Эбер с трудом сделал несколько шагов вперед, пробивая себе путь среди крыс, прекративших штурмовать дверь и обратившихся к более легкой жертве, издавая яростный торжествующий визг. Крысы карабкались по его ногам на плечи, пригибали его к земле своим весом, так что теперь Чимойз уже не могла разглядеть под ними своего дядютолько ходящую волнами, копошащуюся гору, покрытую крысами.
Эбер с силой бросил бочонок с маслом на землю, раздавив несколько дюжин крыс. Они зарычали от ярости и завизжали от боли. Масло разлилось. Он бросил туда же фонарь.
Языки пламени взметнулись прямо перед ним сплошной стеной. Сотни крыс крепко вцепились в Эбера, и он завертелся, как безумный, стараясь стряхнуть их.
Но он, должно быть, знал, что не выживет после их ядовитых укусов. И он шагнул прямо в пламя, таща за собой крыс.
Вокруг Чимойз закричали от ужаса женщины и дети. Тетя Констанс пыталась броситься к Эберу, но другие женщины обхватили и удержали ее. Масло вспыхнуло неукротимым, лютым огнем. Старые винные бочки, сухие, как лучина, служили ему пищей. Луг с высокой травой и дикими маргаритками превратился в ад. Стена огня у самой двери погреба поднялась на восемьдесят футов, раздуваемая ветром.
А крысы все прибывали и бросались прямо в огонь.
Лишь немногие из них проскочили сквозь огненную преграду. А выжило из прорвавшихся и того меньше, и феррины без труда прикончили их.
Ветер продолжал колотить по двери, так что она сначала качнулась на петлях, а затем захлопнулась с громким стуком. Засов скользнул обратно в пазы.
Снаружи продолжала бушевать буря и разгорался огонь. Струйки пахнущего горелым маслом дыма просачивались под дверь. Дирборн Хокс подскочил к дверям и заткнул щели своей курткой.
Нашествие крыс прекратилось.
Чимойз словно оцепенела. Она рухнула на пол и осталась сидеть, обессиленная; она боялась, что новые хищники могут прорваться сквозь огонь, что бой может возобновиться в любой момент, и мечтала хоть о короткой передышке. Женщины и дети вокруг нее плакали.
Бабушка Киннелли сказала строго:
Пусть каждый обработает свои раны! Сейчас не время отдыхать.
Она взяла бочонок с вином и пошла по комнате, поливая вином крысиные укусы и негромко произнося обращенные к Силам молитвы.
Чимойз встала и начала помогать ей. Дети бродили среди крысиных тел, приканчивая тех, что еще не умер.
Количество укусов на некоторых людях казалось невероятным. Чимойз трудилась не покладая рук. Оказав помощь людям, она перешла к ферринам. Этому народцу пришлось тяжелее всех. Дюжина погибла в бою, у многих были обгрызены уши, мордочки распухли от укусов, ноги располосованы. У одного старика был полностью отгрызен хвост. Столько боли было вокруг, что сердце у Чимойз стонало и плакало.
Феррины, которые обычно боялись людей, сейчас спокойно переносили ее прикосновения.
Никогда больше и думать не буду о том, чтобы брать у них подарки, думала Чимойз. И поколочу любого мужчину или мальчишку, если услышу, что он их обидел.
Так она работала всю ночь, обрабатывая по очереди раны каждого феррина. Закончив, она увидела, что раны многих людей и ферринов загноилисьи все пришлось начинать сначала.
Она оказывала им помощь, пока не обессилела до того, что больше не могла шевелиться. И тогда она присела, прислонившись спиной к грубой каменной стене, чтобы хоть минутку отдохнуть. Глаза ее закрывались, словно веки были налиты свинцом, и она закрыла их, но по-прежнему не желала оставить свой пост.
Она волновалась о другихо тех, кого она знала, о друзьях из Замка Сильварреста. Где сейчас Йом? Где Габорн?
Габорн послал предупреждение всему Гередону. И Чимойз понимала, что сражения, подобные только что закончившемуся, произошли повсюдув погребах и шахтах, в подземных склепах и сырых пещерах. Она представила себе, как черная орда крыс проходит через каждую деревню, каждый город, а люди и феррины, плечом к плечу, храбро сражаются с ними.
Ветер выл и свистел снаружи, и гром грохотал, и ей стало казаться, что он проник в нее, стал с ней одним целым.
Сотрясаясь от рыданий, Чимойз наконец заснула, но и во сне она видела крыс.
Глава двадцать третьяМир без горизонта
Кто уступает отчаянию, тот кует решетки собственной тюрьмы.
