Минут через десять я достиг еще одной поляны, большой, солнечной. На ней не росло непроходимой травы или ободранной коноплитолько коротко подстриженная мягкая зелень, усыпанная, словно горошинами, красными ягодами. Но неизвестные плоды сейчас меня ни капли не волновали. Посреди полянки возвышался пень, а на нем, покрытая слоем мха, стояла некая штуковина. Справа на ней располагались клавиши как у пианино, слевауйма мелких белых кнопочек. Наверняка, музыкальный инструмент.
И что это такое? я почесал в затылке, боясь прикоснуться к подозрительному подарку.
Замшелый баян, отозвался звонкий девичий голос, и я увидел, что у пенька стоит полупрозрачная бледная девушка в струящемся зеленом платье.
В ее волосы были вплетены гибкие березовые ветки, а по подолу пришиты папоротники, коих в лесу не перечесть.
О, доброе утро, поприветствовал я девушку. Только зачем он мне? И кто вы?
Красавица грациозно обошла пень, набубнивая себе что-то под нос, а потом заявила:
Бери, только мох не снимай. Увидишь!
Это ваш подарок? спросил я, поднимая тяжеленный баян с пня.
Не мой, это вам от Бабы Яги. Берите, пригодится.
На конкурсе песни, усмехнулся я.
Я прощупал весь музыкальный инструмент, но ничего необычного тот не излучал. Никакой магии. Что еще взять со старой вещи, которой лет пятьдесят никто не пользовался.
Может, и на конкурсе, улыбнулась девушка, и передавай Ивану Дуракову, что Яга его в гости ждет.
Ххорошо, только где ее найти?
Ее ответ меня несколько обескуражил:
В избушке на курьих ножках!
Где? не мог я поверить своим ушам.
Нет, я представлял нетеру с головами животных. Но чтобы кто-то из высших имел внешность дома с куриными ногами Фантазии умалишенных! Пока я на мгновение отвлекся на мифологические мыслидевица исчезла, и я остался наедине с замшелым баяном.
Я надел инструмент на спину, словно рюкзак, благо, ремни пока не обросли мхом, отправился в лагерь.
'Баба Яга, избушка на курьих ножкахявно нечто, не принадлежащее этому миру, интересно, зачем им понадобился Иван, и связано ли это с расследованием дела вожатых? мысли чередой сменяли одна другую. Следующие размышлизмы повергли меня в еще больший шок. Таинственные незнакомцы завели в лес, куда никто раньше не ходил. Пока недалеко от лагеря. А что дальше? Странно все это. К тому же, зачем Яге понадобилось отдавать Дуракову замшелый баян, от которого несет как от заплеснелых тряпок? Скорее всего, в этом и кроется разгадка таинственного дела. Возможно, бабе известно о похитителях девушек, и она решила предупредить очередное преступление, снабдив отдел странных явлений неким безотказным артефактом.
О! Вожатая возвращается! Шухер! это опять курильщики разбежались в стороны.
Я окинул их грозным взглядом, а потом встал посреди полянки, снял украшение и заорал на них мужским голосом:
А ну марш к конкурсу готовиться!
Парни, подумав, что они докурились до так называемых глюков, и им мерещится вожатая, орущая словно мужлан, вылезли из кустов и замерли словно статуи.
Неинтересно нам песенки детские придумывать! заявил один.
Родители уже надоели, отправляют отдыхать к мелюзге, скучно, добавил другой.
Я ехидно улыбнулся и, надев украшение на шею, ласково сказал:
А давайте взрослую придумаем.
Сев на траву, я снял баян с плеч. Никогда не доводилось мне играть на таком музыкальном инструменте. Ну ничего, теперь нельзя оплошать.
Только пальцы коснулись клавиш, как баян сам начал издавать весьма мелодичные звуки, а наркоманы хором запели: 'Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок, сорвем, Дуня, лопушок, лопушок. Хлопая глазами, крича, я уронил музыкальный инструмент на землю, а мальчишки с воплями: 'Глюки! кинулись на территорию лагеря.
Когда баян замолк, я вновь перекинул его через плечо и тоже направился в корпус. Меня трясло. Мне довелось обрести магический предмет неизвестного действия.
На баян косились все встреченные на пути дети, вожатые и даже Трофимыч, который, окинув взглядом замшелый артефакт, пригласил вечерком зайти на водочку и песенки попеть. Я еле отказался от его лестного предложения. Пил я уже водочку под песенки, с меня хватит.
