Вижу, не ошиблась я с выбором.
И что ж делать-то теперь?спрашиваю.Помочь парнишке чем?
Маллиона пот со лба Фиджета травой утерла, говорит:Я у духа лесного травы-кровяницы взяла. Она нелюдям помогает, если жар внутри горит от силы колдовской У детей бывает, кто еще силу не выучился направлять. Скаллирау кровяницу всегда готовят, если линька приближается. Эта свежая, в ней силы много Теперь ждать только.
Провела по губам Фиджета, обернулась, говорит:Воды бы ему.
Я вскочил, ведро подхватил, чтоб свежей, колодезной принести. Принес, в чашу налил, думаю, а как дать, чтоб не захлебнулся? Маллиона чашу рядом поставила, рукой ведет, а за ней струйка тоненькая водяная в воздухе плывет, да прямо к мальчику. Он губами шевельнул и глотать начал. В чаше пусто стало. Смотрю во все глаза.
Девушка улыбнулась слабо, говорит:Водой немного могу, река или, скажем, озерный дух меня не послушаются. А голубоглазых скаллирау уж много сотен зим у нас не видали Пропали они, видно, кровь у нашего рода слабеет И таких, как Раиннэ, все меньше становится.
Потом нахмурилась, в окно взглянула.
Хорошо бы до заката управиться первый раз такую долгую линьку вижу. А ночью
Смотрю, ежится она, как от мороза, хотя дом солнце нажарило, да еще Фидж посреди комнаты жаром полыхает, что твоя печь. Уже все тело его шерсткой покрылось, ножки в оленьи обернулись. Ну хоть биться стал поменьше, а то сердце у меня сжималось.
Что ночью?спрашиваю.
Фрало и нарргин придут. Они жар силы молодой издалека чуют Когда скаллирау линяют, эти, как волки голодные вокруг вьются, только успевай отгонять.
Губу закусила, говорит:Мальчик у нас один на много перестрелов вокруг, вся нечисть слетится, как маяк он для них Не справиться мне одной.
Я удивился, хотя навроде бы ничему уж удивляться не должен.
И у вас, значит, темные твари есть? Не все в байках церковныхложь?
Маллиона кивает, вздохнула тяжко.
Как же в лесу, да без хищника?говорит.
И правда, думаю Иначе вся земля уж была сплошь нелюдями заселена А солнышко уж верхушки леса трогает, по небу кровь закатная потекла. Вот-вот звезда первая проклюнется. Делать-то что? Не сидеть же, не ждать, пока нагрянут, кто бы они ни были
Стал я думать. Нечисть огня боится, но не успею я хворосту на всю ночь натаскать, чтоб дом кольцом окружить, да и неизвестно, вдруг кого летучего по нашу душу принесет Тут и вспомнил о сети заговоренной. Серебру-то ведь все одно, кого жечь-травитьсветлых ли, темных
Натаскал воды побольше, чтоб на ночь всем хватило, кадку в погреб спустил, ведерко отхожее из-за дома туда же приволок. В погребе морковь пареная в горшке да сыр оставались. Перед делом большим лучше сытыми быть, хоть и не хотелось, а поели. Фиджа вместе с травяным ложем вниз спустили. Лампу и одеяла, опять жехолодно под землей-то.
Я из-под кровати сверток с сетью вынул, Маллионе наказал не выглядывать больше. Перед дверью часть натянул, а другую топором отрубил да на окне повесил, ставню зимнюю запер. Ниточкой тонкой серебряной, из которой алиф зимой выпутал, я трубу прикрыл.
Звезды уж показались, солнца лишь край с крыши видать Главную часть сети я на крышке погреба завязал и вниз спустился. Внизу лампа горит, и тепло. Видать, скаллирау ворожит. Ну а мне чтопортиться в погребе нечему, еды-то почитай, не осталось, сыр да молоко мы съели, а овощей завтра с утра с огорода возьму Если будет для нас то утро, конечно.
Только подумал, как вижу, вскочила Маллиона, слушает что-то, только ей ведомое, зашептала тихо, глаза огнем разгорелись, куда там лампе моей А после и я услышал. Топот и скрежет, а после вой такой, будто зверя живьем свежуют, вот только зверей таких я бы и при оружии средь бела дня не хотел встретить. Долго это продолжалось. Потом гляжу, а из щелей в потолке, где люк прилажен, будто туман какой ползет темный, а в нем глаза горят лиловые. Маллиона ладони туда обратила, застонал и опал тот туман хлопьями черными, будто сажа. За ним уж другой по стене стекает Наверху все крик да шум продолжается, а тут мальчонка наш вдруг взбрыкнул, да и гляжуоленек лежит молодой, пугано на нас глядит, шкурка подрагивает-переливается. Я к нему, он от меня, чуть ларь дубовый не свернул.
