Долгая история поубавил громкость приемника Альфредо. В основном, волна нанесла ущерб западному Севергарду, восточная сторона практически цела и невредима. Сейчас там светит солнце, зайчики отражаются от слегка загрязненной отходами воды. Люди не видели тех ужасов, которые испытывали мы в течение всех этих лет. Мало кто с востока знает, что случилось здесь. Любой опрошенный житель имперского города скажет, что единственным проявлением катастрофы было похолодание и наводнение, сгубившее урожай да подтопившее пару городов. Более памятливые вспомнят сплошную неделю дождей. А причина просчет ученых под начальством Говермана. Так объявили в прямом эфире много лет назад.
Он действительно это сделал?
Ходят слухи, что он был честнейшим человеком на земле. Но его предал собственный сын сдал чертежи, которые и представило правительство обществу. На каждом листе стояла подпись Говермана. Думаю, тебе будет понятно, после того как ознакомишься с историей поплотнее, почему люди поверили и возненавидели всех нас столь сильно, и его в особенности.
Не понимаю.
Они считают, что трагедия произошла по его вине. Будто он вел открытую войну, убил неисчислимое количество жизней, вел агитацию опасности исследований, а сам тем временем подпольно занимался ими. И под конец, передал разработки Барданору на проведение эксперимента, чтобы снять с себя ответственность. Если он удачен то он покажет свою подпись и станет героем и самым влиятельным человеком, а если нет вот так его и подставили. Подробностей мне неизвестны, надо иметь изощренный ум, которым, увы, я не обладаю.
Его обвинили только по бумагам?!
Еще были записи. Он действительно вел тайные разработки на пару с кемто. Результаты наработок ученый записывал своим голосом на диктофон. Записи нашел отряд гвардейцев, посланных после катастрофы найти и разыскать его, чтобы представить Скрижальному Суду. Для доказательства вины Скрижали большего и не нужно.
В эфире раздался треск и ведущий снова появился в эфире.
Что предпочтут почтенные господа? Ему повезло, голосование Стойте! еще звонок! Возьмем трубку?
Загудели одобрительные голоса
Он может стать решающим!
Здравствуйте, рад предстать на опросе среди коллег и единомышленников.
Озвучьте же с чем пожаловали! торжественно выговорил ведущий.
Почему умерла его дочь. Лекарства должны были помочь, их было достаточно много, так почему? Я госпитальный брат, осуществляющий заботу и омовение умерших. При вскрытии тела я не нашёл осложнений.
Я принял часть лекарств. Мне казалось, что заболел серьезнее, все плыло пред глазами, а изо рта шла кровь.
Ложь не способствует процессу суда.
Процесс?! Я поднялся в башню на такую высь, чтобы рассказать свою историю, заставить задуматься о том, что небольшой кусочек хлеба, одна таблетка, стакан воды спасут комуни будь жизнь! И с людей не убудет, и пострадавший благодарен.
Дело принимает серьезный оборот проговорил ведущий. Мы вывесим на радиостанции таблицу со статистикой, и там цифры будут меняться. Экранполотно находится над входом в башню, проголосуйте измените судьбу!
Повременив, ведущий дал публике заново взвесить свой выбор.
Объявляю перерыв, ждем результатов.
Пол часа, и молчание нарушил механический голос:
Статистика гласит: девятнадцать процентов против восьмидесяти одного.
Решение принято. Именем закона (здесь было много слов, о законодательстве, правосудии, но мальчик не слушал их, он был ошеломлен) свободный народ принял решение, которое гласит о том, что вас ждет смерть.
Мужчина вскочил
Это несправедливо.
Сама жизнь несправедливая штука, и вы своим примером это показали.
Внимание! Сын потерпевшего! вмешался осведомитель на радиостанции.
Впустите его ответил ведущий, я хочу на него посмотреть.
Вошел ободранный и испачканный грязью мальчик, все руки покрыты синяками и ссадинами. Лицо исполосовано будто чьимито когтями, ухо разодрано, но он выглядел веселым и улыбался. «ПАПА!» он хотел броситься к нему на шею, но, под руки схватили охранники, и рявкнули. Тот притих, и его вывели из зала опроса.
