Так нечестно. И я не хочу его потерять.
Нечестно? Ну уж, любовь моя, таких слов я от тебя не ожидал. Нечестно! Он твой невольник, или наоборот? С каких это пор тебе стало важно чье-то мнение? Ты не заболела, случаем?
Дайм!
Я уже выучил, как меня зовут, милая. И не смей мне говорить, что тебе стыдно.
Но
Шу, любовь моя, маркиз подкрадывался, словно черная пума в кромешной ночи, выдавая себя только бирюзовым светом голодных глаз. Я все равно не поверю. Не притворяйся, не обманывай сама себя. Я-то знаю, чего ты хочешь а вот ты? Ну?
Нет. Неправда! Шу отступала в смятении. Пусть он хоть сто раз видит её насквозь, но признаться самой себе в желаниях, подобающих исключительно Тёмным нет уж. Ты что, успел за эти два месяца перекраситься в Тёмные? Это тебе должно быть стыдно. Тоже мне, Светлый, аки солнышко.
Что так тебя смущает, любовь моя? Думаешь, Тигренку не понравится?
Дайм!
Угу, Дайм на что поспорим?
Перестань!
Ты забыла сказать «уйди, противный».
Уйди, противный!
Размечталась. Так на что спорим?
Ни на что.
Ты сдаешься? Не может быть!
Клоун! Артист погорелого театра! Не буду я с тобой спорить! И Тигренка тебе
Мне? Поровну.
Обойдешься.
Спасаешься бегством?
Не дождешься!
А я тебя и не отпущу, любовь моя. Спорим на искупать Ристану в фонтане?
Что?!
Давно мечтаю посмотреть на неё мокрую. Как курица. Интересно, кудахтать так же будет?
Дайм, пойдем, наконец, потанцуем.
Ладно, идем. Хоть посмотрим, как Её Высочество снова скривится. У неё хорошо получается, убедительно, Дайм и Шу чинно, под ручку, направились к террасе. Ты славно сегодня э провела дискуссию. Рыбой торговать не пробовала? У тебя бы получилось.
Ты сердишься?
Ещё чего. Мастерством восхищаюсь. Да, милая. Прости, что сразу не сказал я уладил этот вопрос.
Какой вопрос?
Со свадьбой Кея. Так что можешь больше не скандалить хотя нет. Не можешь.
Хватит надо мной смеяться, Дайм. Что мне, по-твоему, было делать? Позволить ей повернуть все по-своему?
Шу, я не смеюсь. Правда. Уже не смеюсь.
То-то же.
Просто мне нравится, как ты улыбаешься, любовь моя.
Мир?
Не союз. Двух любящих сердец. И пусть все позеленеют от зависти, маркиз с порога окинул бальный зал взором победителя, и демонстративно-интимно склонился к ушку принцессы. Кто посмеет оспорить, что у тебя самые лучшие любовники?
Шу очаровательно зарделась и повторила маневр маркиза, на свой ладодарив его такой сияющей счастливой улыбкой, что ни у кого сомнений не осталось в том, что этих двоих не разлучит ничто. Не обращая внимания на шепотки за спиной и разъяренный взгляд Её Высочества Регентши с середины зала, они присоединились к танцующим гостям. Как по заказу, оркестр только заиграл ритмичное и яркое вступление к следующему танцу. И трудно было бы не обратить внимания на эту прекрасную пару, чьи движения завораживали жаром и страстью, притягивали взоры грацией и отточенностью каждого па.
Глава 24
239 год. Суард, первый день Осенних гонок.
Люблю тебя отдавалось с каждым вздохом, с каждым биением сердца. Люблю тебя, поворачивалось зазубренное отравленное острие в свежей ране. Люблю тебя.