Я присел, шепчу:Хорошо все, Фидж, не трясись так, уж мы тебя в обиду не дадим В оленька ты оборотился. Ничего, Маллиона говорит, так должно. Не бойся.
Он на себя смотрит, видит копытца и пуще прежнего пугается. Я руку протянул, по спинке теплой погладил, по пятнышкам. Оленек присмирел, ко мне подался, головку в колени спрятал. Я до кувшина дотянулся, в ладонь воды налил, Фидж лакать стал. Язык теплый, шершавый. Много воды на пол пролилось, но много и выпил. Свернулся у меня, ножки поджал.
Тень по стенам метнулась, смотрюМаллиона на пол оседает, силы-то не бесконечные Я и подхватить ее не успелгде уж вскочить, ежели на ногах олень лежит! Фидж от движения моего резкого дернулся, потом сызнова задышал тяжело и глядьопять мальчишечка мой родной у меня на коленях свернулся. Так я его стиснул, как только ребра не переломалне знаю. А очнулся, смотрютварь туманная, темная, уж лапы свои к девушке тянет, на Фиджа поглядывает Мол, на сладкое он будет ей Я до лампы дотянулся, размахнулся и швырнул в морду эту злобную. Зашипело оно, как меч раскаленный в воду сунули, а после на клоки темные распалось. Масло быстро выгорело, и тьма настала. Слышуа наверху-то тихо, не скребется никто боле.
Рассвет настал,шепот слышу.
Маллиона, никак, в себя пришла. Я Фиджета с себя на пол сгрузил, наощупь лестницу нашел, крышку толкаю, а она тяжелым чем-то придавлена. Умаялся, пока с места сдвинул. Свет по глазам ударил, проморгалсяокно, смотрю, закрыто, дверь тоже. А вот в крыше дерновой дыр понаделаночисто решето.
Тварей тех, что приходили, я сжег. Далеко, на опушке, чтоб дом темным чадом не коптить и помину даже не осталось Страшные, хоть с завязанными глазами их тащи зубы да когти такие, неясно, как за деревья в лесу не цепляются. Мелких тоже из сети серебряной выпуталбез счета. Та еще работка Самому пришлось, скаллирау мои мертвым сном спали, не в доме разоренном, а на траве теплой, на полянке под бузинными кустами.
За седемицу управились, заново обжились. Ночные твари горшки все переколотили, видать, просто от злости, что нас достать не смогли. Крышу сперва от дерна очистить пришлось, новые доски переложить. А после снова покрыть. Фидж помогвырастил траву пуще прежнего, еще и с цветами. Стал наш домик нарядным, словно полянка лесная, солнечная.
Рассказали мы Фиджету обо всем. Вначале-то трудно ему было, конечно, естество свое принять. С человеком всю жизнь прожил, другого ничего не видал, а тут, выходит, и вовсе будто чужие мы с ним Маллиона, правда, все мальцу повторяла, что коли хочет, может и дальше со мной жить. А малец-то не малец уже, после линьки враз росту прибавил, мне по плечо стал. Зим двенадцать дашь на вид.
Но науку колдовскую знать надо, стали они вместе в лес уходить, с каждым днем все легче Фиджет оленем оборачивался, хоть с одеждой, хоть без. Пару портков порвал, конечноБлаго, полотняные, не кожаные. Уже и свет и вода повиноваться ему стали, хоть и не всегда Ну, все же, глаза-то у него выдают суть лесную, древесную, а в делах зеленых равных ему не было. Молния в грозу кедр большой разбила, Фидж его боль через землю почуял, залечивать рану обугленную ходил. Бодрым вернулся, веселыму чащобы силу брать Маллиона его перво-наперво научила. Спервоначалу мальчишка мой наставницы своей дичился, после пообвык, узнал поближе, стал я часто слышать, как они вдвоем смеются. Хорошо.
Оказалось, что то, чего мы с Фиджетом боялисьразговоров его с лесом странныхне бояться, а наоборот, желать надобно. Лес скаллирау учит, под себя меняет, и поделать тут ничего нельзя: лес мудрее, и упрямиться, не пускать его в себятолько хуже делать. Он все равно свое возьмет, а головой не тронуться тут знание поможет, что это к добру делается Маллиона научила Фиджета землю слышать всегда, а не только когда лес силком призвал. Легче мальчику стало, теперь уж не пугал меня, как тогда. Правда, непросто было сразу в двух мирах жить, но ничего, приноровился потом, на то он и нелюдь, существо чудесное.