Спор прекратился только через несколько часов после того, как Посланник Тьмы швырнул Аверан в камеру вместе с другими пленниками.
Здесь было только шестнадцать человекшестнадцать, оставшихся от многих сотен, которых бросали сюда многие годы. Все они были уже в годах и были захвачены в плен в поселениях за много миль отсюда.
У нас есть свет, сказал один мужчина. Впервые за все время, которое мы находимся здесь, у нас есть свет. Это оружие. Его отсутствиеэто единственное, что удерживало нас от побега. Вот ты, Обар, ты сам повторял сотни раз, мол, если бы у тебя был свет, ты устроил бы побег, и тебе все равно, выживешь ты при этом или умрешь.
А что хорошего в свете? спросил Обар с сильным индопальским акцентом. Мы находимся на глубине многих миль, а туннели расходятся в разные стороны. Мы некогда не найдем путь наверх!
А какой у нас выбор? спросил Баррис. Человек, в котором Аверан узнала их лидера. Теперь, когда у нас есть свет, мы что жебудем сидеть кучей вокруг него и ждать, пока у нас цветы из задницы вырастут?
Мы не Властители Рун, поддержала Обара Инура, женщина из Индопала. Мы не все можем драться.
Баррис прав, сказала Аверан. Мы должны освободиться. Но нам не придется сражаться в одиночку. Помощь уже идет.
Помощь? переспросил Баррис. Прямо сюда?
Да, сказала Аверан. Габорн Вал Орден, король Мистаррии, уже близко.
Благодарение Силам! воскликнула Инура.
Почему? спросил Баррис таким тоном, словно он думал, будто Аверан сошла с ума. Почему вдруг король спустится сюда?
Он идет, чтобы отыскать Логово Костей, чтобы сразиться с ужасным магом, предводителем опустошителей, сказала Аверан. Я старалась показать ему путь, когда опустошители схватили меня. У Габорна нет выбора, ему придется идти по моим следам. Он сумеет их найти. Он получил дары обоняния от двадцати собак.
Баррис сварливо спросил:
А почему этот ребенок ведет за собой короля?
Потому что я Охранитель Земли, просто и искренне ответила Аверан, точнее, учусь им быть.
Тырожденная чародейкой, догадался Баррис. Тогда, может быть, ты можешь что-то сделать, чтобы помочь нам.
Например? спросила Аверан.
Можешь вызвать животных, чтобы они сражались за нас?
У меня нет моего жезла, сказала Аверан извиняющимся тоном. А, кроме того, я не думаю, что тут есть кто-нибудь крупнее краба-слепцана многие мили вокруг.
Пожалуйста, сказала Инура, сделай что-нибудь.
Эти люди совсем отчаялись. Аверан смотрела в их хмурые, безнадежные лицаи не могла придумать, как помочь им. Но злость все еще кипела в ней при мысли об ее отце, и она тоже жаждала мести.
Она прищурила глаза, размышляя.
Я попытаюсь, наконец сказала Аверан.
Пленники столпились вокруг, молча глядя на нее. Она замедлила дыхание и отпустила свои мысли далеко, прочь отсюда.
Первым ее сознание высветило Габорна. Она представила себе его лицо. Когда его лицо вырисовалось достаточно отчетливо, она постаралась поймать ритм его тяжелого дыхания. Он бежал. Хоть это она могла почувствовать.
Она старалась увидеть то, что сейчас видит он, старалась почувствовать грубый камень, услышать, как гудит земля под его йогами. Но это было бесполезно. Она не могла пробиться в его встревоженное сознание.
Ей нужна была цель попроще, кто-нибудь более восприимчивый. Биннесман когда-то велел ей вызвать оленя в горах под Скалой Манган, потому что оленьглупое животное.
Какое еще глупое животное я знаю, думала Аверан. Мировой червь? Тот, которого вызвал Габорн.
Но мысль об огромном черве, пробивающем ход сквозь населенные места, напугала ее. Она не рискнула вызвать такое чудовище.
Она очистила сознание, и вот новый образ начал медленно возникать в нем: зеленая женщина, вильде Биннесмана.
Аверан сосредоточилась.
Она увидела зеленую женщину и постаралась прикоснуться к ее сознанию. Но это создание находилось слишком далеко. Много времени прошло, прежде чем Аверан начала видеть глазами вильде, слышать то, что она слышала, чувствовать те запахи, которые чувствовала она. Аверан удивилась остроте каждого чувства. Нюх у зеленой женщины был острее, чем у гончей, а зрение острее, чем у совы. Каждый ее нерв был напряжен. Она чувствовала легчайшие дуновения, касавшиеся кожи, и вкус живительного воздуха на языке. Биннесман довел свою вильде до совершенства. Аверан и вообразить не могла, что можно воспринимать мир так остро, так свежо, быть в такой гармонии со всем окружающим.
