И откуда такая внезапная заботливость?
Эмоции, положительные или отрицательные, это та же дыра в защите, но на другом уровне. Но мое дело предупредить. Вообще как-то неуютно в последнее время, старею, должно быть. И Марек юг фактически открыт, люди держатся, но лишь потому, что на Востоке и Севере спокойно. Граница стоит, заводы работают. Диктатору глубоко наплевать на войну и Империю, хотя это ненормально. Черт, Карл не глядя схватил со стола первый попавшийся клинок и швырнул, выпуская раздражение. Узкое лезвие кинжала ушло в стену на треть.
Он не должен так вести. Он ведь создал эту систему, замки объединил, границу общую, с людьми контакты наладил, так какого черта теперь? Или я чего-то недопонимаю? Может, ему надоело?
Как надоело?
Обыкновенно. Возвращаемся к вопросу об эмоциях. Ты исполняешь долг, ответственность перед людьми и все такое, Марек играет. Ему скучно ладно, разболтался я что-то, извини, как-то все одно к одному. Держи границу, Хранитель. Без заводов Севера Юг долго не продержится. Карл подошел к стене и рывком выдрал кинжал, провел пальцем по лезвию и задумчиво произнес. Определенно что-то случится, затылок ломит, а это не к добру.
Порой Карл становился по-старчески брюзглив и суеверен.
Тихо! Карл вдруг замолчал, точно прислушиваясь к чему-то. Рубеус тоже прислушался, ничего, звонкая тишина Фехтовального зала поглощала любые звуки.
Показалось. Кстати, в качестве предупреждения, ты знаешь, что Мика на Диктатора работает? Следи за языком, да и за бумагами. А лучше найди предлог и убери ее, наконец, к чертовой матери.
Вальрик.
Существование в доме мастера Фельчи было подчинено строгому распорядку, что вполне устраивало Вальрика. Единственное, что не устраивало, так это чересчур вольные манеры Фельчи и то, как он обращался с Джуллой.
А рана заживала медленно, и Суфа с грустью вынужден был констатировать, что этот сезон можно считать благополучно законченным, а ведь все так хорошо началось. Сначала сезон в Деннаре, который принес Вальрику славу и имя, потом поездка в столицу, поразившую размерами и подавляюще-нечеловеческой архитектурой. Суфа лично устроил Вальрику прогулку по городу, видать, надеялся произвести впечатление на варвара, что ж, это ему вполне удалось. Высокие темные башни, соединенные арками. Гладкие, точно залитые стеклом улицы, по которым редкие пешеходы передвигались торопливо, почти бегом, даже обычные люди ощущали "чуждость" этого места, а Вальрику почти ослеп и оглох, настолько там было черно. Он видел толстые нити, связывавшие башни друг с другом, и тонкие, но более многочисленные, затягивающие просветы улиц плотной паутиной. Суфа шел прямо сквозь эту паутину, не замечая, как оживают, вздрагивают нити, ощупывая лицо, шею, руки, слизывают капли тепла и жадно норовят прижаться поплотнее. К счастью Вальрика нити игнорировали, точно не видели, но прикасаться к ним все равно было противно.
А потом начались Игры и все прочие проблемы отошли на второй план, где уж тут думать про башни и нити, когда расписание, составленное распорядителем, заставляет пожалеть о том, что ввязался в эту авантюру. Суфа оказался прав, в Илларе их не ждали, более того, откровенная неприязнь по мере роста популярности Зверя плавно трансформировалась в ненависть. И в результате "свободный бой", пятеро противников и койка в доме мастера Фельчи.
Ну ничего, главное, что жив остался, а остальное исправится. И Суфа так считает, вон даже оплатил услуги лучшего доктора, правда, из Черного кварталаоказывается в Илларе таковые все-таки имелисьно гладиаторам другие и не положены.
А мастер Фельчи свое дело знает, рана почти и не кровоточит. Вальрик даже сидеть может, правда, только если к стене прислониться.
Сеньоре не вставать, Джулла забеспокоилась. Сеньоре нельзя.
Вальрик. Меня зовут Вальрик.
Сеньоре нельзя, Джулла улыбнулась. Сеньоре упрямый. Слабый сильно, но упрямый. Сеньоре лежать и быть сильным-сильным.
Не сеньоре, а Вальрик. Джулла, повториВальрик.
