И тут прилетели дирижабли. Оказалось, что императорский дворец, с тех пор и отныне называемый Рокмейнсейл выстоял удары волн и прилив иридиума, наступивший после.
Этот прилив и стал нашим сущим кошмаром.
Личная гвардия императорского величия, увидев приближающуюся лавину из золотого цвета села в дирижабли и улетела, за ними следом драпали остальные, имеющие на то возможность.
Лавина не выглядела впечатляющей, если бы не одно, но она вся состояла из иридиума.
Медленно подкрадываясь она изматывала, люди ждали очередной катастрофы, но ничего не случилось.
Желтоватая жижа разлилась под скалами, и осела.
Император попросил придворного писца сложить книгусказку о Посторонних, которых за свои деяния настигла кара.
Прошел месяц и все было так же.
Мы успокоились, но в один день проснувшись увидели туман, а в легких нарастающую тяжесть.
Люди вставали и падали.
Дышать было тяжело, многие жаловались на ощущение Мм говорили, что легкие будто залиты распаленным свинцом.
Пришла суеверная беготня. «Упавшее треснувшее солнце, посланное разгневанным Днем за непослушание разлилось из чрева света карающими желтыми реками». Суеверия звенели на слуху, металось кувырком ложное пророчество.
Мы собрали экспедицию из добровольцев, и, взяв дыхательные маски, спускались с краев скалы.
Испарения распространяли инфекцию и погубили всех. Лекарств не имели, а то что ты получал от отца это прививка тем же иридиумом. Шансы на успех от прививки стремятся к нулю, а что она еще и устранит болезнь и того меньше, поэтому я говорю: Тебе повезло, ужасно повезло, больше чем другим. И ты все еще жив.
Продолжайте, я хочу знать историю.
Пройдемся? Так легче усваивать материал улыбнулся Альфредо.
А вам не надо отдавать распоряжения? Вы растрачиваете со мной драгоценные минуты.
Мы занимаемся работой свершаем обход и своеобразную опись договорил Альф, проставляя отметку на штукатуристой дощечке.
Мальчик отметил, что солнце совершало обход вместе с ними.
Он залюбовался им.
В целом, он любовался всем, что доставляло наивную радость. Он еще и не полагал, что эту простоту не сумеет отнять у него даже смерть.
Они пошли по балконам, состоящим из металлического пола, и деревянных досок вместо перил.
Плющ буравил кирпичную кладку, в стороне выглядывал хвост дирижабля, встретившегося с землей.
Продолжу: Никто не заболел. Все текло хорошо, пока не начались обвалы. Иридиум оказался крайне устойчив, а еще он был похож по свойствам на кислоту.
Одним утром нас разбудил грохот, мебель упала на пол, а часть домов рухнула в пропасть, остров накренился.
Помнится, люди бегали в панике, а мы единственные, кто пытался их успокоить. Пока часть занималась этим лишенным смысла делом, я и наш бывший мастер спустились на тросах вниз, прицепив их к зданию, близко стоящему рядом с обрывом. Вначале мы увидели рухнувшие на дно убежища и переломанные сваи, на которых убежища в рабочем состоянии накручивались как гайка то вверх, то вниз. Подумали это и была причина шума, на случайно посмотрели на основание скалы: Оно плавилось под текущим иридиумом, а остров оседал.
Мы оглядели другие, едва видневшиеся изза «тумана» скалы там происходило то же самое.
В один прекрасный момент соседний остров рухнул вниз и его поглотило подобие лавы, а наш осел так низко, что испарения стали невыносимыми.
Все началось с легкого недомогания, затем заболевания участились, но каждый человек понимал начинается эпидемия.
И она началась
Обычно больных изолируют от здоровых, но у нас получилось наоборот. Здоровых запирали в морозильниках, убивали из ненависти. «Как это? Я заболел, а эта тварь живет и здравствует» такие диалоги процветали около пятерки лет.
Недолгий срок для спокойной жизни, но мучительный для страданий.
Эпидемия косила без разбора.
Тогда у нас были противогазы, но, видимо, инфекция проникала сквозь кожу.
Ничего не спасало.
