А потом Спенсер увидел небольшую розовую книжку. Это был детский бумажный дневник. У него самого был когда-то такой же, только оформленный в мальчишеском стиле. Он понимал причины, по которым дети вели подобные дневники. Информация на цифровых носителях легко могла стать достоянием других, а такой дневник можно было спрятать под кровать, среди бумаг, да и вообще куда угодно, где он будет в сохранности, и не попадёт ни к кому в руки.
Спенсер чувствовал, что это очень личная вещьот книжечки как будто исходила особая аура. В отличие от альбомов с фотохроникой, у него не было дурного предчувствия, когда он заглядывал внутрь. Быть может потому, что мысли восьмилетней девочки были чисты, как звёздная рябь на обзорном стекле.
Несмотря на строгость воспитания, она не вела каждодневные заметки с точным описанием событий. Напротив, это было что-то вроде личной тетради, где заметки заносились по случаю, и их содержание зависело от пережитых важных событий или просто от настроения. На первой странице была фотография Мелани, на которой она была ещё совсем маленькой.
Дальше в основном шли описания разных событий из её жизни: школа, семья, друзья. Она часто упоминала отца, и, несмотря на строгость, Клайд в её заметках всегда вспоминался с хорошей стороны. Он был строгим отцом, но уделял своей младшей дочери достаточно внимания.
Так же в её заметках почти с самого начала часто фигурировала Эмми Вандер, дочь работника инженерной службы. Это была очень большая династия, покрывавшая практически все инженерные нужды корабля. Именно поэтому на плане этого жилого сектора было несколько кают, помеченных фамилией Вандер.
Но потом, уже ближе к концу дневника, один лист был раскрашен в чёрных тонах. Эмми Умерла. Мелани переносила это очень тяжело. На этих заметках были размытые места. Спенсер понял, что это следы слёз, которые девочка роняла на страницы своего дневника. Эмми умерла глупо. Точной причины смерти не было. Мелани в основном описывала панихиду, на которую ходила вместе с классом. Там даже был небольшой, но очень мрачный рисунок, на котором был изображён рециклер, ложе которого уже было задвинуто. Это усилило чувство скорби, возникшее у Спенсера.
А дальше была совсем другая заметка, отчасти обличительная. В ней Мелани говорила о том, что смерть Эмми не была случайной. Что во всём виноват работник медицинской службы по фамилии Тёрнер. Их семейка заправляет в медблоке, и восьмилетняя Мелани утверждала, что Тёрнер намеренно сгубил её подругу. Конечно, мысли ребёнка были во многом предвзятыми. Мелани настолько была близка со своей лучшей подругой, что не могла свыкнуться с мыслью о её смерти.
Дальше заметки стали ещё более мрачными, и если вырвать их отдельно из дневника и сравнить с теми, с которых он начинался, то Мелани сложно было бы узнать. Не было той прилежной девочки, дочери руководителя службы безопасности. Была девочка, которой срочно требовалась помощь психолога, потому что она не могла пережить утрату. Даже не родственника, но близкой подруги. Она во всём винила Тёрнера и почти в каждой заметке желала ему смерти. Порой Спенсеру эти обвинения казались необоснованными, но следующая заметка вызвала у него интерес.
Мелани описывала, как она простудилась, и её осматривал именно Тёрнер. Он проявлял излишнее любопытство к девочке, пытался её расспросить об аспектах здоровья, не относившихся к её нынешнему состоянию. Это при том, что Тёрнер был простым терапевтом, и даже не ведущим медиком. Их семья хоть и составляла определённую долю от работников медблока, всё же не являлась главенствующей, как семья Дубовых на «Фарадее-14».
Успокаивало Спенсера то, что раз Мелани описывала это, значит, она была жива после того, как этот осмотр состоялся и врач прописал ей лекарства. Он мысленно совместил это с тем письмом директора, где тот упоминал, что ему страшно посылать детей в медпункт. По крайней мере, в ту смену, где служит «он». Практически не оставалось сомнений, что под этим «он» руководитель имеет в виду Тёрнера.
Дальше в дневнике Мелани было отмечено то, что она рассказала обо всём родителям. Отец выслушал её серьёзно. Клайд был ответственным работником, и даже малейшее упоминание о том, что на корабле что-то идёт не так, вызывало у него тревогу. Но Тёрнеры, очевидно, бывшие в заговоре с кем-то из службы безопасности, спокойно прошли проверку, и Клайду ничего не оставалось, как довериться этим результатом. Хотя, как говорила Мелани, она не разуверилась в нём, потому что, судя по всему, бдительность он не терял.
