Свет от датчиков движения освещает картины, одну за другой, пока Джейн идет к атриуму, а затем гаснет. Она спотыкается о голову Капитана Полярные Штаны, про которого совсем забыла, тихо чертыхается и движется дальше.
Ворчание дома сменяется доносящимися издалека сердитыми человеческими голосами. Во дворе кто-то спорит. Джейн чувствует дым курительной трубки и осторожно входит в арку с балюстрадами.
Молодой человек в черной кожаной одежде и в мотоциклетном шлеме рассказывает что-то мужчине лет пятидесяти. На нем шелковый халат, в руке трубка. Вот почему Джейн почувствовала запах! Они совсем разные: у пожилого кожа светлая, у молодогосмуглая. Но Джейн сразу понимает, что перед ней отец и сын, уж слишком похожие эмоции написаны на их лицах. Джейн слышит их голоса. Это Октавиан Трэш Четвертый и Рави, брат-близнец Киран. Похоже, он все-таки не ездил сегодня на велосипеде от Провиденса до Хэмптонса.
Глупыш, говорит Октавиан. Конечно, я не продавал твою рыбу.
Зачем ты это делаешь? в отчаянии кричит Рави. Почему ты говоришь со мной как с ребенком?
А ты не веди себя как дитя, тогда и я не буду так с тобой разговаривать, припечатывает Октавиан. Поднял Патрика чуть свет, чтобы он забрал тебя, разбудил меня своими воплями, так еще и скульптура не на месте.
Прости, но я беспокоюсь о пропавшем Бранкузи. И не поднимал я Патрика, объясняется Рави. Он встречал меня, чтобы выпить на Большой земле, и, как обычно, опоздал. И тебя я не будилты все равно никогда ночью не спишь.
Не для того, чтобы встретить тебя здесь пьяного и выслушивать весь этот бред.
Я не пьян, отчетливо проговаривает Рави. Я просто хочу знать, почему рыбы Бранкузи нет в зале для приемов. Нет, не так: я хочу знать, почему тебе все равно, что она пропала?! Ты понимаешь, о чем я говорю? Один раз Айви уже использовала ее для создания подводного царства в своей спальне, и ты позволил ей оставить рыбу у себя на несколько недель, в окружении лохнесских чудовищ из лего.
Что-то такое припоминаю. Октавиан уже порядком утомлен разговором.
Ради всего святого, отец, она же стоит миллионы. Это же твоя покупка! Где она, черт возьми?!
Я думаю, миссис Вандерс решила, что статуе будет лучше в другом месте, и перенесла, объяснил Октавиан. Или изучает ее. Удивительно, как ты и Ванни поддерживаете дух искусства в этом доме. Она заставила меня вернуть гобелен семнадцатого века какому-то старикашке из Форт-Лодердейла.
Конечно. Рави раздражен. Потому что этот гобелен был куплен твоим уважаемым дедушкой во время холокоста, а потом украден нацистами. И как у нее хватило смелости?!
Меня забавляет, что ты так злишься из-за этого, усмехается Октавиан. Я знаю, что ты замышляешь вместе со своей матерью. Как ты объяснишь происхождение тех произведений искусства, которые она тебе привозит?
Рави стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на отца без всякого выражения.
Это не повод сомневаться в Бранкузи, отвечает он невозмутимо. Мы с Ванни и так знаем, что это подлинник.
Но ты же не думаешь, что его могли украсть?
Я уже ничего не думаю. Рави со вздохом проводит рукой по влажным волосам и отворачивается. Видимо, тебе все-таки не наплевать. Раньше ты был нормальным человеком, который спал в нормальное время, вел обычные разговоры, любил искусство так же сильно, как я, и тут вдруг с тобой что-то случилось.
Придержи язык, резко обрывает его Октавиан.
Нравится тебе или нет, говорит Рави, но ты определенно что-то скрываешь. А я замерз и очень устал, так что пойду-ка спать.
Рави направляется к одной из лестниц, ведущих наверх.
Отец вынимает изо рта трубку:
Добро пожаловать домой, сынок.
Рави замирает.
Как мама? спрашивает он, не оборачиваясь.
У твоей матери, как всегда, все отлично, отвечает Октавиан. Что стряслось у Патрика, что он задержал тебя так допоздна? Опять душевные терзания? Или, может, сердечные?
Рави смеется:
У него голова вечно чем-то забита, ты же знаешь. Как Киран?
Твоя сестра еще не соизволила нанести мне визит.