Вал-рико, она немного искажает имя, но Вальрику нравится, ему все в ней нравится. И светлые волосы, и темно-карие, почти черные глаза, и смуглая кожа, и медово-ласковый голос. И окружающее ее облако света. Джуллаособенная.
Ты особенная, ты чудо.
Она вспыхивает румянцем и становится еще более красивой. Вальрик мог бы смотреть на нее вечность или даже две вечности, да он готов лежать пластом, лишь бы была рядом, а она убегала, точно боялась его. И снова убежала. Значит, сейчас появится мастер Фельчи, снова начнет ворчать на то, что пациент попался чересчур беспокойный, потом будет осмотр, перевязка, ласковый руки Джуллы, разматывающие бинты и бестолковая болтовня Фельчи, который непостижимым образом успевал делать несколько дел одновременно.
На этот раз мастер явился один и был он непривычно серьезен.
Итак, пациент явно пошел на поправку, мастер Фельче подвинул к кровати низкий табурет, уселся и, вытащив из кармана коричневую похожую на чудовищно толстый палец штуковину, задымил.
Не мешает? Это сигара. У вас такие не приняты, да и в Империи не поощряются, но что поделаешь, с дурными привычками расставаться тяжело.
Сизые клубки дыма, скатывающиеся с губ мастера Фельче, придавали тому сходство с Дьяволом.
Так ты не против? Некоторым запах не нравится. Признаю, специфичен.
Мне все равно, запахов Вальрик не ощущал.
Вот и ладно. Вижу, тебе Улла приглянулась? Симпатичная девочка, многим нравится
Яне многие.
Ну да, ну да все мы мним себя центром мира. Тыэто ты, онаэто она. Глупостей не потерплю, за насилиеприрежу, причем так, что ни один суд убийства не докажет, понятно? Мастер Фельче говорил спокойно, но это было спокойствие человека, знающего цену своим словам.
Ты же не хочешь, чтобы рана вдруг открылась?
Я не причиню ей вреда.
А что ты подразумеваешь под вредом? Да, я полагаю, что ты не настолько безумен, чтобы попытаться изнасиловать ее. Хотя находились идиоты находились Фельче стряхнул пепел в ладонь. Только иногда боль можно причинить, не желая боли. Вот к примеру, тебе она нравится. Допустим, ты понравишься ей, но дальше что? Постель? Беременность? Неразрешенная, между прочим, поскольку ни у тебя, ни у нее, да и у меня тоже, нет Имперского гражданства. Значит, во время беременности придется скрывать Уллу от Департамента Евгеники, потом доставать временное разрешение на пребывание младенца на территории Кандагара далее, брак ваш, если конечно у тебя возникнет подобная идея, здесь не зарегистрируют, официальные отношения лишь для граждан. То есть гипотетический ребенок будет незаконнорожденным, без права наследования имущества родителей. Но все вышесказанные проблемы коснуться тебя постольку поскольку. Полтора года из контракта прошло? Значит, осталось от двух до двух с половиной лет жизни, по статистике лишь полпроцента гладиаторов отрабатывают контракт полностью. Таким образом, получается, что ты развлечешься с Уллой и благополучно сдохнешь на арене, оставив мне все вышеозвученные проблемы. И вот теперь попытайся объяснить, зачем мне это надо?
Вальрик рассмеялся, господи, с ним уже давно не разговаривали в подобном тоне. Мастер Фельче, удивленно приподняв бровь, поинтересовался:
Я сказал что-то забавное?
Нет, просто вы сейчас очень похожи на одного моего знакомого, он тоже любил прогнозировать.
Разумный, должно быть, человек.
Вальрик не стал уточнять, что не совсем человек.
Если же ты просто по женскому обществу соскучился, то скажи, девочек в квартале полно, тебе какие больше нравятся? Блондинки? Брюнетки? Рыженькие? Или на свой вкус? Хотя нет, пожалуй, тебе пока рановато об этом думать, недельку-две обождать придется.
Докурив, мастер Фельче вымыл руки и приказал:
Давай, ложись, и не дергайся. Бинты он разматывал быстро, профессионально. Замечательно, заживает, как на собаке а над тем, что я тут сказал, подумай хорошо подумай, хотя у вашего брата с мыслительным процессом обычно туго. Порой имени своего запомнить не в состоянии или Валко и Вальрикэто одно и то же? Лежи, сказал. Нервный ты больно. В конце концов, имявсего лишь набор звуков, гораздо интереснее то, что за этим именем стоит
Коннован
Глянь, Варк, чегой это? А никак труп.