Зеленая женщина стояла на краю пропасти, там, где каньон пересекал ее путь. Там, внизу, по берегам реки и вдоль стен каньона, росли каменные деревьяискривленные, лишенные листьев карикатуры на дубы; и червь-трава пышно разрослась вдоль берегов, а в ее гуще слоновые улитки висели гроздьями, словно обкатанная рекой галька.
И опустошители, и люди провели бы долгие часы, обсуждая, как перебраться через этот каньон. Но вильде просто шагнула с обрыва и летела вниз не менее сотни футов, прежде чем ухватилась за скальный выступ на дальней стене каньона.
Аверан почти физически ощущала шероховатую поверхность камня, как будто она слилась с рукой зеленой женщины; а затем вильде быстро, как паук, побежала вверх по стене.
Аверан дивилась выносливости вильде. Это создание получало силу от Земли, и теперь Земля была повсюду вокруг нее, обнимала ее, наполняла ее энергией. Аверан чувствовала в мышцах вильде бесконечный запас сил.
Приди, позвала Аверан. Помоги мне.
Эти три слова достались ей дорогой ценой. Она всего лишь произнесла их мысленно, и сразу же у нее закружилась голова.
Зеленая женщина прыгнула, извернувшись в воздухе, как кошка.
Аверан? спросила она.
Помоги нам, молила Аверан. Нас схватили опустошители, мы глубоко под землей, недалеко от Логова Костей.
Проникнув в сознание вильде, Аверан убеждала ее: «Враги Земли находятся здесь».
Аверан упала в обморок. Она едва могла удерживать контакт.
Зеленая женщина вскинула голову. Ее ноздри раздулись. Вильде завыла, как голодный волк, и помчалась вниз по туннелю. Аверан успела поймать запах, метку опустошителей, когда вильде внезапно выскочила на перекресток туннелей. Аверан сосредоточилась, стараясь узнать место.
Вильде следовала за ордой опустошителей к поверхности. Создание находилось в сотнях миль отсюда.
Помоги! закричала Аверан. Беги в другую сторону!
После этого Аверан резко, едва подавив собственный стон, вышла из сознания вильде, чувствуя, что больше не в силах поддерживать контакт, и рухнула в темноту, опустошенная и бесчувственная.
Глава двадцать четвёртаяСарка Каул
В течение многих столетий Хроно провозглашали политический нейтралитет. Они утверждали, что их единственное желание«наблюдать» за жизнью лордов и леди Земли. Но кто из лордов, спрошу я вас, сможет остаться неизменным под таким внимательным наблюдающим взглядом? Кто из нас, королей, не пытался казаться более мудрым, более милосердным, более привлекательным, чем был от природы? Нам все время напоминали, что наша жизнь коротка, в сущности, не длиннее нескольких биений сердца, не больше чем горсть дней. И потому я уверен, что своим «просто наблюдением» за лордами Земли Хроно, сами того не желая, изменяли ход истории.
Поняв это, я могу сделать единственный вывод: они хотят не просто вести летопись земной истории, но вносить в нее изменения. У них мягкие, но надежные руки, и я подозреваю, что, когда возникнет в этом нужда, они придут.
Веразет, захвативший Мирриму в плен, подтолкнул ее к началу длинного туннеля, вынуждая идти вперед. Веразет не проявил к своей пленнице ни капли внимания. Для нее, северянки, здесь было слишком темно, она ничего не видела, а он гнал ее, почти слепую, вперед. Она слышала шум моряглухие удары медленных волн о прибрежные скалы, далекие крики чаек. Воздух был насыщен запахом соленой воды.
Она почувствовала волнение. Она ни разу не видела морских волн и даже не могла вообразить, как они могут выглядеть. Она думала раньше, что они должны шуметь так же, как волны на озере, мягко ударяя о берег. На озере ей доводилось бывать.
Но в звуке, который она слышала сейчас, не было ничего похожего на тихий шепот озера. Она слышала грохот воли, разбивающихся о берег, который тянулся намного дальше, чем мог дотянуться взгляд человека. Волны бились о скалы, служившие основанием Дворца Иселферион, бурлили вокруг них, заставляя содрогаться самый фундамент. Она не просто слышала голос и запах океана. Он, казалось, проник в нее до самых костей.
