Успокойся. Сядь. Рассказывай. По порядку.
Кхитар послушно присел на край стула, вытащил из нагрудного кармана мятый платок и, высморкавшись, забормотал:
Спасибо, господин не ради себя, ради нее, ради внученьки родная кровиночка, единственное, что от семьи осталось-то, ради нее все сделаю и не виновата ж ни в чем нет, виновата, конечно, но только в глупости своей. Молодая ведь, неразумная, жизни-то ни на грош не ведает, вот он ей голову-то и задурил сказками
Так, стоп, Вальрик понял, что еще немного, и он утонет в этом потоке причитаний. Кто кому и чего пообещал?
Тит. Взяли приблудыша в дом, я-то сразу упредил, что парень бедовый, да только кто ж меня слушает? Я ж и знать-то не знал, что он Илию мою бежать сманивает
Куда бежать?
Вниз.
Вниз? Вальрик совершенно не представлял, как можно сбежать из замка, который подобно ласточкиному гнезду нависает над пропастью.
Вот и я о том же, господин. Куда бежать? И как? А главное, зачем? Кхитар успокоился, только пальцы чуть подрагивали. Внизу-то что? Воюют постоянно, то одни, то другие нашу-то деревню до того, как Повелитель вернулся, пять раз дотла сжигали, а уж сколько раз бывало, что просто налетят, развлечения ради мужиков кого постарше плетьми посекут, ну а баб кого на месте оприходуют, кого с собою увезут. И ведь не скажешь ничего, рот открой и враз без головы останешься. А здесь безопасно, Повелитель никогда не тронет тех, кто работает в доме. И я точно знаю, что Илию здесь не оскорбят, не обидят, не обесчестят и не убьют, в конце концов. Она живет в сытости и достатке, сама не понимая, сколь много это значит. Она привыкла к этой жизни, но как все девушки, Илия мечтательна, она она не выживет там.
Тамэто где?
Внизу, господин. Ее отсылают в деревню, Кхимар судорожно всхлипнул, а Вальрик совершенно растерялся. Ну отсылают, неприятно, конечно, так ведь не на смерть же. Вот отец в подобной ситуации вряд ли был бы столь же мягок.
И что?
Кхимар, закатив глаза к потолку, пояснил:
Илия совсем одна, такая нежная, невинная и ведь станут говорить, что она провинилась перед Повелителем, а, значит, потеряла право на его защиту. Илии придется искать покровителя, но вряд ли кто-то решится взять ее в законные жены. А какая судьба ждет ее потом, когда Илия утратит свою красоту? Умоляю вас, господин все, что угодно просто поговорите я клянусь, жизнью своей клянусь, что больше Илия не доставит неприятностей, она тихая, добрая девочка, но
Я поговорю с слово "Повелитель" застряло в горле. Отражение в зеркале криво ухмылялось, отражение не верило в способность Вальрика решить проблему, которую он же и создал.
К черту отражение.
Господину следует привести себя в порядок, подсказал Кхимар. Буду рад оказать посильную помощь
Отражение скорчило презрительную гримасу, и Вальрик отвернулся. Какой он господин, он князь, хотя вряд ли Кхимар знает, что стоит за этим титулом.
Сегодня сумрачные коридоры Саммуш-ун как-то особенно унылы, с пыльных гобеленов на Вальрика с укором взирают лица тех, кто умер сотни лет назад, или вообще никогда не жил. Толстый ковер глушит шаги, и тишина заставляет сердце биться быстрее.
Вальрик не боится, он просто не знает, о чем говорить. И просить он не умеет, а тут зря согласился. Но Кхимар был настойчив и услужлив одновременно. Кхимар помог умыться и одеться, он вообще сделал что-то такое, что даже треклятое отражение в зеркале приобрело человеческие черты.
Кабинет вице-диктатора находится в одной из башен. Массивная дверь влажно поблескивает лаковым покрытием, на фоне ее ручка кажется маленькой и невзрачной. Всего-то и надо, что взяться и потянуть на себя или сначала постучать? Наверное, просто открывать дверь невежливо.
Но дверь открывается сама.
Утро доброе, говорит Карл, проходи, князь, садись куда-нибудь.
Карл выглядит уставшим, причем усталость эта непритворна. Мятая, грязная одежда, тяжелый шлейф пороха и крови, в который белыми нотами вплетается раздражение.
