Время от времени,процедила девушка,я привыкла. Все привыкают. Но зелье действительно спасает. Когда оно есть
Сейчас Спек выглядела такой маленькой и беззащитной, что Тори особенно захотелось как-то помочь ей. Он почти не знал эту девушку, она мало что значила для него, но увидев однажды её живость и силу духа, наблюдать, как она медленно сгорает от своей болезни, было просто невыносимо. Виатор как нельзя лучше понимал назначение резерваций и попытки короля оградить свой народ от опасности, но, когда смотришь на ситуацию изнутри, постепенно осознаёшь ценность каждой жизни. Он уже никогда не забудет имена и лица тех людей, которых убил, чем они занимались, какими они были. И, сколь бы мало жертв не потребовалось для спасения человечества, они всё равно останутся всего лишь невинными жертвами, не заслуживающими этой участи. Простому человеку не свойственно самопожертвование, он не мыслит в государственных и общечеловеческих масштабах. Он может осознавать свою причастность к чему-то большому и значимому, но он никогда не прочувствует этого, не заставит себя поверить в то, что есть что-то ценнее его собственной жизни, которую он проживает здесь и сейчас. Тори всё больше гнал от себя мысли о своих деяниях, но тем больше они настигали его, заставляя что-то сжиматься в груди.
Тейна Тори,подняла на него глаза Спек,так ты расскажешь мне, почему мы здесь?
Оу, но я не философ,напряжённо и слегка неестественно улыбнулся Тори.
Ты знаешь, о чём я. И, наверное, я имею право знать, раз чуть не расплатилась за ваши поступки своей жизнью?,девушка осторожно стянула с руки неизменную перчатку и легко коснулась небольшого обнажённого участка его запястья.
Наверное, имеешь,Виатор вздрогнул и задумчиво прикусил губу,знаешь, есть такие истории, которые всегда заканчиваются одинаково
Путь ложился под ноги, и слова сами вырывались из груди. Виатор не только поведал своей спутнице о том, как попал в этот мир, о том, что ему суждено сделать, но и наконец-то рассказал хоть кому-то о том, что чувствовал всё это время. Со Спек оказалось невероятно легко говорить, внутри него как будто что-то разжали, и ему наконец-то начало становиться легче. Он поделился с ней тем, как видит во сне лица тех, кого убил, как пытается не думать о них, потому что каждый раз это вгоняет его в безвыходный моральный и чувственный тупик, из которого он никак не может выбраться. Он будто намеренно черствеет, чтобы не чувствовать, не понимать, каким человеком он становится. Что для того, чтобы стать освободителем и спасти тысячи жизней, ему приходится проходить через самые низы бытия, опускаясь до того, чтобы лишать невинных и без того настрадавшихся людей самого ценногоих жизней. Спек внимательно смотрела на него из-под мехового капюшона своим острым желтовато-рыжим взглядом. Тори в глубине души осознавал, что каждый новый человек, узнающий об их миссииэто непростительная ошибка, но он вдруг почувствовал, как эта девушка близка ему по духу. Может, их жизни сложились совершенно по-разному, но они оба были потеряны на своём тернистом запутанном пути, ведущем к туманному и незримому будущему. Он удивлялся, как эта проклятая золотоволосая заноза с наглой курносой мордой умудряется мгновенно переключаться на заботливое и понимающее существо. Он прекрасно помнил все её колкие реплики, её назойливость, её невыносимое порой поведение, но в то же время он видел её революционные, но по большей части справедливые мысли, её глубину, её нескончаемую жажду, ведущую по жизни. И упорно не понимал, как всё это может сочетаться в одном человеке.
Тем временем дорога упёрлась в углубление в скале, не слишком аккуратно обитое деревом, металлом и различным мало сочетающимся между собой мусором.
Воодушевляет,саркастично заметила Спек.
На стук в дверь никто не ответил, однако, она оказалась не заперта. Подумав, что возвращаться сейчас было бы глупо, путники вошли внутрь. Их встретила тесная гостиная, заваленная невероятным количеством хлама. Свет в неё пробивался только из небольшого окна над обшарпанной винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Сверху слышались разнообразные звуки: что-то булькало, гремело, шуршало, а поверх ступенек стелился лёгкий белёсый дым.
