Это могло быть простым совпадением.
Нет, друг мой Дубов. В это совпадение я не верю. Уж больно всё день в день попадает.
Может быть ты и прав, но я тоже не могу ответить на этот вопрос.
Навигационная. Ответы там. И на мостике. Правда на него ещё нужно попасть.
А как же медблок?
Сделаю небольшой крюк и загляну туда, сказал Спенсер и стал смотреть план звездолёта.
Позволь мне пойти с тобой, сказал Дубов, я всё же немного разбираюсь в медицине. Может быть, мы что-то там найдём.
Да. Если лень тащить большую пушку, можешь взять пистолет Генри, сказал Спенсер.
Нет уж, я обойдусь без оружия.
Как хочешь. Выдвигаемся завтра утром.
Договорились.
Спенсер думал, что Джулия спит, но потом он услышал тихие всхлипывания со стороны спальни. Он зашёл внутрь, сел рядом с женой и стал гладить её по голове.
Я не могу так, Алекс, я не могу, тихо сказала она.
Я понимаю, Джул. Скоро всё закончится.
Ты ведь опять хочешь идти? Не надо больше туда ходить. Зачем ты это делаешь?
Надо оставаться здесь, да?
Я не знаю, немного помолчав, ответила Джулия.
Нам нужно вернуть контроль над кораблём, и тогда мы сможем что-то сделать.
Если бы не Михаил, я бы хотела в рециклер. Ты бы разрешил мне?
Что? возмутился Спенсер.
Ты ведь слышал меня, едва слышно повторила Джулия.
Значит, только Михаил тебя удерживает? А как же я?
Я очень боюсь.
Завтра мы с Дубовым идём туда. Мы что-нибудь обязательно найдём. Ответы, которые помогут нам это преодолеть.
Джулия ничего не ответила на это, а просто отвернулась и замолкла. За оставшийся вечер Спенсеру не удалось её разговорить. А утром он даже не позавтракал и вышел в коридор.
Утренний брифинг был недолгим. Всё уже было обсуждено много раз. Не было смысла всё повторять. Спенсер не хотел брать огнемёт. Ощущения, которые он испытывал, держа палец на спуске, были противоречивыми. В той ситуации он легко мог сжечь и самого себя. Он даже немного поругал себя за ту глупость, по которой вообще брался за это мощное оружие. На этот раз он решил остановиться на лазерной винтовке. Она не действовала на девочек, но он считал, что в этих коридорах есть кто-то ещё. Тем более, что он намеревался заглянуть в область рециклера.
Перед выходом он лишь кратко объяснил главному врачу манеру их передвижений. Дубов всё усвоил с первого раза, и когда они вошли в тёмные коридоры двадцать первого, проблем не возникло.
Медпункт находился гораздо дальше и на уровень ниже жилого сектора. Учитывая это расстояние, им довольно быстро и безопасно удалось добраться до спуска на него. И вот уже через несколько минут они осторожно шли по коридору, изредка подсвечивая себе путь фонариком.
Медблок поражал своей чистотой. Везде и во всём здесь был полный порядок. Всё было так, как будто медики только что закончили рабочий день, провели здесь уборку и ушли на ночь домой. Но между тем этот порядок почему-то не создавал у Спенсера хорошего впечатления. Напротив, ему бы показался более логичным разгром, кровь, а не эта белоснежная чистота. Однако их целью был кабинет главного врача, которого они достигли без затруднений.
Ну что, Дубов, где ты хранишь свои записи? Колись, сказал Спенсер.
Несмотря на относительно гнетущую обстановку, его почему-то не преследовало то чувство опасности, которое было раньше.
Сейчас.
В кабинете главного врача тоже был порядок. Дубов сел за стол и залез в самый нижний ящик, внутри него было что-то вроде тайника, из которого он вскоре достал бумажный дневник.
Всё по инструкции, сказал он, кладя перед Спенсером большую тетрадь.
Тут не написано, как его звали.
Секунду, сказал Дубов, и полез в первый ящик стола.
Кристофер Малк.
Не Тёрнер.
Нет.
Понятно. Значит, он вряд ли что-то знал.
Если здесь кто-то что-то и знал, то это был он. Надо только найти.
Дубов открыл дневник Малка и стал сам в нём разбираться.