Он чувствовал, как кольцо вокруг него сжимается цветные фонарики казались горящими факелами охотников, веселые мелодииохотничьими рожками, светские разговорыкриками загонщиков. Какая-то девушка засмеялась над ним. Глупым, загнанным зверем, сунувшим нос в ловушку, поверившим соблазнительным посулам отравы. Празднично освещенный дворец полыхал лесным пожаром, парк обжигал нацеленными на него стрелами. Тигренок метался, не находя нигде ни спасения, ни покоя. Перед глазами стояла только одна картинка: Шу, светящаяся розово-золотым, ласково улыбающаяся. И говорящая: «Люблю тебя». Не ему. Другому. Те слова, что она ни разу не сказала ему, не прошептала ни в пылу страстной ночи, ни в неге упоительного утра ни разу. Те слова, что примирили бы его и с ошейником, и с близкой смертью. Те слова, которые он так мечтал услышать
«И услышал. Лучше бы остался спокойно в башне, так нет же, понесло обратно проклятое любопытство», Хилл отнес в башню никому не нужный веер, но не утерпел и вернулся в сад. Оставить её наедине с маркизом и не узнать, что же она ему скажет? Не зря же принцесса отправила Тигренка с глаз долой. И всего пары фраз ему хватило, чтобы убедиться, что он с самого начала не ошибся, посчитав себя всего лишь временной игрушкой, до возвращения Дукриста. Ну и что, что она сказала, что любит маркиза, как брата? Кого она хотела обмануть? Розово-золотое сияние их любви и то, как она бросилась к нему в объятия, сказали Хиллу гораздо больше.
«Какого демона я не убил его? Испугался? Пожалел? Всего один удар. Он бы не успел защититься. Почему? Зачем я остановился? Ну и что, пусть бы она увидела какая теперь разница? На пару дней раньше умереть и что? Нет, я полный кретин. Знал же, что надо его убить. Сразу. Пока он не появился здесь. Ну кто мне мешал сделать это вчера? Расслабился, поверил чему поверил, дурак? Осел!! Она тебе что-то обещала? Ну? Может, ошейник сняла? Или разговаривать позволила? Кто ты для неё? Ах, Тигренок, ах, пушистый ах, иди ко мне, мой солнечный так? Хоть слово о любви, доверии, свободе ты от неё слышал? Тигренок, место! Тигренок, сидеть! Придурок недоделанный, вот ты кто. Размечтался, шавка помоечная. Как же, любовью она с тобой занялась. Как же, с первым. Ага. Разбежался. А с маркизом три года в шахматы ночами играла. В шашки. Энциклопедии читали при луне. И все эти её штучки из энциклопедии вычитала. Разумеется. Что тебе Мастер говорил, ишаку недоенному? Никогда. Никому. Не. Верь. Даже. Мне. Хороший ученик, нечего сказать! Какого демона ты в неё влюбился? А? Сияние магия сперма в голову ударила? Скучно стало? Без ошейника и жизнь не в радость? Давно на тебя не охотились, придурок? Нервишки пощекотать захотел? Вот, щекочи. Беги, Тигренок, беги. Далеко ли убежишь?»
Жадное, голодное ожидание ледяной бездны лишало его разума, потусторонний смех Тёмного Хисса щекотал и заставлял волоски на коже становиться дыбом. Его покровитель не любит лишаться добычи, и не обращает внимания на такие мелочи, как любовь своего гончего пса к намеченной жертве. Он хочет крови, хочет свежую душу, и получит, так или иначе. И божеству безразлично, будет это Шу или он сам, отрекшийся от хозяина Посвященный. Невольник вечно алчущего бога, его орудие убийства.
Хилл остановился. Идти вперед он не могЛес Фей, словно сговорившись с охотниками, не впускал его, сплетая ветви и ощетинившись колючками. Назадопасность, дышащая ему в затылок, не позволяла вернуться. От Риль Суардиса к нему тянулись мерцающие фиолетовые щупальца, окружая со всех сторон, подбираясь все ближе так страшно Лунному Стрижу не было никогда раньше. В последней попытке удрать он нырнул в Тень, раскинул призрачные крылья, взлетел ничего не изменилось. Лиловая сеть окружила его со всех сторон, и сверху тоже. Он упал на землю, надеясь ещё проскользнуть между потрескивающими и мерцающими нитями, почти уже касающимися кожи. И замер. Какой смысл бежать? Ежу понятно, что от этого не скроешься. Так какого демона? Умирать на коленях? Трусом? С какой стати? Если Шу хочет его прикончить, ей никто и ничто не помешает.