Тейна Карагус?осторожно окликнул Тори, но ответа не последовало. Тогда он начал пробираться к лестнице через наваленую прямо на проходе кучу гору различной утвари и ещё двенадцать знают чего. Вверху гостей встретила чуть более просторная и светлая комната. Вдоль её стен стояло несколько столов, вклинь уставленных различными баночками, склянками, мензурками и колбами. Кое-где горел огонь от спиртовки, то тут, то там были разбросаны книги, многие из них были открыты, и на страницах отчётливо виднелись корявые пометки, сделанные от руки. В комнате пахло чем-то тонким и «прохладным», аромат немного походил на цветочный, но абсолютно точно был рождён химикатами. Над одним из столов склонился сгорбленный седой старик совсем невысокого роста. Он был облачён в длинную потасканную мантию грязного цвета, подпоясанную старым протёртым ремнём. Сверху был неуклюже натянут льняной жилет и рваные ремешки непонятного предназначения.
Тейна Карагус,повторил Тори, закашлявшись. От неожиданности старик подскочил на своём месте и выронил на пол мензурку, отчего та с глухим звоном раскололась, оставив под собой след из вязкой розоватой жидкости.
Простите, дверь была открыта, мы подумали
Ох, добро пожаловать!старик зашёлся в искренней улыбке,давненько ко мне никто не захаживал!Виатор немного напрягся от такого неожиданного радушия.
Старика Карагуса редко навещают,он был так по-детски непосредственен и рассеян, что это невольно вызывало улыбку.
Тейна, Карагус,несмело начал Виатор,нам сказали, что у вас может быть зелье Виджи
Конечно,деловито проговорил алхимик,как раз доделывал очередную порцию,он посмотрел на разбитую склянку у себя под ногами.
Тори ощутил вину за испорченное зелье и уже чуть было не отчаялся, но Карагус закатал широкие рукава и взмахнул руками в причудливом пассе. Осколки стекла поднялись с пола, сливаясь с жидкостью, после чего снова собрались в воздухе в наполненную мензурку, плавно опустившись в морщинистую руку.
Скоро будет готово, детишки, подождите в гостиной,мягко улыбнулся старик.
Спускаясь обратно по винтовой лестнице, Спек умудрилась налететь на какую-то коробку и потерять равновесие, едва не утянув за собой идущего сзади Виатора. Он с трудом удержал девушку от падения, не упустив шанс отпустить колкий комментарий по этому поводу. Но одного случайного прикосновения вполне хватило, чтобы ощутить дрожь во всём её теле. Тори почувствовал некоторую ответственность и желание позаботиться, но старался не подавать виду. Всем известно, что этой девчонке ничего не стоит обратить в стыдливый прах любой твой искренний порыв. Оказавшись в центре захламлённой гостиной, Спек вдруг снова стала серьёзной и подняла глаза на Тори:
Тейна Тори, а он случайно..?она замолчала и прикусила губу.
Пока непонятно,помрачнел Тори, вытащив амулет из кармана. Тот не подавал никаких признаков жизни, что заставило Виатора немного успокоиться,посмотрим, что будет дальше. Не нравится мне всё это, больно уж хороший дедушка.
Вот уж не думала, что тебя это может останавливать,всё ещё не избавившись от ироничного тона сказала Спек. Однако Тори было явно не до шуток, особенно на эту тему.
Знаешь, быть карающей дланью судьбытак себе удовольствие.
Карающая длань судьбы!передразнила его Спек,тебе бы сказания складывать. О самом себе.
Девушка заметила, что её подтрунивания не слишком забавляют собеседника. Тори становился всё мрачнее, и это было неудивительно. Ему бы действительно не помешал отдых от всего, что он пережил, но новые события всё нарастали, словно снежный ком. Может, оно и к лучшемутак ему не удавалось окончательно удариться в рефлексию, и осознание происходящего настигало его медленнее, чем течёт время в реальном мире. Но его глаза иногда выдавали весь тот ураган эмоций, подступающий к несчастному юноше всё сильнее и сильнее. Спек тоже хотелось помочь ему, даже несмотря на то, что они не были близки, если не учитывать тот факт, что он очень чувственно бросил её умирать, конечно Хотя даже в этом случае он всё равно вернулся. Значит, его душа действительно гораздо живее, чем он пытается показать. И он пытается взять на себя эту большую роль просто потому, что у него нет другого выбора. Пытается соответствовать ей, оградив себя стеной осознания великого долга и принятия жертв, необходимых для его исполнения. Но в глубине души он просто мальчик из небольшой деревушки на окраине. Мальчик, который никогда ранее не видел смерти, не ходил по большим дорогам, не верил в то, что такое вообще может происходить с ним. Не лучший кандидат на роль избранного спасителя целого мира, не правда ли?