Вот. Похоже оно, сказал он через минуту, «Я пишу это только потому, что это может быть моей последней заметкой. В любом случае, если я умру, об этом должны узнать и преобразовать его. Произошедшее бросает тень на всю медицинскую службу. Но я ничего не могу с этим поделать. Тёрнер обещал разрушить мою семью, если я выдам его. Мне лично пришлось проводить вскрытие Эмми Вандер и писать полнейшую чушь о том, почему она умерла. Конечно, Тёрнер всё подстроил так, что это не выглядит, как врачебная ошибка, но кто привёл к такому? Это он сначала отравил её, а потом пытался вылечить. Ему нет прощения, но я боюсь. Ко мне несколько раз приходил Клайд. Он давит на меня. Он опасается за дочь, и это не напрасно. Мелани была лучшей подругой Эмми, и возможно та ей что-то рассказывала, но я не могу. Я не могу. Я ищу способ прижать Тёрнера, но у меня не получается. Но пока я ничего не могу найти. Сейчас единственное, что я могу, это слегка ограничить его деятельность. Это всё моя связь с его троюродной сестрой из пищеблока. Он всё знает об этом, и если что-то пойдёт не так, он обещал рассказать моей жене. Я обязан его покрывать», Дубов недовольно покачал головой, вот так вот работала у них медицинская служба, он брезгливо поморщился, и клятва Гиппократа здесь совсем не при чём. В космосе бы уже давно пора ввести другой ритуал посвящения в медики.
Дальше что-нибудь есть?
Сейчас. Вот. «Это переходит всяческие границы. Он не смог выждать даже несколько месяцев прежде чем убить её. Бедная девочка, мне искренне её жаль», зачитывал Дубов, Мерзавец, какое «жаль»? Завёл себе любовницу, и из-за него гибнут люди.
Читай дальше, Дубов, остановил его Спенсер, эмоции будут потом.
Да, да, конечно.
«Яд на этот раз был другим. Ещё в крови есть следы противоядия. Но у него слишком малая концентрация, и оно было введено слишком поздно. Тёрнер как будто бы тестирует их на возможность выживать. А может быть, ему нравится наблюдать предсмертную агонию или он хочет узнать точный эффект, производимый ядом. Бедная девочка Бедная девочка Мне вдвойне жаль Клайда. Но я не могу пойти к нему и всё рассказать. Не могу! Не могу! Не могу! И зачем я только это сделал. Зачем? Нужно было держаться подальше от их гнилой семейки. Сейчас бы всё было хорошо. Я надеюсь, что после случая с Мелани он остановится. Это переходит всяческие границы. Уже сейчас даже несведущему человеку понятно, что это всё случайно. Но я не могу никому об этом сказать». Хорошо ещё, что он отважился всё это написать, сказал Дубов, хоть в чём-то совесть проявилась.
Да.
Теперь мне понятно, что заключения читать смысла нет. Они написаны от балды. Я бы предпочёл взглянуть на тело, но это, к сожалению, не возможно.
Посмотри, может там ещё что-то есть? прошептал Спенсер.
Нет, сказал Дубов, быстро пролистывая дневник, тут больше ничего нет. Но мне и без этого всё предельно ясноодин из их врачей был маньяком и убивал. Причём, какая-то у него была идея фикс на маленьких девочек, раз он убивал именно их. Все остальные его покрывали. У главного врача была любовница из его семьи. Он знал о проделках подчинённого, но бездействовал. Как это всё паскудно.
Да, кивнул Спенсер, но инопланетяне по-прежнему не вписываются.
Тут и без них дерьма хватает, ответил Дубов, небрежно бросив дневник обратно.
Нам нужно идти к рециклеру, уверенно сказал Спенсер.
Ведь туда ведут все кровавые следы. Ты уверен? спросил Дмитрий, вставая из-за стола.
Да. Абсолютно.
Тогда хорошо, только сначала нужно бы посмотреть истории болезней. Вдруг, не успели оцифровать.
Ладно.
Они должны храниться там. В одном из шкафов.
Они осторожно прокрались в соседний кабинет, который представлял собой небольшой архив. Медицинские записи в основном были цифровыми и находились в ячейке памяти, которая сейчас была недоступна. Но данные текущего поколения хранились ещё и в твёрдой копии, которая уничтожалась после смерти человека. По крайней мере, так было на «Фарадее-14». Несмотря на то, что миссия существовала ещё два месяца после смерти Эмми, Дубов надеялся, что её история болезни ещё сохранилась. Но Мелани должна быть здесь в любом случае. Им повезло. После недолгой возни в полумраке Дубов нашёл небольшую медицинскую книжку.
