, шестьдесят дней, двенадцать часов с незначительной в масштабе погрешностью по минутам. Не хватит ни питания, ни кислорода.
«А если выйти на границу сферы? Она-то близко».
«Ты что задумала?»
«Взломать белый шум».
Три дня, бесстрастно сообщил компьютер. Два дня и восемь часов, если повысить ускорение до границы комфорта.
«Дай по границе терпимого. За день управимся?»
Без вас и за полдня доберусь. Два и восемь, без обсуждения. Начинать?
«Да. И выполняй мои команды: ускорение рассчитать до физиологического предела»
Навигатор! В голосе компьютера прорезались металлические нотки. Ну надо же, а ведь был таким мягким пластмассовым лапочкой. Во-первых, капитаном являюсь я. Во-вторых, я лучше знаю, до какого предела я могу нагружать человека на борту. В-третьих, если решитесь самоубитьсявыйдите из корабля. А пока вы внутри, наслаждайтесь полетом, читайте Азимова и изучайте человеко-машинные интерфейсы. В случае непреодолимости суицидальных интенций предлагаю рассмотреть возможность создания дополнительного человека в целях формирования оперативного резерва.
Я опешил.
«Это что еще за хамство?..»
Но тут ускорение вдавило меня в мягкую стенку кенгуриной сумки, а перед внутренним взором возникла фигурка зеленого робота, похожего на мусорный бачок, с табличкой «Сарказм» в манипуляторе. И гиперссылка, как водится, на «Алгебру человечности» Расмуссена.
Через двое суток я знал ее назубок. Особенно понравился пассаж про то, что юмор и нарочитая грубость успокаивают людей-операторов, которые начинают ощущать вычислительную систему еще одним членом экипажа, «человеком», подобным им самим. Идея хорошая, но на практике просто начинаешь считать программистов сволочами.
Еще через восемь часов нас бросило сквозь границу.
Мир вокруг ревел. Белизна линий выжигала сознание и душу, а тело сотрясал вой и грохотЭлина передавала все, что чувствовала.
«Я тебя сломаю», шептала она буре, и я чувствовал эту злость. Тонкой иглой она прошила сингулярность звука и света, и внезапно я услышал тонкую, чистую ноту, глушащую хаос вокруг.
Элина пела.
Ее голос развернулся в линию от прошлого в будущее, от границы сферыв точку назначения, я поймал несущую частоту, усилил и послал нас вперед, кодируя модулирующим сигналом. Корабль дрожал; где-то в его недрах машины выполняли мою волю, укрепляя ее своей безумной, нечеловеческой логикой невозможного. Танец корабля становился все сложнее, узор трассы превратился в многомерное кружево, а потом мы сломалисьсначала Элина, потом я. Нас тряхнуло, и мир перестал существовать.
Похоже, нас вытащил компьютер.
Потому что мы очнулись на орбите планеты земного типа, живые и вроде как невредимые. Звенел колокольчикне тот, который при посадке, а другой, аварийный. Я долго не мог понять, что это. А следом я услышал другой звук и потратил еще время на то, чтобы узнать в нем женский плач.
Это была Элина.
Она лежала, скрючившись, абсолютно голая, возле СЖО и плакала. Я дал команду на высвобождениесесть на планету корабль сможет и сам, подполз к ней и обнял, зашептал, что все хорошо, мы живы, целы и я рядом. Не ахти какое утешениено лучше, чем ничего. Наплевать, что голые.
Егор! плакала она. Я трассу не слышу!
Я же обнимал ее и гладил ее волосысамое большее, что я мог поделать.
Потому что сам видел лишь бесконечную тьму. Ничто. Нигде. Никогда.
Может быть, именно это случилось с навигатором предыдущего корабля: он перестал видеть из-за аномалии и не смог направлять корабль?
Компьютер, позвал я, скажи: мы можем улететь назад твоими силами?
Простите, я не могу это просчитать. Рисковать я не имею права и не буду. Кроме того, навигационная система показывает неустановленную ошибку
Пустоту?
Скорее, перегрузку. Но в данном случае это одно и то же.
Что с первым кораблем? Ты видишь его?
Есть следы корабля. Он разрушен, спасательные капсулына орбите, следов людей не наблюдается. Электронные системы активны, но информация Спорная.
Организуй спасательную операцию согласно регламенту. Тыкапитан. Я же
Уже. Пока займитесь собой.
Я вдруг понял, что держу в руках девушку. Плачущую, беззащитную, нуждающуюся в заботе. И командую кораблем, сидя голым на корточках. Кажется, Элина тоже поняла это, потому что подскочила, как пружина, смахнула слезы:
Так, что такого спорного с данными о людях?