Дойдя до корпуса, я уселся вместе с забавным инструментом на скамейку у входа. Судя по доносившимся изнутри звукам, репетиция увлекательной баллады о наших с Дураковым приключениях, еще не закончилась. Мотивы стали намного бодрее и напоминали горячо любимые товарищем мотивы 'Короля и шута'. И тут меня позвали:
Эй, Юля, а почему у тебя баян такой грязный?
Я поднял взгляд. Перед ней стояли Наташа и черноволосая девушка, как та представилась, из пятого отряда.
Да вот в лесу нашла, пожал я плечами.
Врать не врал, но и всю правду девушкам вовсе не обязательно выкладывать.
Думаю, сыграть на нем на празднике, улыбнулся я им, касаясь рукой клавиш.
А ты музыкальную школу закончила? По какому классу? Я на фортепьяно играла! хвасталась черненькая.
Кеметская арфа, подмигнул я.
Девушки переглянулись, видимо, разыскивая ответ на вопрос: что же это за инструмент такой экзотический. Но я тут же отмахнулся:
Не важно. Зато теперь баян имею замшелый, а он народные песни наигрывает, словно гусли-самогуды.
Дай попробовать! черненькая прыгала вокруг музыкального инструмента, что я не смог не уступить.
Вожатая пятого отряда села рядом на лавочку и с трудом натянула на плечи грязные лямки. Она, естественно, спросила, почему я не вымою инструмент. И в ответ получила, что только замшелые баяны издают непередаваемые звуки.
Опять, стоило пальцам музыканта нажать на одну из клавишинструмент изогнулся и принялся сам наигрывать известные ему мотивы.
Ах вы сени мои, сени, сени новые мои, сени новые, кленовые, решетчатые! запевала Наташка под музыку, Ань, давай 'Калинку'.
Она даже пальцами не шевелила, а из баяна уже вовсю лилась заказанная песня.
Занятная игрушка! смеялся подошедший парень-вожатый, ну, третий отряд с таким всех победит!
Тут артефакт услышал слово 'победит' и начал наигрывать очередную песню 'Этот день Победы порохом пропах Вокруг Ани с ее странным инструментом начали собираться не только вожатые, но и школьники из всех отрядов.
Курильщики, на которых мне довелось испробовать игрушку, с опаской оглянулись, несколько раз пройдя мимо, но к компании слушающих так и не примкнули.
Ну все! Репетиция окончена! крикнул Иван, выйдя на порог корпуса.
Парень обомлел. Такой толпы слушателей он не видел со времен его собственного концерта на кеметских просторах. Только звездой теперь был не он, а незнакомая пока девушка с грязной гармошкой, напевающая старые как мир песни.
Эй, Вань, мне тут один артефакт передали! я вскочил с ногами на скамейку и, маша руками, пригласил его спуститься.
Парень подошел к музыкантше и попытался с ней заговорить. Девушка, словно кукла, не двигаясь, сидела, впившись пальцами в клавиши баяна. Толпа тоже, будто загипнотизированная, зачарованно слушала звуки странного инструмента.
Юля, что это значит? шепнул он мне, назвав именем Шаулиной для правдоподобности сцены, вестимо.
А что?
Все в трансе.
Я попытался прокричать несколько песен в толпу, которые не попадали в такт играемому на замшелом баяне.
Что это значит, Неб, где ты нашел эту хренотень?
Это не тень от хреновых листьев, а музыкальный инструмент и ценный артефакт. Мне его странная девица в лесу подарила. Говорит, баба какая-то тебе одолжила.
Мы могли обсуждать что и как угодно, все равно, остальные кроме песен гипно-баяна ничего не слышали.
Так, а почему на нас с тобой эти звуки не действуют?
Я огляделся. У выхода из корпуса, впав в транс, уже толпились детишки из третьего отряда, народ у скамейки послушно напевал 'Во поле березка стояла', и только два человека могли адекватно воспринимать все вокругмы.
Ладно, спишем все на мои способности и твое умение видеть магию. А теперь приводим всех в чувства и прячем баян в музыкальной комнате. Если нам его передали, значит, он зачем-то нужен.