Извини, что в таком виде, но внизу горячо, Карл достал из-под стола пузатую бутылку. Тебе не предлагаю, молод еще. Да сядь ты куда-нибудь, раздражаешь.
Вальрик сел, массивное кресло несколько не вписывалось в общую обстановку, так же как тяжелый, заваленный бумагами стол, поверх бумаг небрежно брошена куртка и два клинка, сталь тусклая, уставшая, с бурыми потеками застывшей крови. Смотреть неприятно, не смотреть невозможно.
Войнадьявольски утомительное занятие ну, сукины дети на Север полезли, знают, что замка нет, границу закрыть нечем, так они Карл пил прямо из горлышка, крупными жадными глотками. Вальрик ждал, мысленно подбирая нужные слова, а они, как назло, не подбирались.
В кабинете почти уютно: приглушенный свет, уходящие в потолок книжные полки, тяжелые тома, бумаги, статуэтка вставшей на дыбы лошади клинки. Оружие было здесь лишним. Оружие означает войну.
Как рука? Не беспокоит?
Нет.
Хорошо. И хорошо, что пришел, я сам хотел поговорить с тобой.
О чем?
О ком, поправил Карл, о тебе. Пришел за Илию просить? Если договоримся, то пусть остается, она и вправду не виновата, тут скорее мой недосмотр, не следовало парня брать, ну да ладно. Черт, устал, как собака, старею наверное.
Вальрик вежливо улыбнулся, слышать подобное от существа, возраст которого перевалил за две тысячи лет, было забавно. А вот во внезапном интересе этого самого существа к Вальрику ничего забавного не было. Хотя, конечно, не стоило надеяться на то, что вице-диктатор оставить убийство одного из своих слуг безнаказанным, а то, о чем он вчера говорил, значения не имеет. Карл вполне мог передумать.
Видишь ли, князь, твое нахождение в Саммуш-ун, точнее твой несколько неопределенный статус подрывает установившиеся порядки. До недавнего времени я не обращал внимания на этот момент, однако имевшие место события показали, что проблема гораздо более серьезна, чем можно было предположить. Тит не просто вел разговоры о побеге, что само по себе является фактом из ряда вон выходящим, но он осмелился взять в руки оружие. И с этим оружием напал на тебя, моего гостя. Почему? Потому что ты такой же человек, как он. Такой и не такой, понимаешь о чем я говорю?
Вальрик кивнул, он прекрасно понимал: здесь, в Саммуш-ун титул князя ничего не значит, пустой звук, не более.
В Восточном дворце люди разделяются на две категории, продолжил Карл, те, кто служат мне и связаны со мною вассальной клятвой, и те, кого условно я отношу к категории пищи. Ты не являешься ни тем, ни другим.
И что теперь? отчего-то взгляд постоянно возвращался к саблям, будто беседовал Вальрик не с вице-диктатором, а с клинками. Глупость, конечно, клинки не умеют разговаривать, зато и в молчании своем они более чем выразительны. На том, который чуть шире, крови больше, а у второго на эфесе вмятина. Похоже на рану.
Думать надо не о саблях, а о собственной судьбе. Нет, Вальрик предполагал, что рано или поздно придется покинуть Саммуш-ун, более того, в самом начале он с нетерпением ждал этого момента, а теперь вдруг растерялся. Куда ему идти?
Что делать, усмехнулся Карл, вопрос, конечно, интересный. А ответ зависит исключительно от конечной цели. Как я предполагаю, прислуживать ты не захочешь. Использовать тебя в качестве источника крови тоже как-то неэтично. Вернуться в Святое Княжество? Не самая удачная идея, достанут тебя быстроу Инквизиции хорошие информаторы и длинные руки. Казнить тебя не казнятвсе-таки ты в некотором роде под моим покровительствомно вот несчастный случай устроитьвполне в их характере. Присматривать за тобой постояннозанятие хлопотное, извини. В общем, есть несколько более-менее реальных вариантов. Первыйэто идешь на завод, там с безопасностью строго, но в этом случае придется провести всю или почти всю жизнь, что называется в четырех стенах, да и выше инженера ты не поднимешься. Оставить в какой-нибудь из моих деревень? Завоешь со скуки, не тот у тебя характер, чтобы пахать да сеять. Или я ошибаюсь? Подумай, в принципе, в деревне не так и плохо, тихо, спокойно.
