Ярослава успокоилась и ушла по своим делам, а я решил подняться в кабинет и заняться изучение документов, чтобы побольше узнать об финансовых делах епископства. Тени удлинялись, но послеполуденный зной пока не отступал.
Просматривая документы, мне неожиданно пришла одна мыль: Семья, род, племя - это как большой дом. Лет десять назад, глядя на его фасад, я бы сказал, что «доблесть» и «честь» - главные стены в нем. Однако, в любом доме четыре стены, и сейчас мне понятно, что его крышу держат две другие: «власть» и «богатство». Я сжал кулаки. Да, наши враги считают, будто мы находимся в безвыходном положении, и хотят этим воспользоваться. Но если я как-нибудь смогу удержать их от решительных действий до тех пор, пока не соберу достаточно сил, чтобы вступить в Игру Совета, то... Я не стал додумывать эту мысль до конца. Сейчас моя главная задача - удерживать барона Ксаверия Шиманьского на безопасном расстоянии. Жажда мести так и останется неутолённой, если я не сумею обеспечить безопасность для соорденцев.
- Серёга. Серёга!
Глубоко задумавшись, я не сразу обратил внимание, как меня окликает, и уже не первый раз, Потап, замерший в дверях кабинета. Посмотрев на друга, я махнул ему рукой, предлагая присесть в кресло.
- Серёга, - начал мэр, глядя мне в глаза. - Я обдумал наш прошлый разговор и хотел бы дать тебе несколько советов.
Мои глаза сузились. У меня не было ни малейшего желания возвращаться к рассуждениям о женитьбе, но после разговора с Ярославой и, помня о заслугах Рубило, я решил дать ему высказаться. Мне даже стало интересно, какие доводы собирается приводить Потап в пользу своей полубредовой идеи. Отложив свитки в сторону, я молча кивнул головой, соглашаясь его выслушать.
- Ты - патриарх Чатра, епископ и настоятель ордена, и, значит, в браке сохранишь своё верховенство. Супруга может сидеть по правую руку от тебя, но решающее слово всегда останется за тобой в любом деле, кроме тех, которые ты сам ей передоверишь. Она...
- Всё это понятно, - я махнул рукой, - но пока что ты не сказал ничего важного.
- Брак с дочкой барона Кримича или графа Залеского позволит нам заключить с ними союз и обезопасить себя. - Помолчав, он добавил: - На столь долгий срок, сколь это будет возможно. Но время порой решает исход дела.
- Ты уже и кандидатуры подобрал, - хмыкнул я. - Спасибо, но нет.
- Пойми, никто не заставляет тебя с ними спать...
- Потап!
- Серега, я тебя уважаю и мне нравится Яри, только нам нужен надёжный союзник и династический брак...
- Нет! - я хлопнул ладонью по столу. - Хватит. Я тебя послушал и ничего кроме паники в твоих словах не услышал. А теперь скажу я: только что, силами одного полка и парой сотен монахов мы совершили невозможное - спасли владение от нашествия монстров. Нам надо набрать новые отряды? Мы это сделаем!
- Сейчас ты говоришь в гневе, а сердце властвует над умом, Сергей. Подумай, что будет, если ты не успеешь набрать новые отряды? Что будет с нами, с остальными жителями епископства?
- Успею.
- Хорошо бы, - тяжело вздохнул Рубило, вставая с кресла из-за стола. - Просто не забывай: ты - настоятель ордена, и должен всё делать на благо епископства. Я пойду, а тебе пока надо поразмыслить.
Я остался в кабинете один; меня окружали лишь многочисленные свитки - послания и отчёты, составленные опытными писцами, в которых дотошно фиксировались все финансовые операции. Но мне уже стало понятно, что на самом деле многие из этих документов должны были скрыть жестокую западню интриги. Не притрагиваясь более ни к одному из свитков, я попытался разобраться, почему предложение Потапа так меня разозлило.
Рубило был прав: династический брак - самый простой и надёжный способ получить верного союзника. Но именно эта его правота меня и бесила. Почему именно я?! Почему я должен отказаться от личной жизни и потерять любимого человека? Не хочу! Пусть этим занимается кто-то другой... Кто, кроме меня?
Своими словами, Потап, словно выбил у меня из-под ног опору - поддержку моих друзей. Я ощущал, как стягивается вокруг ордена удавка заговоров, угроз и козней невидимых врагов, а противостоять им мне приходится в одиночку. В тишине кабинета, опустив голову, я сидел и пристально разглядывал какую-то точку на полированной поверхности стола.
