Я не он потянулся было за ключами, но остановился, прислушиваясь. Что это?
Теперь уже и я услышалаприближающийся свистящий рев, словно от набирающего скорость большегрузного грузовика. Но им ведь запрещается ездить так быстро в черте города, разве нет?
Рука копа, бог знает зачем, скользнула к кобуренаверное, он и вправду был хорошим полицейским. А в следующий момент ближайшая к нам стена разлетелась кирпичными брызгами, и в полицейский участок, разметав его, как ребенок расшвыривает кубики, въехал автопоезд. Въехал, ха! Это все равно что сказать: «Я швырнула о землю атомную бомбу, и та жахнула». Выглядело это так, будто началось вторжение русскихстена слева от нас попросту исчезла, клетку-камеру, в которой мы были, не задело просто чудом, хотя решетку с петлями у нее снесло будто ударом исполинского молота, по полу снарядами из катапульты летели кирпичи и осколки стекла.
Двигатель фуры, замершей в считанных метрах от нас, завывал на высоких оборотах, как голодный зверь, потом закашлялся и умолк, и наступила тишина, только где-то рядом что-то свистело и фыркалокондиционер, может быть, или поврежденный водопровод. Медленно оседала белая, мучнистая пыль. Не было никаких криков и стоновбудто и пропал куда-то медленно тянувшийся к своему револьверу коп, да и водитель тожедолжен же был кто-то вести этот чертов грузовик?
Я перевела осоловелые глаза на Малышкуага, опять кровь из носа, значит, это не первая наша реальность, другие были еще менее удачны. Но лицо у нее обалдевшее, наверное, как и у меня.
Это я разлепила губы и тут же закашлялась. Организм отчаянно требовал секунды на адаптацию к новой ситуации. Это та часть фильма, где мы чудесным образом избегаем заключения и бежим?
Да! Малышка не колебалась.
И мы рванулипротиснулись мимо искореженной, истекающей горячим паром рамы грузовика с прицепом, украшенным надписью «Скай Мануфакчурин», миновали две комнатыофис и еще что-то, комнату для отдыха, может? и выбрались наружу. В разрушенном участке и правда не было больше ни одного человека, да и находился он почти что на окраине то ли городишки, то ли деревни Нескауин («население 169 человек, спасибо, что заглянули!», как сообщал кстати встретившийся придорожный щит), так что наблюдать за нашим великолепным кроссом было некому.
Снаружи было темновато и пустынномы что, перенеслись в город-призрак? справа, за несколькими покосившимися заборами расстилалась океанская гладь, слева темнел высокий хвойный лес и вилась спиралью длинная серая дорога. Меня отчаянно тянуло позаимствовать полицейский «додж» (ах, какая тачка, боже мой, что за тачка, не чета моему дряхлому пикапупрощай, старина, ты навечно останешься теперь на обочине трассы в десятке миль к северу), но даже в нынешнем состоянии я понимала, что это не лучшая идея. Благо, неподалеку стоял чей-то черный «Джи-эМ-Си Юкон» с незапертыми дверьмиспасибо, добрый человек, твоя вера в человечество пройдет сегодня суровое испытаниеи через минуту мы уже снова были в пути.
Федеральное шоссе продолжало уползать широкой асфальтовой змеей под угольно-черные колеса внедорожника. Последние лучи солнца освещали дорогу, ровную и гладкую, как стекло, машина будто парила над поверхностью, двигатель работал мощно и ровно, бак был почти полон.
Слушай, Хлоя Малышка неторопливо, морщась, вытирала невесть откуда взявшимся носовым платком кровь с лица, но потом нашла в бардачке початую бутылку с водой, и дело пошло быстрее. Что это было? Я такое видела только в дешевых автокинотеатрах, где показывают фильмы по десять баксов за билет, и всем плевать, сколько народу у тебя в машине. Такого же не бываетчтобы фура разбила нашу камеру именно в тот момент, когда нам отчаянно нужно было из нее сбежать. Я имею в виду, каковы шансы?
Не знаю, Макс, настроение у меня было чудесное. Что было, конечно, немного странно, учитывая обстоятельства, но мне было плевать. Мы снова были свободны, и мы снова были вместе, и ничто было не в состоянии нам помешать. Ты же сейчас говоришь о нас. Думаю, могло случиться все, что угодно.
Мы могли что угодно.
Часть 3
Что, если бы я ничего не решала?