Вальрик представил. День похожий на день, заполненный работой и мыслями о том, что жизнь могла бы сложиться иначе. И навек клеймо труса, который променял путь воина на унылое существование крестьянина. Возможно, клеймо никто не увидит, вряд ли Карл станет распространяться о том, кем был Вальрик и от кого он прячется, но но сам Вальрик будет знать и этого вполне достаточно.
И прятаться он не станет, лучше умереть с оружием в руках.
Значит, деревня тоже не подходит, Карл выглядел довольным, неужели изначально рассчитывал на отказ? Остался последний вариант. Он потребует от тебя некоторой гибкости мышления. Возможно, сперва предложение покажется тебе возмутительным, циничным и противоречащим морали, но если дашь себе труд подумать, то найдешь несомненные плюсы. Я предлагаю тебе стать да-ори.
Вальрик не удивился, более того, о содержании предложения он догадался раньше, чем оно прозвучало. Но одно дело догадываться, и совсем другоепринять решение. Стать да-ори, вампиром, существом, которое убивает людей, питается людьми которое живет практически вечно, которое обладает невероятной силой, скоростью и способностью залечивать раны и властью.
Не спешишь отказыватьсяуже хорошо. Не буду скрывать, что само превращение довольно болезненно, более того, многие не выживают, но у тебя хорошие шансымолод, силен, здоров. Переломерунда, еще день-два и забудешь, так что думай. Завтра в это же время мне хотелось бы услышать ответ. Решишь раньшеподходи. А теперь извини, но мне отдых нужен, возраст, сам понимаешь
Карл встал, потянулся и махнул рукой на дверь:
За ужином увидимся.
А Илия, что с ней будет?
Илия? Ну пусть остается, мне, честно говоря, все равно. Считай это жестом доброй воли. А вообще лучше бы о себе подумал.
Фома.
Желание выйти за пределы базы возникло давно, но Фома долго не мог решиться. Во-первых, останавливал забор, пост, гнев Ильяса, который точно не потерпит подобного самовольство, да и собственная слабость тоже мешала.
Хотелось бы надеяться, что со временем пройдет, сказал Голос. Особых отклонений от нормы не наблюдаю, поэтому
От Голоса Фома отмахнулся, он уже начал привыкать к собственному одиночеству, даже находил в этом определенные приятные моменты. Почти как раньше, уют и спокойствие, не хватает только гулкой тишины библиотеки, характерного аромата древних манускриптов и того непостижимого ощущения мира, которое невозможно вне стен монастырской библиотеки.
Тесно здесь. Куда ни повернись, одна и та же картина: забор, ровные кольца колючей проволоки, приземистые здания, редкие окна и пятна зелени. Уйти тяжело, остатьсяневозможно.
Покинуть пределы базы оказалось до смешного просто. Фому не пытались остановить, да что там остановить, никто даже не поинтересовался, куда и с какой целью он направляется. Огромные ворота были распахнуты настежь, часовой пытался разнять две повозки, что неудачно зацепились колесами, образовав затор. Поскольку желающих попасть на базу, равно как и покинуть ее, было довольно много, то суматоха царила изрядная. Лошади недовольно ржали, люди кричали, а какой-то человек в гражданской форме потрясал стопкой бумаг и визгливо требовал личной встречи с камрадом командиром. На Фому в этом хаосе никто не обратил внимания.
Повезло.
Горячая лента асфальта, вырвавшись за ворота Базы, пересекала желто-зеленое поле и, сужаясь до тонкой-тонкой черной полосы, исчезала где-то у самого горизонта, где вырисовывались смутные силуэты домов. Наверное, там находится город, и Фома решил, что непременно должен посмотреть на настоящий Кандагарский город.
Идти по нагретому солнцем асфальту было легко и скучно. Поэтому когда повозканаверное, затор таки удалось ликвидироватьобогнав Фому, остановилась, а возница, весело свистнув, похлопал по лавке, Фома без малейших колебаний принял приглашения. Все-таки ехать легче, чем идти. Возница снова свистнул, и низкая лохматая лошадка неопределенной масти, пошла вперед.
ЯДюка, представился возница, протягивая широкую крепкую ладонь. Фома осторожно пожал руку и тоже представился.
Фома.
В город?
Ага.
А куда именно? Ну, если не секрет?
Куда-нибудь. А куда можно?
Кажется, вопрос несказанно удивил нового знакомого. Наверное, нечасто ему встречались люди, которые не знали, куда направлялись. Фома даже испугался, что возница, заподозрив неладное, сейчас развернет повозку и вернет беглеца на базу. Но тот, улыбнувшись, спросил:
Не местный, что ли? В первый раз?