Вот оно. Эмми Вандер. Сейчас посмотрю ещё. Если уж книжку Эмми не засунули в цифровой банк, то Мелани тем более должна быть здесь.
После двух минут поисков, нашлась и вторая книжка. Дубов принялся их быстро просматривать, благо листов было немного.
Ну что там написано? с нетерпением спросил Спенсер.
То, что здесь написано, неважно. Просто профессиональный интерес. Историю писал не он, а тот, кто был им каким-то образом подчинён. Мне просто интересно, это было констатировано. Маленькие дети просто так ни с того ни с сего не умирают. Особенно на корабле, куда доступ чего-либо извне полностью перекрыт. Здесь вообще люди не могут умирать до срока просто так. Вот я и хочу посмотреть на предел их бессовестности. Вы посмотрите, злобно усмехнулся Дубов, «Ещё один случай неизвестной болезни, которая поражает дыхательную систему. Маленькие дети подвержены ей больше всего. Причины возникновениянеизвестны. Симптомывысокая температура, ухудшение восприятия, сильные затруднения дыхания». Так. Результат вскрытия. Отказ диафрагмы, а затем сердца в результате инфекции. Просто и коротко, но лично для меня выглядит как «бла-бла-бла». Как всё очень-очень хитро. Как легко пудрить мозги тем, кто тебе доверяет, и не разбирается сам.
Что это могло быть?
Если причина описана верно, а наличие неизвестных инфекций исключено, то яд. Сильный нейротоксин. Какой конкретно, сказать затрудняюсь. Уж больно в общих чертах тут всё написано. Я что-то читал такое в молодости, но без особых анализов не сказать точно, а они, конечно же, не проводились по понятным причинам. Но в любом случае, это была очень жестокая смерть. К тому же, учитывая его нездоровую одержимость, можно предположить, что он мог и модифицировать формулу и испытывал её на живых людях. Необычное увлечение, правда? А ты ещё спрашиваешь, для чего нужно прятать некоторую литературу. Теперь я знаю, насколько дальновидным был поступок моего деда.
А здесь никто об этом не позаботился.
Да. Я только не знаю, что думал местный начальник охраны. Мне кажется, это любому должно показаться странным.
Ну, представим, что я начальник охраны, шёпотом сказал Спенсер, я сам в этом не разбираюсь. Я обращусь к тебе, а ты марионетка этого маньяка. Что ты мне ответишь? Ты мне его сдашь?
Я? Даже учитывая дерьмовую ситуацию, в которой был местный начальник медблока, я бы сдал, а потом передал бы дела либо своему наследнику, либо самому достойному из остальных и попросил бы рециклинг.
Это ты, Дубов. А он так не сделал.
Печально это. Второе заключение даже читать не буду, сказал Дмитрий и положил медицинскую книжку на полку поверх остальных.
Что же, ладно. Теперь идём к рециклеру. И, если получится, нужно заглянуть на пост безопасности. Всё-таки Мелани была дочкой руководителя службы. Он же должен был быть озабочен всеми этими проблемами, ведь она тоже попадала в группу риска. То, что ему ничего не удалось сделать, не значит, что у него не было мыслей.
Да. Идём.
Они осторожно направились на выход. Уже перед самой дверью, ведущей в коридор, Спенсер спросил:
Тебе ничего странным здесь не казалось?
А тебе что-то показалось странным?
Ты, конечно, не видел школу, но там в одном из классов полный разгром вперемешку с кровью. И в коридоре школы тоже кровь. В библиотеке тоже страшный беспорядок, правда без крови. В кабинете директора школы не то чтобы хаос, но и порядка там тоже нет. А здесь, всё так чисто, аккуратно. Как будто все они просто прибрали за собой, и ушли домой на ночь, разве что пыльно очень.
Может быть, там просто не успели убрать? Ведь там что-то случилось.
А в комнате Мелани?
Ну этого я не знаю.
Вопросы, вопросы.
А я уж думал, что ты мне скажешь что-то про души, легко усмехнулся Дубов, что здесь проклятое для них место, а там нет, поэтому сюда они не приходят, а там беспокойно бродят в темноте.