За посудой к Джерду и за рубашкой я, наконец, в деревню сходилнегоже в обносках ходить, когда девушка в доме появилась.
Она спервоначалу вовсе жить с нами не хотела, мол, и так я ее родного племянника выкормил, куда еще на шею садиться Скаллирау испокон веку в лесу под открытым небом живут. Ну и разозлился я тогда, сказал, коли не хотел бы, так и не тащил бы домой, а в лесу оставил
Мы ее теперь Лио стали звать, сама так сказала. Из деревни я ей принес гребешок узорный, красивый. Фиджу тоже гостинцы Думаю теперь, придется стену разбирать, еще комнату строить, втроем-то в одной с трудом помещаемся, осень скоро.
Лио как-то сказала, пока Фиджа рядом не было: Алиф рады, и миун, и раззуки какие-то, что в лесу молодой скаллирау будет. Привыкли они к твердой руке, ждут-не дождутся, когда новый хранитель в свои права вступит. А времена-то настали тяжелые, даже средь лета ясного вдруг словно морозом лютым веет: тут и там слухи о существах богопротивных пойманных, даже картинки в городах людям раздают, чтоб знали, бояться кого, и за чью поимку награда ждет. Мелькают на гравюрах и рога оленьи. Страшно мне дитя в этакую пору в жизнь выпускать, но жизнь-то ведь не спрашивает и не ждет никого, катится себе
========== Лорд ==========
Комментарий к Лорд
Не выдержала я, расползлась все же на пять глав) Так что финал будет в следующей, уж не обессудьте. В этой главе будут элементы ангста, но я обещаю, что в итоге все-превсе будет хорошо)))
Я еще что сказать-то забыл. В конце лета еще, когда крышу я заканчивал, приехал к нам гонец из замка. Хорошо, Маллиона с Фиджетом в лесу пропадали, вернуться нескоро должны были. Я за стуком топора-то сразу и не услышал, что меня снизу зовут. Паренек молодой совсем, шлем гвардейца замкового на нос норовит съехать. Думаю, что ж такого зеленого-то послали, заплутал бы в лесу так, что и я не нашел бы. А потом пригляделсяа это Джердов старшенький, я его в тряпках-то воинских и не признал. Хорошо, этот вряд ли тропу потеряет Волосы себе обрезал, смотрю, ремешок затянул туго, чтоб талия тоньше казалась, как дышать-то только получается? Ну да ладно. Рукой ему махнул, он приосанился, свиток развернул, и читает будто.
Его милость лорд Уилленрой тебя в замок приказали привесть!кричит.Дело срочное!
И оба ведь знаем, что грамоте он не обучен. Я с крыши спустился, ухмылочку прячу, руки о штаны обтер, свиток взял. Там лордовой рукой написано:
Ты мальца не стыди, хоть моих слов он пока не может читать, а буквы печатные уже почти все знает. А в замок приди немедля, один, без племянника, оденься почище да язык укороти, пока разговаривать будем. С Божьей помощью, лорд Родни Уилленрой, епископ, рыцарь и опять все награды да звания перечислены.
Ну, оделся я, как сказано, из бороды стружку повытряхнул, пошли. А в замке неспокойно, чужие слуги во дворе околачиваются, ливреи лиловые, на груди ястреб нарисован. Виконта Феррерса люди. Никак, в гости пожаловал, по-соседски? А я им зачем?
В главный зал меня провели, потолок высокий, темный. Я тут был-то всего раз, еще мальцом, теперь все заново разглядываю. По стенам гобелены висят старые, закоптились от временинипочем не разобрать что там вышито. Охота, должно бытьглаза звериные горят, копья серебрятся. Камин пылает, большой, в рост человеческий. Прорву дров в такой надо, да все равно хоромину эту каменную нипочем не протопить. Столы у дальней стены стоят, где камин поменьше в стене темнеется. А на столах бумаги сложены, чернильницы стоят, свечи. Писцы, что ли, тут у него упражняются? Зачем хозяину такая прорва писцов? Ну, ладно, не за тем меня лорд призвал, чтоб стены да столы разглядывать.
Посреди зала кресло стоит, вроде трона, с высоты полотнище спускается в цвета Уилленроевчерный с серебряным. Сам хозяин в кресле сидит, властным, холодным кажется, совсем не то, что за чашкой чая в домике лесном Подошел я, кланяюсь, как подобает. Смотрю, а рядом, в тени, и другие люди стоят, чаши в руках держат. Феррерса я сразу узнал по одеже роскошной, таков он и быть должен, меха да золото, камни на цепи кровью свежей блестят. Слуги его с ним и двое егерей, которых в лицо помню, виделись
Ну вот, виконт, это и есть мой лесник. Прошу вас, расспросите его.