Солнце склонялось к горизонту, тяжёлое и золотое. Сквозь открытое окно донёсся негромкий звон колокола, приглашающий всех обитателей замка в столовую на ужин. Монахи и послушники откладывали свои дела и небольшими группами, весело переговариваясь, спешили в трапезную. В кабинет проник аромат скошенной травы, которую начали выгружать с подводы на сеновал; лёгкий ветерок вырывал из стога одинокие соломинки и кружил их в быстром танце. Вечерний туман поднимался над озером в долине, на берегу которого расположилась небольшая деревенька; в бирюзовом небе не было видно ни одной птицы.
Прислонившись к оконной раме, опустошённый и измученный, я задумался. Должно же быть какое-то иное решение, кроме женитьбы! Мне никак не удавалось придумать, где бы найти воинов. Неожиданно я зевнул - заботы и суета последних дней отняли у меня все силы.
На дороге, ведущей от ворот к центральным постройкам монастыря, показалась фигура бегущего воина. «Это не к добру» - пронеслось у меня в голове.
В кабинет ворвалась взволнованный Харальд, а по пятам за ним следовал послушник - покрытый пылью, взмокший от пота и запыхавшийся; так выглядит человек, которому пришлось долго бежать в боевых доспехах. Он почтительно склонил голову:
- Мисальдер, позволь...
«Началось» - подумал я, ощущая холодный ком у себя в груди. Однако мой голос прозвучал уверенно, не выражая беспокойства, когда я приказал:
- Говори.
Послушник отсалютовал традиционным ударом кулака в грудь.
- Мисальдер, сотник Бадвин шлёт известие: разбойники угнали скот с пастбища.
- Карету, быстро! - бросила я Харальду: - И собери всех соорденцев, из тех, кто есть в замке. А ты, воин, отдыхай.
Я достал из инвентаря доспехи и быстро облачился. Нам нужна кавалерия, чтобы оперативно реагировать на подобные происшествия. Придётся раскошелиться и закупить боевых скакунов... Блин! А к ним же ещё и воины со специальными навыками нужны. Посади сейчас меня на лошадь, и что я на ней буду делать? Хорошо если получится ехать и не падать, но сражаться однозначно не смогу.
Когда я спустился во двор, карета меня уже поджидала. Кроме Харальда, возле экипажа стояли Вага, Ярослава, Женя Зелёная и Зегзица. Они торопливо прилаживали застёжки доспехов и проверяли оружие, собираясь поехать вместе со мной. Остальным соорденцам предстоит добираться своим ходом.
Харальд занял место кучера, щёлкнул кнутом, и карета дёрнулась вперёд, набирая скорость, торопясь к дальним пастбищам.
Путешествие завершилось намного раньше, чем я ожидал: мы остановились всего в трёх километрах от монастыря. Это был настораживающий признак, поскольку бандиты никогда не осмелились бы учинить набег на внутренние поля, если бы гарнизон Риницы мог отправить в обход достаточное количество патрулей. Резким движением я открыл дверь кареты и вышел из экипажа:
- Сотник, что здесь произошло?
Сигихард Бадвин повернулся ко мне, прервав разговор с двумя солдатами, осматривавшими землю в поисках следов, которые помогли бы определить численность и меру опасности бандитов. Если он и удивился малочисленности моего эскорта, то, во всяком случае, вида не подал. Сигихард присоединился к Серому Мисалю достаточно давно. Обычным воином он принимал участие в защите монастыря во время нашей войны с другими игроками, ещё до возрождения богов. Выжил и решил остаться в ордене. Бадвин считался ветераном и был одним из наиболее опытных офицеров Фаланги Серого Мисаля.
Жестом он показал на разрушенный участок ограды: рабочие уже трудились, заделывая этот пролом.
- Разбойники, брат мисальдер. Десятка два, может быть, немного больше. Они убили мальчика-подпаска, развалили ограду и угнали несколько коров.
- Сколько именно?
Воин повернулся к одному из работников и молча уставился на того.
- Господин, вы... - начал крестьянин, но сотник сурово его перебил:
- Господин епископ! - гаркнул воин.
- Господин епископ, вы потеряли не более пяти-шести коров. Я смогу назвать точное число, когда мы соберём всех отбившихся от стада.