А если это не она? Здравый смысл вместе с инстинктом самосохранения начал возвращаться к нему. Зачем ей убивать его таким образом? И именно сейчас? Ей, пожалуй, сейчас вообще не до него. Так кто? Рональд? Больше и некому а с какого перепугу, собственно, позволять этой Тёмной твари себя убивать? Не жирно будет?
Выпрямившись и стряхнув с себя остатки страха, Лунный Стриж ждал магического прикосновения. И, когда щупальца подобрались совсем близко, почувствовал все разгорающееся тепло на шее. Почти отстраненно он наблюдал, как мерцающие кончики их истончаются и устремляются к его ошейнику. Почему-то это напомнило ему кражу со взломомтак же осторожно, на ощупь, прислушиваясь, Свисток орудовал отмычками у сейфа. Теперь же Придворный Маг пытался взломать его защитный амулет. В какой-то момент на Хилла снизошел странный покой, он ощутил себя металлом, и руны на его серебристой коже щекотно сплетались и пульсировали, как живые. Удивительное для него чувство единения с магией его собственной и магией артефакта. Несколько минут Лунный Стриж пребывал в этом незнакомом мире, и под конец его посетила уверенность в том, что любые попытки Рональда совладать с полоской звездного серебра заранее обречены на неудачу. Открыв глаза, Хилл разделил свое сознание и амулет, и без всякой опаски оборвал руками ослабевшие щупальца.
Что-то в окружающем мире изменилось. Стало легче дышать, и словно посветлело и охотники отступили. Не далеко. Совсем не далеко. Мрачные падальщики по-прежнему кружили на горизонте, зловеще каркая. Но не сегодня. И, может быть, не завтра. Оказывается, сутки жизни это довольно много вот только смысл? Да, сегодня Шу не до него. И что? Вернуться к ней в башню, чтобы посмотреть, как ей хорошо в постели с Имперским Прохвостом? Попроситься третьим? А что, Длинные Уши может и не отказаться. Он же по мальчикам в основном а может, все же его закопать? Нет, пожалуй. Заполучить Шу это уже не поможет, и избежать неминуемоготоже. А вот принцесса тогда останется одна. При мысли о том, что и она тоже потеряет любимого, Хиллу стало совсем грустно. И ещё ему захотелось снова её увидеть. Пусть больно, пусть горько пусть ревность кислотой разъедает что-то в груди она же не обещала любить его. Сам себе придумал утешение. Сам сделал выбор, отказавшись её убивать. И что толку сидеть в кустах и ждать? Может, ещё хоть несколько дней получится Хилл не очень представлял себе, что именно получится и как он сможет находиться рядом с ней и её возлюбленным и не задушить счастливого соперника в первую же минуту. Но твердо намеревался справиться. И где-то в глубине души надеялся на чудовдруг сияние любви между ней и маркизом ему просто показалось? Вдруг он все ещё нужен ей? Вдруг
Тихо шипя от ярости, Рональд продолжал смотреть в чашу с горящей кровью. Мальчишка оказался не так прост, а уж Шу превзошла самое себя. Иллюзию, обманывающую магов, да не просто магов, а серьезных и опытных Разумников, удавалось на его памяти сотворить считанным единицам. Если быть точным, всего четверым. И все они входили в Конвент. И как она умудрилась? Да ещё втиснуть в тот же артефакт защитные чары ведьмино отродье. Из-за её хитрости он потерял почти неделю! Вся тщательная подготовка псу под хвост! Такой изящный план придется менять, и ещё несколько дней готовить подходящие заклинания. Зря девчонка думает, что её защиту не проломить. То есть, какой же безмозглый тролль попрет в лоб? Всего то и надо, что натравить на юнца дюжину стражи с арбалетами, и не дать перекинуться. В прошлый раз его так и взяли, почему бы не воспользоваться проверенным методом? Зелье он, конечно, больше не выпьет, но можно обойтись и без него. Накинуть сеть, как только что, и никакие крылышки не помогут. Снять с него ошейник тоже не проблема. Кузнец на что? Ну, помрет один, справится другой, какая разница. Вот только дюжина нет, лучше две. Кто-нибудь его да скрутит.
