С соседями старший Уилленрой бодаться любил, развлечение такое у тамошних дворян было: то сражались насмерть, деревни друг другу жгли, а то и братались, вином поверх крови столы пиршественные заливали Уж сколько бастардов там было! В бою-то да в угаре никто не глядел, кого под собой раскладывает: девку-служанку или хозяйскую дочь и кто кому после этого кем приходился уж сам черт не разобрал бы.
Впервые сынок младший отца разочаровал, когда жениться на дочери соседа отказался. Не уверен он был, что не дочь это одного из братьев, а то и вовсе ему сестра родная
А другой раз особо настырный дворянчик попался, старший сын Уилленроя сестру его обесчестил, да и прибил случайно. Рыпаться меньше надо, когда у воина над тобой в сталь все, кроме срамного места, заковано Решил тот рыцарь за кровь родную мстить, обидчика подкараулил, да и уложил стрелой в затылок. Ну а месть, как водится, всегда ответную месть рождает. Старший Уилленрой троих мальчиковмладших сыновей дворянина взял, да хотел на воротах распять. А Родни, как птенец против ворона, насмерть встал, не дал детей убить, а после того, как разъяренный отец его воинским ремнем отходил, очнулся, спустился и ночью из каземата мальчиков выпустил, хорошую лошадь дал Скрылись они за стенами крепостными, ищи-свищи ветра в поле.
Тут глава рода и не стерпел. Чтоб сломать сына младшего, отвез парнишку на ночь глядя в монастырь, сказал, дескать, не хочешь как мы жить, так и не видать тебе ни наследства, ни наследников! Нечего такую кровь холодную по земле плодить и именем славным называться А наутро опомнился, примчалсяпоздно, Родни уж успел волосы обрезать и обеты принять. Страшно бушевал старик, да против церкви не попрешь После и умолять начал отступиться, обеты снятьэто уж совсем позор, сын воина монахом стал! Усмехнулся послушник Родни Уилленрой и ответил, что обеты свои снимет тогда, когда река вспять потечет.
С тех пор много времени прошло, до кардинала наш лорд своим старанием поднялся, но и в церкви его не жаловали. Слишком буквально он слова Христовы трактовал, оставался прям, как стрела, и не всем это нравилось. Закрыть глаза на заслуги Уилленроя не могли, но и землю выделили на окраине. Наши места глухие, здесь жить иным не наградой, а ссылкой кажется
Отчего лорд наш на ребенка заглядывался? Глядя на братьев старших, Родни Уилленрой о младшем мечтал, чтоб поговорить можно было, не только сравнивать, у кого руки по локоть в крови, а у кого по плечи. Разговоры долгие в доме родном были не в честилишь если вином упиться до поросячьего визга. А как Родни старше стал, о сыне задумался, но исполнить мечту не успелклятвы помешали. Хоть многие церковники и не смущаясь креста блуд творят, и родных детей у них полон приход, но для лорда нашего слово изреченное не пустой звук А реки испокон веку лишь в море текут, и никак иначе.
Как снег землю укрыл, поползли с севера тучи низкие, ледяные. Словно днища кораблей хищных небеса бороздят. Лио ежилась, по ночам ко мне жалась, шептала, что согреться не может. Это скаллирау огненная-то?! Взмахом руки ведь могла костер зажечь, особенно если солнце в лицо светит. А вот солнца-то как раз и не было, будто проглотил кто его, никогда я досель такой долгой тьмы не помнил. Обычно после первого снега наоборот, природа зиме радуется, светом морозным искрится, а тут
Не по себе нам было, Фиджет тоже все больше дома сидел, говорил, что странное что-то творится, неведомое. Лес перед зимой замер, все больше молчит, а ежели и говорит что, то туманное да темное показывает, словно предупредить о чем хочет, но сил не хватает
Раз услышал я стук в дверь на рассвете. Самого-то рассвета не было, снег мелкий сыпал и наверху марево какое-то вязкое, посмотришь в неботоска берет. Я Фиджета разбудил, к Маллионе провел. Дверь в светелку нашу прикрыл, топор нашарил, дверь открываю. А там на крыльце Виллья, гончарова жена стоит, корзину, полотном закутанную, к груди прижимает, оглядывается.
К нам солдаты-церковники заявились, всю деревню вверх дном переворачивают С ними люди Феррерса, а во главе знаешь кто? Питер-дровосек одет по-чистому, меч у пояса прицепил. В деревню первый въехал, орал, что теперь-то узнаем, как добрых христиан ни за что ни про что позорить
Дыхание перевела и продолжает:
Нечисть ищут. Указом машут, дескать, оплот тьмы искоренить хотят!