Феррерс помощнику махнул, тот вперед вышел, откашлялся.
Виконт Феррерс знать желает, кто его добычу законную умыкнул вместе с силком!
Я глаза вытаращил, даже притворяться не пришлось. Думаю, вот так так А сам говорю:
О какой такой добыче речь идет? И отчего я об этом знать должен? Чай, ваша-то вся добыча у вас пасется, у нас своей хватает, не жалуемся
А он брови свел, говорит:
Язык придержи, не с деревенским старостой разговариваешь, а с самим
и пошло, и пошло Господи, как им не надоедает-то всю эту галиматью перечислять? Смотрю, а лорд Уилленрой на меня мрачно глядит, бровью повел, мол, забыл, что ли, о чем я тебя, дурня, просил?! Я опомнился, глаза в пол опустил.
Простите, говорю, ваше благородие, дар речи от страха теряю. Нечасто у нас тут такие высокие чины ходят, да с простыми людьми грязными разговор ведут
Ну, виконт посветлел лицом, а помощник сызнова то же спрашивает.
Не может быть, чтоб лесник не знал, кто у него по лесу шатается! Тут явно человечьих рук дело было: ветки, за которые сеть привязана была, топором порублены, сапог следы на песке.
Я плечами пожал, в затылке чешу.
Не видал Мне одному по всему лесу не успеть. А отчего в наших границах ваша сеть-то стояла?
Тот напыжился, говорит:
На границе она была, а добычу ту мы с нашей чащи гнали! Значит, нам она и принадлежать должна.
Я руками развел, говорю:
Закон, что ли, сменили, а я и не знал? Каждый лорд на своей земле охотится. Ежели хотите, прикажите ставить вкруг леса своего тын, тогда и утечь вашему оленю некуда будет!
Тут же за язык-то себя и схватил, да поздно уж
Виконт подскочил, аж бляшки звякнули, кричит:
Ты откуда знаешь, что олень это был?!
Я глаза честные на него поднял, говорю:
Да об эту пору на них и охота основная идет. Кому еще-то уйти от вашего мастерства охотничьего удалось бы? Кабаны да медведи быстро не бегают
Тот сощурился, пальцем мне в грудь тычет, слюной брызжет:
Не простой это олень был, а колдовской! Нечисть подлая! Нутром чую,говорит,знаешь ты что-то, да зубы заговариваешь!
А потом к хозяину повернулся, рот утер, хрипит:
Отдайте его мне, лорд Уилленрой, уж я его разговорю! Взамен вам двоих лучших егерей пришлю, в столице обученных.
Хозяин замка с кресла встал, и отвечает:
Виконт Феррерс, до сего момента я с вами как добрый сосед говорил, но это уж никуда не годится. У меня не верить егерю причины нет, он прошлому лорду верно служил, как и отец его. Мой человек сказал, что не знает где нелюдя вашего искать. Мало ли среди людей охотников за кровавым золотом ходит? Если и правда то, что кто-то добычу умыкнул, то в другом месте ищите, а у нас ее нет!
Тот подобрался весь, на лорда моего снизу вверх глядит, бокал свой отшвырнул, только и звякнуло.
Кровавое золото, значит?!шипит.Может, вы еще и богопротивных тварей за своих считаете, здесь укрываете?!
Уилленрой вниз спустился, тоже видатьрассердился не на шутку. Глаза в глаза виконту глядит.
А крови все равно из чьего тела литься, лужа зловонная все едино останется. Я вам в богатстве да родовитости не соперник, зато церковью помазан здешним светочем быть! Вы епископа, самим главой церкви помазанного, в еретичестве обвинить хотите?!
Крест свой подхватил, Феррерсу в лицо тычет. Тот замялся, отступил, глаза испуганные.
А лорд наш пуще расходится:
Я все ваши грехи насквозь вижу, и что за разврат гнусный во дворце творится вашем, знаю! На колени, виконт Феррерс, а то не видать вам Царствия Небесного!
Тут уж мы все на колени рухнули, не только виконт. Стены будто дрогнули, ей-Богу, как бичом огненным его голос хлестнул!
Поцеловал Феррерс крест и дрожит весь, а лорд Уилленрой небрежно благословил его, отмахнулся словно, и вновь на свое кресло уселся. После встали мы, смотрю: Феррерс уже не от страха, а от злости трясется, пробурчал прощание наскоро, да и к дверям чуть не бегом А лорд Уилленрой ко мне подошел, улыбка кривая.
Зря вы это,говорю,теперь этот гриб гнилой на вас зуб иметь будет