Нелегко тебе, наверное, приходится с вампирским образом жизни. А Шарлотта?
Джейн начинает дрожать от потока холодного воздуха.
Твоя мачеха все еще отсутствует. Октавиан невесело смотрит в сторону стеклянного потолка, и Джейн понимает, в кого пошла Киран со своим вздернутым носиком и широким лицом. Октавиан разворачивается и уходит сквозь северную арку в незнакомую Джейн часть Дома.
Рави топает вверх по лестнице, и звук его шагов разносится гулким эхом. Кажется, Дом дышит одиночеством этих двух мужчин. Протяжное, глубокое дыхание.
Джейн знает, что Рави живет неподалеку от нее, на третьем этаже, но он исчез в недрах Дома еще на втором. Интересно, подумала Джейн, вспоминая, что Люси Сент-Джордж именует себя, «так сказать, возлюбленной Рави». Что бы это значило?
Она задумывается, куда двинуть дальше, когда возле нее вдруг появляется рычащий Джаспер.
Тише! Джейн наклоняется, чтобы успокоить собаку.
Пес подходит к парадной лестнице в приемный зал и начинает скулить. Кажется, он зовет ее за собой.
Тебе нужно на улицу, Джаспер? шепчет она, шагая за бассетом.
Свет больше не включается в ответ на движение. Наступает темнота. Джейн следует за длинной черной нисходящей тенью собаки, цепляясь за перила и жалея, что не запомнила расположение фонарей.
Джаспер резко останавливается в пролете второго этажа, Джейн теряет равновесие, падает и с облегчением хватается за перила. Она прижимается к стене, но неугомонный Джаспер начинает бегать вокруг нее, то и дело бодая крупной головой. Джейн думает, что так они скоро перебудят весь Дом.
Джаспер, да что с тобой?
Впереди Джейн смутно видит огромную, написанную маслом картину, которой недавно восхищалась: тот самый интерьер с зонтиком, сохнущим на клетчатом полу. Джаспер все еще тычется головой в ее колени.
Да хватит уже! шепчет Джейн. Совсем с ума сошел?
Она спускается вниз по лестнице, когда позади нее вдруг раздается грохот. Девушка возвращается на несколько ступенек вверх, но неизвестный уже успел испариться.
Джейн продолжает подниматься, недоумевая: может быть, он вернулся на третий этаж? Никого не встретив, она уже собирается идти к себе, как вдруг на противоположной стороне появляется неясная фигура, плавно скользит мимо арок и пропадает из виду.
Рави? Или Октавиан? Кажется, больше похоже на Филиппа Окадугермофоба, мужа Фиби и любителя конверсов. Джейн слышит, как дверь распахивается, а затем закрывается; ей кажется, что звуки доносятся из крыла для слуг. Что за дела могут быть там у Филиппа Окада, да еще в четверть четвертого утра?
Из любопытства Джейн обходит двор по периметру и бесшумно подкрадывается к крылу слуг. Филиппа здесь нет. Стоит кому-нибудь выйти из комнаты, и ее тотчас заметятесли только ей не удастся нырнуть в один из маленьких боковых коридоров. Затаив дыхание, она на цыпочках идет вперед, пытаясь не издавать лишних звуков.
Ничего. Дверь за дверью, и за каждойабсолютно ничего. Слуги по-прежнему спят. Она прислоняется ухом к двери Айвитам тоже тишина. Джейн вздыхает с таким облегчением, что ей становится стыдно за себя. «Я ее почти не знаю. Какая мне разница, что она там делает, с кем она. Мне ни к чему за ней шпионить. Что со мной происходит?» Джейн снова оказывается в главном коридоре, твердо намереваясь вернуться в свою кровать.
Вдруг открывается дверь, из ведущего к ней маленького коридора падает свет. Джейн замирает, а затем прячется за соседний поворот, плотно прижимаясь к стене.
Тебе придется остаться здесь до самого конца, говорит знакомый низкий голос. Джейн узнала Патрика Йеллана.
Даже не зная, где нахожусь? сухо спрашивает Филипп Окада с явным английским акцентом. Ничего хорошего.
Скажи спасибо и на этом, отвечает Патрик. Меньше знаешькрепче спишь.
Да-да, отвечает Филипп. Кто ж не любит тайных праздников в комнате без окон?
Не все купились на твою легенду, вклинивается третий голосженский, грубый, тоже с английским акцентом. Это Фиби Окада.
Не беспокойтесь об этом. У Патрика ровный, уверенный голос.
