Ваш меч оставьте здесь, приказал старший из провожатых, указав на шагнувшего навстречу Славу варягу. Видя его нерешительность, добавил, там только правители города, с кем ты собрался сражаться в этом зале?
Слав расстегнул пояс с ножнами и протянул его варягу.
Позаботьтесь о нем, сказал он и пошел следом за стражником.
Двери распахнулись открыв длинный зал в конце, которого на небольшом возвышении сидели пятеро. Варяг, что был старшим, легонько толкнул его в спину.
Не стоит заставлять их ждать, очень тихо сказал он и пошел следом, держа руку на рукояти ножа.
Не доходя до возвышения шагов десять, он остановился, положив Славу руку на плечо, предупреждая, что дальше идти не следует. Поклонившись провожатый обратился к правителям.
Ваш приказ выполненчеловек, называющий себя Славом, доставлен.
Спасибо, Ольбард, слегка шевельнув пальцами, сказал дродный мужчина занимающий место в центре. Так вот ты какой, это уже Славу. Я заинтересовался тобой после твоего вчерашнего ночного приключения.
Прости, правитель, но я тебя не понимаю, отвешивая поклон, произнес Слав.
Меня зовут Арий, и я верховный правитель Яр-града. А твое деяние велико, никому еще не удавалось войти в Сумеречную пустошь ночью и вернуться оттуда живым. Мне также известно, что ты видел человека, который носит прозвище Соловей. Я хотел бы, чтобы ты как можно подробней описал вашу встречу и то, как выглядит предводитель ночной братии.
По поводу внешнего вида я не могу тебе ничего сказать, вновь кланяясь, произнес Слав. Разве что он среднего роста и имеет грубый голос. Он не открыл мне своего лица, которое скрывал под капюшоном плаща.
Вот как?! удивился Арий. И что же было дальше?
Меня интересовала судьба моей спутницы. Я заплатил Соловью десять золотых кун, и за это он открыл мне место, где ее скрывали, после чего мы расстались. Я пошел в трактир «Кнут и пряник» и освободил ее.
И это все, что ты можешь рассказать? спросил человек, сидящий справа от Ария.
Да, правители, мне больше добавить нечего, и Слав снова поклонился.
Тогда почему ты пошел туда сегодня еще раз? Что тебе понадобилось в Сумеречной пустоши, и почему с тобой был дружинник? сурово спросил Арий.
Тебя ввели в заблуждение, правитель, я не был там сегодня. Тем более в компании дружинника.
Удар ногой под колено был нанесен так неожиданно, что Слав, как подкошенный, рухнул на пол.
Ты лжешь! крикнул Арий, слегка наклоняясь вперед, чтобы получше разглядеть валяющегося на полу парня. Ответь на мои вопросы, и я тебя озолочу.
Я сказал все, что знаю, пытаясь подняться, произнес Слав.
Окованный железом носок сапога Ольбарда врезался ему в лицо, разбивая в кровь губы и ломая нос.
Не здесь, крикнул Арий. Тащи его в пыточную и вытяни все, что ему известно.
Да, правитель, воскликнул Ольбард, ударив себя кулаком в грудь. Стража!
На крик в зал вбежали несколько варягов с обнаженными мечами. Подхватив Слава под руки, они потащили его к дверям,.
Стойте, приказал им вслед Ольбард.
Подойдя к повисшему на руках у его ратников парню, он достал меч и подкинул его вверх, затем поймав его за клинок с силой опустил рукоять на затылок Славу. Свет погас.
Очнувшись, Слав обнаружил, что его ноги висят в полуметре от земли, а сам он прочно прикован за руки к стене. Перед ним стоял здоровенный мужик с опаленной бородкой и разогревал на пышущей жаром жаровне металлический прут. Заметив, что пленник очухался, он мерзко улыбнулся беззубым ртом и достал из огня багровый прут.
Сейчас я остужу его, сказал он, вертя железкой перед лицом Слава. Остужу в тебе. А затем приложил раскаленный металл к ребрам висящего на туго натянутых цепях парня.
Никакой возможности увернуться от прута не было, в помещении запахло горелым мясом и палеными волосами, по маленькой пыточной заметался жуткий крик. Только спустя несколько мгновений, когда боль слегка приутихла, Слав понял, что это кричал он.
Будешь говорить? раздался справа от него голос Ольбарда.
