Благодари Господа, сын мой. Все его милостью, его милостью, холодно отвечал брат Родерик, разглядывая кувшин.
И то верно, согласится кавалер, вот только беспокойно у меня на душе, сны меня страшные донимают.
Приор слушал молча.
Снится мне, продолжал кавалер заметно тише и приблизившись к монаху, что какой-то монах меня со свету сжить хочет. А за чтоне говорит. К чему бы это, святой отец?
Демоны тебя одолевают, все так же холодно ответил приор, пост, молитва и причастие избавят тебя от них, сын мой.
Вот и я так думаю. Да только многогрешен я, вот если еще и такой святой человек, как вы, за меня помолились бы, так точно я бы от наваждения избавился. Помóлитесь, святой отец?
Помолюсь, сын мой, помолюсь, кивнул канцлер. Ступай.
Вот и хорошо, и не собирался уходить кавалер, я о своих наваждениях написал еще и епископу Вильбурга, чтобы он тоже помолился. Когда два таких праведника, как вы и епископ, за меня молиться будут, то уж наверняка наваждение пройдет.
Приор побледнел, он неотрывно глядел на новоиспеченного рыцаря, открыл было даже рот, да ничего не сказал, не нашелся.
А рыцарь еще раз спросил:
Так помóлитесь за меня, святой отец?
Ступай, сын мой, ступай, только и смог сказать канцлер Его Высокопреосвященства и принялся теребить четки.
Когда солдат повернулся к нему спиной и захромал к выходу, приор прошипел своему ближайшему помощнику:
Найди протонотария, скажи, чтобы о просьбе моей боле не волновался. Передай, что сложилось все как Богу угодно. А еще скажи просителям, что приема сегодня не будет, молиться я пойду.
Он встал из-за стола.
Его помощник уже направился выпроваживать посетителей, когда приор остановил его, подозвал и прошептал со злостью:
Вино это вылей. Немедленно.
А кавалер Волков возвращался в трактир, а на луке седла его висел щит, на котором изображено было небо серебром над лазурным полем, а поверх всего ворон распластал крыла, а лапами держал факел с живым пламенем на запад, а у ворона глаз сиял, что рубин, и был он злой. Прекрасный щит пахнул свежим лаком. А кавалер был горд.
Это и улицей нельзя было назвать. Длинная тропинка меж двух высоких заборов, на которую выкидывали и золу от печек, и мусор, и падаль. На этой тропе и два всадника разъехались бы едва. Рудермаер и Пилески шли впереди. За ними ехали кавалер и Ёган, замыкал шествие Роха на своей деревяшке. Наконец они прибыли. Рудермаер торжественно обвел кусок улицы, за который Волков должен был выложить шестьдесят шесть монет.
Вот, важно произнес Рудермаер, вот это место.
Здесь, у стены, размещалась помойка, и не было тут никаких тридцати пяти шагов на пятнадцать. Глазомер у опытного стрелка все сразу прикинул. Тридцать на двенадцать с неглубокой канавой по периметру. Коровьи и лошадиные кости, падаль вонючая, старое гнилое тряпье, битый кирпич и битые горшки. Все это валялось слоями, а посреди красовался гнилой, покосившийся сарай.
И все это стоит шестьдесят шесть талеров? невесело спросил кавалер.
Да, радостно кивал Пилески. Место хорошее и недорогое. Почти даром.
Волков посмотрел на него пристально, подозревая, что мастер шутит, но Пилески не шутил.
Место доброе, видя недоверие кавалера, заговорил Рудермаер, мы его вычистим, меж заборами ворота поставим, тут будет уютно, и лишних никого, за стеной ручей недалеко, выроем колодец: своя вода всегда на пользу. Кузню разместим у стены, а на нее думаю домик поставить, мы с Виченцо жить там будем. Нам боле негде. А если с крыши домика лестницу вверх положить, то на городскую стену вход получится.
Сюда и подвода не пройдет, резонно заметил Ёган.
Не пройдет, согласился мастер, а нам и не нужно будет, нам на месяц сорок корзин угля да два пуда железа потребуется, сами притащим.
Кавалер молчал, продолжая осматриваться, место было тихое, это ему нравилось, и мысли мастера о воротах и лестнице на стену тоже. Но он все-таки сомневался.
Тут вон сколько убирать нужно, наконец произнес Волков, как тут все это убрать? Куда нести?
Господин, Пилески засмеялся, это как раз плевое дело. За три дня управимся.