Сложности и противоречия человеческой природы, слепая ярость его неостановимой силына что они мне? Я ничем не лучше семи с лишним миллиардов одноклеточных бактерий, копошащихся на этом воняющем мертвечиной голубом шарике, и кто сказал, что именно на моих плечах должна лежать вся эта чертова ответственность?
Я же могла когда-нибудь устать?
Не выдержать потери от рано ушедшего отца, от никогда не справляющейся с нагрузками матери, от отчима-урода, от конченных идиотов в школе, которых я совсем не могла уже терпетьи в конечном счете не стерпела. Что если бы в один особенно дерьмовый день я бы перестала принимать решения и уселась бы на крыльце с дебильной усмешечкой чертовых буддистов, убежденных, что мимо терпеливого парня рано или поздно мимо проплывет труп его врага?
Но есть одна проблема. По заасфальтированным улицам современных городов трупы не плавают. А мы жили на очень, очень длинной и прямой, ровной как стол улице. Так что с буддистами мне, по всей видимости, оказалось не по пути.
Да, в общем, и черт с ними.
Мы неслись вперед целеустремленно, словно седельный тягач«Юкон» показал себя в этом смысле очень правильной и ходкой машинойпо радио заливались хриплыми соловьями «Деф Леппард» с песней «Давайте пошумим», и я самозабвенно подпевала им, выставив в окно локоть.
Двухполоска продолжала убегать от нас вперед, справа мелькнули и пропали кемпинги, слева вздымался пологий каменистый обрыв, усеянный березами и елками, вдали высились покрытые зеленью холмы с черт знает каким названием, но дорога уводила от обмелевшего океана, и я почувствовала внезапную грусть. Не знаю, почему, но мне не хотелось с ним расставаться.
Смотри, Хлоя! Малышка указывала куда-то вбок, и мне пришлось изогнуть голову наподобие жирафа в зоопарке, чтобы рассмотреть невиданное явление.
Наверно, все дело было в облаках, попавших под действие каких-то неизвестных мне сил природыв школе по предмету «Наука» у меня всегда были дерьмовые оценки как и по остальным предметам, честно говоряи образовавших что-то вроде гигантского водоворота посреди неба, и они плыли мимо, медленно вращаясь, словно над нами раскрылась дыра в другое измерение. Осталось дождаться боевых кораблей Читауриили кто там нападал на Нью-Йорк во «Мстителях», до чего же беспросветно тупое кино, боже мойи можно было считать, что жизнь окончательно удалась.
Ворота в еще один мир, тихо сказала Малышка. Не у одной меня, значит, такие ассоциации. Подпрыгнуть бы повыше
Вот оно. Бежать. Куда угодно, любыми путями и способами, возможно, ныряя головой в неизведанное, возможно, меняя свою жизнь задешево, но только бы не оставаться здесь, в этой тягучей неподвижной трясине А разве не этим мы занимаемся прямо сейчас?
Я тряхнула головой, закрыв в нее доступ дурацким мысли. «Изгоняю тебя, нечистый дух» Что там еще говорят католики? Никогда не интересовалась этим дерьмом. В мире нет других демонов, кроме тех, что живут внутри нас и кормятся потерянными надеждами.
Гитарный парень из радио изо всех сил старался поднять нам настроение. И знаете что? у него начинал получаться. Настолько, что Малышка сделала погромче и принялась подпевать. Впрочем, я была ничуть не против.
И с глаз долой, из сердца вон со временем, я сделаю все для тебяи из всего, что я сделала, я люблю тебя больше всего
Тебе никто не говорил, что ты отвратительно поешь, Макс? я попыталась перекричать ветер и, конечно, проиграла.
Для этого у меня есть ты, улыбнулась Малышка. Я была готова расцеловать ее в этот момент.
Отлично! Итак, Максин Колфилд, ты отвратительно поешь!
Я ухмыльнулась и чуть прибавила газу, все равно на дороге было шаром покати.
Что там дальше по курсу? поинтересовалась Малышка между делом.
На радио переключилась пластинкатеперь там пела песню «Зажигать» команда под названием «Готтхард».
Я стукнула облезлым ногтем по панельке навигатора.
Если чертова электронная магия не врет, мы въезжаем в округ Линкольн. Скоро холмы закончатся, будет длинная и довольно зеленая долина потом пригороды, а за ними уже и сам Линкольн-Сити. Городишко, как я помню, крошечный, к тому же плоский, как сиськи Кейт Марш.