Не беспокоиться, когда речь идет о безопасности моего мужа? Фиби повышает голос. И не надейся, Патрик.
У нас все получится. В голосе Патрика прорезается рычание.
Звуки отдаляются. Джейн уже совсем не по себе, но она ничего не может с собой сделать. Девушка выходит из своего укрытия и направляется в коридор. Трое заговорщиков сейчас в дальнем его конце. Вот они проходят через большую деревянную дверь, ведущую к западным чердакам. Патрик впереди, за ним Фиби в бледно-зеленом шелковом халате. Филипп Окада в синем костюме шествует позади, неся на плече плюшевую белую сумку с оранжевыми утками. В его руке пистолет.
Дверь за ними закрывается. Джейн разворачивается и бежит прочь, сердце выпрыгивает из груди. Она уже была там, видела их сверху через большие окна в восточном крыле. Теперь ей интересно, сможет ли она разглядеть западные чердаки сверху.
Идя по атриуму, Джейн спотыкается о собаку и падает на пол, стараясь при этом не закричать и не раздавить Джаспера. Поднявшись, она пытается обойти или хотя бы отодвинуть пса, но тот снова принимается бодаться, загораживая проход.
Джаспер! Отойди! Она случайно наступает собаке на лапу. Раздается визг.
Ой, прости! шепчет Джейн. Я случайно!
Джаспер заходится в лае.
Джаспер! Медвежонок! долетает откуда-то снизу. Ты в порядке? Иди сюда, малыш.
Это Рави, спускающийся со второго этажа.
Иди гавкай на кого-нибудь, кто не пытается спрятаться, шепчет Джейн.
В ответ Джаспер хватается за пижамную штанину и начинает тянуть ее на себя.
Эй! возмущается Джейн, придерживая штаны. Ты что, меня раздеваешь?
Да кто там, черт возьми? кричит Рави. Он уже бежит вверх по лестнице. И что ты делаешь с моей собакой?
Твоя драгоценная собака пытается растерзать мою пижаму, отвечает Джейн, даже не оглядываясь. Джаспер, немедленно прекрати! Или я больше не буду фотографировать тебя с зонтиками!
О черт, вздыхает Рави. Какая-то чудачка. Это мать тебя сюда притащила?
Нет, твоя сестра, отвечает Джейн, а собака у тебя с прибабахом.
Джаспер, который наконец отпустил Джейн, гордо удаляется, что-то ворча на своем собачьем языке.
Может, и с прибабахом, но это моя собака, возражает Рави.
Повернувшись к Рави, Джейн видит, как удачно падает на него свет. Смотрится он эффектно. Высокий, мускулистый, с хмурыми бровями и живой мимикой. Ранняя проседь в черных волосах выдает в нем близнеца Киран.
Ты уверена, что это не мать тебя сюда привезла? спросил Рави. Ты очень похожа на ее очередную затею.
Спасибо, конечно, но ясвоя собственная затея, холодно отвечает Джейн.
На его лице появляется легкая улыбка.
Рави, представляется он. Он дрожит, словно в ознобе, но рука оказывается неожиданно теплой.
Дженни.
Она решила не рассказывать, что видела Патрика и Филиппа с пистолетом. В конце концов, она понятия не имеет, что здесь происходит.
Джейн, шагая в такт с Рави, идет по восточному коридору. На его лице усмешка. Он пытается поймать ее взгляд. В рукемотоциклетный шлем. Пахнет влажной кожей.
Ты нигде не видела скульптуру рыбы? внезапно спрашивает Рави. Такую, вроде раздавленного боба на зеркальном пьедестале?
Не понимаю, о чем ты, говорит в ответ Джейн.
Мне нравится твоя доктороктоманская пижама. Какой Доктор тебе больше нравится?
Спутники, машинально отвечает девушка.
А мне больше по душе Десятый. Он молодой и привлекательный.
Десятому Доктору было девятьсот три года, напоминает Джейн с видом знатока.
Да, но Десятый молод душой. Ты все серии смотрела?
Прежде чем расстаться, Рави останавливается у необычной двери, которую Джейн еще не видела. Деревянная, в форме арки, с ковриком, на котором написано: «Добро пожаловать в мои миры». Еще на двери есть почтовый ящик и колокольчик. Джейн думает, что это, наверное, вход на восточную башню.
Кажется, я попала в сказку про Винни-Пуха, улыбается девушка.
Рави усмехается в ответ:
Это мои кумиры. Когда-нибудь где-нибудь я обязательно встречусь со Слонопотамом.