Это бы, кстати, сошло за версию. По дороге сюда мы никого не встретили и даже не слышали, а когда ходили в школу и жилой сектор, то постоянно, вполне серьёзно ответил Спенсер.
Радоваться надо. Нет встречнет проблем. Так?
Так. Пошли дальше.
В небольшой морг хотели заглянуть просто ради формальности. Но простым подключением батарейки оживить дверь не удалось. Возможно, причина была более серьёзная, но сам Спенсер разобраться в этом не мог. Лишний раз пожалев, что с ними нет Генри, они направились дальше.
А вот вход в рециклер был полной противоположностью. Его двери были раскрыты, и туда тянулось множество кровавых следов. Дубов дотронулся до одного из них и даже немного испачкался.
Самый свежий, сказал он.
Убедившись, что вокруг тихо, Спенсер резко включил фонарик и направил внутрь прощальной комнаты. Там было пусто. Оглядевшись, он увидел, что в дальнем углу что-то лежит. Это был тот самый огнемёт, который он не нашёл рядом с собой, когда в прошлый раз пришёл в сознание. Пристально оглядев оружие, он увидел рядом следы крови.
Это мой огнемёт, тихо сказал Спенсер Дубову.
Как он тут оказался?
Не знаю. Совсем не знаю. Может быть, они его у меня забрали, пока я валялся без сознания, но преобразовать не смогли? пожал плечами Спенсер.
Может и так.
Вдруг я атаковал бы их.
Тогда выходит, что они действительно очень боятся огня.
Выходит что так, сказал Спенсер и начал осматривать рециклер.
Края ложа, задвинутого внутрь были испачканы кровью. Кто-то не был особо аккуратен, проводя рециклинг. Очевидно, и все солдаты, во главе с Эрвином, ушедшие однажды на давдцать первый «Фарадей», и Генри, закончили свой путь именно здесь. По количеству следов крови прощальная комната превосходила все остальные помещения вместе взятые.
Хорошо бы проверить сервисные записи рециклера, сказал Дубов.
Он вряд ли включится.
Без особых надежд Спенсер щёлкнул по кнопке включения управляющего компьютера. Но тот неожиданно ожил.
Что? удивлённо сказал он, рециклер же вроде как не входит в схему аварийного питания.
Уж не знаю, Спенс. Тут, похоже, своя система того, что входит, а что нет. Двери тоже должны работать в полуавтоматическом режиме.
Это верно. Что же, заглянем в записи.
Спенсер открыл сервисные записи рециклера. К счастью, это можно было сделать не проходя проверку отпечатков пальцев. Сначала график преобразований был вполне стандартным. Примерно такую же картину можно было наблюдать, если открыть этот же журнал на «Фарадее-14».
Семьдесят шесть лет, стал зачитывать Спенсер, девяносто один год, вот, Эмми Вандер, восемь лет. Так, ещё двое сразу за ней. Великий создатель. Одному шесть лет, другому семь. А дальше уже Мелани Клайд. Понятно. Потом ещё четверо детей, а дальше полная сумятица.
То есть? Дубов подошёл и заглянул в монитор.
Все подряд без перерывов. Преобразования шли днём и ночью. Хорошая выносливость у того, кто их делал. И, кстати, прошу заметить, Тёрнеры первые в списке, Спенсер указал Дубову на череду одинаковых фамилий в сервисном журнале рециклера.
А кто последний?
Последний старина Клайд. Последний из экипажа двадцать первого.
Ну-ка, а дальше что?
Дальше с большим временным промежутком в журнале значились неизвестные тела, личность которых не указывалась.
Раз, два, три, Спенсер принялся перечитывать, всё сходится. Эрвин, наши ребята и Генри. Как раз.
Хорошо. Но немного вернёмся, задумался Дубов, последним с двадцать первого был Клайд?
Да.
Тогда выходит, он преобразовал сам себя. Такое возможно?
Теоретически да. Практически не знаю. Нужно нажать кнопку активации, и тогда ложе начнёт въезжать внутрь. Если успеть на него лечь, то можно, наверное. Так, кстати, система контроля жизненных функций отключена. Обычно система контролирует биологические параметры. Чтобы туда по ошибке не запихнули кого-то живого. Но Клайд, если он преобразовывал сам себя, должен был её отключить. Что он и сделал.
На какие мучения себя надо обречь, чтобы самому залезть в рециклер? Это же страшно, трагично сказал Дубов.