Я тут причем?бровь поднял, а у самого внутри все сжалось.
Тварь они с собой привели странную, рогатую копьями серебряными в нее тычут. Вроде лозоходца она у них: своих чует, куда шаг сделает, туда они и идут!говорит, а губы от страха прыгают.У Сайруса нашли кого-то, дом сожгли, а крики оттуда неслись такие, что волосы дыбом Вот,шепчет,спрячь пока у себя.
На корзину гляжу и не знаю, на что решиться.
Ты в лесу многое видал,Виллья говорит,мне Джерд рассказывал, и знаем мы, что сердце у тебя есть. Не убьешь душу живую ради наживы
Раскрыла полотно, а там комочки пуховые лежат, цветные. Я над корзинкой склонился, разглядываю. Один вдруг шевельнулся и глазки открыл. Видеть-то вижу, а разум верить отказывается, все подвох ищет. Слишком мы прятаться привыкли.
Это кто?спрашиваю.
Вдруг через мое плечо рука чья-то протянулась, из корзины тварюшку пушистую вынула. Я вскинулсяна крыльце Фиджет стоит. Виллья ахнула, назад шарахнулась, чуть ношу свою в снег не выронила, хорошо, я подхватить успел. Насилу удержался, чтоб мальчишку затрещиной хорошей не угостить. Это ж надо так к людям выскакивать!
Я не успел рот открыть, Фиджет говорит:
Малыши тиошей это. Или брауни, по-вашему А родители где?
Виллья опомнилась, и, хоть на рога Фиджетовы косится, но отвечает:
Ушли в ходы подземные, до времени. А эти глупышикого успела собрать, тех принесла Как раз я успела, Питера уж из-за дома видала, когда дворами уходила. Наши, домашние, первыми тревогу подняли, в лес идти за помощью надоумили.
Теперь очередь Фиджа удивляться настала.
Неужто тиоши по-человечьи заговорили?
Виллья улыбнулась ему, робко еще, неуверенно.
Картинки они рисовали. Полчашки муки по полу рассыпали, проказники. Теперь-то понимаю, что они тебя чертили, а не его
Когоего?хором спрашиваем.
Виллья еще пуще задрожала, на тропку оглядывается.
Тот нелюдь, что церковники с собой привели, на тебя похож. Только меньше в нем человеческого.
Фиджет голову к плечу склонил, на дворскок, и встает из снега скаллирау зеленоглазый, очами словно в душу глядит, ушами чутко поводит. Виллья руками рот зажала, пискнула. Потом головой закивала, говорит:
Точно такой, лишь на ногах кандалы и росту в нем побольше, а глаза завязаны
Зазвал я ее в дом, негоже на пороге стоять. Фидж снова человеком обернулся, там и Маллиона вышла, нелюдей почуяла. Виллья не знала на кого и смотреть, ни разу дотоле скаллирау близко не видала. То на глаза Лио любуется, то на рожки Фиджетовы глядит. Гладкие к зиме они стали, блестящие, словно воском натертые.
Малыши от тепла домашнего проснулись, из корзины вылезли. Тихие, а любопытные. Один чуть было в печь не сунулся, насилу я успел его поймать. Другой в горшок с золой влез, облако чуть не до потолка поднялось. Ну, думаю, будет нам теперь развлечение Фидж на пол сел, посвистел тихонько, тиоши ушки навострили, к нему стеклись, да так на коленях и пригрелись, словно одеялко диковинное, разноцветное.
Рассказала Виллья, что давно уж знает, еще от матери, что брауни в их доме живут. Никогда они домовых своих не обижали, и те платили добром. После и у других замечать стала, выспрашивала осторожно. Многие хоть не признаются открыто, а нелюдей привечают. Послушала жена гончарова и нашу историю, ахала, головой качала.
Не успели мы тарелки после обеда убрать, как Лио замерла, к двери повернулась. Говорит, кто-то приближается Ни разу досель у нас не бывало столько гостей зараз. Дверь я открыл, мы все ахнули. Двор наш биткомот алиф воздух дрожит-переливается, под забором какие-то тварюшки копошатся, на болотников похожи, а у крыльца и вовсе незнакомые. Фиджета увидели, притихли. Один вперед вышел, повыше да посмелей, на шее венок из ягод летних, хотя снег уж деревья укрыл. Защебетал, заворчал, Фиджет ему отвечает, а я на парня моего любуюсь. Статный стал, плечи словно крылья, развернуты, брови свелчисто лорд лесной, даром, что молодой.