А какая будет игрушка! Настоящий Воплощенный, прирожденный Мастер! Не жалкая подделка, которые нынче гордо зовутся Призывающими Тень, а сами обыкновенных когтей отрастить не могут. Истинный Посвященный, на ты с самим Хиссом. Рональд предвкушал удовольствие его сломать, и поток силы, что можно будет из него извлечь. О том, как договориться с божеством, он не беспокоилсяТёмный Хисс неудачников не защищает. Для него существуют только победители. А что Тёмные между собой дерутся, его мало волнует, Тёмных и так достаточно. Все равно от него ни один не уйдет.
В угасающем пламени Придворный Маг провожал взглядом терзаемого ревностью и сомнениями убийцу, и облизывался. О, этот божественный вкус смертельного страха и обреченности! Это вам не мелочь на базаре тырить (был у Темного и такой полузабытый эпизод в биографии), не слабенького безвольного раба пытать. Поиметь достойного противника. Что может быть слаще? Разве что из него же раба и сделать. И как Шу это удалось? Проклятая девчонка! Почему ей снова самое вкусненькое? Дура самоуверенная. Все равно все достанется ему, Рональду, как бы она ни юлила и не хитрила. Мала ещё, с ним тягаться.
Злость и досада переполняли Её Высочество Регентшу, хлестали через край и изливались на ни в чем не повинных придворных. От любезной улыбки Ристаны шарахались даже не знакомые с ней лично до сих пор северные послы. Но испуганные взгляды собственных прихвостней и слезы изгнанной из столицы приближенной фрейлины не могли вернуть ей хорошего настроения.
Особенно оно испортилось, когда из сада явилась щебечущая влюбленная парочкамаркиз Длинные Уши и Её Ненавистное Высочество. Ристана не могла понять, как после такого унижения, что устроила для Дукриста любезная сестричка, он не только не растерзал её на месте, но и поддержал её наглые притязания на свободу королевского выбора, и выглядит таким довольным, словно его не облили грязью прилюдно, а, как минимум, отдали ему руку и сердце. А на сияющую физиономию Шу она даже смотреть не могла, до того противно. Но буквально через минуту Ристана задумаласьа куда же делся её белобрысый красавчик? Может, сестричка не догадалась запереть его дома, в безопасности? Свеженькая пакость, пришедшая ей в голову, несколько улучшила цвет её лица.
Поблизости все ещё ошивался неудачник баронет, предусмотрительно не попадавшийся ей под руку, но внимательно приглядывающийся, не выпадет ли случай как-нибудь вернуть себе её благосклонность. Вот он то ей и пригодится.
Перис, дорогой! Ристана поманила его любезной улыбкой. Глупый щенок, разумеется, тут же прибежал, умильно заглядывая ей в глазки. У меня для вас кое-что есть, о, как он просиял! вы же хотите меня порадовать? Не правда ли?
Ваше Высочество, для меня не большего счастья, нежели увидеть вашу прекрасную улыбку.
Ах, вы так любезны, принцесса поманила его ещё ближе. Думаю, и вам самому приятно будет исполнить мою маленькую просьбу.
Для вас, свет очей моих, все, что угодно.
Возьмите полдюжины моих гвардейцев и отыщите того наглого хлыща, менестреля Шу. Он, наверное, в парке. Что с ним делать, решайте сами вы же не спустите ему оскорбления?
Разумеется, Ваше Высочество.