Да, поддержал его Рудермаер, за три дня все будет чисто. В городе сейчас многие за хлеб работать будут. За талер все вычистим, а еще за три колодец выроем. Вот в том углу.
Значит, сто семьдесят два талера все будет стоить? задумчиво переспросил кавалер.
Вроде так, чаны для выпарки селитры медные, два надобно, да чан для смешивания, да для жарки угля, да две наковальни, длинная и рабочая, да стол железный, да веретено для точки ствола, оно очень дорогое, да
Я понял, прервал его Волков.
А брус с доской, добавил Пилески. А работы, вот так и набегает такая прорва денег. У нас список есть, там все прописано.
Ну что, кавалер, решайся уже, заговорил Скарафаджо, ты ж всегда знал, где жирно, где монет раздобыть, я побиться об заклад готов, что ты и здесь не прогадаешь. Тебя ангел в лоб поцеловал.
Об заклад готов биться? переспросил кавалер, Роха его заметно раздражал, а поставишь что: бороду грязную или деревяшку свою? Роха хотел было что-то сказать, да кавалер продолжил: И деньга у меня водится не потому, что меня ангел целовал, а потому, что я копил ее всегда, и я не хочу выбросить все то, что собрал, на ветер. Серебро это давалось мне кровью и увечьями, а не торговлей, как купчине.
Да знаю я, Фолькоф, знаю, проговорил Роха, словно оправдывался. Просто я верю, что у нас все получится. Понимаешь? Нам судьба тебя послала.
Кавалер молчал, продолжая оглядываться, и наконец произнес:
Ладно, поехали в магистрат, купим эту помойку, а вечером чтоб список всего, что нужно, с ценами, у меня был.
Так я сейчас его вам дам, аптекарь достал из-за пазухи бумагу, вот он.
Все, что покупать будете, и где будете платить, продолжил Волков, будете делать при моем человеке.
Мы согласны, сообщил Роха.
А если где обмануть меня попробуете, Волков склонился с коня и показал всем троим кулак, всех убью.
Мы согласны, подтвердил храбрый мастер Рудермаер.
А вот Роха и аптекарь промолчали, видимо, на это они были не готовы.
Бумагу на собственность земли, что у западной стены, ему выдали быстро, но, как и всегда бывает, не все пошло гладко. Там, в холодном магистрате, второй писарь земельной канцелярии, что одет был в добротную куртку с мехом и шапочку, всем своим рыбьим лицом выражая скуку, поинтересовался:
А с какой целью приобрели сей надел, для проживания или ремесло какое затеяли?
Жить там буду, соврал кавалер.
Тогда с вас еще шесть талеров сбор за мусор разовый, да еще годовой полталера, да городской налог семьдесят крейцеров, а коли конюшни ставить будете, так еще сорок крейцеров за год.
Не буду я там жить, пекарню поставлю, зло буркнул Волков.
Так вы пекари? бесстрастно уточнил второй писарь земельной канцелярии.
А разве по нам не видно? спросил его Роха.
Отчего же, очень даже видно, что вы пекари, согласился писарь, и тогда с вас восемь талеров за мусор единый сбор, да два талера и восемнадцать крейцеров годовой сбор, да узнайте, сколько гильдия пекарей с вас попросит денег, чтобы дать дозволения вам тут хлеб печь. А как не дадут вам права, так зря только пекарню тут поставите.
Хорошо, мы пока узнаем, сколько стоить будет взнос в гильдию, а потом уж и решим, сказал Волков. Ну, посчитали вы поборы городские? А в гильдию оружейников взнос посчитали? принялся распекать он дельцов, едва вышли на улицу.
Роха, аптекарь и Рудермаер молчали озадаченные.
Каков взнос в гильдию оружейников? Талеров сто или двести?
Нисколько, зло сказал Роха, тут никто ни пороха рассыпчатого не делает, ни мушкетов.
Хорошо, коли так, согласился Волков, аптекарь, ты мне нашел сарацинскую воду?
Еще не искал, признался Пилески.
Так ищи, и уксус самый крепкий не забудь. А ты, Рудермаер, кирасу починил?
Мой друг мне в кузне дает работать только ночью, днем сам трудится.
Ну, тогда начинай землю купленную очищать, а ночью кирасу почини. Держи талер.
Он кинул мастеру монету.
Роха. Ты говорил, что добрых людей уже нашел для меня.