Но Мелани всё равно сильно переживала по этому поводу. Она боялась заболеть и оказаться в медблоке, в руках Тёрнера.
А потом в заметках Мелани фигурировало отравление, в котором пострадала некоторая часть учеников школы. Причина была скорее всего в школьных обедах. Сама она в тот день не хотела есть, и именно поэтому осталась в порядке. Даже её старший брат Джон Клайд пострадал в тот день. Но у мальчика был сильный организм, и он довольно быстро оправился, в то время как некоторые дети испытывали значительные осложнения и ещё долго находились под присмотром врачей.
Спенсер уже знал, что будет написано на следующей странице: к сожалению, двое детей из медблока отправились не домой, а в рециклер. В школе даже были остановлены занятия до выяснения обстоятельств. Конечно же, в неудачной кончине некоторых детей Мелани винила Тёрнера. А в отравленииработника пищеблока Саннера, который состоял в неофициальных отношениях с его дальней родственницей. Весь этот вопрос принимал плохой оборот. Несмотря на то, что Спенсер узнавал ответы на некоторые вопросы, ситуация представала всё более запутанной.
Единственным положительным моментом в заметках Мелани становилось то, что отец охранял её. Он каждый вечер заходил к ней перед сном и спрашивал о событиях дня. Ещё на одной из страниц упоминалось о том, что она очень благодарила его за то, что однажды Тёрнер хотел выписать ей какое-то лекарство, но Клайд, кивнув доктору, всё же это лекарство Мелани не дал. Они с матерью напоили Мелани горячим чаем, и на утро девочке стало легче. Она говорила, что отец ведёт тайное расследование, которое даже одобрено капитаном. Оно приняло особенно серьёзный оборот после отравления школьников. Но, к сожалению, никаких зацепок у Клайда не было. Они исследовали лекарство, которое для Мелани прописал Тёрнер, но и в нём ничего подозрительного найдено не было. Как бы замещая отца, в школе Мелани помогал старший братДжон. Он и так всегда был для неё главным защитником, но теперь он уделял ей ещё больше внимания.
Мелани боялась есть в столовой, как и многие дети после происшествия. Не помогало даже то, что вся еда проходила дополнительную проверку перед тем, как попасть к школьникам. Но больше никаких происшествий не было. Все обеды были чистыми. Либо тогдашнее массовое отравление действительно было случайностью, либо Тёрнерыесли это конечно были онииспугались. Представив мысли старшего Клайда, Спенсер понял, что тот тяготился только одним: у него не было против них реальных доказательств. Отравление действительно могло быть случайным, как и гибель Эмми. Наверное, он много раз прочитал медицинское заключение, но не нашёл, к чему придраться. Сейчас Спенсер подумал, что если бы это заключение было бы у них в руках, то он обязательно показал его Дубову, и уже Дмитрий смог бы там что-то обнаружить.
Спенсер прочитывал заметки от буквы до буквы в желании что-то в них найти. Он чувствовал, что здесь он найдёт что-то важное, и важное это может быть в любом абзаце, поэтому они продолжали сидеть в тёмной комнате и читать дневник. К тому же здесь они с Генри чувствовали себя гораздо спокойнее. Может быть, потому что комнатка была маленькой, и фонарик мог осветить её полностью, а может быть потому, что по дороге сюда они никого не встретили.
Но как бы Спенсеру не хотелось надеяться, он понимал, что, несмотря на все усилия, Мелани умерла, и возможно, это стало одной из причин, по которым этот дневник дошёл до него. Но один вывод от этого прочтения он уже сделал. Спенсер понял, что главные причины экстренной ситуации надо искать не в навигационной, и даже не на мостике капитана. Они в медпункте или во второстепенном журнале безопасности, который вёл не Клайд, но его подчинённые. Не получалось пока только одногоувязать все эти происшествия с остановкой «Фарадея-21» и пришельцами на борту.
