Дверь распахнулась внутрь. На фоне горевших в коридоре факелов возник человек, который, быть может, был бы высоким, если бы не наклоненная вперед голова и сгорбленное тело. Круглое пустое лицо плавало, словно луна, сразу над ключицами, а над ним во все стороны торчали черные волосы, срезанные неловкими руками тупым ножом.
Я прошу прощения я вас побеспокоил, доктор, но вы сказали, чтобы я пришел пораньше, ведь так? Голос был густым и медленным, точно капающий свиной жир.
Моргенес недовольно присвистнул и подергал себя за прядь седых волос.
Да, но я сказал пораньше после обеда, время которого еще не наступило. Впрочем, теперь нет смысла отсылать тебя обратно. Саймон, ты знаком с Инчем, моим помощником?
Саймон вежливо кивнул. Он видел Инча один или два раза.
Вечерами Моргенес иногда приглашал его помочь, в особенности если требовалось поднимать что-то тяжелое. Определенно его не стоило использовать для других целейскладывалось впечатление, что Инчу даже нельзя было доверить помочиться перед сном в костер.
Ну, юный Саймон, боюсь, что его появление положит на сегодня конец моему пустословию, сказал старик. Если уж Инч пришел, мне нужно его использовать. Возвращайся поскорее, и я смогу продолжить свой рассказесли пожелаешь.
Конечно. Саймон еще раз кивнул Инчу, который проводил его коровьим взглядом. Рука Саймона уже потянулась к двери, когда в голове у него внезапно возникло видение: отчетливая картинка, на которой метла Рейчел лежит там, где он ее оставил возле рва, словно труп необычной птицы.
Олух!
Он ничего не станет говорить. Просто заберет метлу на обратном пути и скажет Драконихе, что ее поручение выполнено. У нее столько забот, к тому же она и доктор едва ли не самые старые обитатели замка и редко разговаривают друг с другом. Очевидно, он придумал отличный план.
Саймон и сам не понял, почему он обернулся. Доктор изучал свиток, наклонившись над столом, а Инч стоял у него за спиной и смотрел в пустоту.
Доктор Моргенес
Услышав собственное имя, доктор поднял голову и заморгал. Казалось, его удивило, что Саймон еще не ушел.
Доктор, я глупец. Моргенес выжидающе поднял брови. Я должен был убрать в ваших покоях, продолжал Саймон. Мне велела Рейчел. А теперь день уже прошел.
Ах, вот оно как! Моргенес наморщил нос так, словно он у него чесался, а потом на лице у него появилась широкая улыбка. Подмести в моих покоях? Ну, парень, ты можешь вернуться завтра, чтобы это сделать. Скажи Рейчел, что у меня есть дополнительная работа, если она будет настолько добра, что отпустит тебя ко мне. Он снова обратился к столу, но еще раз поднял взгляд, прищурился и поджал губы.
И, пока доктор пребывал в задумчивом молчании, Саймон вдруг начал нервничать.
«Почему он так на меня смотрит?»
Если подумать, мальчик, наконец заговорил Моргенес, мне потребуется постоянная помощь, а со временем я должен буду взять ученика. Возвращайся завтра, как я уже сказал. Я поговорю о тебе со старшей горничной. Он мимолетно улыбнулся и вернулся к изучению свитка.
Тут только Саймон заметил, что Инч смотрит на него из-за спины доктора, и на его желтоватом лице застыло скучающее выражение. Саймон повернулся, быстро нырнул в дверь, проскакал по освещенному голубоватым пламенем факелов коридору и выскочил в темнотунебо было затянуто тяжелыми тучами. Ученик! Доктора!
Когда Саймон подошел к сторожке у ворот, он остановился, потом осторожно спустился ко рву, чтобы забрать метлу. Хор сверчков уже начал свой вечерний концерт. Саймон отыскал метлу и присел на берегу, чтобы немного их послушать.
Он погрузился в их ритмичную песнь, и его пальцы скользнули по разбросанным вокруг камням. Поглаживая гладкую поверхность, похожую на отполированный кедр, Саймон подумал:
«Этот камень мог стоять здесь еще до до рождения Усириса. Быть может, мальчишка ситхи нашел это тихое место и сидел тут, слушая ночь».
Откуда взялся этот ветерок?
Казалось, будто голос шепчет, шепчет, но Саймон не различал слов.