Да, шестнадцать человек с корпоралом, будут ждать нас у западных ворот после обеда.
Так уже обед.
Давай перекусим и пойдем глянем, возьмешь ли таких людей себе, отвечал Роха.
Солдат солдата видит всегда. Это были настоящие воины.
И корпорал у них был старый солдат, и кампаний прошел не меньше, чем Волков. Они сразу понравились друг другу. Оба поняли, с кем имеют дело, прониклись уважением друг к другу. Корпорала звали Литбарски. Он построил своих людей, а тех было шестнадцать. Четверо в полном доспехе, крепкий доспех, опытные мужи, люди первого ряда. Еще четверо таких же добрых людей были одоспешены только на три четверти. Доспех крепкий и не раз у кузнеца бывавший.
А не был ли кто из вас в Черной банде? спросил кавалер, разглядывая латы второй четверки.
Упаси бог, отвечал корпорал, среди нас таких нет, а вот Государю послужили, со мной четверо тех, кто ходил под имперскими знаменами.
Волков удовлетворенно кивнул.
Еще двое людей Литбарски были в кирасах да шлемах. А оружие имелось у всех: шесть пик и две алебарды, фальшионы да кинжалы. Остальные были арбалетчики, в хорошем доспехе и с добрым оружием, и два не местных человека с аркебузами. Тоже неплохие. За ними следовала большая телега с двумя меринами, возница и кошевой.
Это были отличные солдаты. Они очень понравились кавалеру, единственное, чего он опасался, так это что денег у него на таких воинов не хватит.
Довольны ли вы, рыцарь, людьми этими? спросил старый корпорал.
Отличные люди, признался Волков, да вот возьметесь ли вы за дело, если за две недели я заплачу по полтора талера каждому? И вам, господин корпорал, три офицерские порции?
Литбарски задумался. Прикидывал что-то. А за него спросил один из лучших солдат:
Кавалер, а с кем драться думаете?
И под чьим знаменем? Мы не под всякий штандарт пойдем, добавил стоявший рядом с ним.
Пойдем под моим штандартом, а драться ни с кем не будем, отвечал Волков. Заберем кое-что и привезем заказчику. Вы будете охранять в дороге.
Вот как! Литбарски, соглашайся, дал добро лучший солдат. Деньга малая, да всяк лучше, чем без дела дома штаны протирать.
Остальные согласно загалдели.
Ну, раз корпорация не против, то и я согласен, сказал Литбарски, а кто заказчик и какую ценность везти?
Велением епископа Вильбурга нам надобно забрать в одном храме одну ценную вещь и привезти эту вещь ему.
Так что за вещь? спросили его солдаты.
А что для попов самое ценноемощи. Нам надо забрать мощи.
Мощи дело богоугодное, мы согласны, скажите, когда выступаем, кавалер.
Пару дней придется подождать, мне нужно кое-что взять с собой, отвечал Волков.
А нужно ли ждать нам? спросил корпорал. Если не нужно, мы можем завтра же поутру выступить, а через пару дней вы нас догоните. Куда идем?
Видно, нужда их донимала, раз согласны идти хоть сейчас.
Правильная мысль, кивнул кавалер, может, вы и правы, пойдем мы в Ференбург.
Переговаривавшиеся солдаты сразу замолчали. Повисла тишина, все смотрели на кавалера, ожидая пояснений, а так как тот промолчал, корпорал Литбарски уточнил:
Ференбург тот, что на Эрзе?
Да, коротко ответил Волков.
Угу, так значит? Нам с ребятами нужно переговорить, сказал корпорал, чуть помедлив.
Он отошел к своим людям, все они сбились в кучу и стали обсуждать предложение кавалера, но так, чтобы он не слышал. Совещались они недолго, совсем недолго. Литбарски подошел к нему и сказал:
Господин кавалер, корпорация решила, что дело ваше нам не подходит.
Так вы только что говорили, будто дело это богоугодное, произнес Волков, вкладывая в слова насмешку, как быстро у вас все меняется.
Так и не знали мы, что нужно лезть в город, где двое из трех померли от чумы.
Два талера каждому, и Волков умышленно перешел на «ты», и тебе четыре офицерские порции. Четыре порции, так платят сержантам.
Дело не в деньгах, кавалер, ребята семейные, никто не хочет задохнуться от бубонов на шее. Или, того хлеще, в семью их привезти, мы чуму помним, года не прошло, как она у нас тут семьи выкашивала.
