Ведь и тогда, в степи, когда возвращался с ножом к связанному разбойникувыпустить хотел, путы порезать, о другом не думал. Это только когда разбойник шею вытянул, показал, что делать надо, тогда Гринь и решился, овец-то видел, как режут И сам помогал.
Одна жизнь загубленная на его счету есть. Но то ведь разбойник, которого Гринь от мук избавил, а здесь
Мать любистка приготовила. А Гринь ее сынав ледяную купель хотел, чтобы потерчонком стал, у водяного в приемышах, чтобы сторожил братца на берегу лунными ночами
И ведь подстерег бы.
Забери малого, слышишь? Чертяра
Высокая тень колыхнулась, как отражение в воде.
Гринь разинул рот. Привидение! Призрак. Свят, свят
Младенец лежал на столе, среди пустых бутылок. Распеленутый, перевернулся уже на живот, пытался ползти; на шее болталась цепочка, Гринь, обмерев, подошел, присмотрелся
Медальон был круглый и тяжелый, Гринь в жизни таких не видел. Внутри лежала на крохотной подушечке оса; тончайшей работы, из чистого золота.
Рио, странствующий герой
Я ехал впереди. Хостик отставал на полкорпуса; за нашими спинами к'Рамоль пытался разговорить нежданную спутницу, но Сале отвечала односложно, не так чтобы угрюмо, но и не очень приветливо. Очень скоро я перестал прислушиваться к их беседемне было о чем подумать.
Итак, неизвестный младенец, который дорог князю, как родной сын. Почему дорог? Мне так показалось. Всякий раз, когда князь заговаривал о предмете наших поисков, голос его менялся; логично предположить, что этот ребенок небезразличен князю, по крайней мере небезразличен.
Родич? Племянник? Внук, в конце концов? Ведь, если позволить фантазии быть совсем уж смелойпочему у князя не может быть незаконнорожденного сына-бастарда? Почему этот сын, загуляв за Рубеж, не мог бросить семя в подходящую почвусемя княжеского рода, слишком ценное для того, чтобы им вот так разбрасываться.
Крепким, однако, и очень уж смелым получается предполагаемый бастард. Через Рубеж сопляку пройти, что крестьянскую межу переступитьа между тем и многим великим Рубеж оказывался не по зубам!
Князь, надо сказать, действовал решительно и умело. За короткое время ему удалось заполучить двенадцать лучших героев края; а я уверен, шушеры помельче набежало сотни две. Теперь, задним числом, я понимал, что первоначально князь отбирал претендентов по единственному признаку. Как ни разнились между собой двенадцать героевих объединяла одна немаловажная черта. Каждый из нас имел достаточный опыт, чтобы перебраться через Рубеж без лишней озабоченности.
Жаль, что герои не воюют артелью. Герои эффективны только в одиночку, а потому князю снова пришлось выбирать; кстати, признаки, по которым производился этот окончательный отбор, мне не совсем понятны. Можно было бы предположить, что зачерствевшим в боях воителям князь предпочтет добренького «друга детей» Но тогда заказ следовало передавать моему лысоватому сопернику. Он заработал это сомнительное звание, не я.
Хостик и к'Рамоль приняли поход за Рубеж скорее с энтузиазмом, нежели со страхом. Оба, оказывается, всю жизнь мечтали побывать там.
А кто, спрашивается, не мечтал?!
Я снял перчатку, снова тщательно рассмотрел свежую отметину у основания большого пальца. Тужить пока не о чем. Все идет, как предполагалось; выполнив Большой заказ, мы одновременно угодим князю и разбогатеем настолько, чтобы путешествовать только хорошими дорогами и только в удобной карете. А князь со своими странностями мне не сват и не брат, и Шакал со своими видениями что Шакал? Ушел в землюи камень ему подушкой.
Я глубоко вздохнул, выпрямил спину и оглянулся.
Не саламандры, а саламандрики, голос у Сале был рассудительный, низкий и хрипловатый. Их не надо даже потрошить, у них и потрохов нет, только шкура жесткая, шкуру следует сдирать сразу же, пока не остыла. Голод утоляет на сутки, сил прибавляет, ну и мужское естество взбадривает, конечно
Вот как. К'Рамоль и Сале нашли-таки тему для разговора.
* * *
Вечером, на привале, я воочию убедился в преимуществах охоты на саламандриков.
Под руководством Сале Хостик развел большой костерв неглубокой земляной выемке, между двух толстенных поваленных стволов. Женщина очень придирчиво отнеслась и к подбору топлива, и к порядку, в котором его следует подбрасывать; потом подобрала юбку, засучила рукава, как заправская рыбачка, и взялась за дело.