То, что от него останется, можете ей вернуть. Чтоб не скучала.
Как прикажете, Прекраснейшая.
Ну? Так идите! Ристана нехотя протянула ручку для поцелуя, и, проводив бывшего любовника взглядом, обернулась к свите. Что стоите? Танцуйте! Пейте! Развлекайтесь! Сегодня праздник, а не похороны.
Придворные поскорее раскланялись и разбежались, от греха подальше. Сама же Ристана обратила свое высочайшее внимание на новое лицо в надоевшей до колик великосветской толпеимпозантный средних лет мужчина был представлен ей сегодня ирсидским послом как известный путешественник и писатель, родом из не то из восточной части Империи, не то откуда-то ещё. К выдающейся внешности прилагался ещё и сносный титулне то граф, не то маркиз, она не вникала в такие подробности. Уже несколько раз он бросал на Великолепную Ристану многообещающие взгляды. Так не пора ли заняться тем, ради чего и затеваются все эти балы? Место фаворита только что освободилось и если он так же хорош, как выглядит, то почему бы и нет?
Праздничное убранство Риль Суардиса не разочаровало шера Рустагира. Хоть сам дворец ни в какое сравнение не шел с Императорской резиденцией ни по размеру, ни по помпезности, все равно оставлял приятное впечатление гармонии и уюта. Насколько, конечно, королевский дворец в принципе может быть уютным. Особенно же его порадовал парк, напомнивший чем-то прекрасный Священный Персиковый Сад на Карум-Ныс. Цветущие, несмотря на осень, деревья, журчащие фонтаны и ручейки под горбатыми мостиками, изящные беседки, увитые цветами, и повсюду птицыот крошечных, с палец, порхающих пичужек, до гордо распустивших саженные хвосты павлинов. И радуги, повсюду радугинад дорожками, ручейками и скамейками. И разноцветные фонарики, прямо среди листвы и цветов. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что украшал сад. При наличии в столице всего двух магов, один из которых Темный и по определению не может создать ничего прекрасного. Значит, Её Высочество. Способность принцессы чувствовать красоту несколько примирила его с предстоящей встречейглавное, думать об этом прекрасном парке, а не о её скандальном поведении.
До появления Его Величества и Их Высочеств Рустагир успел весьма многое. Любезный Кемальсид представил его и остальным послам, и нескольким влиятельным аристократам, и поделился некоторыми соображениями на их счет. Сам же Нимуе обменялся приветствиями с новыми знакомыми и даже успел перемолвиться несколькими словами с бароном Тейсином, так и сияющим радостью от предстоящей сегодня помолвки дочери.
Лучезарное настроение испортилось весьма быстро и надежно, стоило в бальном зале показаться королевской семье. Не сразу, но буквально через несколько минут. Едва выбравшись из толпы спешащих засвидетельствовать Его Величеству свое почтение, уважение, преклонение и прочая, он наткнулся взглядом на Её Высочество. И возблагодарил Всеблагую Карум за свой амулет. В этот миг он готов был убить будущую невесту Осененного своими руками, только бы не допустить позорного брака.
Мало того, что Её Высочество не отличалась ни красотой, ни изяществом манер. Мало того, что она вела себя, как хозяйка всего вокруг. Она ещё и привела с собой на бал пресловутого любовника и танцевала с ним у всех на виду! И если на приеме у графа Свангера он ещё сомневался, не преувеличивает ли юный зазнайка глубину безнравственности принцессы, то сейчас все его сомнения пропали. И вместе с ними всякое желание общаться с этой, с позволения сказать, принцессой. Куда смотрит её брат? Неужели Его Величеству все равно, что его сестра выставляет себя гулящей девкой?
Мысль о том, что эта женщина станет супругой Наследника Юсине, причиняла ему физическую боль. Как бы много времени он не провел вдали от родины, каким бы лояльным к проявлениям чужих традиций не считал себя, но тут дало касалось не только чужой культуры, на которую можно смотреть через лупу исследователя, а святынь его собственного народа, чести Небеснорожденного Владетеля полуденной Марки.