Да. Я хоть точно не знаю принцип его действия, но больше чем уверен: никто не захотел бы оказаться в его камере живым.
Мне теперь стало всё ещё больше непонятно. Может быть, Клайд сошёл с ума от горя, убил всех этих Тёрнеров, а потом запихнул их в рециклер?
Но тогда зачем ему убивать остальных? задал вполне логичный вопрос Спенсер.
Вот этого я точно не могу даже предположить.
И в школе. Если там все следы последних дней, то кто всё это устроил? Это ещё точно были жители «Фарадея». Не было ведь ещё никаких инопланетян.
Единственный способ это узнать, это направиться на мостик, Спенс.
Да. Но до него ещё надо добраться.
Едва он это сказал, как в коридоре послышались шаги.
Гаси монитор, Спенс! относительно громко прошептал Дубов и скрылся в противоположном углу.
Спенсер нажал на отключение рециклера и поспешил укрыться вслед за Дубовым. Он зацепил ногой огнемёт, и тот издал лязг, слегка немного проскользив по полу. Не прошло и десяти секунд после этого шума, как шаги послышались в проёме прощальной комнаты. На некоторое время воцарилась тишина. Спенсер вжался в стенку, стараясь хоть как-то сдержать своё сердцебиение и дыхание, хотя и понимал, что это лишь его ощущение, а снаружи через скафандр его почти не слышно.
Шаги прекратились от них примерно на таком расстоянии, как если бы ложе рециклера было выдвинуто. Его длина составляла чуть больше двух метров. Посторонний стоял безмолвно несколько минут, и могло показаться, что в прощальной комнате никого нет, но Спенсер ощущал чьё-то присутствие. Ситуация выглядела примерно так же, как в библиотеке. Но Алексу всё же было не так страшно как тогда. Просто теперь он знал, что тот, кто находится здесь, просто постоит и уйдёт, если они не привлекут его внимание. Так и вышло: спустя две минуты шаги стали отдаляться в сторону проёма, потом немного задержались в коридоре, но вскоре возобновились вновь и отдалились.
Это оно и было? прошептал Дубов, вы так постоянно от них прятались?
Да. Наверное, это была одна из них.
Охренеть. Я тут чуть не умер.
Ничего. Если сможем так обходить их дальше, то и до навигационной дойдём. А пока может заглянем на пост охраны, а?
Да. Хорошо. Дай только отдышаться.
К главному отделению службы безопасности вёл длинный узкий коридор. Он не предназначался для прохода большого количества людей. Вход в него был запрещён всем, кроме работников безопасности и капитана. Даже его ближайшим подчинённым пройти туда можно было только по его особому распоряжению. Они осторожно продвигались вперёд в темноте, сначала осветив свой путь фонариком и убедившись, что путь свободен.
В конце узкого коридора была дверь, около которой они остановились на пару минут, чтобы прислушаться. За ней находилась относительно просторная продолговатая комната, по обеим сторонам которой стояли большие компьютерные мониторы. Здесь должно было быть множество весьма ценных записей. По сути, любой инцидент, к которому привлекалась служба безопасностиа привлекалась она практически повсеместно к любому подозрительному происшествиюдолжен был быть отражен в здешних журналах. Но чтобы запитать хотя бы один компьютер, той батарейки, которая была у Спенсера, было недостаточно. Он надеялся, что от неё заработает относительно небольшой личный компьютер начальника охраны. Учитывая непосредственное участие его семьи и его самого в этих событиях, можно говорить о том, что в его личных записях всё это должно быть отражено особенно подробно. К тому же, у него скорее всего тоже был бумажный дневник, но его сохранность и местоположение не были точно известны.
Кабинет Клайда был вполне ожидаемым продолжением его дома. Всё находилось в идеальном порядке: чисто и аккуратно, как и подобает дисциплинированному работнику.
Интересно, а руководитель службы безопасности ведёт обычный дневник? спросил Спенсер, когда за ними закрылась дверь кабинета.
Я считаю, что всё высшее руководство ведёт, хоть об этом и не принято говорить, ответил Дубов.
Он хранит его там же, где и ты?
Спенсер открыл самый нижний ящик стола, и попытался найти там такое же двойное дно, как и в столе главного врача. Тайник присутствовал, но в нём ничего не было.
Да уж. Небольшая ошибочка, сказал Дубов.
Видимо, у начальников охраны свои инструкции. Либо, дневник забрал кто-то до нас.