Я вынужден был повысить голос, чтобы меня могли расслышать во всем этом шуме: мычали перепуганные животные, перекрикивались пастухи, а их направляющие посохи и кнуты со свистом рассекали воздух.
- Отбившихся? - переспросил я. Раздражённый робостью старшего пастуха, Бадвин опередил его с ответом. Голосом, более уместным на поле боя, чем на истоптанном скотиной лугу, сотник пояснил:
- Когда воры погнали коров с пастбища, многие животные перепугались и бросились бежать, куда попало. Это и привлекло внимание пастухов.
Он помолчал, обводя взглядом далёкую стену леса. От меня не укрылась подозрительная резкость его тона.
- Что тебя тревожит, брат? Уж конечно, не потеря пары коров и не убийство одного пастуха?
- Нет, брат-мисальдер. - Все ещё не отрывая глаз от деревьев на горизонте, опытный воин покачал головой. - Я сожалею об утрате полезного имущества, но, что и говорить, это не главная моя забота.
Он подождал, пока старшина закончит выкрикивать свои команды: несколько рабочих нагнулись, чтобы поднять следующий столб ограды. Только тогда Сигихард поделился со мной худшими своими опасениями:
- С тех пор как пёс-Ксаверий покушался на вашу жизнь, мы соблюдали величайшую бдительность, настоятель. Здесь побывали не мелкие воришки. Они и налетели, и скрылись при свете дня, а это значит, что они все продумали заранее и располагали сведениями о наших патрулях.
Я был ошарашен его выводами, и, подчёркнуто бесстрастно, высказал предположение:
- Шпионы?
Барон Шиманьский не погнушался бы возможностью организовать фальшивый "бандитский" набег, если бы хотел испытать силу военного отряда Риницы.
Сигихард Бадвин провёл пальцем по мечу.
- Не думаю, мисальдер. Господарь Логавы никогда не будет прибегать к таким тонкостям, а у графа Кельце нет ни одного поста, достаточно далеко выдвинутого к югу, чтобы столь быстро организовать нападение. Нет, тут явно побывали солдаты, не имеющие господина.
- Изгои?
Я нахмурился ещё сильнее, когда подумала о новой опасности, которая нависла над епископством. Отвергнутые всеми аристократическими родами отщепенцы, часто собиравшиеся в банды и укрывающиеся среди гор - могли стать для нас настоящей бедой. Сейчас, когда ордену так катастрофически не хватает защитников, подобные разбойники под руководством умного вожака способны оказаться не менее опасными, чем воинский отряд знатных врагов.
Бадвин стряхнул пыль с обшлагов и снова напряжённо вгляделся в темнеющие холмы, поросшие лесом.
- С разрешения мисальдера, я бы послал разведчиков. Если этот набег - дело рук серых воинов, то их единственной целью было набить свои утробы. Тогда мы сможем увидеть дым: ведь им потребуется развести костры для приготовления пищи; если же мы ничего такого не обнаружим, это будет означать, что весть о нашей слабости быстро доходит до вражеских ушей.
- Действуй, - я кивнул головой, вспомнив, что не мешало бы отменить тревогу и отправить соорденцев, спешащих сюда, назад в монастырь.
Мне импонировал Бадвин. Сотник не пытался навязать свою точку зрения, как Рубило, он не радовался предстоящим сражениям, как Олег, а просто спокойно делал свою работу. Сигихард был немногословен и о возможности контратаки не упомянул, но именно его умолчание подсказало мне, что открытая демонстрация силы может приблизить катастрофу. У нас слишком мало воинов даже для того, чтобы вытеснить банду воров из их логовища. Я захотел поговорить с сотником, узнать его точку зрения.
Друзья нетерпеливо поглядывали на меня, желая побыстрее оказаться в замке, где на столах их дожидались тарелки с остывающим ужином. Я решил их не задерживать и отправил домой. Они пытались возражать, но после моих слов о том, что я собираюсь вернуться с отрядом послушников, залезли в карету и укатили.
В отличие от меня, Потап не видел другого выхода, кроме разумного и скорого политического брака. Однако я не мог отрешиться от мысли, что сейчас главная угроза коренится в отчаянной нехватке солдат, и ломал голову над тем, как бы пополнить их ряды. Для разрешения этой задачи, мне требовалось или больше информации, или незашоренный взгляд со стороны. А где всё это лучше взять, как не у опытного сотника?
Взмахом руки я снова подозвала к себе Бадвина. Он поклонился; в сумерках черты его лица были плохо различимы.