Когда же Их Высочества затеяли безобразный скандал на потеху благородной публики, Рустагир попросту сбежал в парк, лишь бы не видеть. Боги, да какая же это принцесса?! Базарные торговки ведут себя скромнее! Да последняя портовая девка на островах не позволит себе ничего подобного! Это же не просто позор, это оскорбление для всех, кто только видел или слышал этот ужас! Любую женщину за такое без всякой жалости следует забить палками насмерть, а её родственников сослать в монастырь на покаяние, раз допустили столь вопиюще неприличное поведение своей женщины.
Кольцо и свиток на груди, под отделанной кружевом сорочкой, нестерпимо жгли кожу, напоминая о долге. Голова шла кругом, сияющий парк вокруг казался отвратительной клоакой, щебет волшебных птичекмерзким скрипом несмазанной повозки. Если бы в этот момент под рукой оказался вакидзаси, ничто бы не удержало его от совершения угодного Карум ритуала Хассику, способного разрешить любые противоречия и смыть бесчестье.
Но, пока он, петляя по дорожкам, пытался убежать от самого себя, инстинкты брали свое. Традиции традициями, а расставаться с жизнью, пока есть хоть какая-то возможность исполнить долг и сохранить хотя бы видимость чести в конце концов, это не его решение. Раз Великий Визирь велел привезти эту женщину, то и вся ответственность на нем. Пусть сам разбирается и с позором, и с оскорблением древних устоев. А его деловсего лишь доставить невесту. Как угодно. Хоть украсть, хоть купить, хоть обмануть. И его чувства не помешают долгу. Пусть хоть вместе с любовником придется её везти, все равно. И не его это дело, как она себя ведет. Лишь бы доставить.
Немалый опыт убеждения себя в чем угодно, лишь бы справиться с поставленной задачей, помог Рустагиру и в этот раз. Хоть пришлось и нелегко. Но, в конце концов, это оказалось все же легче, чем заставить себя спокойно съесть побежденного соперника, когда судьба занесла его в гости к оркам. Тогда, чтобы выжить, ему приходилось делать вещи и похуже. Настолько похуже, что даже спустя одиннадцать лет вспоминать о них он не согласился бы ни за какие сокровища. Но ведь выжил! И выбрался из степи. И никогда, никому не расскажет, чего это ему стоило. Так что, сдаваться теперь из-за какой-то сумасшедшей девчонки, посмевшей оскорбить его представления о нравственности? Ещё чего! Любить и уважать её никто не заставляет. А может быть, это и к лучшемуне будет искушения посочувствовать ей в самый неподходящий момент.
Договорившись с самим собой, он вернулся в бальный зал. Очарование праздника исчезло, но он не жалел. Он пришел сюда не ради удовольствия, а исключительно для дела. И все, что только возможно, он сделает, и поскорее. Нет, торопиться и ошибаться он не собирается, но и растягивать дольше необходимого тоже. Полтора месяца достаточный срок, чтобы разузнать се, что нужно, просчитать последствия, провести нужные переговоры и найти оптимальный вариант действия. И начинать надо прямо сейчас, оставив все эмоции на потом. Когда дело будет сделано.
Разумеется, Ваше Высочество, шер Рустагир сдержанно поклонился. Я буду счастлив поведать вам все, что только вы захотите, он вложил в эти слова как можно больше страсти и обещания.
Вы не боитесь, что я поймаю вас на слове? кокетливая улыбка и легкая хрипотца в голосе Регентши недвусмысленно намекали на её намерения.
В сиянии ваших прекрасных очей разве можно чего-то бояться? Для вас, о несравненная, любой мужчина пойдет на все, многозначительный взгляд, соответствующий тон. Нести полагающуюся по пьесе под названием «придворный флирт» слащавую чушь было просто и привычно.