Иван кивнул, я аккуратно взял Аню за руку и отнял ее пальцы с нажатых клавиш. Сразу же музыка стихла, и все принялись аплодировать, а исполнительница, взявшись рукой за голову, прошептала:
Ой, как же я устала
Аннушка взяла пару тональных аккордов. Исцарапанное исписанное белое пианино, с виду развалюха, издало красивые звуки. Дети начали петь. Звонкий дискант солиста, десятилетнего Коли Петрова, заполнял уютное помещение музыкальной комнаты. Его, как заметила вожатая, 'божественный голосок' всех сводил с ума. Хор девочек подпевал солисту. А двое вожатых играли в четыре руки. Аня в свое время была одной из лучших учениц рязанской музыкальной школы. Она мечтала поступить в Гнесинку, но не сложилось. В конкурсе она не выиграла, и поэтому пришлось остановить свой выбор на Саранском педагогическом. Каждое лето девушка ездила в 'Березку', где она не только работала по специальности, но и давала волю своей фантазии и проводила музыкальные мероприятия.
Мелодии и красивые звуки были Аниной стихией. И Костя, ее лучший друг, такой же обделенный музыкальной судьбой парень, уже третий год как помогал девушке в ее летней работе. Вожатые сочинили немало песен, ставших хитами 'Березки', и вот, у них рождалось новое творение в исполнении голосистого мальчишки.
Девушка с парнем в четыре руки нажимали на пожелтевшие клавиши пианино, иногда то один, то другой давили на педаль, и музыка непрерывным потоком лилась в зал, завораживая поющих детей.
И вдруг Костя остановился, звук доминантного аккорда, словно заевший трек, испортил всю песню, нарушил гармонию музыки. Парень смотрел в одну точку прямо перед собой.
Крышка пианино медленно открывалась.
Балерина! Балерина! скандировали девочки из хора, припоминая хит Димы Билана с Евровидения.
Но вожатым было не до запланированных танцовщиц, вылезающих из музыкального инструмента. Коля, испугавшись, осмотрелся. Все стояли как вкопанные, наблюдая за спонтанным представлением.
А в это время Аня, отпихнув стул, вскочила и дико закричала, что не услышал ее только глухой. Но почему-то никто не спешил на помощь.
Из белого пианино вылез маленький красный демоненок, и из его лапки выскользнула и плюхнулась на клавиатуру упаковка то ли от пряников, то ли от печения с иностранной надписью 'Bloody Cookie'.
Восторженные ребятишки кинулись к неизвестному волшебному существу, зато великовозрастные детины Анечка и Костенька проявили себя как последние трусы. Девушка упала в обморок, а парень вместо того, чтобы взять ее на руки и унести в корпус, уведя следом и детишек, кинулся прочь, крича, словно свинья резаная.
Коля, единственный, адекватно воспринимавший ситуацию, попытался унять обалдевших девочек, которые уже успели попробовать малиновое печеньеугощение подозрительного нелюдя.
Уходим! Сматываемся! Девчонки! пытался их вразумить мальчик, но хор его не слушал.
Девочки повернулись к нему, и солист заметил, как в их зрачках проскочил недобрый огонек. Глазницы всех без исключения отведавших угощения демоненка окрасились в красный, и они, рыча, урча и улюлюкая, наступали на мальчика.
Вы что? не понимал он.
Но девчонки не слышали его криков, они переступили через бесчувственное тело вожатой и, подняв руки, высвободили длинные, сантиметров по пять, когти.
Вот блин, стиснув зубы, выдавил Коля.
Мгновение назад милейшие девочки превратились в отвратительных монстров, и готовы были растерзать своего товарища. И, если бы не случайность, Петров быстро бы распрощался с жизнью.
Мальчик споткнулся обо что-то и свалился. Пятнадцать монстро-девочек склонялись над ним. Они синхронно открыли рты, и Коля увидел, как увеличиваются их клыки. Ему не верилось, что совсем рядом могут существовать чудовища, похожие на своих собратьев из горячо обожаемых Петровым фильмов ужасов. И вовсе не весело, когда хотят съесть не того мальчишку в кадре, а тебя! Еще мгновение, и девочки из отряда сожрут его вместе с потрохами! Мальчик обернулся на чуть слышный шорох и заметил, что у колонны, рядом с которой и стояло пианино, вдруг появилась высокая женщина в черном, словно сошедшая с иллюстраций к сказкам Шехерезады. Робкой поступью она двигалась к толпе зачарованных вампирш, готовых растерзать мальчика. И на ее шее Петров увидел большое черное пятно. Предводительницапонял он, тяжело дыша. Точно! Сейчас выпьют его кровь! Но вампирам не дали полакомиться!