Последняя заметка Мелани была трагична. В ней она писала, что заболела, но не говорит об этом родителям, боясь, что они отправят её в медблок. Она тайком от них измерила температуру тела, которая приближалась к тридцати восьми градусам. Она писала, что до последнего будет это скрывать, что будет бороться и не даст себя в руки этому Тёрнеру. Она откровенно назвала кровожадным маньяком его и всю его семью. Она писала гневно и быстропочерк её немного сбивался. А может быть, она себя уже плохо чувствовала. Мелани говорила о том, что на месте своего отца без суда и следствия отправила бы всех Тёрнеров в рециклер. Что именно они виновны в смерти Эмми, и что теперь из-за того, что Мелани всё это понимает, она отправится за ней. Единственной положительной мыслью Мелани было то, что она надеялась встретить Эмми там. Как говорили коренные земляне, на небесах, и как говорили жители подобных миссийтам. В некоем мифическом мире, отделённом от реальности рабочей камерой рециклера.
Дальше дневник был пустым. Чистые листы. Но он оказался самым ценным документом, обнаруженным на «Фарадее». Из него Спенсер узнал больше, чем из всех прочих записей, попавших к ним в руки. Он понял, что «Фарадей-21» постигла истинная трагедия. На четырнадцатом тоже было такое, что кто-то не соответствовал тем самым космонавтам, однажды стартовавшим с Земли. Даже сам Спенсер мог сказать, что его дальний предок, был гораздо сильнее, увереннее и напористее его. Но в то же время сам Алекс, хоть и сдавал в этих качествах, всё же оставался здравомыслящим нормальным человеком. Ему было очевидно, что семья Тёрнеров, чрезмерно разросшись за несколько поколений, стала проклятьем «Фарадея-21». Они устраивали отравления и убивали маленьких девочек весьма изощрёнными способами. Так, что даже грамотный офицер безопасности Клайд не мог это раскрыть. Спенсер представлял мысли Клайда, и то, что он скорее всего устроил на корабле после смерти Мелани.
Ему стало жалко старину Клайда, и он был благодарен за то, что медблоком на «Фарадее-14» заведовала семья Дубовых, состоявшая из людей, желавших спасать жизни, а не прерывать их. И если бы на их корабле был, тот же Тёрнер, то и их миссия была бы провалена.
За всю историю «Фарадея-14» насильно в рециклер был направлен лишь один человек. Спенсер всегда считал это трагичным, но на «Фарадее-21» в один момент можно было отправить сразу нескольких, если полностью раскрыть их деяния. Двадцать первый из-за этого лишился бы определённого числа штата, но безгранично выиграл бы в общем здоровье миссии. Страшные предостережения предков, к которым он относился с прохладцей в один миг стали явью, к счастью, не на его корабле. Спенсеру стало во много раз интереснее прочитать дневник капитана. Клайд всё же и занимал значительные позиции в жизни двадцать первого, но окончательное решение всё же было не за ним. Алекс пока ещё даже не знал его имени, но почему-то ему казалось, что раз этот человек не подтолкнул Клайда к серьёзным действиям, он нисколько не соответствовал своим предкам, когда-то начавшим путешествие на «Фарадее-21».
Спенсер долго сидел в раздумьях, опустив фонарь. Генри продолжал следить за дверью, а его захлестнули тяжёлые мысли. Будучи капитаном и понимая всю суть событий, происходивших на корабле, он как будто бы пережил всё произошедшее, как если бы был руководителем этой миссии. Сейчас он в полной мере представлял то, что могло постигнуть и их тоже. Он понимал, насколько ему повезло, и миссия развивалась успешно, пока они не нашли этот аппарат в межзвёздном пространстве.
Спенсер был очень шокирован тем, что не был способен себе представить работника медблока, умышленно убившего несчастную девочку, а затем её подругу. Работника медблока, который через своих родственников, работавших в службе безопасности и в хозяйственной службе, устроившего массовое отравление детей. Он был рад, что на четырнадцатом работают люди, которым он доверяет лично, потому что знает, что они ни за что не позволили бы себе устроить подобное.
Теперь Спенсер твёрдо решил, что им с Генри нужно пробраться в медблок, чтобы тот забрал оттуда все записи, а Дубов потом их проанализировал. Как специалист высшего класса, он вполне будет способен понять, что было не так в работе медицинской службы «Фарадея-21». И ещё он прикидывал, как лучше проникнуть в сектор рециклера, чтобы узнать всю правду, что случилось после последней записи Мелани. Конечно, там можно натолкнуться на неприятности. Но попытаться нужно было обязательно, а при случае отступить.