Ее голос звенел сталью. Ничего общего с девочкой-припевочкой: беда стряхнула ее несерьезность, серые глаза разгорались огнем, вся ее фигура
Жанна дАрк в доспехах из живой плоти. Я видел ее, стоящую на фоне звезд перед лицом решающей битвы, укутанную в вуаль из звездного света, с мечом в руках и воинами за спиной. Снова это зовущее чувство в руках, покалывание на кончиках пальцев, когда хочешь схватить стило, кисть, карандашда хоть кусок камня и писать на чем угодно, будь то бумага, стена, изнанка мира, радиоволны и пучки фотонов посреди океана вероятностей, рисовать, пока еще помнишь это мгновение, пока короткий разум хранит образ
Ты чего? спросила она. Не дождавшись, пошла одеваться. А я так и сидел, пытаясь спасти рисунок в голове от пустоты вселенной.
Как мы садились, я не запомнил. Информационный терминал был отключен, а в болтанке внутри отсека СЖО на аварийных местах интересного мало. К тому же было о чем подумать.
Чрево корабля приняло ровно двести спасательных капсул. Все они, согласно инструкции, во время аварии были отстрелены на высокую орбиту, но сам корабль почему-то ушел вниз, к планете, унеся с собой навигатора. Все капсулы были закрыты и пусты. И каждая из них была старасемьдесят пять лет, восемьдесят восемь, сто четыре Абсолютно бессистемная флуктуация времени, тем более странная, что и капсулы, и корабль были выпущены два года назад.
Механизмы были в отличном состоянии. Мы бы, может, ни о чем не узнали, если бы не крошащийся под руками экопластик. При этом дублирующие черные ящики в каждой из капсул указывали на одну и ту же недавнюю дату, которую нам назвали в порту.
В итоге каждая шлюпка была проверена анализатором. Наш корабльтоже: с ним все оказалось хорошо.
Спустимся к материнскому кораблю, твердо решила Элина. Там будет расширенная информация с бортовой инфосистемы, плюс, быть может, прояснится судьба навигатора.
Что ты думаешь о старых шлюпках? Искажение из-за звезды?
Ну да. Пока это рабочая гипотезагравитационное искривление пространства-времени при переходе. Только это не объясняет, почему они постарели не одинаково. И отсутствия людейтоже. Ни костей, ни праха. Попытались выскочить на планету в одних скафандрах? Она усмехнулась сама себе. Ну явная же дичь. Тогда уж спускались бы в шлюпках
Ты не хочешь вернуться с орбиты к границе? осторожно спросил я.
Что скажешь сам?
Кислорода и питания должно быть достаточно на переход. Но Компьютер, сколько времени лететь на пределе?
Около шести лет при постоянном ускорении на пределе способностей человека. Если реалистично подходить, то не менее
Хорошо, спасибо. Черт возьми, не выдержал я, как так вышло, что расстояние от края до звезды оказалось таким большим? Что здесь вообще происходит?
Элина прервала мой вздох.
Если мы не построим хоть самую простую трассу, мы отсюда не выберемся. Значит, нужно садиться. Значит, нужно разбираться с аварийным кораблем.
Мы не поднимемся с планеты без вероятностного
Без разницы. Мы скованы этим миром так или иначе.
Я кивнул. Мой мир стал черным квадратом, мир Элины стал немым и глухим. Из свехлюдей мы стали теми, кем всегда были, обычными животными внутри пластиковой коробочки. Нас несет, но мы не знаем куда. Компьютер так и не смог ничего увидеть: навигационная система пыталась вычислить вероятности, но находила лишь пустоту и выпадала в ошибку.
Через несколько витков вокруг планеты компьютер нашел упавший корабль и начал снижение. Мы с Элиной болтались в пассажирских креслах и думалинаверное, об одном и том же. О планете без вероятности, о шлюпках без людей. О мире, сковавшем нас цепью небытия.
Вдруг тряска закончилась особенно сильным ударом, от которого мы чуть не выскочили из кресел. Под кораблем зашуршало, его тряхнуло еще раз, и только тогда мы остановились, а в отсеке зазвучал родной колокольчик.
Компьютер прокашлялся и начал почему-то женским голосом:
Наш борт сообщает об успешной посадке, поздравляет с прибытием и приветствует вас на планете Г-х-х-р Температура воздухадвадцать два градуса Цельсия, ветер умеренный, белковые и иные известные формы жизни не обнаружены. Экипаж желает вам приятного отдыха! Спасибо, что воспользовались услугами
Мы не дослушали.
Шлюз открылся, и в корабль вошел воздухсоленый ветер с моря. Возле ног шелестел желтый песок, а невдалеке шумел прибой.
Ты слышишь? спросил я. Море!..
Но Элина не слышала ничего. Лишь потом она судорожно кивнула: да, море, оно шумит.
Уши, Егор. Всего лишь уши. Слышу море и песок. И Ничего больше.
Да, это совсем не рай, пробормотал я, спускаясь.
Бесконечный песок в одну сторону, бесконечное морев другую. И для разнообразия полузанесенная тушка второго корабля вдалеке.
Навигатора там, конечно же, не было. И вообще, сто сорок два года для корабляуже срок.
Сейчас мы с машиной отрабатываем гипотезу, рассказывал я вслух, пока Элина моталась по кают-компании тигром в клетке, что навигатор не мог пробиться сквозь барьер и создал некую гравитационную аномалию, чтобы с помощью классического маневра забросить себя внутрь границы. И что-то пошло не так.