Хранителя, дорогой мой, ответил адепт, будто прочитал его мысли. Конечно же, Хранителя. С теми, кто так торопиться прикоснуться тайных знаний ордена мы разберемся позже. Мнэ-э-э после того, как ключ будет найден.
Возможно, им не стоило ждать. Возможно, следовало сразу же идти на ту сторону, забрать сотню-другую жизней, чтобы открыть проход без ключа, не дать Хранителю сделать и шагу по предначертанному ему пути. Клемент корил себя за минутную слабость, за нежелание тратить людей впустую. И шаг был сделан. И путь повёл своего избранника, выбирая легкую дорогу, устраняя препятствия. До конца. О, да! Страт был уверен теперьон до конца пройдет предначертанную ему дорогу и лишь в конце её, возможно, будет ещё шанс всё изменить. Взгляд метнулся к окнукровавое солнце заходило над городом. А ночьюна небосклон выйдет кровавая луна.
Уходим! он хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. Встал, ощущая приятную легкость в груди.
Куда?! поднялся навстречу старший клирик, посольство! Мы должны оставаться в столице.
Разуй глаза! рявкнул Клемент, вспоминая жар стыда от пощечин старшего клирика, упиваясь вернувшейся к нему властью, ты не видишь что ли, что творится за окнами?! в два шага он подошёл, отдёрнул тяжёлые шторы.
Празднества? спросил старший клирик недоуменно.
Кровавый карнавал, сатанинская вечеринка! Клемент захохотал, глядя в круглые испуганные глаза. Быстро! он успокоился, взяв себя в руки, я хочу, чтоб через час здесь уже никого не было.
Я прикажу отрядам собираться, старший клирик рванул к двери.
Никаких отрядов! остановил его Клемент. Человек десять, не больше. Лучших. Испытанных. Остальные пускай расходятся, рассеются по городу, смешаются с толпой и ждут своего часа Вы что? Действительно не видите, что происходит?
Далеко над городом заходило солнце.
Взбежав на вершину холма, Эдель вглядывалась в переплетения улочек, едва угадывавшиеся за стенами домов. Алые отсветы полыхали меж узких проёмов.
Это праздничная иллюминация, сказала она, положив руку на голову волка, просто праздничная иллюминация.
Потешные чучела, подтвердил Горбун, усмехаясь.
Смеешься? процедила она сквозь сжатые зубы.
Я?! Помилуй! он скалился, глядя прямо в глаза.
Волк зарычал. Пепельно-серая шерсть поднялась дыбом.
Если город займётся пламенем Горбун склонил голову, посмотрел пристально, взгляд к взгляду. Беспросветно-черный против янтарно-желтого. Заскулив, волк потупился. Если город займется пламенем, ты сразу же поймешь это. Поверь, он снова улыбнулся, обнажив кривые желтоватые зубы, это невозможно перепутать ни с чем. Развернувшись, он заковылял прочь.
Ты обещал! она чуть не плакала. Ты обещал защитить город! Ты сделаешь?!
Девонька, усмехнулся Горбун через плечо, у этого города полным-полно защитников. Бронислава скорее сломает себе зубы, нежели разгрызет этот орешек. Что тебе город? он стал на своё место в круге. Не здесь разыграется главная битва.
Понурившись, она привычно развернулась, спеша занять привычное место.
Не сюда! горбун хохотал, смаргивая выступавшие на глаза слёзы, ты больше не Первая. Забыла?
Нет! отрезала она зло и развернулась, сделала шаг, став Девятой. Волк свернулся у ног, рыча тихонько.
Вот так, улыбался Горбун, потирая руки. Сухо шелестела желтоватая кожа. Лучший друг висельника! закричал вдруг он, и ворон вынырнул из тьмы, хлопая крыльями, опустился на горб. Какая жалость Девочка вопросительно вскинула бровь, какая жалость, продолжил он, пальцем поглаживая стальные когти, что нельзя оказаться в двух местах сразу Да, Марк?
Да, ответил Воин, поднимаясь на холм. Именно.
На руках у него, укутанная, точно ребёнок, лежала Старуха. Ведьма поднималась следом.
Это и есть Первый? спросил Горбун, глядя на мальчишку, задержавшемуся у самой вершины. Опираясь на все четыре конечности, он прижимался к земле, скаля крупные белые зубы. Крыса, чувствуя страх хозяина, бегала по его спине пронзительно пища. Хорош, ничего не скажешь, хорош. Он засмеялся мелко, содрогаясь в конвульсиях.