Может быть, он просто положил его в другое место? Дубов принялся осматривать шкаф, на полках которого лежали разные бумаги.
Может быть, но точно не сюда, сказал Спенсер, проглядывая остальные ящики стола.
Он также проверил их на предмет двойного дна, но ничего подобного там не было. Уже ни на что не надеясь, он подключил батарейку, и даже когда компьютер стал запускаться, он не тешил себя особыми надеждами на то, что увидит что-то существенное. Если уж директор школы тщательно шифровал свои файлы, то что говорить о руководителе службы безопасности? Но к превеликому удивлению Алекса, компьютер ожил и даже больше тогоуже сходу предлагал пользователю просмотреть особое сообщение.
Дубов, кажется, здесь что-то есть, позвал Спенсер.
Что там?
Сообщение. Написано, специальное.
Дубов подошёл к столу и заглянул в монитор. После того, как Спенсер нажал на кнопку «Прочесть», интерфейс компьютера перевёл его на датутридцать тысяч сто девяносто седьмого дня.
«Теперь мне совершенно ясно, что смерть Эмми Вандер не была случайной. Однако, я не располагаю соответствующими доказательствами. А если выдвигать голословные обвинения, которые потом не подтвердятся, можно лишиться звания и опозорить свою семью на несколько поколений вперёд, и поэтому я должен быть осторожнее. Сначала нужно во всём разобраться. Но это дело у меня на особом контроле. Если это действительно дело рук Тёрнера или ещё кого-то, я обязательно с ним разберусь, но сначала я установлю дополнительную слежку за ним и членами его семьи. Больше всего жалко Майка. Эмми была хорошей девочкой. Ничего плохого ни о ней, ни вообще о Вандерах сказать не могу. Они как раз те, кто несмотря на невысокий ранг в миссии, добросовестно выполняют свои обязанности, и не требуют никаких дополнительных привилегий вроде увеличения квоты или жилой площади. Эмми была у них единственной дочкой. Без преувеличения можно сказать, что её гибель стала для них ужаснейшей трагедией. Что же, я надеюсь, наш капитан сочтёт их квоту неиспользованной и разрешит завести ещё одного ребёнка, хоть это и вряд ли чем-то поможет безутешной чете Вандеров. А я пока постараюсь подобраться поближе к работе медицинской службы».
В конце сообщения находилась кнопка «Читать далее». После нажатия на неё всплыла другая заметка, сделанная примерно десятью днями позже.
«Моя интуиция подсказывает мне, что младший брат Тёрнера, который работает в моей службе, удаляет часть данных, которые должны доходить до меня. Даже несмотря на то, что я не привлекал его к этому делу, он каким-то образом оказывает влияние на ход работы моей службы. Для меня нет сомнения в том, что он сам всего лишь марионетка в руках своего старшего брата. Но вообще отстранить его от работы я пока не могу. У меня нет не то что веских, а вообще хоть сколько-нибудь логичных на это причин, о чём я сожалею, и каждый день пытаюсь их найти. Но они как будто чувствуют это, и каждый раз действуют так, как будто находятся на один шаг впереди меня.
Чтобы моя служба начала работать надёжнее, я должен поймать с поличным хотя бы младшего Тёрнера. После того, как это случится, нужно будет ограничить его контакты с любыми другими работниками безопасности. Данный этап считаю необходимым выполнить как можно скорее. Но хоть сколько-нибудь малой возможности для этого по-прежнему не представилось».
«Не прошло и месяца, как мы преобразовали Эмми, а у нас новая трагедия. Почти вся школа отравилась школьными обедами. Я срочно провёл соответствующую экспертизу, но никаких вредных веществ найдено не было. Либо это действительно случайность, как меня уверяют работники хозяйственной службы, либо очень хорошо спланированное преступление. Двое детей погибли.
Я рад только тому, что на звездолёте введены новые инструкции безопасности, но безгранично сожалею о цене, которую пришлось за это отдать. Теперь вся еда проходит тщательнейший контроль. Новых эпидемий не было, но проблема всё равно далека от разрешения».
Ещё одно нажатие на кнопку «читать далее» и ещё примерно месяц был пролистан.
«Я обязан положить этому конец». Эта фраза была написана отдельно от остальной заметки. Спенсер понял, что сделана она была уже после смерти Мелани.