Сын говорит, что хочет видеть отца сказал осведомитель.
Он его увидит ответил с кислосладкой миной ведущий. После сожжения. Казнь назначена на завтра, после обеда. Все желающие могут прийти на площадь Высокий Сквер. Дети наше будущее, а он пренебрег ребенком и заботился о личном благополучии. Он сам выбрал свой путь, и выдуманная апология не смилостивит верные голоса империи! Забота о наследии нашем будущем верный залог успеха и спасения человечества!
Голос ведущего потонул в аплодисментах.
Невозможно нарушил тишину ребенок. Просто невозможно его разрывали слезы.
И большего он не мог произнести.
Альфредо сел рядом, ласково поглаживая по голове
Пойми, в мире бывают противоречивые вещи, и тебе, когдани будь придётся с ними столкнуться, и ты должен быть готов к ним. Только познавая боль мы научимся ее принимать и отпускать. Познание мира проходит не только сквозь призму радости, счастья, любви и понимания, но и гадкое, кое мы силимся не замечать. Ощути на себе. Ты примешь правильный выбор. Ошибки совершаем все мы, не бойся их совершать.
Мне все равно страшно сказал мальчик прижавшись к Альфредо.
Он опешил и просто держал руки перед собой, не отталкивая его, но и не обнимая в ответ.
Как и здравому уму, неизвестность пугает, но пока ты не вырос, я всегда рядом, хранитель, а когда вырастешь ты выберешь чьим хранителем станешь сам. Это может быть семья, или чтото иное, но не советую познать одиночество. В условиях нынешнего обитания, сложно придумать более грустной истории.
Хлопнув в ладоши, Альфредо встал
Заканчиваем разговоры, завтра начнется новая жизнь, я буду ждать тебя внизу, у первого этажа ровно в девять. Теплой ночи.
Он поставил на стол ночник, отливающийся новизной и блестящий под звездами,
Что это?
Световой Камень, аборигены поговаривают, что они свалились с луны.
С луны?
Подмёрзнешь прижми к телу и расслабься.
Повертев его, Альфредо запустил пальцы во впадинки и голубой огонёк обволок кровать. Он ещё раз поглядел в глаза мальчику и вышел.
Глава 7
«Он не испорчен, невинный, повидавший слишком много. Чей это ребенок?» рассуждал Альфредо, поднимаясь по тросу наверх одного из крутящихся колец.
Ловко минуя стекла, он с удовольствием отцепил лебедку практичная штучка, и цепляется за любую сталь магнитом.
Ему надлежит обыскать кучи папок, исследовать персонал восьмого убежища, если о таковом найдутся бумаги, и сверить схожие медицинские карты.
Альфредо не покидала мысль, что парень неспроста затесался на остров.
Вчера он под предлогом проверки здоровья, провел полное, возможное в их условиях обследование мальчика, и сейчас восстанавливал в голове отложенную на полку информацию.
Поднявшись по крутому скату на самый верх, он молниеносно переметнул тело за край перил и сбил охранника с ног, резко развернулся и ударил в сонную артерию ребром ладони.
Прощупал живой.
«Полчаса у меня есть, не больше».
Металлическая маска скрывала часть лица. Ту часть, где стояло клеймо, нанесенное им очень давно.
В те времена никто еще не подозревал о чудодейственной силе иридиума в ограниченных количествах.
Ему не шибко повезло со способностями.
Посредственность или крайность вот приговор иридиума, но они компенсировали его недостатки, в связи с чем он превзошёл братьев ордена. Не имея слабых мест, опережал соперников и выходил победителем.
Он прикрыл глаза, и сквозь закрытые веки увидел мир в другом свете, словно датчик, чувствительный к вибрации и отзывающийся на дуновения энергии.
Протекторов в здании не было, и слава на то богам.
Шупомодавляющие плащи протекторов дополнялись фурнитурой из металлических вставок и аппликаций, стимулирующих силу действия «клейма».
Они не носили тяжелой брони, как ликвидаторы.
А справиться даже с обделенным способностями протектором не так уж и просто. Тем более если учесть, что они являются носителями таких же клейм.