«Быть может, он провел рукой по тому же камню»
Ветер донес до него слова: Мы вернем его обратно, дитя человека. Мы все вернем
Саймон закутался в куртку, ему вдруг стало холодно, встал, поднялся по заросшему травой склону, он вдруг отчаянно захотел услышать знакомые голоса и увидеть свет.
Глава 3Птицы в часовне
Во имя Благословенного Эйдона
Шлепок!
И Элизии, его матери
Шлепок! Еще шлепок!
И всех святых, которые наблюдают
Шлепок! Шлепок!
Следи за ой! Сердитое шипение. Проклятые пауки.
Шлепки в сопровождении проклятий и молитв возобновились. Рейчел очищала от паутины потолок в столовой.
Две горничные заболели, еще одна растянула лодыжку. Это был один из тех дней, когда в агатовых глазах Рейчел Драконихи появлялся опасный блеск. Уже одно то, что Сарра и Джейл слегли от прилива кровиРейчел отличалась суровым нравом, но хорошо знала, что каждый день работы больной девушки приводил к тому, что потом она выбывала из строя на три дня, да, теперь Рейчел приходилось исправлять упущения, которые произошли в их отсутствие. И это при том, что она одна трудилась за двоих! А теперь сенешаль заявил, что король намерен обедать в Большом зале, Элиас, принц-регент, вернулся из Мермунда, и теперь дел у нее прибавилось!
А Саймон, отправленный час назад собрать две охапки камыша, так и не вернулся. И вот она, вместе со своим старым телом, стоит на шатком стуле, пытаясь добраться метлой до самых дальних уголков потолка, чтобы избавиться от паутины. Этот мальчишка! Этот, этот
Святой Эйдон, дай мне сил
Шлепок! Шлепок! Шлепок!
Проклятый мальчишка.
«Мало того, что мальчишка ленив и с ним невероятно трудно, думала Рейчел позднее, когда, задыхаясь, с покрасневшим лицом, опустилась на стул. Ты не один год пытаешься выбить из него упрямство и знаешь, что он стал лучше. Но, Добрая Мать Господня, хуже всего то, что всем остальным на него наплевать!» Саймон уже был ростом со взрослого мужчину и находился в таком возрасте, что вполне мог делать серьезную работуно нет! Он прятался, ускользал и предавался непонятным мечтаниям. На кухне все над ним смеялись. Горничные баловали Саймона и незаметно подкармливали, когда Рейчел выгоняла его из-за стола. А Моргенес! Милосердная Элизия, этот человек поощряет его глупости!
И вот теперь Моргенес спросил у Рейчел, может ли мальчик посещать его каждый день, подметать и наводить порядок в его покояхха! и помогать в работе. Как если бы Рейчел не знала, с кем имеет дело. Эта парочка могла часами сидеть рядом, старый пьянчуга потягивал эль и рассказывал мальчишке свои дьявольские истории.
И все же она не могла не обдумать предложение доктора Моргенеса. Впервые кто-то проявил интерес к мальчику и захотел иметь с ним делои это при том, что Саймон постоянно болтался у всех под ногами! А Моргенес считал, что может принести мальчику пользу
Моргенес часто раздражал Рейчел своими цветистыми речами с причудливыми оборотамистаршей горничной иногда казалось, что это искусно спрятанные насмешки, но о мальчике он искренне беспокоился и старался сделать Саймону что-то хорошее постоянно что-то предлагал, однажды спокойно вмешался, когда старший повар побил его и выгнал из кухни. Моргенес всегда приглядывал за мальчишкой.
Рейчел посмотрела на широкие балки потолка, затем ее взгляд переместился в тень, и она сдула прядь влажных волос с лица.
Потом она перевела взгляд на окно, в дождливую ночькогда же это произошлопочти пятнадцать лет назад? Она почувствовала себя ужасно старой, вспоминая о прошлом казалось, будто с той поры прошло совсем немного времени
Дождь лил, не переставая, весь день и всю ночь. Когда Рейчел осторожно пересекла грязный двор, одной рукой подняв плащ над головой, а в другой держа фонарь, она наступила в широкую колею, оставшуюся от фургона, и почувствовала, как вода плеснула на икры. Ей удалось высвободить ногу из грязи, но раздался чавкающий звук, и Рейчел обнаружила, что одна ее туфля соскочила. Она с горечью выругалась и поспешила вперед. Она найдет свою смерть, если будет бегать по ночам с одной босой ногой, но у нее не было времени искать в лужах потерянную туфлю.