Рука Коли коснулась чего-то большого, облепленного землей. Он пятился, налегая спиной на эту штуку, и вдруг его пальцы нащупали нечто отполированное, которое можно было надавить, словно клавиши на ноутбуке. Звук, сначала неуверенный, а потом весьма громкий и ясный раздался в комнате. Петров, не обращая внимания на девочек-фриков, резко обернулся к замшелому баяну, и принялся увлеченно перебирать незнакомые аккорды.
Музыка, издаваемая баяном, вовсе не для него складывалась. А магия инструмента вдруг оказалась направленной на меня. Мы с Иваном и перепуганным Костей как раз стучали в запертую дверь клуба. Я почувствовал, что веки мои тяжелеют, руки слабеют, и хочется исполнить один из гимнов богам. Значит, я попался на чары баяна глупо и нелепо. Почему колдовство не подействовало раньшеоставалось только гадать.
Мои губы произносили за меня:
Ты сияешь прекрасно на склоне неба, Диск живой, начало жизни! Ты взошел на восточном склоне неба И всю землю наполнил своей красотою.
Я не заметил, как дверь открылась, и мы вошли внутрь. Это потом, из рассказов Ивана, мне довелось узнать о реально происходящем. Пока я пел гимн богу Солнца, я вспоминал детство: отца, стоявшего на балконе перед народом, ликующую пеструю толпу, маму и царицу Нефернефруатон, любимых сестер и старшего брата. Сердце грели воспоминания тех знойных счастливых дней в землях Кемета. Дней, которые уже никогда не прожить заново. Я чувствовал себя вернувшимся на далекую родину, утонувшую в песке тысячелетий.
А пока я мечтал, тоненькие женские голоса начали подпевать мне. Любимая сестра Анхесенпаамон держала меня за руку и смотрела в глаза. Ее алые губы произносили знакомые с детства слова:
Ты прекрасен, велик, светозарен! Ты высоко над всей землею! Лучи твои объемлют все страны, До пределов того, что создано тобою.
По левую руку вдруг очутилась Ира. Нет, нет, то была все-таки не невеста моего лучшего друга, а моя сестра, Меритатон. Как всегда надменная, гордая, немногословная. Она стояла у меня за спиной, и ее теплые руки опустились на мои плечи. Я любил ее низкий бархатный голос. Признаться честно, я никогда не испытывал к ней ненависти, и очень обрадовался, что ее душу смогла усмирить девушка из России. И Меритатон тоже пела гимн. Радость и счастье разливались по моему телу. Несомненно, боги услышали мои молитвы и решили вернуть те добрые времена, когда наша семья жила в любви и согласии, и не было в Ахетатонском дворце места смерти.
Пели уже все вокруг. Воспоминание или действительность лучше бы последнее
Спешат все ноги с тех пор, Как ты основал земную твердь, Ты пробуждаешь всех ради сына твоего
А дальше вместо восхваления моего отца, Эхнатона, вдруг раздался дикий вопль Ивана Дуракова, вернувший меня в реальность и, соответственно, в двадцать первый век чужой эры:
Что за фигня тут происходит? Чувак, бросай баян! орал мой друг, отпинывая в бок алого демоненка.
Порождение неизвестного колдовства шипело и извергало из уст своих какие-то незнакомые мне слова.
Матюгаться вздумал? ругался программист, вырывая баян из рук мальчика.
Коля тряхнул густой копной рыжих волос и отпустил музыкальный инструмент.
Моя родина, мои отец и мать, сестры и горячий воздух Кемета, все это растворилось тотчас же. Вокруг стояли не царевны и их слуги, а десятилетние девочки, оскалившие клыки и готовые наброситься в любой момент. Доигрались, называется, в замшелый баян.
И тут мой взгляд упал на нее, кеметскую царицу в черном плаще. Улыбаясь уголками губ, она смотрела мне прямо в глаза. Она ничего не говорила, но я в глубине души чувствовал, что пришла она именно за мной. Женщина протянула ко мне руки и сощурилась. В ее мягких добрых чертах я узнавал еще одну мою сестру. Ту, что умерла от лихорадки в восемь лет. В царстве Осириса ей довелось повзрослеть, и теперь она сумела как и я перешагнуть через тысячи лет и оказаться здесь. Мертвая царевна Мекетатон. А я ее почти не помнил. Она умерла, когда я был еще ребенком. Но не возникло и тени сомнения.