Возможно, было ещё не одно прощание. В рециклере ведётся журнал, в который подробно заносятся данные о том, чьё тело преобразовывается. Вряд ли их удалось подделать кому-то из преступников. А дальше, если путь будет свободен, можно будет отправиться и в навигационную и попытаться проникнуть на мостик. Только сейчас Алекс споткнулся на той мысли, что вход туда тоже защищён. Он принимал как должное свою возможность легко проходить процедуру контроля. Но это было на «Фарадее-14». На двадцать первом же это могло стать серьёзной проблемой. Но он понадеялся, что вместе с Генри они что-нибудь придумают.
Не гася фонарь, он так и продолжал сидеть, глядя в пустые страницы дневника и раздумывая над этим. Он отвлёкся от окружающей обстановки. Он даже забыл, что для того, чтобы попасть обратно на четырнадцатый «Фарадей», им предстоит снова преодолеть все эти коридоры, а возможно даже снова обходить неизвестных пришельцев. Пропала тревога, вызванная неуверенностью в том, что они смогут это сделать, и даже огнемёт, который уже начинал прилично ему досаждать своей массой, не гарантировал ему эту безопасность.
Вдруг до них донёсся звук сработавшей двери. Не наружной где-то в коридоре жилого сектора, а совсем рядом, в одной из комнат. Спенсер немного испугался. Он спешно убрал дневник Мелани в свой рюкзак, взял оружие на изготовку, а потом встал рядом с Генри, выключил фонарик и начал прислушиваться. Но опасности не было. Кроме этого звука ничто больше не нарушало тишину. Постояв несколько минут в полной темноте, они осторожно двинулись на выход. В каюте было пусто, и они спокойно прошли до выхода.
Но едва открылась дверь, ведущая в коридор жилого сектора, как перед ними предстали Эмми и Мелани. Спенсер хоть и напугался, но всё же удержал себя в руках и не нажал на спуск. А Генри не совсем. От испуга он попятился назад, чуть было не оступился, и начал громко и быстро дышать. Спенсер отошёл к нему, переводя огнемёт в самый слабый режим, рассчитанный на ближний бой.
Успокойся, Генри. Успокойся, тихо сказал он главному инженеру, не сводя глаз с девочек.
Зачем ты привёл его? спросила Мелани, он не в порядке.
Да ну! злобно сказал инженер.
Хватит, Генри, одёрнул его Спенсер, и перевёл взгляд обратно на Эмми, мы хотим знать, что здесь случилось.
Здесь все погибли, ответила Мелани.
Что их убило?
Почему вы теперь убиваете нас? вступил Генри, не вытерпев молчания.
Мы никого не убиваем, ответила Эмми, злобно посмотрев на инженера.
Почему вы тогда нас не отпускаете? продолжал он.
Потому что вы опасны. Вы приходите сюда с оружием, и мы боимся вас.
Не надо нас бояться, мы не причиним вам вреда, говорил Алекс.
Я вам не верю. Он пришёл с оружием, хоть и прячет его, сказала Мелани, оглядев Генри.
Что? Спенсер не знал, на кого ему смотреть и переводил взгляд то на инженера, то на девочек, стоявших в дверях, у тебя есть оружие?
Нет, быстро сказал Генри.
Он лжёт, громко сказала Мелани, и фраза прозвучала как удар хлыстом, вы всегда лжёте. Мы не верим вам.
Лучше признайся мне, сказал Спенсер.
Хорошо.
Генри неохотно засунул руку за спину и достал из-под рюкзака небольшой лазерный пистолет. Мощность его, конечно, была несравнима с винтовкой, но он мог причинить приличный урон человеку на близкой дистанции.
Это для самообороны, виновато сказал он.
Для самообороны? негодующе сказал Спенсер, мы, кажется, это обсудили.
Я знаю, Спенс, но
Ты меня ослушался! Никаких «но». Дай его мне.
Нет.
Нет? ещё сильнее возмутился Алекс.
Они опасны! Неужели ты не понимаешь этого?
Генри, до этого просто державший пистолет, взял его за рукоятку и положил палец на кнопку спуска.
Это ты кое - чего не понимаешь. Лучше отдай его мне прямо сейчас.
Вы лжёте даже друг другу, неожиданно вступила Эмми, как мы можем ждать от вас правды по отношению к нам?
Это исправимо, сказал Спенсер.
Если твой друг не послушается, ты готов применить оружие даже против него, добавила Мелани.