Ктото выбрасывался с балкона своего дома, ктото резал вены, а ктото, как, впрочем, и везде, напивался
Удивительное дело, даже в момент падения находятся готовые выпить стаканчик за здоровье Хотя конец света слишком натянуто сказано.
А солдаты? А врачи? Они не вернулись?
Ирония в том, что они все-таки вернулись, ровно через пять лет, и были «приятно» удивлены: Ктото выжил? Они, ублюдки, ожидали увидеть кладбища, а может поверили сказке придворного писца.
А вода?
Вода Все осело, ты спросишь: Почему тогда мое убежище было под водой? Возможно пролом, часть тектонической плиты в том месте обвалилась, или растаяла под действием иридиума.
Так и было сказал грустный мальчик. Одинокий удар, после чего освящение отключилось, а спустя время иридиум затопил этажи бункера.
Тебе трижды повезло.
Какой сейчас уровень воды?
Метров десять, может двадцать, но в некоторых местах и под тысячи дойдет. Земля искорежена.
Слыхал, ученые говорили, что она сейчас скорее напоминает не круглый шар, а подобие огрызанного яблока. В одном месте гладкая, а в другом дыра.
Видишь никакие растения не растут помимо паразитов. Мы питаемся химической продукцией. Коечему научились в лабораториях с голоду не помрем. Но лаборатории им тоже нужны источники органического происхождения. Как известно из неживого живое не создать, а найти остатки живого становится трудней и трудней.
Я видел зелень здесь показал мальчик на карте. Она росла вдоль дороги.
Даже если это и правда, её слишком мало. Пойми, лучше, если об этом никто не знает.
Фильтры Мастера щелкнули клапанами.
Защипало кожу будто у Альфредо как у гуся выдирали перья для жарки. Зрачки его выросли до размера глаз, но мальчика отвлекало пощипывание собственного тела.
Как называется остров?
Никак, просто остров, а вон тот, дай сюда карту.
Альф показал на соседний
Остров Цепей.
Почему цепей? Там, как и у нас: громадные механизмы, закрывающие взгляд, только вместо плоских дисков и стержней, цепи?
Рабство
Рабство? Мальчик не слышал об этом явлении. Но Альфредо не был настроен отвечать.
Они прошли по шаткому мосту между расщелиной молча, затем перепрыгнули на соседнюю крышу, и сели на металлические стулья.
Послушай меня до конца это важно, сказал Альф, заметив настроение Неизвестного, Вернувшиеся с Рокмейнсейла первым делом согнали всех под дулом невиданного ранее оружия паровые револьверы, стреляющие пулями с сердечником льдистого камнелиста. Такая пуля сулила мучительную смерть, стоило ей поцарапать кожу. Кровь вступала в реакцию с камнелистом и испарялась.
Альфредо вспотел, и перевел дух. Перебирание воспоминаний давалось ему с трудом.
Они сгоняли людей строить дамбы, а затем снова иридиумовые башни, которые качали его вместе с нефтью. Эти два вещества абсолютно не конфликтовали и перевозились в одном контейнере.
Плюс иридиума в том, что он одинаково быстро плавит пластмассу и металл. Почемуто скорость плавления не зависит от плотности, состава элемента, а лишь от толщины.
Во всех этих механических лифтах, шляющихся круглые сутки вверх и вниз живут аристократы, и приверженцы императора.
Ты сам видел с каким лицом они глядят на тех, кто находится внизу.
Мы решили организовать сопротивление, назвались парящими кинжалами, и создали братство, а себя именовали Исорийцами, в честь предков, выживающих копьем и голой кожей.
Благодаря изобретению профессора Лебедева, мы получили невидимость, и. Забыли предков.
Лебедев создал первый плащ из полупроводникового волокна, собирающего пучки света, и назвал его Плащом тайн.
На короткое время Плащ преломлял солнечные лучи и при свете дня мы были невидимыми. Но стоило первому лучу зайти за горизонт эффект пропадал.
Мы сильно разозлили императора, и победа уже, казалось, была в руках, но тут многие исорийцы захотели жить как наши враги дворяне и аристократы. Жена предала меня, и я Похоронил ее.