Выслушал Фиджет пришельцев лесных и говорит:
Уходить надо. Тьма сюда движется, страхом да ненавистью напоенная.
Я руками развел:
Бежать-то куда?
Он смотрит, сурово так, решительно.
В замок пойдем. Поодиночке теперь никому не устоять. Вот и поглядим, на что годен правитель ваш человеческий.
========== Хранитель ==========
Не просто так ночь да холод зимний людям временем темным, опасным кажутся. Светлая волшебная тварь зимой часть силы теряет. Чаща, источник лесной, засыпает, и лишь весной вновь откроет темные глаза-озера, взмахнет ладонями-листьями, вернет мощь сторицей А пока стоит за окном ледяной мракхоронись, спасайся, иная сторона силу набирает. Так и перетекает равновесие в наших мирах, из чаши в чашу, на том все мироздание держится
Повел нас Фиджет тропой другой, не той, что я обычно к людям выхожу. Пока шли, Фидж остановился лишь раз, носом повел, алиф крылатых послушал, к нам с Вилльей повернулся.
Деревня горит
Жена гончарова в меня вцепилась, слезы глотает, но вперед идет, корзинку с тиошатами крепко прижимает. Хоть и муж там остался, и дети любимые, но не время сырость разводить. Сила сейчас нужна, негоже ее в пустом вое растрачивать. А может, успел Джерд с сыновьями в крепость уйти, гончармужик толковый, я уже говорил.
Мне на плечи раззуки влезлитак на наречьи ихнем болотный народец зовется. Морщинистые, словно старички дряхлые, глаза темные, зрачок лягушачий. А вот кожица мягкая, теплая, вовсе не склизкая, как о болотниках рассказывают. Ножки свесили и сидят, у одного голубой огонек над плечом парит.
Огоньки болотные, оказывается, не от волшебства получаются, а живые они и сами выбирают кого послушаться, на чей зов приплыть. Раззуки тварюшек этих берегут, в переходах подземных цельные залы им отведены. Странно мне думать, что под лесом нашим еще другая страна имеется неведомая, подземная. Может, и увижу когда-нибудь, вон как эти двое ко мне льнут, вдруг после пустят поглядеть?
На крылышки алиф я насмотрелся вдоволь. Разные они у них, как в природе бываетвроде та же бабочка лесная на траве греется, а все ж у каждой пятнышки по-иному на пыльце сплетены. Так и тут.
За нами целая река жителей лесных да полевых по снежку первому топотала. Кто показывался, а кто и невидимым рядом шел. Дыхание да щебет слышишь, а разглядеть не получается, взгляд соскальзывает. Звери тоже были. Не простые, а оборотные, миун по-лесному зовутся. Не знать если, то простым медведем или, скажем, волком кажется.
Шел я, на тех, кто позволял, без застенчивости смотрел и думал, что походят они на нас. Те ж цвета, ушек и глаз по двое, руки-ноги или лапы звериные на месте. И немудрено, ведь все на свете Единой рукой создано Так отчего и когда люди себя выше прочих тварей разумных стали считать, а ихнечистью поганой, которую лишь истреблять положено?
С опушки башни серые показались, а еще раньше звон колокольный тревожный в воздухе разлетелся. На окраине замедлили мы шаг, я было хотел вперед выйти, мало ли как в замке наше появление примут Могут и стрелами угостить со стен, так пусть прежде мне одному достанется. Но Фиджет меня плечом отодвинул, первым пошел, голову держит высоко, кажется, что и снег под шагами его легкими промяться не посмеет.
Ворота открытыми стояли, а на дороге стражники кольчугами блестят, людей подгоняют скорей заходить. Смотрю, пастух деревенский стадо внутрь гонит-торопится А наверху стены, над самыми воротами, меж зубцов, черный плащ на ветру сквозитхозяин по стене ходит, видать, приказы воинам отдает. Последние старик со старухой внутрь вбежали, стражники на дорогу глянули, и тоже к воротам пошли. Те закрываться стали, не спеша, снег загребая.
Тут и мы из-под свода лесного показались. Солдаты нас увидали, рты разинули и застыли, как вкопанные. Мне в плечо миун дышит, медведищеполтора моих роста.
Фиджет руку поднял, знак подавая и в истинный облик скаллирау перекинулся. Тут я всех увидал, даже те, кто доселе таились, глаза людские отводили, теперь словно из воздуха соткались. Разные, и много их, я и названий столько не знаю Фидж ко мне обернулся и говорит:
Пусть видят люди, кто мы есть.