О, ну что вы. Не стоит преувеличивать, она так и лучилась самодовольством. Требовать от мужчин все и ничего не давать взамен, отправлять на смерть и забывать об этом через секундуЕё Высочество явно не сомневалась, что имеет на это полное право. И на все, что только захочет. Великолепный, неприкрытый эгоизм избалованной красивой женщины.
Ни в коем случае, Ваше Высочество. Созерцать вашу божественную улыбку, слышать ваш волшебный голос одно это стоит всех сокровищ мира.
Ах, шер Рустагир, хватит лести, Регентша слегка шлепнула его по руке веером. Лучше расскажите мне, правда ли вы бывали в самом Пандистане?
Разумеется, правда, Ваше Высочество.
А правда ли, что тамошние женщины красят ладони в красный цвет, а губы в черный?
Развлекая Её Высочество забавными историями и не забывая восхищаться и кидать на неё страстные взгляды, шер Рустагир обдумывал, насколько полезна ему окажется столь тесная связь с Регентшей. И, хоть знойная красавица не совсем соответствовала его идеалу, по всему выходило, что отказаться от предложенной чести занять место фаворита не представляется возможным. Если, конечно, жизнь ещё дорога. Опять-таки, неплохая возможность договоритьсякак ни крути, у них есть общий интерес. И весьма существенный. Так почему бы не совместить приятное с полезным? Как показала практика, найти с женщиной взаимопонимание в постели несравненно проще, чем любым другим путем. А принцесса достаточно хороша, чтобы это самое достижение взаимопонимания доставило удовольствие им обоим.
* * *
Парк погружался в тишину, меркли волшебные фонарики, никто больше не танцевал на полянках, не слышалось смеха. Только несколько парочек, слишком занятых собой, чтобы обращать внимание не то что на подозрительные тени, но и на окончание бала, шебуршились в темных ротондах. Никого, кроме угрюмого дворника, выметающего конфетти перед террасой, не встретилось на его пути, когда, сам не понимая толком, зачем, Хилл возвращался в Закатную Башню.
Все уговоры самого себя уйти отсюда, забыть, сбежать, выкинуть из головы эгоистичную девчонку, не растравлять себе душу и не надеяться непонятно на что не дали результата. Ноги сами несли его по ступенькам наверх. И вероломный внутренний голос подзуживалубедись, своими глазами посмотри на неё в объятиях другого. И успокойся. Это же так просто. Не мучиться сомнениями, не терзаться бесплодными упованиями, а узнать точно. Достаточно одного мгновения, и все. Просто увидеть. И жаркий ком, не дающий ни вздохнуть, ни пошевелиться без оглушительной боли, растает. Зачем длить пытку? Зачем ждать непонятно чего? Если бы она позвала если бы услышатьТигренок, милый, ты где? Но его никто не ждет, про него забыли. Кому нужна старая надоевшая игрушка? Выкинуть с глаз долой, и пусть бродит в одиночестве, прислушивается тщетно, надеется кому это интересно?
Пусто, холодно и тоскливо, хоть вой. Вон и луна полная на месте. Был бы оборотнем, завыл бы точно. А так ничего не помогает. Даже заботливо присланные Ристаной гвардейцы под руководством хилого дворянчика не развлекли его толком. Так, позволили на несколько минут отвлечься, не больше. Ни подраться с ними как следует, ни понасмехаться тоска. Лунный Стриж оставил тела там же, где они нашли его. В дальней части парка у фонтана с русалкой. Все равно никто его там не видел, и вряд ли кому придет в голову заподозрить его в причастности к их загадочной смерти. Разве что Дукристу вот уж кому точно все равно. Жаль только, местечко испоганили. Грустная русалка, желтые листья на прозрачной воде, затейливый рисунок трещинок на дне склонившаяся над бассейном ветла и кусты, усыпанные траурно-алыми ягодами. Хотя, кровь на старом мраморе тоже неплохо смотрится.