С трудом повернув голову, Слав мутным от боли взглядом отыскал говорившего. Варяг удобно расположился на лавке, стоящей у стены. Рядом с ним было разложено около десятка жутких на вид приспособлений, назначение у которых только однопричинять боль.
Я все сказал, прохрипел Слав, не узнавая свой голос.
Как знаешь, улыбнувшись, ответил варяг. Медведко лучший палач в Яр-граде. К вечеру от тебя останется кусок плохо прожаренного мяса с переломанными конечностями, выбитыми зубами и частично снятой кожей. При этом ты будешь в сознании и жив, чтобы говорить. Ну что, может, обойдемся без этого? и Ольбард посмотрел на пыточные приспособления, лежащие рядом с ним.
Мне нечего сказать, прохрипел Слав.
Ну что ж, произнес варяг. Медведко, когда он захочет что-нибудь сказать, позови меня.
И, повернувшись спиной к висящему на цепях Славу, Ольбард вышел прочь.
Дурак ты, сказал Медведко, доставая из жаровни нагретый заново прут.
Жуткий крик, полный боли, снова качнул стены в подземелье. Несколько раз Слав терял сознание, и палач приводил его в чувство, поливая ледяной водой из ведра. Несколько раз Слав видел, как в темницу заходил Ольбард, он с удивлением смотрел на седого парня, прикованного к стене, и на растерянного палача, недоуменно пожимающего плечами. Странно, но тело почти не болело, хотя и было сплошной раной, складывалось ощущение, что оно чужое. Слав дернулся от очередного прикосновения раскаленного прута и захрипел. Последний раз он кричал несколько часов назад.
Подойди, отхаркивая сгусток крови, не своим голосом сказал он.
Обрадованный палач, решив, что ему наконец-то удалось сломить странного седого паренька, приблизился.
Будешь говорить? спросил Медведко, уже порядочно вымотанный.
Слав кивнул.
Запомни, прохрипел он, ты скоро умрешь. Может, не так болезненно, как я, но я бы с тобой местами не поменялся.
От звука его голоса палач вздрогнул, но сумел справиться со странным страхом, внезапно проникшим в его жестокое сердце. Пытаясь скрыть испуг, он спросил:
А убьешь меня ты?
Слав не ответил, боль взяла верх над измученным телом и отправила седого парня в спасительное забытье.
Он так ничего не сказал? раздался от двери в пыточную голос Ольбарда.
Медведко мотнул головой.
Только то, что я скоро умру.
Так все говорятбранятся, запугивают страшными карами, оскалившись и разглядывая изувеченное тело Слава, сказал Ольбард. На сегодня хватит, продолжишь завтра, добавил он, идя к двери, рано или поздно здесь все начинают откровенничать.
Палач направился в след за варягом, кивнув застывшему в коридоре маленькому человечку с большим горбом.
Приберись там, а то вонь жуткая.
Придя в себя, Слав не обнаружил своих мучителей. Камера была пуста, жаровня, на которой Медведко разогревал орудия пыток, давно остыла.
Очнулся? раздался в углу, где стояла лавка, покрытая застарелыми пятнами крови, скрипучий голос.
Слав с трудом повернул голову. На лавке сидел тот самый горбун, что прислуживал Соловью.
Пить, хрипя, выдавил седой парень, но не услышал собственного голоса.
Здесь нет воды, сказал горбун непонятно, как понявший суть просьбы, только старая малахитовая чарка, но она пуста.
Дай мне ее, пытаясь заставить голос повиноваться, попросил Слав.
Но она пуста, удивленно заметил горбун.
Дай, пытаясь сделать голос тверже, приказал Слав.
Горбун пожал плечами и прикрепил пустую малахитовую чарку к длинному шесту, с которого поили пленников, и поднял к губам измученного седого паренька. Чарка еще только поднималась, а Слав уже видел, как в ней появляется прозрачная холодная вода. Горбун был безмерно удивлен, когда пленник начал пить из пустой чарки, и решил, что седой паренек спятил. Но когда с уголков губ вниз по израненному телу потекла тонкая струйка, он подумал, что сам обезумел. Когда он убрал от лица Слава шест и спустил его вниз, то старая малахитовая чарка была снова пуста.
Как это у тебя получилось? спросил он, вертя в руках грубое изделие из малахита.
Слав, который чувствовал себя намного лучше, потому как боль в теле почти прекратилась, дернулся в цепях, пытаясь освободиться.