Нет же! ответил он, но не отвёл огнемёт от Генри.
Мы больше никогда не будем вам верить.
Не слушай их, Спенс, сказал Генри, после чего поднял пистолет и наставил его на Мелани, это ведь не они. Они не настоящие. Неужели ты не понял?
Я всё понял, Генри. Не мешай, не нужно. Опусти оружие. Опусти, прошу тебя.
Но инженер не слушал уговоров капитана. Спенсер оказался зажат между двух огней. Вести сложный диалог на два направления у него получалось плохо. Сейчас он жалел, что взял его с собой, потому что сейчас он мог всё испортить.
Они убили всех. И твоих детей тоже, сказал Генри.
Ты лжёшь, так же отсекла Мелани.
Мы никого не убивали, сказала Эмми.
Просто дайте нам уйти, пожалуйста, почти взмолился Спенсер, выпустите нас.
Мы вам не верим, в один голос сказали девочки.
Что вам нужно?
Мы хотим, чтобы вы оба опустили оружие.
Спенсер ослабил палец, находившийся на спуске, и поставил огнемёт на предохранитель. Одновременно с этим он услышал, как Генри выполнил обратную процедуру, и излучатель его пистолета налился ярким красным цветом.
Что ты делаешь, Генри?
Вы должны сдаться, тихо сказала Эмми, посмотрев на инженера.
Хрен вам! почти крикнул инженер.
Спенсер просто не узнавал его. До этого ему казалось, что человек воспрянул духом, и в полной мере понимает, что сейчас требуется сделать, но теперь Генри вёл себя как злобный нервный человек, и это начинало представлять реальную опасность. Если бы его не было, возможно, Спенсер бы сдался. Он уже был готов переступить ту черту, которая не позволила ему сделать это в прошлый раз. Он всё ещё винил себя за те потери, которые понёс экипаж «Фарадея-14», и сейчас думал, что сдавшись сумеет их избежать.
Неужели ты не понимаешь, что сейчас они нас убьют, продолжал Генри, отойди от них, Спенс.
Мы никогда вам не поверим, сказала Мелани, смело посмотрев в глаза Генри, направившему на неё красный излучатель лазера.
Опусти оружие, Генри, устало закрыв глаза, почти шёпотом сказал Алекс.
Ну уж нет. Я не дам им сделать со мной то же, что они сделали с моей семьёй.
Напряжение не ослабевало. Спенсеру почему-то подумалось, что девочек можно просто обойти. Что они не способны ни на что кроме угроз.
Мы просто пройдём и всё, тихо сказал Спенсер и сделал несколько шагов, чтобы обойти Эмми.
Вдруг что-то оттолкнуло его назад с чудовищной силой. Он даже не успел понять, как это произошло. Если это сделала Эмми, то она явно была гораздо сильнее, чем могло показаться со стороны. Сразу после этого Генри нажал на спуск. Тонкий красный луч пронзил голову Мелани, но ей это было нипочём. Её лицо всего лишь немного подёрнулось в том месте, куда он попал, как картинка на мониторе во время настройки. Всё снова мгновенно потемнело. Пол снова начал трястись и как будто бы выходил у них из-под ног, отчего Спенсер пошатнулся. Всё вдруг залилось ярким светом, который начал постепенно меркнуть. Едва пространство вокруг оказывалось на грани полной темноты, как он вспыхивал снова, и эта пульсация повторялась.
Что ты наделал?! злобно кричал Алекс, даже не зная, слышит ли его инженер.
Он попытался настигнуть Генри. Он был готов разорвать его на куски. Потому что сейчас на четырнадцатом снова начнётся резня, и виной ей будет один человек, который поддался своей злобе и желанию отомстить. Но сколько капитан не метался по прихожей, он почему-то не мог найти инженера. А тряска и пульсация продолжали усиливаться.
Потом у Спенсера начались галлюцинации. Ему казалось, как будто Генри кто-то тащит в сторону Рециклера. Тот брыкался, но его всё равно продолжали тащить. Спенсер не видел, кто это делает, и как это происходит. Он пытался помочь инженеру, но у него ничего не выходило. Тот, кто тащил его, был гораздо сильнее. Спенсер лишь отрывками запомнил то, как брыкающегося Генри силком заталкивают в рециклер, а после на экране появляется сообщение о том, что процедура преобразования успешно выполнена. Дальше было слишком темно. Он вроде бы и ощущал что-то, но не понимал что. И так продолжалось целую вечность, пока Алекс не пришёл в себя.