Не слишком ли весел сегодня? ощерилась Ведьма.
Вы опоздали немного, увидели бы самое забавное, парировал Горбун.
Хватит! крикнула Девочка. Хватит, повторила, запрокинув голову. Пряча катящиеся безостановочно слёзы.
Все в сборе? Где Юродивый? Марк наконец-то устроил Старуху. Та ворочала слепой головой. Кот топтался по груди, урча, выгибая спину. Когти цепляли одеяло, приподнимая.
Здесь, он карабкался вверх, помогая себе руками, здесь, Марк. Он направился прямо в центр круга. Проходя мимо, плюнул Горбуну под ноги. Предатель! Марк, схватил за руку, нам нужно поговорить, Марк, с глазу на глаз, немедленно.
Что? он стряхнул ладонь. Закатил глаза устало. Что ещё?
Тварь. Та тварь, что нанесла удар по кругу Ведьма сделала шаг вперед, боясь упустить хоть слово, я знаю кто она, где она. Я знаю, что она замышляет. Я знаю, что происходит во дворце, Воин. Твой город, твой город в опасности!
Нет ничего важнее круга, ответил Марк, оглядываясь на Старуху. После. Всё после. Мы должны спешить. Пока Старуха в сознании. Стань на место.
Марк! он снова попытался схватить за руку.
Стань. На место, повторил Воин раздельно.
Они смотрели друг на друга ещё минуту. Пока Воин вдруг не отвёл взгляд, увидев что-то за спиной Юродивого.
Бегом! закричал он. Бего-о-ом! развернув, он толкнул его назад.
Туда, где огромный огненный шар, затмевающий светом Луну, прошивал стремительно темнеющее небо. Туда, где дрожали, отражаясь в воде, бесчисленные огни кораблей, сгрудившихся у входа в гавань.
Часть III. Ключ
Глава 21
Звёзды тихо мерцали на небосклоне, кровавая дорожка бежала по водной глади прямиком к поднимающейся в зенит луне.
Я сделала всё, как ты велел. Аврора села рядом, свесив босые ноги с обрыва. От неё пахло хвоей и древесной смолой. Подол её платья был полон раскрывшихся кедровых шишек. Она встряхнула его раз, другой, посыпались семена. Раздался сухой шелест чешуек. На. Ладонь была полна оперённых ядрышек. Легкий ветерок, подхватил одно. Кружась вокруг своей оси, оно полетело вниз, в море. Проследив его полёт, Топь взяла горсточку. Ты уйдешь? Аврора задумчиво смотрела на волны, не спешила грызть мелкие орешки.
Да, ответила Топь, ощущая странную пустоту под сердцем. Хрустнула скорлупа. Маленькое ядрышко было необычайно вкусно.
Аврора тихо качнула головой.
Кони, запасы на несколько дней пути в переметных сумах У южных ворот в заброшенных мыловарнях всё, как ты велел. Я провожу тебя?
Топь не успела ответить. Бесшумнообмотанные тканью вёсла погружались в воду без единого всплеска, гребцы туго знали своё дело. Незаметночерные паруса были убраны, ни один огонек не трепетал на борту и даже кормовой фонарь был погашен. Судно скользило мимо, вдоль береговой линии, словно призрак. И лишь когда нос, украшенный конской головой, заслонил собой сверкающую лунную дорожку, красноватые отблески четко очертили силуэт медленно движущегося корабля.
Десять барок. Восемь вельботов. И шесть галер.
Сворой шакалов, следующих за прайдомвокруг и рядом шли ладьи поменьше.
Ага, всё-таки подкупили хейдов и ирров, сказала Топь поднимаясь.
Никогда бы не поверил, если бы не увидел своими глазами, прошептал в ответ Сет.
Не так уж горды северные князьки, как о них рассказывают. Небось, черные обещали отдать им их земли у крайних пределов.
Когда последний корабль обогнул скалы, Топь развернулась, побежала короткой тропинкой вышетуда, откуда виден был весь залив. Аврора спешно ссыпала на траву кедровые шишки, стояла, глядя снизу вверх. Усиливающийся ветер трепал рваное платье. В последний раз поглядев на неё, Топь махнула рукой«уходи»и развернулась, окидывая взором гавань. Челюсти кольцом смыкались вокруг залива. Смыкались не до конца, почти чтодвумя сточенными клыками, низенькими башенками, меж которыми натягивали обычно цепь, закрывающую вход в гавань. Вереница кораблей медленно, осторожно шла вдоль берега, огибая поросший щетиной коралловых рифов «подбородок». Густой лес, шумящий ветвями внизу, прямо под обрывом, пока скрывал приближающиеся суда от постороннего взора. Но ближе к клыкам шла расчищенная просека, и никто не мог бы подкрасться к городу незамеченнымесли, конечно, караулы на башнях бодрствуют.