Ты можешь освободить меня? спросил он у горбуна.
Конечно, кивнул он. Но куда ты собрался, ты даже до двери не доползешь?
Но Слав уже чувствовал, как сращиваются его переломанные ребра и пальцы.
Просто освободи, уверенно сказал он.
Как знаешь, кивнул горбун, подходя к металлическому кольцу, вмурованному в пол, через которое была протянута цепь, на которой висел Слав.
Потихоньку ослабляя ее, он опустил седого паренька на пол, не заметив при этом, как страшные ожоги и порезы, нанесенные Медведко, затягиваются.
Что дальше? присаживаясь рядом со Славом, спросил он. Тебе все равно не уползти. Да, даже если бы и смог, куда? До первого стражника?
Мне нужен мой меч. Ты знаешь, где он? спросил Слав, пытаясь развинтить винты на запоре кандалов.
Наконец, ослабшие пальцы справились с запорами, и цепь вместе с кандалами рухнула на пол.
У тебя же пальцы расплющены, удивленно сказал горбун.
Слав повернулся на бок и показал на страшную рану, нанесенную ему очередным приспособлением для пыток. Ее края медленно стягивались и покрывались розовой молодой кожицей.
Но как? очень тихо выдавил из себя горбун.
Слав посмотрел на чарку, все еще прикрепленную к шесту.
Не знаю почему, но она подчиняется только мне. Это она напоила меня какой-то странной на вкус водой, от которой тело стало заживать и наполняться силой. Так ты знаешь, где мой меч?
Он в оружейной, что в трех комнатах от сюда, но там на страже постоянно стоит варяг.
Слав оглядел пыточную. Прут, которым Медведко выжигал на его теле непонятные узоры, явно не годился, зато большой нож, правда, из плохого железа вполне мог быть использован для прорыва к его черному мечу.
Сейчас ты выйдешь отсюда и подойдешь к стражнику. Сделай так, чтобы он повернулся спиной к проходу. А дальше я сам.
Горбун кивнул и сделал шаг к двери.
Только поторопись, тихо попросил он, берясь за ручку.
Кстати, а зачем ты здесь? неожиданно для себя спросил Слав.
Мой господин узнал, что тебя схватили, и послал помочь, немного стушевавшись, ответил горбун.
Послал добить, пока я не разговорился, понимающе улыбнулся Слав.
Если бы ты мог видеть себя, то ты бы понял, что Морена (богиня смерти) в тот момент была бы для тебя желанной гостьей.
Слав кивнул на дверь.
Иди.
Поднявшись, парень взял нож за грубую рукоять. Затем подойдя к приоткрытой двери, прислушался, из коридора раздавались приглушенные подземельем голоса, один скрипучий, другой высокий. Слав приоткрыв дверь чуть шире, выскользнул в коридор, сложенный из грубого камня. Охранник стоял к нему спиной, вертя в руках свой шлем. Слав на цыпочках подкрался к нему за спину и хлопнул по плечу, сделав шаг назад. Варяг резко повернулся, ожидая увидеть начальника караула, и уже предвкушал выговор за разговоры на посту. Но увидел лишь мутную полоску, летящую к его шее, после чего его голова запрокинулась назад и повисла на небольшом лоскуте кожи. Слав подхватил оседающее на пол тело и посадил его к стегне.
Вот видишь, сказал он изумленному горбуну и снял у стража с пояса ключи от оружейной, все оказалось очень просто.
Лязгнул замок, пропуская Слава в комнату, до потолка забитую разнообразным оружием. На крюке, недавно вбитом в стену, висел пояс с его мечем и кольчуга, сделанная Олелем. Затащив в оружейную мертвого варяга, он быстро раздел его и напялил на себя его штаны и рубаху. Затем снял со стены кольчугу, ласково погладив прочные кольца, облачился в свою броню. Следом за ней последовал пояс с мечом.
Кто-то идет, зашипел из коридора карлик, но Славу уже и без него была слышна тяжелая поступь грузного человека.
Ты что здесь делаешь? раздался из коридора голос палача.
Я тут эээне зная, что сказать, замялся горбун.
Он со мной, Медведко, шагнув в коридор с обнаженным мечом, громко произнес Слав.
Палач обернулся. Его глаза полезли из орбит при виде абсолютно здорового пленника, которого он пытал весь день. Меча в руке Слава он даже не заметил.