Оставь его, Кош, отмучался свое бедолага
Голоса будят меня. Зачем? Там, где я только что была, нет ни боли, ни холода, ни жажды. Хочу сказать им, чтобы убрались, но губы смерзлись. И веки смерзлись, глаза не открыть.
Да нет, ты глянь, это ж нелюдь из энтих, ну которые вампиры.
Тем более не трогай, нечего, еще скажут, что это мы его, тот, кто говорит это, рассудителен, он стоит далеко. Зато второй любопытен, он здесь, рядом. Чувствую не столько запах, сколько живительное тепло.
Да не, замерз видать, вона одет не по времени, в таком тряпье околетьна раз-два, горячие руки переворачивают на спину, больно и в то же время кровь, вот она, совсем рядом, дотянуться и жить. Я ведь хочу жить, очень хочу.
Ох и досталось же ему, ты на рожу-то глянь, кто ж его так?
А тебе дело, Кош? Отойди, говорю, пока чего не вышло.
Не отходи. Пожалуйста, мне очень нужно жить, а значит губы смерзлись, и не только губы, все телосплошной кусок льда. Но я смогу я должна я жить хочу.
Те же руки силой раскрывают рот, толстые горячие пальцы поднимают верхнюю губу.
Ух ты, ну и клычищи!
Вот как тяпнет, будешь знать.
Да ну тебя, Кош засмеялся, хотя как-то неуверенно, он же дохлый, во, глянь.
Сапог впечатывается в ребра, хорошо, что сил на стон не хватает. А пальцы уже лезут в рот, трогают клыки
Ты чего делать собираешься? тот второй человек раздражен.
Клыки выдеру, ему-то уже все равно, а я талисман сделаю, или запродам. Знаешь, сколько такие зубы стоят? Ферму купить можно и не одну, черт, смерзся гад, пасть шире не растянешь Варк, будь другом, подай молоток. Слушай, может еще и когти срезать? Чем не трофей?
Яйца себе срежь, бурчит Варк. Все одно ни к чему будут, когда кто-нибудь из этих твои трофеи обнаружит.
Скучный ты, Варк, вечно всего боишься а мы аккуратненько лишь бы не сломать, а то за сломанный много не дадут.
Этот человек много болтает, а еще невольно делится своим теплом и кажется, я могу немного сжать челюсть дикий визг, удар по лицу, еще удар, горячие капли крови глушат холод мало, очень мало. Добыча вырывается, но у меня уже достаточно сил, чтобы удержать, ухватить удобнее.
Теперь крови много, глоток за глотком. Солоноватая
Г-господин человек стоит возле выхода из пещеры, вижу темный силуэт на фоне темного же неба, силуэт пятится к выходу.
Г-господин, я н-не думал я бы н-не позволил человек разворачивается и убегает. Догнать бы, но на некоторое время я утолила Жажду, тем более второй, которому понравились мои клыки, еще жив. Разодранные руки, разорванное горло, неаккуратно, много крови пролилось на одежду, но кое-что еще осталось. На сегодня мне хватит.
А завтра завтра и подумаю.
От содранной с трупа шубы пахнет кровью, но мне уже все равно, проваливаюсь в сон, немного болезненный, но живой, согретый чужой кровью.
Я просыпаюсь от зова и долго не могу сообразить, где нахожусь. Камень, иней, трещины, смерзшаяся кровь и льдинки на грязной шерсти.
Где, где, где? вопрос стучит в висках. Господи, как же я ждала этого момента.
Здесь
Нити, приняв ответ, радостно всколыхнулись.
Жди.
Жду, я так давно жду, что еще несколько часов или дней не играют роли. Поплотнее закутаться в полушубок, свернутся клубочком в мягкой утробе и с закрытыми глазами всматриваться в пронизанную яркими нитями темноту.
Искристо-золотойрадость. Оранжевыйбеспокойство. Мне рады, за меня беспокоятся, и, черт побери, я почти дома.
Глава 3
Фома
Ярви появилась после захода солнца. Честно говоря, Фома уже успел пожалеть о решении столь опрометчивом, более того, он надеялся, что девушка не придет, но тихий робкий стук в дверь разрушил надежду.
Она была худой, с длинными спутанными волосами неопределенного цвета и разбитым в кровь лицом. Левый глаз почти заплыл, широкая ссадина рассекла правую скулу, а распухшие, лопнувшие губы казались непомерно большими для такого худого лица.