В кабинете Моргенеса горел свет, но ей показалось, что прошла вечность, прежде чем послышался звук его шагов. Когда он открыл дверь, Рейчел увидела, что доктор уже лег спать: на нем была длинная ночная рубашка, которая нуждалась в штопке, и он неуверенно потирал глаза, ослепленный ярким светом лампы. Сбившиеся одеяла на постели и бесконечные ряды книг заставили Рейчел подумать о гнезде какого-то грязного животного.
Доктор, скорее! сказала она. Вы срочно нужны!
Моргенес удивленно посмотрел на нее и отступил назад.
Зайдите, Рейчел. Я понятия не имею, какие ночные страхи привели вас ко мне, но раз уж вы здесь
Нет, нет, глупый мужчина, я про Сюзанну! Ее время пришло, но она очень слаба. Я боюсь за нее.
Кто? Что? Ладно, не важно. Подождите немного, я вас догоню.
Но, доктор Моргенес, я принесла для вас лампу.
Слишком поздно. Дверь закрылась, и она осталась в одиночестве стоять под дождем, чувствуя, как капли падают с ее длинного носа. Выругавшись, Рейчел зашлепала обратно к дому, где жили слуги.
Довольно скоро доктор Моргенес уже топал по лестнице, стряхивая воду с плаща. От двери он одним взглядом оценил происходящее: стонавшую на кровати женщину, лицо которой было повернуто в сторону, ее большой живот. Темные волосы спутались, она сжимала потной рукой пальцы другой молодой женщины, стоявшей перед ней на коленях. В изножье кровати он увидел Рейчел и пожилую женщину.
Пожилая женщина шагнула к Моргенесу, пока он снимал громоздкую верхнюю одежду.
Здравствуй, Элиспет, негромко сказал он. Как дела?
Боюсь, не слишком хорошо, сэр. Вы же знаете, что иначе я бы справилась сама. Схватки начались несколько часов назад, и она потеряла много крови. У нее слабое сердце. Пока Элиспет говорила, Рейчел сделала шаг вперед.
Хм-м-м. Моргенес наклонился и принялся рыться в мешке, который принес с собой. Пожалуйста, дайте ей немного вот этого, сказал он, протягивая Рейчел закупоренный флакон. Всего один глоток, но проследите, чтобы она его сделала.
Он снова принялся копаться в мешке, а Рейчел осторожно приоткрыла дрожавшие губы женщины и влила немного жидкости из флакона ей в рот. Царивший в комнате запах пота и крови смешался с острым пряным ароматом.
Доктор, начала Элиспет, когда Рейчел закончила, я не думаю, что мы сумеем спасти и мать, и дитя, возможно, погибнут оба.
Вы должны спасти ребенка, вмешалась Рейчел. Это долг благочестивых людей. Так сказал священник. Спасите ребенка.
Моргенес повернулся к ней с недовольным видом.
Добрая женщина, я буду бояться Бога так, как сам посчитаю нужным, надеюсь, вы не против. Если я ее спасуа я не стану делать вид, что знаю, как это сделать, она сможет родить другого ребенка.
Нет, не сможет, резко возразила Рейчел. Ее муж мертв.
Моргенес, вне всякого сомнения, должен был об этом знать. Рыбак, муж Сюзанны, часто посещал Моргенеса до того, как утонул, хотя Рейчел не представляла, о чем они беседовали.
Ну, рассеянно сказал Моргенес, она всегда сможет найти другого что? Мужа? Тут на его лице появилось удивленное выражение, и он поспешил к постели.
Казалось, он только сейчас сообразил, кто лежит на грубых простынях, истекая кровью.
Сюзанна? тихо позвал он и повернул испуганное, искаженное судорогой боли лицо женщины к себе. На мгновение на нем промелькнуло удивление, она узнала доктора, однако новая волна боли заставила ее закрыть глаза. Что произошло? Моргенес вздохнул. Сюзанна лишь стонала, и доктор сердито посмотрел на Рейчел и Элиспет. Почему никто из вас не сообщил мне, что у нее начались роды?
Она должна была рожать только через два месяца, мягко ответила Элиспет. Вы это знали. И мы сами удивлены ничуть не меньше.
И с какой стати вас могли заинтересовать роды вдовы рыбака? спросила Рейчел, которая рассердилась не меньше доктора. И почему вы нам выговариваете?
Моргенес посмотрел на нее и дважды моргнул.