Они не спали. Топь специально потянулась, чтобы лишний раз проверить это. В первую ночь празднествждали сигнала из города, по которому подняли бы цепи. Механизмы обеих башен работали как часы, балки были проверены, а шестерниочищены от ржи и обильно смазаны маслом.
Лунная дорожка, пробегая точно меж клыков, упиралась в стены города. Пара военных судов стояла??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????? тихо покачиваясь, в доке, горела иллюминацией набережная, музыка вырывалась из распахнутых дверей распивочных и неслась далеко над водой. Дворец восточной своей частью выходил прямо в море. Немногочисленные бойницы светились ровным желтым светом, а караул неспешно патрулировал стены. Черные тени скользили над парапетомто окончательно растворялись во тьме, то выныривали, выхваченные огнем факелов. В первый день празднеств дворец был еще тих и спокоен, копя силы для главных торжеств.
Топь раскинула рукиказалось, так легче охватить весь город. Закрыла глаза.
Вперёд, дети мои, прошептал человек, замерший неподвижно на вершине скалы, и безумная улыбка тронула его губы.
Трое скорым шагом спешили по улице. Та была пуста, и даже фонари, которые последние дни жгли, не жалея ни свечей, ни масла, и которые, хотя и тускло, но освещали ночные улицы, торчали сейчас темными куцыми саженцами у каждой десятой двери. Хозяева, покинувшие свои дома до самого утра, не оставили зажженных ламп в окнах, как это велось издревле, и улица была темнее обычного.
Но слабый красный свет полной луны, медленно следующей сквозь тучи к зениту, обострял ночное зрение, размытые тени становились четче, обретали размер и форму. Спешившие оглядывались беспокойноказалось, будто кто-то преследует их, мелькая прямо за спиной. И когда вышли навстречу так жетроеиз ножен, зашипев по-змеиному, показались клинки. Чуть-чутьобещанием, полунамёкомобнажились зачерненные сажей лезвия.
Те, что вышли навстречу, не дрогнули, не сбавили шагунаоборот, чуть присев вдруг, ринулся вперёд один. Короткий и толстый обрубок в его рукахокруглый и напоминающий тем колбасураскрылся, прямо в глаза выпуская столб мельчайшей древесной пыли и песка.
Закричав, упал один из спешивших, двое другихпятились назад, слепо глядя под ноги. На мостовую их повалили удары тяжелых дубинок. Ещё пара ударов по голове, и все трое затихли окончательно.
Черные, сказал тот, что первым поразил свою жертву. Вынырнули шарившие под плащом руки, красновато блеснул в ладони сорванный с груди серебряный крест.
Неплохое начало, приятель, говорящий не отвлекался, шаря по складкам одежды. Звякнули монеты в кошеле, к ним отправилась срезанная с пояса бляха.
Чувствую себя наемным дружинником, ответил третий, стягивая с трупа сапоги. Сам он был бос. Ну и мастак врать этот божевольный! Все мозги задурил. А как можно было бы поразвлечься с богатенькими барышнями.
Обобрав сперва дома их папашек! Идём? первый затягивал хитрый узел, который мгновенно развязывался от одного резкого движения. Набитая песком и древесной трухой, колбаска стала значительно короче, но её хватило бы еще на пару заходов.
Откуда они взялись? оглянулся тот, что всё ещё обувался. Сколько бы черных не таилось в городе, боюсь, их может не хватить на нас всех.
Не бойся, наконец окончил собирать добычу второй, уж нам-то точно хватит. Я знаю, белгрское посольство там, выше по улице. Большой дом, наверняка полный серебра и золота. Он сладко прищурился.
А я слыхал, будто белгрские монахи презирают роскошь и живут в нищете третий, наконец, обулся, сапоги свободно болтались даже на обмотанной тряпьем ступне. Он оглянулся, ища хоть пучок соломы, но мостовая богатых кварталов была чисто выметена.
Ну, так пойдем поскорей и проверим, первый пробежал мимо, хохотнул на бегу, уж обувку по ноге ты себе там точно найдешь!