Новичков в гильдию протекторов не берут, его вмешательство с применением клейма сразу бы почувствовали.
Значит у него больше тридцати минут.
Подкравшись к стеклу в потолке здания, аккуратно приложил руку. Температура слегка повышена, в этой комнате ктото есть.
Он чувствовал пар, наслаивающийся от дыхания внутри.
Человек затревожился и бросил взгляд наверх.
Альфредо едва успел подтянуть плащ теней, обретая невидимость, и с замиранием сидел и глядел в глаза стражнику, шепча про себя: «Здесь никого нет, уйди».
Человек оказался на удивление чувствительным к инородным силам, и слишком долго разглядывал края стекла, пытаясь выискать причину беспокойства.
Альфредо смерил взглядом высоту. Часы щелкнули миновало деление.
Больше терять времени он не мог, поэтому, направив силы в ноги, прыгнул, четким движением в полете прорубил круг в окне клинком, и, падая вниз, подхватил летящее стекло в воздухе. Приземлившись метнул нож из рукава в охранника.
Тот только и успел повернуться боком, собираясь кричать от боли, как Альфредо уже был рядом и могильным голосом шептал на ухо:
Либо ты не разглядел жертву и порезался, либо ты мертвый охранник.
Быстрое кивание головой вверх и вниз немного успокоило.
Альфредо машинально приложил руку к шее:
Не соврет
Прости.
Кровь, не успев вылиться, была остановлена впрыском азота из баллончика под ладонью, а охранник с немым криком и зажатым со спины ртом корчился в судорогах.
«Встанут еще жертвы на моем пути?»
Тело он подвесил в самом темном углу, за полкой книг.
Со стороны выглядело будто он повесился. Благо протекторы не скоро проведают о «диверсии».
Альфредо сожалел о содеянном, чтото случилось с его головой в тот момент.
Эмоции они нахлынули слишком резко, прогрессировала болезнь, о которой он не распространялся в братстве дабы не подорвать свое влияние.
Она вводила в ярость и безумие.
Аптекарь сказал, что лечение отсрочило конец.
«Сколько лет мне осталось?» на этот вопрос аптекарь сказал, что природа её не изучена, и что воздействие ослабляется, как ни странно, принятием повышенной дозы иридиума.
У него уже начались проблемы с печенью, и он решил быть спокойным и рассудительным всегда.
Пытался последние три года жить спокойно, не участвовал в играх со смертью, но она неотступно шла след в след.
Доза приносила ужасающую боль, но ярость отходила на второй план.
Подпитка метки иридиумом превращала ее в ночной фонарь, кой он скрывал под маской, а когда свет одолевал и сталь, и щетину, он вырезал плоть, нараставшую обратно.
Так он жил, и проживет, возможно, еще с дюжину лет, если не умрет раньше от облучения, передоза иридиума, или пока не откажет чтото в организме.
Он уже перенес операцию, и ему сказали, что будут следующие припадки, когда он пытаясь подавить необузданный гнев, хватал пузырьки концентрированного иридиума и вливал внутрь.
Завершение коридора, глухая гермодверь.
Снова закрыл глаза и «прощупал» на тепло примыкающий за дверью ход.
Живых там нет.
Он отсоединил от браслета на запястье прибор и вытащил его из рукава. Похожий на круглый счетчик, который крестом пересекали две линейки. Приложил к механическому замку. Отвибрировав, тот зафиксировался на щели. Тогда Альфредо нажал на кнопку в центре, и метнулся к стене.
Прибор издал скрип, и из маленьких отверстий, находящихся по его краям пошел пар. Скрип усилился и также быстро прекратился, не успев порезать тонкий слух. Дверь бесшумно приоткрылась.
Вернув «открывашку» на браслет, он закрыл за собой дверь.
«Только детальный осмотр покажет им следы взлома и царапины на замке» так рекомендовал ему «открывашку» торговец с Фернара.
В огромном зале было светло, и освещение играло на руку Альфредо.
Плащ теней становился невидимым только под ярким солнцем и перекрестным освещением.
«День и площадь идеальные условия для убийц» сказал, както Корнилион, мастер над связями и секретарь Вольных Островов.