Крючок у нее был страховидный, тройной с зазубринами, темного металла. Крючок крепился на тонкой черной цепочке, остававшейся холодной даже тогда, когда опущенный в огонь край ее делался темно-красным от жара.
Пламя плескалось, будто кипящая вода в корыте. Сале бормотала заклинание; то есть мне поначалу показалось, что это заклинание, но очень скоро я разобрал, что это просто песенка, вроде тех, что бормочут под нос суеверные рыбаки: «Бери крепче, бери лучше, сладкий крючок, верный поплавок»
Наживкой послужила старая половина подковы. Я смотрел, забыв о прочих делах, даже нелюбопытный Хостик пришел поглядеть, а к'Рамольтот не замолкал ни на минуту, то и дело лез с советами
Прошла минута, другая; миновало полчаса, мы давно уже разбрелись каждый по своему делу, и только Сале сидела у недогорающего костра, бормотала неразборчиво и подбрасывала топливо.
К'Рамоль улыбался, поглядывая на ее прямую спинуи ниже. Хорошо, что Сале не видела этой улыбки. Хостик меланхолично развел второй костерокпоменьше, хозяйственный, и скоро мы, не дожидаясь спутницы, принялись за ужин.
Не вижу радости на твоем лице, Рио, как бы невзначай проронил к'Рамоль. Вроде бы мы Большой заказ выиграли? В люди выбились, за Рубеж едем
Хостик вздохнул.
Я растянулся на траве. Поглядел в звездное небо, перевел взгляд на к'Рамоля. Мельком взглянул на Хостика.
Ребята Кто из вас знает такая тварь, которая и на предмете может жить, на перстне, например и в человеке может жить. Бывает такое?
Не понял, сказал к'Рамоль.
Хостик шевельнул губами; все бывает, прочитал я. Ответ вполне в Хостином духе.
Казнили одного аристократа, сказал я, невольно понижая голос, чтобы Сале не слышала. Голова некоторое время жила отдельно от тела. Потом пришел человек с красным камнем на пальце. Спросил: «Пойдешь ко мне на перстень?»и отрубленная голова согласилась.
Это байка? после паузы спросил к'Рамоль.
Нет.
Что же, он так и ходил с отрубленной головой на пальце? к'Рамоль радостно оскалил зубы. На ниточке?
Нет, сказал я терпеливо. Голова после этого сразу умерла. Зато перстень ожил.
Байка, вздохнул к'Рамоль и зевнул, воспитанно прикрывая пасть ладошкой.
Нет, сказал Хостик, и мы оба на него посмотрели.
Нет, Хоста говорил еле слышно, но и этого хватало, чтобы от звука его голоса бегали по коже мурашки. Это Приживник. Так эту тварь у нас в предгорьях называют. Говорят, в старых зеркалах иногда живет. В нехороших местах в оскверненном оружии. В человека подселяется и хозяина выживает. Выдавливает. Говорили, что
Дико заверещала Сале. Доля секундыи мы трое были уже на ногах, причем у меня в руках оказался меч, у Хостикастилет, у Рамаудачно подвернувшаяся коряга.
Сале танцевала у своего костра, и на крючке у нее
О чем-то подобном я когда-то слышал. Но вот видетьне доводилось. Обрывок цепи дымился и прыгал по траве, и подковы на нем не было, зато извивалось чешуйчатое тело размером с небольшую щуку.
Сале завизжала снова. Хостик плюнул, пряча стилет, Рам хихикнул; склонившись над добычей, мы едва не стукнулись головами.
На спине зверя ощетинился игольчатый гребень. Узкие глаза подернулись пленкой, двупалые лапы судорожно прижались к животу. Кусок подковы встал саламандрику поперек горлав прямом и переносном смысле. Зверь издыхал; совладав с эмоциями, Сале обмотала руки тряпками и ловко, как бывалый мясник, принялась свежевать тушку. К'Рамоль заинтересовался шкурой; оставив его и Сале разделывать саламандрика, я взял Хостика за рукав и оттащил от костра подальше.
Он не смотрел мне в глаза.
Хоста нельзя всю жизнь помнить зло. Особенно в походе. Особенно на пути за Рубеж Я тебя не держу.
Он посмотрел на меня с горьким упреком.
и не гоню, добавил я быстро. Но мы на серьезное дело идем. Я в тебе уверен. И в Раме. И ты будь, пожалуйста, во мне уверен, а иначе
Он молчал.