***
Ну вот,проговорил старик, неуклюже спускаясь по пыльной лестнице,тебе должно хватить, дорогая,Карагус протянул Спек ещё тёплую склянку, источающую сладковато-кислый запах.
Сколько вы хотите?суетливо полез в кошелёк Тори.
Брось,отмахнулся алхимик,ни к чему мне твоё золото. Да и не за этим ты пришёл.
Простите?замешкался Виатор.
Старик Карагус не дурак,он как-то невротично поёжился, огибая комнату по неровной дуге,думаешь, я последний человек здесь? Не-е-ет, птицы на ветки не садятся, не укажи им двенадцатая длань, да простят они простоту моих суждений.
Виатор и Спек напряглись и затаили дыхание, будто бы безмолвно согласившись с тем, что тейна Карагус был несколько не в себе. Однако, алхимик намеренно проигнорировал их подозрительные взгляды и продолжил свою речь:
Карагус не первый день на земле живёт. Вот уж не надеялся дожить до такого дня. Да только мир разрушился, тарелка раскололась, и не будет ничего больше. Кто нас спасёт? Кто спасёт, тому это и не надо вовсе. Да и не спасёшься от самих себя. Если хворь не уничтожит нас, то мы сами себя погубим. Неужто ты не видел искры в его глазах? Так разгорается пожар. Как ты мог не заметить?он выдержал небольшую паузу,впрочем, что тебе вообще замечать, если ты даже этого не разглядел!
С этими словами Карагус указал на амулет, небрежно наброшенный прямо поверх кожаного жилета, предусмотрительно носимого Тори в небоевое время. Камень в нём и вправду начал излучать едва заметное, но уже различимое свечение. Тори не нашёлся, что ответить. Он растерянно смотрел на Карагуса, пытаясь собрать мысли в кучу и осознать всё сказанное. В воздухе повисло неловкое молчание, рисковавшее затянуться, если бы старик вдруг не обратил внимание Тори на Спек:
Ааа, вот и началось,сочувственно кивнул он в сторону девушки. Она лежала, свернувшись на заваленном случайным хламом диване. Её ноги были поджаты и упирались в кучу старого тряпья и какие-то деревянные ящики, нагромождённые на самом краю. Спек дышала быстро и тяжело, её глаза были зажмурены, а тонкие пальцы крепко сжимали опустевшую склянку, побелев от напряжения. Ещё несколько минут назад находившаяся в сознании, теперь она пребывала в некотором лихорадочном трансе.
Что происходит?напугано спросил Виатор,ей хуже?
А ты не очень-то искушён в этих вопросах,улыбнулся старик,организм сопротивляется. Вот-вот должно отпустить. Но она ещё часа два пролежит. Так что побудь здесь немного, последи, чтобы не померла, а потом ко мне поднимайся. Я тебя чаем напою.
***
Оставшись наедине со Спек, Тори почувствовал себя ещё более неуютно. Её состояние было для него загадкой, он не знал, чего ждать, и что он вообще может сделать. Он снял с себя плащ и накинул на неё в надежде, что это поможет унять дрожь. После этого Виатор хотел было подняться наверх, но услышал в тихом стоне девушки своё имя.
Ты что-то сказала?наклонился он к ней, хотя не очень-то надеялся услышать внятный ответ. В этот момент Спек потянулась вперёд и коснулась его руки. Привычная мягкая коричневая перчатка была небывало горячей. Виатор неуклюже присел на край пыльного отсыревшего дивана, едва не сваливаясь с него, и осторожно сжал её ладонь.
Я могу как-то помочь тебе?выдавил он. Девушка только сильнее сжимала его руку, продолжая пребывать в бреду. Виатор чувствовал себя неуютно, ему не нравилось ощущение беспомощности в то время, как от него требовалось совершенно противоположное. Что она видит сейчас в своём беспокойном сне? Какие тайны скрывает подсознание таких как она? Тори невольно вспомнил сны, которые видел перед тем, как оказался в Сомниуме. Смазанные горячечные сны, в которых слышался один лишь голос, что звал и направлял всё это время. И Тори начал говорить. Ему ни за что на свете не удалось бы так складно укладывать строки, как голосу из его снов, но он прекрасно помнил пару кабацких песен, услышанных на родине ещё в детстве, когда он осторожно следовал за отцом и терялся в толпе, приобщаясь к вечернему кутежу среди запахов медовухи и мяса.