Альфредо прогулочным шагом прошел мимо рядов стражи, тихо напевая музыку, и улыбаясь недоумению на их лицах.
Один даже арбалет вскинул наизготовку и выстрелил на шум, вызвав неодобрение товарищей:
Недоумок, тут никого нет.
Слабонервный толстяк.
Охранник и вправду обладал довольно полной фигурой.
Альфредо подождал пока все отвернутся и открыл дверь.
Та успела скрипнуть.
Все взгляды в тотже момент обратились к ней, но она была закрыта,
Впрочем, как и все время сказал один из них.
Вот и архив.
Когда он влез сюда впервые, его изумила продуманность.
Архив делился на сектора, а от пола до потолка стеллажи пронизывали трубы, по которым они перемещались вверх и вниз. Конструкция архива представляла собой шахматную доску в разрезе.
С помощью регуляторов, встроенных в полки сортировалась информация, и соответственно, стеллажи с нужной опускались к полу, хотя передвижение некоторых секторов было ограничено, поэтому чтобы добраться до необходимой записи, к стеллажам прилагались лестницы, а сами они выдерживали вес пятерых взрослых людей.
Здесь имелся компромат на каждого, проживающего до и после катастрофы.
Маскировка спадала в полумраке. Висячие секции загораживали свет ламп.
Пробираясь сквозь кучи пыльных бумаг, он искал ранние экземпляры, не помеченные датами.
Просветители частенько наведывались в архив заметил он оставленные на стойках подле раскрытых каталогов поросшие плесенью стаканы с вином. Ктото засек их за пьяным чтением и спугнул, что подтверждалось тщательно затертыми пятнами на полу и разводами на зеркалах. Значит уборщик небольшого роста и к тому же ленив.
Он прихватил тележку, стоящую в углу и начал складывать в нее стопки книг, мимоходом расфасовывая валявшиеся по полкам.
Густой воздух еле проталкивался и оседал в легких. Альфредо отвык от таскания тяжестей. «И кто бы подумал, что сборники памфлетов и статеек столь увесистые?»
Когда он свернул к последующей секции, его дернуло током, он качнулся и прищемил ногу.
В бездну её!
Тележка была зафиксирована в канальцах, да так, что не отклонишься от их хода и не поднимешь.
Защитный механизм отпустил голень
Понаставят капканов проворчал он, ощупывая конечность. Цело. Стальные вставки изрядно помяло. Он посгибал ногу потребуется замена.
Система блокировки, обхватывала колесики клещами и зацепила штанину.
«Неужели ктото утаскивал из архива тележки?»
Альфредо приподнялся, оперившись на стеллаж. Топот раздавался за архивом.
Полосатые индикаторы на стенах прогревались после вечерней стужи. Они отреагировали на шаги.
«У нас гости». Как знал Альфредо, датчики размещались у поперечных окон и входов. Он запахнул плащ, тая среди секций.
Проволочив тележку с карточками, списками и досье он затолкал их в сортировочный шкаф, который по вбитым на панели инициалам выводил на отпечатанную бумагу отрывки, где встречались искомые слова.
Повторив операцию раз с пять, он не добился успеха.
Вот и все упав на пол, и глубоко вздыхая затхлый воздух подумалось ему.
Заряд плаща стремительно падал. Пора действовать осторожнее.
Он обострил чувства, в первую очередь чувство опасности и наблюдающего взгляда.
Стражники переминались с ноги на ногу, он ощущал тревожную атмосферу в их сердцах. Смерть нависла над архивом, но Альфредо свыкся с её присутствием за годы на острове и не придал ей значения.
Он мог расходовать энергию в огромных количествах, болезнь сжигала не только иридиум, но и оставленные им токсины. «Единственный ее плюс» подумалось ему.
Спешно пролистав том, он отодвинул ненужную книгу на подставку, выпирающую под стеллажом.
Так не пойдет.
Он забрался по передвижной лестнице на стеллаж.
С помощью регуляторов у боковых стенок полки, подвесные стеллажи передвигались вдоль удерживающих их трубок. «Придется засветиться».