Затем он достает из кармана прекрасный цветок настурции и опускает его в почтовый ящик.
Они продолжают путь.
Доброй ночи. Рави зевает.
Доброй ночи, отвечает Джейн скорее Капитану Полярные Штаны, чем своему спутнику, который уже удалился.
Ну вот, теперь и вовсе не до сна. Филипп с оружием. Патрик, брат Айви, постоянно говорящий Киран о том, что ему нужно ей в чем-то признаться, но при этом никогда ни в чем не признающийся. Айви, которая неожиданно замолкает в присутствии Филиппа и не отвечает даже на самые безобидные вопросы
Джейн находит на ворсистом желтом коврике у окна свободный от зонтиков уголок и укладывается на него. Ей нужно все обдумать. Луна уменьшается, поднимается выше, бледнеет и становится похожа на кусок яблока. Потом медленно исчезает из поля зрения. Небо усыпано звездами.
Сколько бы Джейн ни прокручивала в голове услышанный разговор, он все равно не становится понятнее. Филипп идет куда-то, где может быть опасно. При этом он не знает, где он? Патрику и еще кому-то известна некая история, на которую никто не купился? Отлично. Но что же это за история?
Фиби и Филипп притворялись на ужине. Джейн сразу это заметила, а теперь была полностью уверена. Делали вид, что обеспокоены отсутствием работы у Киран. Притворялись, что их волнует нечто, случившееся с Панзавекки. Лицемерили, что им жаль Джейн и ее тетушку.
Может быть, история о Панзавекки и есть та самая, на которую купились все, кроме Люси Сент-Джордж? Но как Патрик и Окада связаны с ограблением банка, мафией и пропавшими людьми?
И статуя Бранкузи пропала. Как же все это связано?
А может, думает Джейн, я просто наивная дурочка и для богачей нормально ходить с пистолетами? Это же Америка. Здесь у каждого третьего есть оружие. Просто Джейн его никогда не видела.
Стоп! Чета Окадаангличане. А британцы носят оружие?
Патрикприслуга. Почему тогда он отвечает за все, что здесь происходит? И если Патрик что-то затеял, то знает ли об этом Киран? А что насчет Айви? Это ее деланое безразличие
От этих мыслей Джейн становится грустно. Уж в ком в ком, а в Айви ей совсем не хочется разочаровываться.
«Дыши, просто дыши, сказала бы тетя Магнолия. Сначала успокойся. Частички пазла соберутся в картинку, когда придет время. Но будь осторожна, моя дорогая».
Как должен выглядеть зонтик-загадка? А если бы зонтик был оружием для самообороны? Металлический обруч, наконечники и спицы будут заточены. Крепкие пружины, чтобы зонт открывался быстро и резко, превращаясь в щит.
А цвета будут коричневыми и золотыми, в тон Джасперу, бормочет Джейн, поднимаясь на ноги.
Спустя час она уже за токарным станком, в защитных очках и тяжелом брезентовом фартуке. Вдруг раздается настойчивый стук в дверь. Джейн сдвигает очки на темные кудри.
В дверях стоит Рави, на нем черные шелковые пижамные штаны. Больше на нем ничего нет. Невозможно не засмотреться.
Что ты творишь? орет он, щурясь от света. Ты знаешь, сколько сейчас времени? Ты вообще понимаешь, что я сплю через стенку? Видимо, моя мать пригласила тебя сюда из преисподней!
Кажется, ты одержим своей матерью, хихикает Джейн. Лечиться не пробовал?
Рави со вздохом потирает лицо:
Если я скажу правду о своей матери, никто не поверит.
Мм. Джейн в задумчивости. Может, потому, что это твоя собственная, придуманная тобой правда?
Какого черта ты тут строишь?
Я делаю зонт, важно заявляет Джейн.
Ты что, прикалываешься? недоверчиво спрашивает Рави. По-твоему, в этой комнате недостаточно зонтиков?
Я делаю зонтики, сухо отвечает Джейн. И Это все, что я умею.
Он устало шкрябает голову. Видимо, лег с мокрыми волосами и те высохли, пока он спал, потому что теперь его прическа выглядит крайне забавно: часть волос приглажена, а другая торчит вправо, будто указывает Джейн на что-то.
Знаешь, кажется, Патрик что-то говорил про тебя прошлой ночью, говорит он.
Патрик много чего говорит, парирует Джейн.
Рави потирает нос.
Может, он только с тобой такой, сказал он. Мне он кажется тихим и сдержанным.