Хоста, я переменил тон. Ты этих Приживников когда-нибудь своими глазами видел? Или только россказни?
Своими глазами не видел, сказал он после паузы. И добавил беззвучно:Незачем мне
У костра балагурил к'Рамольему пришлись по нраву свежие саламандричьи окорочка. Как там говорила Сале«голод утоляет на сутки, сил прибавляет, ну и мужское естество взбадривает, конечно».
Приятного аппетита, дружочек Рам.
Только не объешься.
Росистым утром мы растолкали сонного паромщика и перебрались через медленную, в ошметках тумана реку. Левый берег ее был полной противоположностью правомусуровые каменистые холмы, никаких лесов, чахлые деревца жались друг к другу, будто солдаты отступающей армии, отбившиеся от своих и окруженные врагами.
Рубеж близко, сказала Сале, ни к кому конкретно не обращаясь.
Никто и не ответил.
На нашем пути лежал длинный овраг с крутыми склонами, живописный, разукрашенный всеми видами степной флоры, прямо-таки звенящий полчищами цикад. Войдя в овраг, мы уподобились бы потоку в жестком русле или колесу в глубокой колеетолько вперед либо назад, и ни шагу в сторону. Дорога же по кромке оврага осыпалась, и путник, отправившийся поверху, так и так оказался бы внизуно со сломанной шеей.
Поехали, я свернул в овраг. Сале помрачнела лицом, но ничего не сказала. Хостик и к'Рамоль привычно пристроились сзади.
Очень долго ничего не происходило. Над нашими головами лаковой полоской лежало полуденное небо, каменистые склоны уходили круто вверховраг боролся за право называться ущельем. Над порослями диких цветов вились бабочки всех семейств, всех отрядов, я в жизни не поверил бы, что такое возможно. Прежний-я, различавший оттенки цветов, умер бы на месте от восторга, прыгнул бы в траву с сачком наперевес, кинулся, не боясь расцарапать голые ноги
Спина моя ссутулилась под грузом боевого железа.
О чем я сожалею?! О каком-то сопляке Эдак любой взрослый может лицемерно вздыхать о ребенке, которым был когда-топацан-де и чище был, и светлее челом, и талантливее, и благороднее Да, Шакал?!
«Нет, ответил тот, кого я по привычке звал Шакалом. Тывсего лишь железный болван с навыками рукопашного боя. А тот, в коротких штанишкахтот был подарком этому миру, чудом, такие, как он, не в каждом поколении рождаются, и если бы тот бедный мальчик дожил до совершеннолетиякто знает, каким был бы сегодня этот мир»
Он все равно не дожил бы, пробормотал я вслух.
«Да, сказал Шакал, но ведь как неприятно быть живой могилой!»
Стой! звонко крикнула Сале и натянула поводья, и почти одновременно вскинул руку Хостик.
Тишинаесли можно назвать тишиной исступленный хор цикад. Змеиное тело, струящееся в траве, спешащее уйти подальше с нашей дороги
Что, Сале?
Женщина напряженно смотрела вперед, туда, куда уводила едва заметная среди камней дорога.
Хоста, ты что-то чуешь?
За поворотом, сказала женщина очень спокойно, и спокойствие было искусственным. Штук двадцать засада.
Хостик невозмутимо вытащил стилет. Я вздохнул сквозь зубы:
Рутина рутина, Сале. Не беспокойся.
В следующую секунду те, кто нас поджидал, вышли из-за поворота.
Да, Рубеж близко. Никогда прежде мне не приходилось видеть таких тварей, даже в сравнении с карликовыми крунгами они представлялись экзотикой.
Больше всего они походили на железных ежей, вставших на задние лапы. На очень больших ежейпосмотрел бы я на крунга, пожелавшего изготовить шипастый шар из шкуры такого вот ежика. Головы существ сливались с туловищем, морды казались не то чтобы человеческимикукольными, причем вместо глаз мерцали различимые черные бусинки. Спины и затылки были покрыты сплошной порослью иголок, каждая сошла бы за хороший клинок.
Приехали, меланхолически пробормотал к'Рамоль.
Ежей было очень много. Сале не ошиблась.
Я подумал и спешился. По всей видимости, единственным незащищенным местом у противника является живота бить сверху по шипастым головам представляется малоэффективным.
Хоста.
Он и так все знал. Стоял за моим плечом, как, говорят, стоит Смерть. Бить буду на поражениеХостик должен поспевать, чтобы ни один из бедных ежиков не ушел в мир иной от моей руки. Только от Хостиной.