Альфредо так и застыл, сказав лишнее. Брови его поползли ко лбу, он сглотнул как от испуга воззирая на мальчика и переменил тон
На заседании братства я единственный, кто выступил против.
Остальные согласились, и на следующий день орден решающим голосом заключил пакт перемирия и сотрудничества с империей.
Ваш орден? уточнил мальчик.
Альфредо не спроста опустил это слово.
Да, орден сказал он невнятно и подлил в жестянку чаю из придорожной травы.
Мальчик ощущал неосязаемую нить, думая о которой он расшевеливал собеседника на эмоции, но еще не понимал, как оно действует.
Император получил поддержку исорийцев, мигом устранил врагов, а часть наших братьев возвел в высшие чины просветители называл он их, поднимая до одноименных распространителей религии в век поклонения земле.
Просветители связывающее звено Цепи, как Остров Цепей. Рифстенол родильный дом правосудия и справедливости. Молодняк стекался туда, обучаясь применять свой ум в целях примирения Независимые арбитры с Рифстенола покупались должностями, как охапка цветов. И вот империя вновь едина, черт бы ее побрал
А Лебедев както тихим вечером исчез, и узнали мы о нем лишь тогда, когда он выступал за строительство обсерватории далеко за морями в столице. Грелся, небось, гаденыш, на солнышке. Когдато у нас была религия, но ни слуху, ни духу о ней уже давно не виднеется. На останках веры был создана коллегия высшего сыскного отдела Рассветная Скрижаль, или просто Скрижаль, проводящая Суд Веры среди неверных. В нее вошли некоторые из просветителей. Самые извращенные мастера пыток. Я их назвал свежывателями. Они ловили неверных и ставили им клейма, которые обозначили знаком падшего, а значит убогого или трусливого преступника, скрывающегося от правосудия. Система работала как по маслу. В будущем клейма получали не только виновные, а все враги и противники самодержавия.
Суды у Скрижали проходили в пытках, и многие под болевым эффектом признавали любой акт. Только назвавшихся ассасинов императорской семьи было за сотню, и всех казнили по одной статейке. Дошло до того, что они стали клеймить друг друга, но как не странно орден пресвященных и Суд Скрижали существует до сих пор, и вид синей мантии Проводников Скрижали Скрижиателей, вызывает у простого люда страх и ужас, а у людей «повыше» нервную истерику. Они получили привилегии вершителей судеб. Само слово скрижалио означает «сужу сам», на новом наречии благодарственная.
А наш орден, орден, который боролся за свободу распался. Я пришел одним вечером к мастеру. Спросил его: «Помните ли вы ради чего боролись? Помните ли вы жертвы, принесенные ради мира?» И он мне ответил: «Мы боролись за иллюзии, мира нет и быть не может, человечество не заслуживает пощады. Пускай все погрязнут в грехе, но и я сам пойду туда, а ты Тебе позволено стоять и смотреть с противоположной стороны, с другого берега. Гляди на мир отчужденно, гляди на него со стороны. Ты брат мой, и я даю тебе свободу, кою ты искал. Ты увидишь кто прав, кто виноват, и поймешь таких нет. Каждый виноват, но по-своему, каждый прав, но в определенной мере. Ты увидишь мир четче, ярче, или тускнее, не нам решать. Ты увидишь мир таким, какой он есть, но только если останешься в стороне. Иди, тебя никто не тронет, будь нашим судьей».
После того разговора я его больше никогда не видел.
А как же всеобщее прощение?
Живи мы иллюзиями, воплощенными в жизнь это были бы не иллюзии, а измененный мир. Мир, который мы погубили, и который не пожелали спасти. И сейчас мы его губим, давим, выкачиваем соки из недр, а он нам отдает свою плоть и кровь, побелевшую и потрескавшуюся.
Альфредо говорил точно исповедовался. Мальчик не ожидал такой публичности.
Своими силами я восстанавливал братство Парящих Кинжалов. Никто не желал в него идти, никто не верил в единство там, где каждый сам за себя, но я нашел людей, среди нищих. Вначале члены набирались из зараженных. Я хотел показать не важно кто ты, твоя жизнь не пустое слово, пусть все почувствуют её. Мы перестали продаваться, я и сам не отнял ни единой жизни. При мне убийств не будет. Я их остановил, прекратил. Поднял с колен народ. Дела налаживались, но император ввел войска. Они не заботились об окружающей среде, ведь сами жили не здесь и сейчас, они жили куда дальше, за морями на Востоке. Если верить их разговорам, а я верю в восточной части сохранились острова, полные растительности. Для них то был курорт, для нас мечты о рае на земле.