Она еще никогда не чувствовала такой силы в Воде. Казалось, Вода зовет ее.
Веразет вытолкнул Мирриму из туннеляи она оказалась под усыпанным звездами небом. Миррима увидела море, огромное, беспредельное, раскинувшееся до самого горизонта. Уже почти рассвело. Восток окрашивался мягким сиянием. Веразет, стоявший за ее спиной, бледный, как обескровленный труп, так сильно толкнул ее, что она почти перелетела через парапет, идущий вдоль берега над океаном.
Вода билась о камни прямо под ней, в какой-то сотне ярдов. Малейший толчоки Миррима полетит в бездну.
Принц Веразет рванул ее назад, его черное одеяние распахнулось, открывая бледную грудь. Он был вполне привлекательным с виду, с острым носом, крепким подбородком и хорошо развитыми мышцами груди и живота. Его серебряные волосы были заплетены во множество косичек и связаны таким образом, что свешивались на его правое плечо.
Что ты делаешь? спросила Миррима.
Веразет тут же ударил ее по щеке. Его лицо выражало неприкрытую похоть.
Было бы неплохо, сказал он, помолчав, если ты передашь дар метаболизма.
Она знала, чего он страстно жаждет. Как только она отдаст свой метаболизм, она сразу же впадет в зачарованный сон и будет спать до тех пор, пока не умрет лорд, принявший дар, тогда ее метаболизм вернется к ней. В таком состоянии она не сможет защититься от его похоти. Она даже не будет знать, что он овладел ею. А когда она очнется, то окажется, что она носит его ребенка.
Я ничего тебе не дам, сказала Миррима.
Твой муж очень любит тебя. Он изъявил желание тебя спасти. Заставил пообещать, что мы оставим тебя в живых. Но если мы тебя отпустим, ты можешь доставить нам много неприятностей. Тебя нельзя отпускать. Так что ты должна отдать метаболизм.
Сперва я убью тебя, сказала Миррима.
Он хмыкнул, словно эта бессмысленная угроза вызвала у него раздражение:
Ты не понимаешь. Отдай дар, и ты жива. Не отдашь, и я столкну тебя вниз.
Он грубо схватил ее и поднял над выступом.
Миррима обхватила его за шею. Если он попытается сбросить ее вниз, то полетит вместе с ней, а Миррима не сомневалась, что в воде она будет в более выигрышном положении. Она плюнула ему в лицо.
В глазах Веразета сверкнула ярость, ноздри раздулись. Он сжал кулаки в бессильном гневе.
Я даю тебе день на размышление. Солнце очень горячее. Он дал ей время обдумать сказанное им. Инкарранцы с их белой кожей беззащитны перед солнцем. Они обгорают быстро и сильно. Пока встает солнце, думай. Может, отдать дар не так страшно. Может, и ты, и твой муж отдадите дары королю. Когда он умрет, вы оба получите дары обратно, ты и твой муж. Не лучше ли жить с надеждой, чем умереть без надежды?
Он схватил цепь, которой она была скована, и с трудом оторвал от себя ее руки. Потом он сорвал с нее плащ, и она осталась в одной рубашке и штанах. После этого он снова схватился за цепь и потащил Мирриму к скале, одновременно поднимая вверх ее руки.
В следующий момент Миррима уже висела, не дотягиваясь ногами до земли.
Веразет сказал:
В скалах много крабов. Голодных крабов. Они лезут по ним наверх, ищут еду. Может, это поможет тебе лучше думать.
Принц развернулся и вошел в туннель, заперев за собой железную дверь.
Миррима взглянула вниз и увидела двух маленьких буро-зеленых крабов, ищущих укрытия под скалой. Она дернулась в своих оковах. Тяжелые цепи врезались в запястья. Они очень плотно охватывали руки; казалось, они выкованы специально для нее. Миррима знала, что ее дары мускульной силы позволят ей освободить руки. Но при этом она переломает себе все кости и сорвет почти все мясо с рук.
И что толку в освобождении, если она станет калекой?
И так она висела много часов, пока утреннее солнце медленно поднималось над морем. Глубокая синева неба отражалась в воде, а волны казались морщинами на древнем лице моря. Вода была повсюду, у нее не было границ. Миррима еще никогда не находилась рядом с чем-то, что заставляло ее чувствовать себя такой маленькой, такой смиренной.
Она слышала, как вода зовет ее. В каждой волне, бьющей в скалы, в отдаленном шуме прибоя, похожем на шум толпы зрителей на рыцарском турнире, она чувствовала притяжение океана, влекущее ее к нему, влекущее ее на его дно.