Вы совершенно правы, сказал он и снова повернулся к постели. Я спасу ребенка, Сюзанна, сказал он женщине, которая отчаянно дрожала.
Она кивнула в ответ, а потом закричала.
Потом они услышали тонкий, печальный крик, но все поняли, что его издал живой ребенок. Моргенес вручил крошечное, испачканное кровью существо Элиспет.
Мальчик, сказал он и повернулся к матери.
Она успокоилась, дыхание стало более медленным, но кожа была белой, как мрамор из Арча.
Я его спас, Сюзанна. Я должен был, прошептал он.
Уголки губ женщины дрогнуливозможно, она пыталась улыбнуться.
Я знаю сказала она охрипшим от криков голосом. Если бы только мой Илференд не утонул ей потребовалось слишком много усилий, чтобы произнести эти слова, и она смолкла.
Элиспет наклонилась к ней, чтобы показать завернутого в одеяло ребенка, все еще связанного с матерью окровавленной пуповиной.
Он маленький, старая женщина улыбнулась, но это из-за того, что он родился слишком рано. Как его имя?
Называйте его Сеоман прохрипела Сюзанна. это означает «ожидание» Она повернулась к Моргенесу, казалось, хотела сказать что-то еще.
Доктор наклонился к ней, его седые волосы коснулись снежно-белой щеки, но ей не удалось произнести ни слова. Через мгновение она ахнула, темные глаза закатились так, что стали видны лишь белки, и девушка, державшая ее за руку, заплакала.
Рейчел почувствовала, что и у нее на глазах появились слезы, отвернулась и сделала вид, что занялась уборкой. Элиспет разрезала пуповину, последнее, что соединяло ребенка с умершей матерью.
В этот момент правая рука Сюзанны, которой она крепко вцепилась в собственные волосы, разжалась и соскользнула с кровати. Послышался стук, что-то маленькое и блестящее покатилось по половицам и остановилось у ноги доктора. Краем глаза Рейчел увидела, что Моргенес наклонился и поднял предмет. Он был совсем крошечным и легко спрятался в его ладони, а потом исчез в мешке.
Рейчел охватила ярость, но никто ничего не заметил. Она повернулась к Моргенесу, слезы все еще стояли у нее в глазах, но на лице доктора застыла такая скорбь, что она не сумела произнести ни слова.
Он будет Сеоманом, сказал доктор, в его глазах появилось странное выражение, он шагнул к Рейчел и внезапно охрипшим голосом сказал:Ты должна о нем позаботиться, Рейчел. Ты же знаешь, что его родители мертвы.
У нее перехватило в горле. Рейчел едва не соскользнула со стула и опомнилась только в самый последний момент. Задремать при свете дняей стало ужасно стыдно! Впрочем, это лишь напомнило, как преступно много времени она провела сегодня на ногах, пытаясь сделать работу сразу трех отсутствовавших девушек и Саймона.
Ей требовалось подышать свежим воздухом. Стоять на стуле и размахивать метлой как безумная, стоит ли удивляться, что она едва не упала в обморок. Ей было просто необходимо ненадолго выйти наружу. Видит бог, она слишком мало бывает на свежем воздухе. Этот Саймон, такой вредный мальчишка.
Конечно, они его вырастили, она и горничные. У Сюзанны не нашлось никаких родственников, и никто ничего не знал об ее утонувшем муже Илференде, и они оставили мальчика у себя. Рейчел делала вид, что ей это не нужно, но она бы не отдала егокак никогда не предала бы своего короля или оставила постели неубранными. Именно Рейчел назвала его Саймон. Все, кто находились на службе у короля Джона, получали имена его родного острова, Варинстен. Ей казалось, что «Саймон» ближе всего к Сеоманутак он стал Саймоном.
Рейчел медленно спустилась по лестнице на нижний этаж, чувствуя, как у нее дрожат ноги, и пожалела, что не захватила с собой плащ, на улице было морозно. Дверь со скрипом медленно отвориласьона была очень тяжелой, и петли давно следовало смазать, и Рейчел вышла во внешний двор. Утреннее солнце едва успело подняться над крепостной стеной и заглядывало, словно ребенок, во двор.
Рейчел любила это место, находившееся под каменным пролетом, связывавшим столовую и центральную часть часовни. В маленьком дворике на пологом холме в тени росли сосны и вереск, а садик в длину не превосходил броска камня. Посмотрев вверх мимо дорожки, она увидела стройную Башню Зеленого Ангела, сияющую и белую, точно слоновий бивень.