Мальчик терял реальность, он уходил в себя, и ощущал, как аналогично реагирует Альфредо. Тот рассеяно ворошил глазами пространство, будто они с ним угодили в кокон, где велся их насильный диалог.
Мальчик ощущал струящуюся кровь, от которой ломило вены. Их глаза невольно переплетались, и они разговаривали, как в ловушке, если бы не то, что мальчик чувствовал себя способным смахнуть тяжесть как комара, что он и сделал, после уточнений
У меня вопрос.
Спрашивай уж
Иридиум, откуда он взялся в таких количествах?
Кто его знает, слух ходил, что от повторного удара волны, расколовшей материк, в земле образовалась трещина, она разошлась шире, и из недр вначале полилась пылающая лава, а за ней иридиум. Однажды я даже услышал у путешественника, сходившего с дирижабля, что землю проело насквозь, как голодные крысы прогрызли сыр. Я в такие байки не верю.
Слишком наивные?
Слишком чудовищные.
Сколько лет я буду обучаться?
Учитывая твой возраст около восьми.
А дальше?
Дальше идти своей дорогой, выполнить то, что ты собирался. Не советую покидать нас до того момента. Ты попросту не выживешь. Если справишься с окружающей средой, то люди покоя тебе не дадут, а навык скрытности оттачивается одним временем. В дополнение ко всему обучение проходит интенсивно, на землю ты сходишь на два часа, будешь обучатся маскировке, а я следить. Как только я не смогу найти тебя не только в толпе, но и в безлюдном пространстве ты обучен достаточно.
Картографии и врачеванию научим мы, как и полезностям. У нас имеются школы, запишем на занятия, но при условии, что об обучении в ордене ни слова. Все в твоих руках, сутки на раздумья. Как сделаешь выбор вернись сюда, я буду ждать ответа.
Спасибо, тогда я, пожалуй, пойду подумаю сказал он и представил, как рассекает пузырь.
Уф донеслось до него.
Мастер Альфредо! ребенок повернулся.
«Откуда взялся член братства?» удивился мальчик. Дом стоял особняком, а выдвижной мост был задвинут.
Ты как раз, отведи мальчонку в дом, а я разберусь с поставками.
Ты еле стоишь, старина.
Прыткий малый, извел меня проговорил Альфредо, скидывая со лба пот.
Я Алан.
Алан не походил на местного. Загорелая кожа проблескивала под слоями одежды и маскойполумесяцем. Он не носил противогаза, имел тонкий нос без горба, а голубые глаза оценивали все, что видели.
Многие ненавидят тебя, парень.
За что?! Я только явился на остров!
За то, что жив, здоров и не кашляешь как и меня, он засмеялся. Под открытым небом находится вредно, но у нас тут золотая шапка из механического города, поэтому не тужим.
Они прошлись по соседним крышам, но явно не направлялись в сторону дома.
Куда меня ведут?
Ведут? Я подумал, ты не прочь осмотреться. Посижу в том здании где вывеска болтается. Прогуляйся.
Мальчик принял мешок с высушенными водорослями и направился к упавшему дирижаблю. Благо, он помнил, когда и как идти.
На его пути встали склады, окруженные болотом.
Ил и тина плотной пленкой закрыли поверхность создавая обманчивое ощущение прочной корки.
Он спустился вниз, и всем телом навалился на трухлявое, давно прогнившее дерево.
Оно упало мостиком.
Пробежав вдоль узкого болотца ступил на твердую почву.
Возле фюзеляжа сидело трое людей.
Они отрывали деревянные доски от развороченного корпуса, вырывали куски материи и кидали в огонь, не вставая с самодельных кресел, наверняка вытащенных из кают компании.
Что забыл парень? спросил человек, который выглядел старше всех.
Просто поглядеть на него.
Никогда не видел дирижаблей?