Хлоя
Да, извини, о мертвых хорошо или ничеготак что помолчу, пожалуй. А почему ты спросила?
Живот бурчит, как будто там засел разъяренный динозавр, пробормотала Малышка. Перекусить бы да и вечер на носу. Пора останавливаться на ночлег.
Черт, за всеми дурацкими мыслями я совершенно забыла о главном Макс, умница, ты права
В общем, в Линкольне имеется пара отелей, что есть, то есть, сообщила я, снова сверившись с картой. Только вот с деньгами у нас нельзя сказать, что густо, и это здорово сужает варианты Один момент, мой капитан, местный интернет летает не совсем так, как «Энтерпрайз» капитана Кирка В общем, судя по всему, наш лучший шансэто дыра под названием «Мотель 6»: тесные и бюджетные номера, мини-холодильники и вайфай две звезды ему явно дали в рассрочку, зато рядом есть «Старбакс» и «Макдональдс».
Омифигенно! Можем сначала взять еды, а потом заселиться в отель.
Заметано, мисс Колфилд, все будет в лучшем виде! Я утопила педаль газа.
Все-таки пришлось сделать еще одну остановкув «Юконе» закончился бензин, и я свернула на заправку там, где лес справа снова отступал, открывая потрясающе красивый вид на океан, а на опушке стоял побитый непогодой знак «Тропа Каскейд Трейл». Вдали виднелись угрюмые, поросшие синим лесом холмы, темнеющее небо глядело на близкую землю, но, должно быть, не видело там ни черта интересного.
Пока я заливала бак, Малышка сходила в пристроенный магазинчик, воспользовалась тамошним туалетом, да еще зачем-то купила с полдюжины шоколадных батончиков и два питьевых йогуртапо завышенным раза в полтора раза ценам, как обычно и бывает на заправкахи потом мы еще с ней немного полежали на теплом с дороги капоте, глядя на желтовато-зеленое море травы, убегающее к стылому на вид океану и окаймленное с обеих сторожевыми вышками сосен, красных ольх и канадских елей. Ограда даже здесь, вдали от городов и обязательств, все огорожено. Застолблено и расчерчено. Все.
И ни в каменных городах, ни в дремучих лесах, ни на травянистых равнинах у меня не получалось найти свободы? Существует ли она вообще. Я не знала. По радио из машины, которое мы так и не стали выключать, продолжала нестись музыкаРайан Адамс пел «Ты все еще любишь меня».
Пройдет еще один год,
Я веду точный счет дней,
Еще одно солнце зайдет,
Но я не увижу лучей.
Что сказать?
Я не хочу, чтобы что-то менялось
Но неужели мое сердце слепо,
а наша любовьтакая уж странная штука?
Ну, как там твой йогурт? поинтересовалась Малышка с набитым ртом.
Ей самой досталось что-то обыкновенное, с приторным вкусом, вроде клубники или персика, а мнечертов лен с дерьмовой курагой. Выглядело это, как застывшие в белом сиропе козявки. Зато с шоколадками все оказалось тип-топ.
Если забыть, что там плавают сушеные ягоды и семена размером с четвертак, и игнорировать факт, что я сейчас глотаю какое-то, мать его, деревото нормально. С чего это тебя вдруг повело на эту дрянь из красителей и усилителей вкуса? Это же мне положено питаться всяким мусорным дерьмом, мисс Правильная Девчонка!
Просто захотелось сделать паузу, Малышка поболтала остатками йогурта в бутылке. За спиной, по трассе прогрохотал какой-то большегруз, и она автоматически поморщилась. Вспомнилось, как мы с тобой убегали в детстве к маяку, а потом строили на берегу форты и играли в пиратов. Как же просто тогда все было До чего просто было жить Хлоя, ты помнишь?
Резко и остро защемило сердце. Я чертовски хорошо помнила, и до чего же сильно мне хотелось вернуться обратно, в те простые и солнечные дни А теперь выходит, что и Малышке хотелось того же. Но только дорога туда была заперта на крепкий замок, а для верности, наверно, еще и подперта поленом. Посторонним ход воспрещен. Частные владения. Нарушители будут застрелены, а их бренные теласожраны без кетчупа и кленового сиропа.
Ладно, один хрен бесполезно мечтать о невозможном. С другой стороныесли не мечтать, то зачем вообще эта жизнь?
На радио временно закончились песни, настал черед говорильни.