Пропустите нас, я, кажется, даже улыбнулся. Видите ли, согласно давнему княжескому указу все дороги считаются общественными, поселяне обязаны пропускать путников через свою территорию, а если они отказываютсято не поселянами их следует считать, а дикими племенами, и обходиться соответственно Я понятно говорю?
Болтая, я наблюдал за маневрами ежей. И ситуация казалась мне все менее определенноймой клинок был ненамного длиннее их иголок, а у парочки особей, пожалуй, иглы были совсем как мой меч.
У ежей иголкиоружие обороны. А как у этих?..
Будто отвечая на мой вопрос, молоденький горячий ежик, стоявший на левом фланге, попытался достать отступающего к'Рамоля. Прыгнул вперед, крутнулся волчком; иглы веером рассекли воздух, лошадь Рама взвилась на дыбы, на лице всадника обозначилась паника:
Рио!
Из к'Рамоля такой же боец, как из меня лекарь. А ведь еще и Сале
Молоденький ежик едва устоялинерция взметнувшейся железной шубы чуть не снесла его с ног. Прочие будут покрепчевон у ежа-предводителя ножки как пни, такого и таран не снесет!
Один на один этот предводительне противник мне. Но до чего их много, перегородили собой ущелье, от железного лязга уши закладывает
По конями бежать, сказал здравый рассудок. Искать обходной путь, я герой, а не охотник на железных ежей Кстати, если бы ежики кинулись на нас, как собирались, из засадыпоход мог бы уже и закончиться. Во всяком случае, без потерь мы бы не ушли.
Предводитель шагнул вперед. Наклонил голову, будто собираясь забодать меня; иглы с его загривка нацелились мне в лицо. И как они только таскают на себе такую груду железа?!
Разойдемся полюбовно, сказал я, ни капельки не веря в мирный исход.
Еж напал.
Он атаковал не в повороте, как молоденький забияка, а кувыркомна это стоило посмотреть. Коротенькие ножки мелькнули в воздухе; завизжала Саледевчонка совершенно не умеет собой владеть!.. Я ушел от двух десятков падающих клинков; за спиной застучали копытак'Рамоль покидал поле боя и правильно делал. Еще бы эвакуировать Сале
Доля секунды. Каскад смертоносного железа, рассекаемый воздухи незащищенная полоска живота на расстоянии клинка.
Я поймал его.
Меч окрасился темным. Еж пошел на очередной кульбитно приземлился уже на четвереньки, скорчился, прижимая к животу маленькие трехпалые руки, сделал попытку свернуться клубком.
Я рубанул, отсекая сразу несколько иголок. Спина ежа оказалась покрыта костяными чешуйками; Хостик хладнокровно всадил свой стилет в едва приоткрывшуюся щель. Я отпрыгнул.
Ущелье, приведшее нас в засаду, на этот раз спасло нам жизнь. Ежам просто негде было развернуться; я рубил и рубил, двигался «между секунд», Хостик исправно колол и колол стилетомно противник давил числом, грохотало, как в кузне, как в брюхе железного дракона, меня оцарапали раз и другой, пока несерьезно, но ситуация все более напоминала бойню.
Прямо передо мной оказалась морда молодого ежа, молодого, потому что шкура на щеках была гладкая, без морщин, а бусинки-глаза совсем глупые, как у щенка. Еж напряженно смотрел куда-то мне за спину, я ткнул мечом, не оборачиваясь, некогда мне ворон ловить
В следующую секунду передо мной были одни удаляющиеся спины. Противник отступал, но не в паникевыглядело это так, будто отважные ежики вдруг вспомнили, что на печке осталась кастрюля с молоком.
Я оглянулсяи застал уже распадающийся фантом. Увидел толстощекую ежиху в окружении тающих в воздухе ежат. Ежиха неуловимо напоминала Салеможет быть, потому, что покровы иллюзии спадали; через секунду на месте ежихи стояла некрасивая женщина, прижимающая к груди воздух, и глаза у нее были круглые, перепуганные и радостные одновременно.
Я шагнул навстречу Сале, намереваясь обнять ее, как боевого друга. И объяснить, какая она молодец, как здорово соображает и как умело реализует удачные идеи
Но в этот момент Хостик расхохотался.
Он смеялся от радости и неприлично показывал на Сале пальцем, и смех его эхом прыгал от стены к стене. Знаменитый голос Хостика, который, однажды услышав, вовек не забудешь. Голос, обращавший в бегство орды разбойников, голос, из-за особенностей которого Хоста почти все время молчит.