«Прости, прости! Все крепнет шквал,
Все выше вал встает,
И берег родины пропал
Среди кипящих вод»
негромко проговорил Тори. Это были скорее отрывистые немелодичные слова, нежели песня, ибо петь он не любил. А если и любил в глубине души, то точно не умел. Люди любят с детства внушить друг другу, что искусство, будь то музыка или живописьэто нечто непостижимо сложное и дающееся только избранным. Может, есть в этом доля правды, и ничего не даётся без труда, вот только одну деталь они упускают: музыка, как любой живой образ, естественна и исходит из первородной человеческой бытности. Так любой ребёнок засыпает под колыбельные матери, напевает себе под нос несвязные, выдуманные им самим, ноты, подрастает и учит непристойные частушки с соседскими ребятами И в этом кроется начало всех начал, не скованное ещё мыслью о том, что ты лишён слуха или голоса. Музыка мира просто проходит через тебя, и ты позволяешь ей это до тех пор, пока не начнёшь бояться. Пока тебя не убедят в том, что ты бездарен, и ничего нельзя изменить. На самом же деле изменить можно всё на свете. Каждый из нас понимает это задней мыслью, просто не всем хватает смелости признаться себе в этом. Тори пока ещё не задумывался о неизбежном настолько, чтобы отпустить все условности окружающего мира. Но где-то в закоулках его смятенной души уже давно начал брезжить свет понимания.
«Плывем на Запад, солнцу вслед,
Покинув отчий край.
Прощай до завтра, солнца свет»
продолжил он всё так же небрежно, оборвавшись на полуслове. Тори заметил, что девушка перестала дрожать и начала дышать ровно и степенно. Он будто чувствовал, как её зрачки размеренно движутся под веками. Ей снится сон. Наверное, она никогда не расскажет ему о том, что видит во снах. Не расскажет о том, как шла на его голос, выбираясь из кромешной лихорадочной темноты. Ну и пусть, не так уж это и важно.
Виатор поправил плащ на плечах Спек и направился в сторону лестницы. В доме было ощутимо холодно и сыро, поэтому он невольно ёжился и встряхивал плечами, будто сбрасывая с них крупную дрожь. Со второго этажа пахнуло теплым воздухом и ароматом каких-то пьянящих трав. Тори потёр ладони друг о друга и взбежал по лестнице, вырвавшись наконец из потока сковывающего холодного ветра, струящегося из плохо забитого окна.
***
Над глиняной чашкой со сколотыми краями поднимался густой пар. Тори прижал замёрзшие пальцы к шершавым стенкам и ощутил почти обжигающее, но до боли приятное тепло.
Я знал, что ты придёшь,совершенно непосредственным тоном произнёс Карагус,пророчества никогда не лгут.
Хотел бы я сделать вид, что не понимаю, о чём вы,Тори посмотрел на старика внимательным уверенным взглядом,я и сам бы предпочёл не понимать.
Ты поёшь те песни Они не отсюда. Если раньше Карагус мог только догадываться
Я слышал их в детстве.
Наперекор грозе и мгле
В дорогу, рулевой!
Веди корабль к любой земле,
Но только не к родной!
Откуда вы знаете?Тори вдруг почувствовал прилив странного беспокойства, услышав давно забытые, но знакомые с детства строки из уст человека, всю жизнь прожившего в другом мире.
Карагус знал, что ты придёшь, хаэре. Правда, уже почти утратил надежду.
Надежду? Вы хотите сказать, что знали о том, что я приду, но не знаете о том, что я должен сделать?
Карагус не знает всего, мой мальчик. Но знает, что мальчик должен сделать. Знание порой становится тяжким бременем. Но в иные минуты оно помогает принять свою судьбу. Карагус знает о пророчестве и понимает, что мальчик оказался здесь не просто так. И Карагус не боится.
От этих слов внутри что-то съёжилось. Тори успел увидеть смерть в совершенно разных её обличьях, но он даже представить себе не мог, что можно с таким спокойствием и мудростью принимать неизбежное. Впрочем, довольно скоро он заметил, что чашка в руках старика подрагивает с такой силой, что горячее варево так и норовит расплескаться по потрескавшемуся столу.
Но старик хочет попросить тебя о небольшой услуге,сказал Карагус с заботливой ноткой в голосе,позволь Карагусу помочь тебе.