Да.
Солдат? Продолжал допытываться Дюка. В увольнение? Или нет, не отвечай, сам вижу, что самоходом рисковый ты парень, Фома. Не боишься, что за подобные шутки потом шкуру на заднице спустят?
Нет. Фома решил отвечать односложно, ну не говорить же, что он понятия не имеет, что такое увольнение и чем оно отличается от самохода.
Ну и правильно, как говорил мой дед, волков боятьсяв степи не гадить. Дюка заржал во все горло, видно, шутка хоть и была старой, но надоесть не надоела. Да и вообще новый знакомый Фомы был человеком жизнерадостным, расписанная веснушками физиономия прямо-таки лучилась весельем, а рыжие волосы и слегка оттопыренные уши придавали Дюке вид и вовсе потешный.
Тебе в "Старую крепость" нужно, она и у самой дороги, время терять не придется, народ там тихий, задираться не станут, а главное, что военные патрули почти не заглядывают. Слушай, Фома, посоветоваться с тобой хочу. Ты ж солдат, знать должен, поговаривают, будто в наступление скоро.
Не знаю.
Нет, ты про то, чего запрещено, не говори, я ж не варвар какой, я понимаю, что секретность, она секретность и есть. Я по личному вопросу. Короче, вот чего подумал, раз наступление, то значит мобилизация, то есть все равно загребут, возраст-то подходящий и здоровьем родители не обидели, а значит, отвертеться не выйдет. Ну а если нельзя отвертеться, то нужно проявить инициативу. Вот и мыслю пойти в ближайший пункт добровольцем попроситься, комиссию пройду, а там либо в гвардию, либо в механики к добровольцам-то отношение другое, контракт заключают, а по нему и паек расширенный, и досрочное право на семью, и льготная очередь на жилье. Ну да чего я тебе тут распинаюсь, сам небось все лучше меня знаешь. Вот. Коль на фронт не попаду, то при выслуге останусь, а если все ж таки попаду, то тут и премиальные, и боевые, и право на трофеи сплошная выгода.
А не боишься?
Чего?
На войне убивают. Фоме был неприятен этот разговор, и этот человек, который рассуждал о возможной войне, как о веселом и выгодном мероприятии.
Убивают? Да ну, а то я не знал! Дюка снова рассмеялся. Скажешь тоже, убивают идиотов всяких, может, и убивают, но я-то не идиот. И вообще я жутко везучий, чес-с-сное слово!
А того, что придется убивать самому, тоже не боишься?
Ну так война же враги, а врагов положено убивать. Они нас, а мы их. Все по-честному.
По-честному? Да нету там чести и честности, ни грамма, ни минуты. Только кровь и грязь. Только снаряды, терзающие каменное тело крепости, только раненые, которым нельзя помочь, только ненависть к тем, у кого получается выжить тяжелый газ, убивший всех, без разбору, это честно? Или железные клетки с огнеметами? Где здесь честность?
Фома попытался рассказать, объяснить, отговорить, но в голубых глазах собеседника видел лишь удивление, безмерное удивление чуть разбавленное страхом.
Заткнулся бы ты, посоветовал Голос. Нарвешься ведь на неприятности, потом поздно будет.
И Фома замолчал. Не потому, что боялся неприятностей, просто понял, что разговор не имеет смысла. Дюка уже все решил, да и совета спрашивал больше для того, чтобы была тема поговорить. Скучно ведь ехать молча.
А еще неприятно, когда на тебя смотрят, как на сумасшедшего.
Ты это не нервничай, лады? Дюка даже отодвинулся, настолько, насколько позволяла длина скамьи. Я все понимаю контуженный? С границы? Перевели, чтоб отдохнул? Так тебя, может, до больницы подкинуть? Больница у нас в городе хорошая, сюда аж с Кальты приезжают и с Ватора. Я тебя аккурат к самым воротам подвезу, и искать ничего не придется.
Не надо.
Точно?
Точно. Высади меня у как ты говорил? "Старая крепость", правильно?
Дюка кивнул, выглядел он озабоченным и даже взволнованным, а Фома в который раз мысленно проклял свой чересчур длинный язык. Ну какое ему было дело до планов случайного знакомого? Что стоило просто согласиться? Сказать, что армиялучшее место в мире, а теперь
Сдаст он тебя ближайшему патрулю, выдал свой прогноз голос.