Что, не спится? Советь не чиста? с издевкой в голосе спросил Слав. Все не можешь успокоиться, что я не заговорил?
Рот Медведко уже начал раскрываться для крика, когда Слав ударил его мечом по голове. Не убить, так, слегка оглушить. Глаза грузного палача закатились, и он рухнул под ноги своей бывшей жертвы.
Тащим в пыточную, приказал горбуну Слав.
Вдвоем, периодически отдыхая, они все же дотащили здоровенного, как кабанья туша, палача до стены, на которой недавно висел Слав. Нацепив на Медведко браслеты с цепями и заткнув рот какой-то тряпкой, Слав с натугой вращая ворот поднял своего мучителя по стене. Неожиданно Медведко открыл глаза и с ужасом обнаружил, что висит на собственном изделии. Он дико забился в цепях, пытаясь вырваться.
Не выйдет, произнес Слав, я пробовал.
Спустя полчаса они с горбуном вышли из камеры, где на цепях висел искалеченный палач. На прощанье Слав развернулся к нему и придирчиво осмотрел свою работу.
Я обещал, что ты будешь умирать мучительно и долго, я сдержал слово. Но поверь, в отличие от тебя, то, что я сделал, мне не доставило никакого удовольствия. И прикрыв дверь, Слав пошел в след за горбуном.
На лестнице, ведущей из подвала, подручный Соловья остановился. Слав, не ожидавший этого, налетел на него.
Чего застыл? сердито спросил он.
Горбун поднял руку и указал на верхнею ступень. Там с обнаженным мечом в немом удивлении застыл Ольбард.
Приветствую, варяг, извлекая из ножен черный меч, сказал Слав, отталкивая горбуна в сторону и занимая его место.
Ольбард, не зовя на помощь, шагнул на ступеньку ниже.
Ты сумел освободиться и даже как-то вылечится. Неужели боги помогают таким, как ты?
Не сомневайся, ответил Слав, крутанув в руке черный меч. Зато они не помогают таким, как ты.
Неожиданно рукоять меча стала нагреваться, но не от ладони, что ее сейчас крепко сжимала, а от какого-то странного внутреннего жара. «Это он, раздался в голове такой знакомый и далекий голос отца. Он один из тех урман, что разорили и пожгли нашу весь».
Слав еще раз призывно крутанул кистью клинок.
Я посчитаюсь с тобой за своих родных, сцепив зубы, прошипел он.
Ты о чем? нанося первый пробный удар, выкрикнул урман.
Три года назад два драккара пристали к берегу на Западной Двине, там стояла небольшая весь. Вы убивали, насиловали, грабили. Часть людей увели с собой, чтобы продать как рабов. Мой отецкузнец, и меч, который ты видишь, был в его руках, когда вы пришли. Он впитал огонь и ненависть, которую вы разлили на славянской земле. И сейчас он требует отмщения.
Огонек страха стал разгораться в глазах высокого варяга.
Мы убили всех! закричал он.
Меня в тот момент не было дома. Когда я прибежал на звук боя, то ваши суда уже отчалили, а по пепелищу ходил одинокий урман. Этот шрам мне достался на память от него.
Ольбард на секунду отвел глаза от черного клинка, чтобы увидеть шрам, и Слав воспользовался этим. Поднырнув под меч варяга и перекатившись по полу, он полоснул его под колено, подрезая сухожилия. Урман рухнул, как подкошенный, его меч зазвенел по каменному полу и остановился у стены. А Слав уже замер над стоящим на карачках противником. Его меч лежал на шее командира стражи правителей города и убийцы его родичей.
Я безоружен, прошипел Ольбард.
Многие в той веси даже не держали его в руках, но вы их убили, жестким голосом произнес Слав. Или храбрые урмане воюют только с безоружными? Но возможно я сохраню тебе жизнь, если скажешь, что случилось с девушкой по имени Мала.
Я помню ее, быстро заговорил Ольбард. Красивая девка, мы хотели продать ее арабам, они таких любят. Но она услышала и вырвала у одного из наших кинжал. Сначала полоснула по горлу его, а потом бросилась за борт. На поверхность она так и не всплыла, сколько мы не высматривали.
Меч оторвался от его шеи, Ольбард облегченно вздохнул. Но следом раздался свист рассекаемого сталью воздуха, и голова варяга поскакала по каменному полу.