Заветная дверь в паре шагов притягивала его, манила и страшила. Пока ещё оставалась слабенькая, крохотная надежда, что принцесса там одна, Хилл цеплялся за неё изо всех сил. Охранники у дверей смотрели мимо него равнодушно, словно не замечая, и не препятствовали войти. Замерев на миг, словно перед прыжком с отвесной скалы вниз, на камни, Хилл собрал остатки решимости, натянул на лицо маску непроницаемой отстраненности и зашел.
Его встретила темнота. И полная тишина. Ещё одна коротенькая отсрочка. Последний шанс отступить.
Ступая легко и неслышно, оправдывая имечко, данное Шу, Тигренок прошел через гостиную и поднялся на второй этаж. В кабинетето же самое. Тишина, темнота и никого.
Ещё осторожнее он преодолел следующую лестницу, заглянул в её спальню через витражную дверь, почти уверенный в том, что увидит их обоих, спящих в обнимку неплотно прикрытая дверь отворилась бесшумно, едва он её коснулся. В спальне творилось нечто странное. По всей комнате порхали хаотично радужно мерцающие бумажные птички, придавая знакомому месту призрачно потусторонний вид. Этому впечатлению способствовала и мертвая тишина. И, особенно, переливчатое размытое сияние вокруг неподвижной фигуры в кресле. Принцесса невероятно походила на привидение. Её аура беспорядочными всполохами то вспыхивала, то угасала, и обычно чистые цвета перемешивались в самых неожиданных сочетаниях. Хилл не понимал, что же с ней такоеона, казалось, и не спала, и не бодрствовала он остановился у самого порога.
А, это ты. Вернулся. Надо же, даже её голос не походил сам на себя, хрипловатый и слишком тщательно выговаривающий слова. Ну, здравствуй, Тигренок.
Фигура в кресле пошевелилась, и сквозь потустороннее мерцание он начал различать подробности. Распущенные по плечам волосы, тонкую ночную сорочку, разными цветами светящиеся глазаодин голубым, другой сиреневым, припухшие, словно искусанные губы, темное пятнышко в ложбинке между ключицами, похожее на след поцелуя или укуса полупустой бокал в руке и кувшин на полу. Шу была пьяна.
Иди сюда, она указала нетвердой рукой на пол у своих ног. Налей мне вина. Ещё осталось.
Хилл стоял неподвижно, разрываемый противоречивыми устремлениями. Облегчение, удивление, ревность, возмущение, протест Он уже жалел, что пришел и не хотел признаваться себе, что больше всего его задел вид её зацелованных губ и запах постороннего мужчины.
Тигренок? В чем дело? по комнате пронесся порыв холодного ветра. Иди ко мне.
Не в силах сдвинуться с места, Хилл любовался разгорающимися огнями её глаз, почти чувствовал не губах вкус её кожи, и хотел одновременно и сбежать от надвигающейся бури, и схватить её в охапку, бросить на постель. Стереть с её тела чужой запах, заглушить его своим. Заставить её кричать от желания, позабыть обо всем не свете, кроме него.
Я сказала, иди сюда. Быстро. Шу отбросила бокал и встала. Её разбирала злость и досада. Два часа она терпеливо ждала его, не позволила Дайму даже зайти к ней, буквально захлопнула дверь перед его носом и что? Явился. Сосулька. Лимон мороженный. Ноль внимания, фунт презрения. Словно она не сидит тут перед ним почти нагая, не ждет да как он смеет?
Ты оглох? Или спутал меня с кем?
Хиллом окончательно овладело упрямство. Что он, безвольная кукла, чтобы так с ним обращаться? Собака, которой все равно, бьют её или чешутвсе равно будет лизать хозяйскую руку? Мало ей того, что он отдает вместо неё свою жизнь, надо ещё его унизить напоследок?
Что уставился? Позабыл, кто ты такой? Напомнить? гроза неумолимо приближалась.
Упрямство свое показываешь? А не боишься? Думаешь, раз ты спал в моей постели, так я тебе больше не хозяйка? Дерзкий мальчишка! Ты мой! И будешь делать то, что я велю!