Эй, Литбарски, какого дьявола, вы же уже согласились, встрял в разговор Роха. Он был обескуражен.
Не соглашались! Мы не знали, куда идем! выкрикнул лучший из солдат Литбарски.
Да как не соглашались, вы уже чуть ли не сейчас собирались выступать, наседал Скарафаджо. Что за перемены?!
Оставь их, Роха, произнес кавалер громко, хорошо, что они сейчас переменились, а не дай бог дошло бы до дела какого, и там они бы сказали, что передумали. Извините, мол, мы не знали, что тут у вас злобные мужики будут железяками размахивать. Мы уходим.
Слова были едкими и обидными. Роха и даже Ёган засмеялись.
Одно дело мужики с железяками, а другое дело чума, хмуро заметил лучший солдат. С чумой не повоюешь. Было бы дело, мы бы себя показали.
Убирайтесь, мошенники, сказал Скарафаджо. Знаю я таких, как вы, вы обозные воины.
Это какие такие обозные воины? поинтересовался Ёган.
Есть такие, как мы врага ломаем, так они первые во вражеский обоз бегут грабить, а как нас враг гнет, так они бегут в наш обоз прятаться.
Ты не сильно задирайся, сказал лучший воин Рохе, будь ты на двух ногах, я бы тебе объяснил, кто тут обозный воин.
Так я на двух ногах. Волков сделал шаг вперед. Мне объясни.
Ну что ж, объясню, уперся воин.
Да вы что?! заорал корпорал, вставая между ними. Рехнулись, что ли?! Взрослые мужи, а ведете себя как сопляки. Угомонись, Франц, и вы, господин кавалер, остыньте. Еретики мало нас убивают, давайте еще сами будем резаться. Все, идем в город. В город.
Ни Франц, ни рыцарь продолжать склоку не желали. Солдаты стали собираться и пошли, а Роха, задира, свистнул им вслед. И крикнул:
Чертовы трусы!
Волков стоял мрачный и глядел вслед уходившим. Скарафаджо хотел ободрить его и произнес:
Ничего, я знаю еще пару толковых ребят. Не так хороши, как эти, но для прогулки, что ты затеял, подойдут.
Не подойдут, не полезет никто в чумную яму из нормальных людей, невесело заметил кавалер.
Предложи больше денег.
Даже если в два раза больше дам, никто не пойдет, я бы и сам не пошел.
А я пойду, вдруг сказал Скарафаджо, дашь три талераи пойду.
Что, совсем оголодал?
Совсем, признался Роха, хозяин грозится вышвырнуть моих спиногрызов и мою чокнутую бабу из дома. Больше полутора талеров должен, бакалейщику должен, мяснику, пекарь отказался давать хлеб в долг. Долгов на три талера. Пойду с тобой хоть в чумную яму, если дашь денег.
Кавалер, казалось, и не слушал его, и на него не смотрел, он смотрел на приближавшихся к ним двух забавных людей. Это были мальчишки лет пятнадцати, вряд ли старше. На одном из них красовалась старая, кривая кираса, на втором видавшая виды латаная стеганка, гамбезон, перетянутый на поясе веревкой, Волков уже лет пятнадцать таких не видел, да и велик он оказался мальцу настолько, что еще одного такого же без труда можно было засунуть.
Шлемов у них не имелось, а вот подшлемники были у обоих. Парень в кирасе имел вполне себе добрую алебарду на крепком древке, второй был вооружен обычным мужицким топором. Волков, Роха и Ёган с интересом наблюдали, как юноши подошли, низко поклонились, и тот, что с алебардой, произнес, обращаясь к кавалеру:
Простите меня, добрый господин, а не вы ли тот честный рыцарь, что ищет добрых людей себе в помощь?
Роха засмеялся, с ним засмеялся и Ёган. Волков только ухмыльнулся и важно спросил:
Люди мне нужны, да только нужны мне честные люди. Не сражались ли вы в Черной банде, не сражались ли вы за еретиков, или за схизматов, или за чертовых эгемцев, что выкидывают праведных людей, друзей императора, из окон чертовой ратуши своей в своей чертовой столице, воевали ли вы против императора нашего?
Нет, нет, нет, качали головами мальчишки, мы еще нигде не сражались.
Ишь ты! язвил Ёган. А так и не подумаешь! Я как вас увидал, так решил, что какие-то славные воины к нам идут. Малость даже забоялся.