- Скоро ночь, сотник. Если у тебя тут больше нет дел, предлагаю вместе вернуться в замок.
- Конечно, мисальдер.
Прогулочным шагом, мы отправились по направлению к монастырю, а три десятка послушников топали за нами, сохраняя почтительное расстояние. Не откладывая в долгий ящик, я сразу перешёл к делу:
- Вы начали набирать пополнение в Фалангу?
- Мисальдер, двое послушников из моей сотни связались со своими родичами в дальних городах и попросили прислать к тебе на службу кого-нибудь из младших сыновей. Через пару недель я разрешу ещё одному-двум сделать то же самое. Если таких попыток будет больше, во всех отрядах, то наши враги поймут в насколько плачевном положении Серый Мисаль.
В темноте расцвели огни: пастухи, чинившие ограду, зажгли фонари, чтобы продолжить работу. Мы вышли на грунтовую дорогу, ведущую к замку. Кто-то из воинов неуверенно затянул песню; потом к первому голосу присоединился второй, а за ним и ещё несколько голосов.
- Сигихард, как думаешь, нам стоит обратиться к наёмникам?
- Наемникам? Обычным охранникам караванов? - В этом вопросе читалось всё превосходство присягнувшего человека над служащим за деньги. А ведь когда-то и Бадвин наемничал. - Нет, только не в нашем случае. - Дальнейшие слова Сигихарда показали, насколько я в нем ошибался. Он не забыл о своей буйной молодости, а сами наёмники имели определённое разделение: - Из-за низкой репутации, мы не договоримся с командирами компаний. Придётся обратиться к мелким бандам, а на них нельзя будет положиться, они... хуже, чем бесполезны. Нет, мисальдер, подобных наёмников используют только для выполнения простых поручений: охранять склады или ходить дозором, отпугивая обычных воров. И это делается только для того, чтобы освободить настоящих воинов для несения более почётной службы.
- Значит, нам всё-таки нужны наёмники, - настаивала я, - хотя бы для того, чтобы не позволить изгоям объедаться мясом наших коров.
Бадвин снял чалму и рукой взъерошил свои короткие волосы.
- Да, мисальдер... когда настанут лучшие времена. Но не сейчас. Из тех наёмников, чьи услуги ты оплатишь, половина, скорее всего, будет состоять из шпионов. Хотя мне и противно оставлять безнаказанными серых воинов, нам придётся запастись терпением и медленно наращивать силы.
- И умирать, - с горечью констатировал я. С каждой минутой мне становилось всё понятнее, что у меня, по-видимому, есть лишь один выход: последовать совету Потапа и вступить в брак ради выживания; но все моё существо восставало против такого решения. - Какой срок понадобится барону Шиманьскому, чтобы узнать, сколь велик ущерб, причинённый нашему епископству его предательством? Рано или поздно один из его шпионов обнаружит, что орден слаб, что мы не в состоянии обеспечить охрану владения, а в Ринице есть только горсточка уцелевших воинов... Мы же лезем вон из кожи, лишь бы поддержать иллюзию благополучия. Наши дальние селения полностью беззащитны, поскольку сил хватает только на столицу и монастырь! Мы живём, как зайцы: сидим в норке, не смеем дышать и надеемся, что волк нас не заметит! Но эти надежды тщетны. В любой день можно ожидать, что все наши уловки будут разгаданы. И тогда аристократы, жаждущие нашей гибели, нападут и ударят со всей жестокостью!
Сигихард Бадвин водрузил чалму на голову, а затем подчёркнуто неторопливо обмотал шарф вокруг горла.
- Фаланга Серого Мисаля умрёт, защищая орден, мисадьдер.
- Вот именно, Бадвин. - Мои слова рвались из самого сердца, я не мог унять бурю чувств, захлестнувших меня. Перед моим внутренним взором появились десятки погребальных костров, из долины у перевала Шагну. - Все они умрут. А также и ты, и Ярослава, и даже наш славный мэр, Потап.
Сотник не мог ни опровергнуть мои слова, ни предложить хоть какое-нибудь решение. В молчании, мы тихо шли вперёд, к видневшимся огням замка.
Сигихард успел послужить под знамёнами разных владетелей, но именно тут, в Сером Мисале, он нашёл, для себя, идеальное место - гармонию между войной и молитвой. И пусть многие считают, что боги отвернулись от них, будто орден обречён, а выжить, не утратив честь - недостижимая мечта, он не отступит и не предаст.