Кажется, у кого-то был очень неудачный день, отозвался Голос. Ты бы хоть поздоровался.
Добрый вечер, Фома понятия не имел, что и как говорить дальше, присутствие Ярви его смущало. Она же, вздрогнув от звука его голоса, прижалась к стене. Боится? Она его боится?
Проходи. Спать будешь вон там, Фома указал на кровать, решив, что завтра же придумает что-нибудь со второй кроватью, а сегодня можно вообще не ложиться, ночь хорошая, самая подходящая для работы. Ярви по-прежнему жалась к стене.
Есть хочешь? Хлеб, правда, не слишком свежий.
И снова молчание. Может, она немая?
Скорее сильно испугана.
И что делать?
Ничего. Не обращай внимания, вернись к работе и вообще, представь, что ее здесь нет.
Последовать совету, данному Голосом, оказалось несложно. Ярви, забившись в самый темный угол комнаты, затаилась.
Тебе не стоит бояться меня, разговаривать, сидя спиной к собеседнику, было несколько непривычно. Меня зовут Фома. А ты Ярви, правильно?
Ни звука, ни вздоха, ни шороха.
Я здесь недавно, ничего и никого не знаю. И ничего толком не умею. Писать вот умею ну и красить.
Что красить? голос тихий-тихий, но хоть какой-то отклик.
А не важно, что. Одно время были пушки, потом повозки, потом опять пушки здоровые такие, углов много, деталей мелких, а нужно быстро.
Почему быстро?
Норма. Если не успеешь, разводящий потом накажет.
И наказывали?
Довольно часто. Видишь ли, писать у меня получается намного лучше, чем красить, Фома обернулся, медленно, стараясь не делать резких движений. Честно говоря, не самые приятные воспоминания.
Герр Тумме сказал, что все равно что не позволит мне остаться что это не по закону и повелитель разозлиться, если я останусь, потому что я нарушила его закон и Ярви спрятала разбитое лицо в ладонях. Худые плечи вздрагивали, а широкие рукава рубашки сползли к локтям, выставляя на всеобщее обозрение уродливые темно-лиловые синяки.
Фома встал и, присев на корточки рядом с девушкой, прикасаться к ней он опасалсясказал:
Никто не будет злиться на тебя. И ты останешься здесь, если, конечно, захочешь. А закон ты ведь никого не убила? Не ограбила? Не украла?
Она замотала головой.
Значит, все в порядке. Дай лучше посмотрю, что у тебя с лицом не бойся, я не сделаю больно Встань, нужно, чтобы ты села ближе к свету. Да, вот сюда.
Ярви боялась, причем всего сразуи Фому, и ослушаться его приказов, и возможной боли. Смочив тряпку в холодной воде, Фома осторожно принялся смывать засохшую кровь. Синяков было много, некоторые старые, желтовато-зеленые, но большей частью свежие, распухающие горячими мягкими на ощупь лиловыми пятнами.
А глаза у нее красивые, во всяком случае тот, который не заплыл, поражает ярко-зеленым цветом, будто будто трава.
Скоро это все заживет, и ты снова станешь красавицей, Фома и сам не знал, зачем сказал это, но сказав, сам поверил. А Ярви, отвернувшись к стене, заплакала.
Вальрик.
После давешнего разговора с мастером Фельчи, Вальрик стал смотреть на Джуллу иначе. Не то, чтобы перестала ему нравиться, но но он не имел права любить нее. У него есть цель и долг обязательства он скорее всего погибнет, может быть не на арене, но ведь место не имеет значения? Главное, что в какой-то момент времени Вальрик, несостоявшийся князь Вашингтона, перестанет существовать.
Вы стали весьма задумчивы, мой юный друг, мастер Фельче заглядывал в комнату пациента гораздо чаще, чем того требовал долг врача, но Вальрик был рад этим визитам, поскольку разговоры отвлекали от мыслей, которые с каждым днем становились все более тяжелыми и менее понятными.
Вас это беспокоит?
Ну не то, чтобы беспокоит, просто хотелось бы понять, над чем задумываются в возрасте столь юном
Над жизнью.
Похвально, кивнул мастер Фельче, кутаясь в теплый домашний халат, из-под которого выглядывали острые, чуть загнутые носы туфель и чересчур длинные рукава желтого свитера. Рукава мастер Фельче постоянно подтягивал вверх, но они упрямо съезжали, закрывая руки до самых кончиков пальцев.