Фиджет вперед пошел, я за ним, и Лио рядом. Пальцы с моими сплелакто знает, что дале будет? Стражники отмерли, в ворота побежали с воплями, дескать, закрывайте скорей. Тут колокол звонить кончил, и услышал я властный окрик сверху. Створки снова отворяться стали, со скрипом, с тяжестью. Ох, кому-то на вороте туго приходится
Спустился лорд Уилленрой со стены, в проеме встал. Сначала мне в глаза глянул, будто что прочесть в них хотел, после на Фиджета взгляд перевел. Мальчик мой шаг навстречу сделал, и рот открыл говорить, а лорд Уилленрой ладонь поднял и сам из ворот вышел на поле снежное.
Не проси у меня ничего,говорит.Не должен ты перед человеком за свой народ на колени вставать. Это нас обоих унизитброви нахмурил и закончил:
Слишком много мы вашей крови выпили, чтоб такой малостью я мог вину искупить Войдешь ли в мой дом как гость или побрезгуешь?
Поглядел Фидж ему в глаза, словно два мира на перепутье встретились, и голову склонил. Лорд обернулся на людей, что за воротами столпились, и кричит:
А кому не по душе мое решение, может и посейчас уйти навстречу Феррерсу с псами епископскими, они союзникам рады будут
Никто не вышел, слава Богу. Меня аж гордость взяла. Ну, думаю, не все души людские тьмой помечены Отступил лорд в сторону, и мимо него поток в замок хлынул цветной, искрящийся. Миуны второй ипостасью оборотились, людьми коренастыми, длинноволосыми, на шеях талисманы из звериных зубов, в руках посохи резные Алиф звенят-смеются, весь двор их треньканьем да блеском крыльев заполнился, словно весна настала. Тут и Виллья бросиласьсреди деревенских Джерда с детьми увидала. Смотрю, люди улыбаться начали, страх любопытством сменился, а некоторые и вовсе знакомых нелюдей нашли, гляжупереговариваются. Дети к раззукам тянутся, камешки их цветные на браслетах трогают. Овцы с перепугу блеяли, упирались, не желали в хлев заходить, пастушок с ними в толчее умаялся, уж ругаться начал. Метнулись к ним тени светлые, то ли птицы, то ли духи какие лесные, и животинки вдруг замолкли и мирно в загон вошли.
Как ворота брусом заложили, Уилленрой к Фиджу повернулся и говорит:
За своих людей я ручаюсь, защищаться до последнего будем. Лучше смерть, чем в церковные казематы попасть, знаю, о чем говорю. А вы, народ лесной, если чем можетепомогите. Участь у нас теперь одна.
И поднялся снова на стену. Оттуда уж кричатвраг приближается Я не утерпел, тоже поднялся, глянул. Лучше б не смотрел, ей-Богу С севера тьма на нас шла, что на небе, что на земле Словно кровь черная снег шаг за шагом заливала, лишь блестят епископские кресты золотые да полотнища лиловые с соколом Издали не разберешь, кто там идет, но что люди еще по небу не выучились летать, точно знаю.
Слышу, Маллиона тихо говорит:
Призвали церковники себе на службу тьму великую Ведет их кто-то за собой. Зову его они пока покоряются. Вот только темные никому полностью подчиниться не могут, лишь жажде своей неуемной.
Из подвала замковая стража короба с оружием вынесла. Деревенские, конечно, не воевать, а больше пахать да сеять обучены, однако шлем на голове и меч у пояса куда как уверенности придают, а из лука стрелять или сулицу метнуть многие у нас горазды. Я тоже подошел стрел набратьсвоих-то у меня немного, лишь для охоты как раз, а в бою лишних стрел не бывает. Смотрюна стене котлы со смолой уж дымятся, костры горят. Верно это, огонь стихия сильная, стрела горящая и человека, и нелюдя убьет.
Женщин с детьми и стариков немощных, конечно, в самой твердыне укрыли, в церквитам стены потолще прочих и в стене у алтаря родник из скалы бьет. Туда же и нелюди набились. Уилленрой лишь приказал служкам все подсвечники и чаши серебряные в нишу под крышку за алтарь сложить, от греха.
Под сводами лунные крылатые устроились, от света свечного подальше, болотники да брауни цветные наоборот, поближе к жаровне жались. Тиоши мелкие по юбкам женским на колени карабкаются, чисто котята. Дети деревенские, что досель плакали от шума да суматохи, затихли, на нелюдей во все глаза глядят, а те и рады стараться. Алиф хоровод в воздухе затеяли, малышам на радость. Известно, что не боятся твари волшебные ребятам малым показываться, пока не выросли, пока сердце в груди не зачерствело