Генри! крикнул Спенсер, но его голос лишь глухо прошёлся по закрытому пространству и стих.
Алекс понял, что пришёл в чувства. Инженера рядом не было. Спенсер нашёл фонарик и осветил всё вокруг. Он находился всё в той же прихожей расширенной каюты, но Генри как будто бы провалился сквозь пол. И довольно массивный огнемёт тоже пропал.
Спенсер встал и осмотрелся. Батарейка Генри была подключена к сервисному разъёму двери, а терминал извещал о нормальном функционировании. Ничего не найдя в прихожей, Алекс вышел в коридор. Ему показалось, что он что-то увидел на полу в том направлении, откуда они пришли. Подойдя ближе, Спенсер увидел, что это лазерный пистолет Генри. Он поднял его и осмотрел. Но ничего необычного не было. Да и что с ним могло случиться, с этим куском железа. Но вот судьба инженера его заботила куда больше. Может быть, Генри ушёл в направлении четырнадцатого? Тогда почему он не привёл в чувства Спенсера? Возможно, он решил поступить по подлому и сейчас.
Но следующий поворот приоткрывал тайну исчезновения инженера в несколько другом свете. На ступеньках были следы свежей крови. Она даже толком не высохла, несмотря на то, что Спенсер лежал без сознания несколько часов. Дальше следы крови были размазанными, но не сильными. Инженера действительно кто-то волок по полу. Отпечатки тянулись через все ступеньки и уходили дальше по коридору. Спенсер активировал лазер и взял его наизготовку. Хотя он и помнил, что Мелани его луч не принёс вреда, это было лучше чем ничего.
Когда он поднялся и вышел из жилого сектора, то увидел, что следы в сторону уходили в сторону рециклера. Идти туда Спенсер побоялся. Он лишь немного постоял и осмотрелся, просветив все повороты насколько это было можно. Потом он заметил в темноте небольшой предмет. Подойдя поближе, он увидел, что это рюкзак Генри, испачканный кровью. Спенсер повесил его себе на плечо и направился дальше.
И хотя в этот раз кровавых надписей, указывавших в сторону «Фарадея-14», не было, последствия этого помутнения были куда более страшными. На четырнадцатом погибли практически все. Из семьи Спенсера в живых остались только Джулия и Михаил. У Дубова погибла дочь. Алекс представлял, что сейчас она мечтает о добровольном отправлении в рециклер, и каких сил стоит Дмитрию её отговорить. Теперь в зале для собраний было много свободного места, когда Спенсер объявлял соболезнования. Все понимали, потому что ему эти соболезнования были нужны в такой же степени.
Потом снова начались многочисленные преобразования. Спенсер уже даже не вникал, а просто наблюдал за прощанием и спокойно нажимал на холодную сенсорную панель рециклера для того, чтобы машина хладнокровно начала преобразовывать тело в органический материал.
Опомнился Спенсер только тогда, когда пришло время прощаться со его детьми. Джулии было настолько плохо, что она дважды теряла сознание. После третьего раза Алекс попросил Дубова разместить её в медблоке, где ей сделали два сильных укола. Сам Спенсер тоже держался с большим трудом, но не терял самообладания. Ему казалось, что его дети просто мирно спят на ложе рециклера, но он отдавал себе отчёт в том, что это было не так. Особая боль была, когда с его помощью на белую поверхность уложили маленького Томми. Спенсер вспомнил, как обещал защитить его, но не справился с этим. Пиктограмму пуска он нажимал, отвернувшись от присутствующих, закрыв глаза.
На то, чтобы хоть немного оправиться от этой трагедии, потребовалось пять дней. Звездолёт практически вымер, несмотря на то, что свет в коридорах горел исправно. Спенсеру едва удалось помочь Джулии сохранить рассудок и хоть как-то успокоиться. Каждый день он ходил к ней в медблок и подолгу сидел возле её кровати. Но хоть немного поговорить им не удалось. Она не произносила ни слова. И это продолжалось даже после того, как Дубов её выписал. Спенсер каждый день не переставал восхищаться мужеством своего друга, который, мало того, что не сдался сам, ещё помогал реабилитироваться другим.