«Следуя за мечтой и держась за вещи, ставшие важными в детстве, можно столкнуться с ужасными последствиями, задумчиво сказал ди-джей. Но это не обязательно значит, что оно того не стоит. Стоит, если это действительно важно.»
Какая она, моя заветная мечта, за которой я бегу, не имея даже возможности остановиться?
А ты бы как хотела жить, Макс?
Хм! Малышка уставилась в пустоту. Закончилась пора удивительных историй, настал черед охренительных вопросов? Откуда такое любопытство, Хлоя?
Да хрен его знает, откуда Просто накатила вот соленая и печальная волна, оглушила массой, озадачила вопросами. Чего я хочу? Куда стремлюсь? И зачем?
Чертова меланхолия. Раньше меня от нее спасала травка, но старые запасы, можно сказать, показали дно. И еще средний палец. Во Фрискоместные ненавидят, когда его так называют, а по мне, так даже забавнонужно будет раздобыть еще, с этим там проблем не ожидается. Если, конечно, мы заберемся так далеко.
Да вот, подумалось Мы все несемся куда-то, то ли бежим от чего-то, то ли стремимся куда-то. Неплохой момент, чтобы пораскинуть мозгамиа что там насчет конечного пункта назначения? Как ты его себе представляешь?
Макс не реагировала так долго, что я уже подумала, что спорола очередное дерьмо в попытке показаться умной, и торопливо закрыла мысленную дверь в этот разговор. Но тут она заговорила.
Иногда по правде говоря, довольно часто мне снится один и тот же сон. Как будто я иду по долгому и темному лесу, следуя за едва заметной петляющей тропинкой. Лес густой и темныйто есть по-настоящему темный, и когда я поднимаю голову, чтобы понять, день сейчас или ночь, то даже не вижу неба. Настоящая чаща, какая-то русская Сибирь.
Чертовы русские, вставила я. Надо же как-то разнообразить рассказ, нет?
Потом до меня доходит, что тропинка начинает вести вверх, на возвышенность. Лес редеет, заканчиваетсяи я оказываюсь на холме, наверное. Если бы были холмы высотой в полмили. На нем стоит деревянный дом. Старый, даже древний, но выстроенный на века и прибранный заботливой рукой. В нем два, может, три этажа и высокая стеклянная башня, вроде маяка, на самой верхушке. Стекла сверкают над лесом и тьмой какой-то болезненной чистотой и, кажется, прозрачно, почти неслышно вибрируют.
Это точно не наш маяк в Аркадия-Бэй? Бывший маяк.
Ничего общего. Малышка даже не отвела взгляда, направленного в горизонт, на котором светились отраженным светом розовые кляксы закатных облаков. Я вхожу внутрь, на полу маты, сплетенные из стальных тросов, в стене круглые окна, как иллюминаторы на кораблях. Дом огромный и совершенно пустой, но на столах, подоконниках и в углах полно всяких волшебных штук. Морские приборы, вообще много связанного с морем, и некоторые из них работают, тонкие стрелки щёлкают по выпуклым делениям, бегают и торопятся внутри бронзы, среди пружин, блестящих заклёпок и чавкающей смазки.
Мне стало не по себе. Так не описывают сны. Такими сны не бывают.
Мне кажется, что дом пуст. Что жизни в нейне больше, чем в нашем несчастном городке после этого ужасного смерча Но там есть вещи. Вещи, которые рассказывают больше, чем мог бы рассказать человек. По углам стоят тяжелые чемоданы, покрытые странными наклейками, на полках стоят огромные кофейные банки с глубоко выдавленными на них надписями и иностранными монеты с профилями и венками внутри. На подоконниках красуются модели кораблей, на полках солдатами стоят книги. Книжная пыль пахнет чем-то перечным, острым, почти преступным.
От трассы донесся резкий звук, словно мелкие камушки срикошетили о колесные арки. Макс будто пробудилась от сна, повела вокруг несфокусированным еще взглядом.
Волшебный дом. Я до сих пор будто вижу все его сказки. И убежала бы туда, где он стоит, если бы только знала Если бы только знала
Ее голос дрожал, словно стенка мыльного пузырясейчас такого уже не делают, а в детстве у нас по улицам ходил парень с целым ведром мыльной воды и выдувал огромные пузыри, просто так, для удовольствия. За ним постоянно бегала целая ватага ребятишек, пытаясь поймать их, прикоснуться руками к волшебству, которогоони еще этого не зналине будет больше нигде, ни на минуту во всех их будущих бесцельных жизнях.