Дом, спрятанный в саду за высокой витой решеткою чугунных ворот, был темен, будто хозяева его тоже ушли на празднества, погасив все лампы. И лишь иногда тонкой полоской угадывался свет за плотно задернутыми шторами.
Младший капрал королевских гвардейцев ещё раз оглянулся через плечов ожидании приказа на него смотрело десять пар глаз. Тяжело вздохнув, он решился-таки, кивнул отрывисто.
Два арбалетчика скоро пересекли улицу, взлетели на ограду и скрылись в ветвях широко раскинувшихся акаций. Минуты тянулись в томительном безмолвии, и когда закричал вдруг кто-то выше по улице, младший капрал вздрогнул.
Крик не повторился. Ни тени не мелькнуло в окнах. Деревья лениво шевелили листвой, с тихими шелестом сбрасывали белый снег отцветших соцветий.
Время тянулось как кисель. Мучительно свело живот и засосало под ложечкой.
Тенью скользнул обратно арбалетчик. Каблуки мягко стукнули по мостовой.
Сад пуст. Собаки заперты. Кажется, они собираются уходить. Алан был правбоевой отряд монахов. Страт и старший клирик. Это только те, кого удалось увидеть во внутреннем дворе и на конюшнях. А сколько ещё осталось в доме? Их там больше много больше чем следовало бы. Боюсь сами мы не справимся.
Младший капрал тихонько выругался.
Мы не можем вот так всё бросить! зашептал он. Уходить? Ты сказал, они собираются уходить? Куда? Зачем? Зачем их столько здесь? Мыгвардейцы!
«А онибелгрские монахи», мелькнуло в глазах арбалетчика, но он промолчал, кивнул неохотно. Спросил, бегло оглянувшись на дом:
Какой план?
Капрал не успел ответить.
Сперва приглушенно, едва различимо, а потом всё громче и громче застучало по мостовой, и из-за поворота показались трое бегущих. Последний отставалсапоги на его ногах болтались и скорее мешали. Остановившись у ворот, двое дожидались третьего.
Один, упершись руками в колени, всё не мог отдышаться.
Стар я уже стал бегать по улицам
А ты как хотел? Волка ноги кормят, второй приплясывал от нетерпения. Оглядывался на дом, темно там что-то.
Нам же лучше. Войдём и выйдем, чего уж проще?
Ой ли с сомнением протянул тот.
Третий подбегал, пытаясь на ходу плотнее натянуть сползающий сапог.
Другой! Другой хватай! А то оба сейчас растеряешь! крикнули вдруг ему из-за спины, и он упал, споткнувшись, покатился через голову. Толпа оборванцев, вышедшая из переулка, грянула хохотом.
А чтоб вас! сапоги один за другим отправились в полёт через всю улицу. Чего припёрлись? босой, он не спешил подниматься.
Того же, что и вы. Громить белгрских ищеек, ответил, подбоченившись их предводитель.
Младший капрал и арбалетчик, внимательно следившие из подворотни, переглянулись.
Кхм Почтеннейшие!
Марк, судя по всему, просто забыл про неё. И не удивительнодел у него было невпроворот.
Сперва с утра до позднего вечера кабинет его не покидал дворцовый лекарь, а мальчишки-подмастерья в длиннополых робах с широченными рукавами всё бегали за чем-то в город и на кухни. Рокти покрутилась было в замковых коридорах, но снующие туда-сюда ученики лекаря скоро начали глядеть на неё косо, и ей пришлось ретироваться.
Вернувшись к конюхам, она села у окна и тупо смотрела на суету у главных ворот. Празднества начались хлопотно. Там всё толпились, сменяя друг-друга какие-то люди. Одни уходили, их место занимали следующие, но все они хотели одноговидеть короля, поговорить с ним, пожаловаться на свою судьбу или даже просто прикоснуться. Многие верили ещё в силу исцеления, дарованную монархам.
Гвардейцы охотно разговаривали с просителямиспециальное окошко оставалось постоянно открытымно за порог не пускали никого. Когда то один, то другой ученик лекаря бегом, смешно, по-женски поддерживая полы своего платья, и совсем не по-женски сверкая пятками, пересекал двор, чтобы выйти в город, то наружу сперва выходили гвардейцы с алебардами, расчищая мальчишке проход. Обратно же его запускали, отпихивая древками всех желающих просочиться следом.
Рокти скоро устала наблюдать за воротами. Бессонно проведенная ночь дала о себе знатьона сперва оперлась на локоть. Локоть начал съезжать по столуедва-едва, чуть заметно, и скоро она лежала, дыша глубоко и ровно.