А ещё все эти дни Алекс Спенсер ждал. Он ждал, что с двадцать первого за ними кто-то придёт. Он ждал, что их корабль в любой момент погрузится во тьму. Стены затрясутся, он упадёт на пол и будет ослеплён ярким светом. Потом снова наступит тьма, а потом свет начнёт пульсировать, после чего Алекса Спенсера уже не будет существовать. Но дни шли, а этого не происходило.
На следующем брифинге, который состоялся через неделю ближе к вечеру, в основном изучали дневник и фотографический ежегодник. Эти снимки даже в хорошо освещённой навигационной казались жутковатыми. Спенсер лишь отыскал Клайда и проследил его предков. Особого смысла в этом не было, но большего эти фотографии дать не могли.
Мне совершенно ясно, сказал Дубов, что работник медицинской службы, очевидно, имел какие-то отклонения. Может быть, он был маньяком и погубил несчастных девочек. Но чтобы узнать подробности, нужны медицинские записи.
Да. И раз с двадцать первого никто не пришёл за эти дни, и сами мы по-прежнему ничего сделать не можем, то нужно идти и добыть их.
А что, если сдаться им? предложил Хиген.
Правда, поддержал Дубов, ты же сам говорил, что может быть, они боятся.
Они сами мне об этом говорили, тихо заключил Спенсер.
Ну вот, поддержал Дубов, ты сдашься, покажешь добрую волю, и они не будут тебя убивать.
Знаешь, я сейчас почему-то стал разделять позицию Генри. Хоть мне и казалось тогда, что он всё испортил. Я не понимаю. Скажи мне, чем виноваты были дети? Спенсер повышал тон, я первый стрелял в этих девочек. Почему они тогда не убили меня, но убили их. Дети уж точно были не причём. Если убивать, то меня.
Я не знаю, Спенс.
Я тоже ничего не знаю и почти ничего не понимаю, сказал Алекс, беспомощно опустив голову, я знаю одноя не верю им.
Как будто бы у тебя есть много шансов спастись. Ты ещё не пробовал сдаться.
Возможно, это было бы последним, что я сделал бы.
Я понимаю твою ненависть, спокойно сказал Дубов, они поступают очень жестоко, но ты должен пересилить себя. Начать рассуждать здраво. И возможно даже простить их.
Что? возмутился Спенсер, простить? Простить?! Иди и скажи это брикетам органики, что ещё недавно были твоими детьми. Как у них там насчёт простить?
Я понимаю, Спенсер, в противовес повышенному тону капитана спокойно продолжал врач, это звучит очень нелогично.
Это мягко сказано.
Но ведь они сказали, что никого не убивали. Может быть, это не они?
Они с этим связаны и мне этого достаточно, коротко ответил Спенсер.
Как знаешь.
Я хочу разобраться в этой тёмной истории. Но эти Эмми и Мелани не укладываются в мою теорию, бессильно закрыв лицо ладонями, сказал спенсер, а что, если это просто их души, которые не могут найти покой, а?
Спенс, ты же из капитанской семьи. Как ты можешь верить в такое? Уж чему-чему, а этому нас точно не учили.
Просто, я уже не знаю, что и думать. Вспомнилось, как мои старшие кузены всегда рассказывали разные страшилки. У них даже файл такой был в книжке. Мы читали иногда по ночам. И сейчас то, что я вижу, очень похоже на те страшилки из детства. Что если эти несчастные девочки просто не могут обрести покой. И если мы узнаем подробности того, что здесь произошло, мы освободим их? А?
Извини меня, Спенс, но это уже из области бреда, ответил Дубов.
Но то, как они отреагировали на лазер, Спенсер задумался, мне почему-то вспоминается только это.
Помните, что говорил Генри? сказал Хиген, что, если их просто нет?
Одна из них меня толкнула, и это было очень по-настоящему. Я это ощутил.
Под версию о душах это тоже никак не подходит, спокойно парировал Дмитрий.
Может быть. Может быть, с большой паузой между предложениями сказал Спенсер.
Я думаю, тебе нужен курс успокоительного. Ты не совсем отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь.
Я отдаю себе отчёт. Я всё ещё капитан, в конце концов, спокойно ответил Алекс.
Мы здесь все на пределе, неуверенно вставил Хиген.
Я думал, что я на пределе ещё в тот раз. А оказалось, что бывает и хуже, капитан закрыл ладонями лицо, я примерно представляю, что там произошло, но я не могу привязать к этому остановку и инопланетян.