«Они точно сумасшедшие, если считают, что им позволено творить подобное прямо перед глазами моей службы. Меня пугает только одното, что я могу ошибаться, и что Тёрнер сам лишь марионетка. Я много раз беседовал с главным врачом. Я не знаток медицины, но даже мне его заключения кажутся подозрительными. Учитывая опыт предыдущих космических экспедиций, подобных нашей, я могу сказать, что здесь никаких неизвестных инфекций быть не может. Корабль абсолютно герметичен. В нём организован замкнутый биологический цикл с притоком одной лишь энергии. Я не спал два дня, обдумывая план, о котором я расскажу позже, если он сработает».
Спенсер обратил внимание на то, что до дня, когда на корабле было введено экстренное положение, оставалось всего две недели.
«А сейчас я пытаюсь сдержать себя, чтобы не устроить самосуд, и лично не перебить всех этих Тёрнеров. То, что у меня есть доступ в оружейное хранилище, подогревает эту жажду, но я стараюсь действовать в рамках правил» такими словами заканчивалась заметка.
Следующую заметку лишь неделя отделяла от последнего, тридцать тысяч двести восемьдесят пятого дня.
«Мой план увенчался успехом. Младший Тёрнер полностью отстранён от работы в моей службе. Мне и двум моим самым приближенным офицерам удалось застукать его за тем, как он удалял информацию с камер наблюдения в медблоке. Просто смешно, как он умудрялся нас этим провести. Ему удалось каким то образом получить удалённый доступ, поэтому он смог скрываться от нас так долго. Он менял код даты, и менял запись другой. Скорее всего это были записи, на которых его старший братец орудовал в медблоке и небольшой прилегающей лаборатории, создавая опасные вещества. Младший брат подменял их записями, на которых всё было в порядке. Поэтому для нас медблок всегда оставался пуст, как и лаборатория. Мне очень стыдно за то, что этот маленький мерзавец умудрялся держать нас в неведении столько времени. То, как ему это удалосьтема для ещё одного серьёзного расследования. Я не сомневаюсь в том, что у него были сообщники. Сейчас я не могу определить их, но я делаю это методом постепенного исключения, отсеивая тех людей, в которых я уверен.
Я жалею только об одном, что у нас нет специальных препаратов, позволяющих добиться от человека правды. О них написано в хрониках Земли, но нам в экспедицию подобного не дали. Полезной грузоподъёмности едва хватало на всё необходимое. Но главной причиной было конечно же то, что никто не рассчитывал на подобное. Никто не рассчитывал, что через сто лет здесь произойдёт такое. Даже программ для синтезатора нет. Если некоторые яды используются для лечения, то эти вещества имеют другое назначение и применение их не предполагалось.
От решительных действий меня отделяет только одно: я по-прежнему неуверен в том, кто чьей марионеткой является. Главный врач больницы, которым умело манипулирует Тёрнер, или сам Тёрнер, которым манипулирует главный врачони оба ведут себя очень подозрительно. И пока я не установлю это, мои решительные действия могут только помешать. Но утешает меня то, что сейчас это развязка стала на шаг ближе. И этот шаг будет довольно быстрым, если я добьюсь признания от Тёрнера.
Конечно, он молчит. Он упирается, как ребёнок, которого поймали за каким-то неподобающим поступком. Его признание могло бы раз и навсегда решить все эти проблемы. И хотя Эмми и Мелани уже не вернуть, я жажду обезопасить «Фарадей-21» от всех недоброкачественных элементов».
Следующая заметка, которую автор дневника оставил для прочтения, значилась следующим днём. Она была довольно короткой и не очень весомой.
«В медблоке по-прежнему тихо. И это несмотря на то, что подмены записей теперь быть не может. Но положительный момент в таком стечении обстоятельств есть тоже: Тёрнер никому не навредит до тех пор, пока он, его дружки и его семейка вынуждены залечь на дно. Я очень надеюсь, что продлится это как можно дольше. Но ещё сильнее я надеюсь на то, что когда он решит сделать очередной шаг, я буду к этому готов».
Следующая заметка была последней. Спенсер это понял по тому, что там отсутствовала кнопка «Читать дальше».
«Сегодня случилось немыслимое. Тёрнер и его младший брат захватили один из классов школы. Ни я, ни мои предки до этого никогда не сталкивались с терроризмом. Я только читал о нём. Но даже этих знаний было достаточно, чтобы понять, что это не акция, имеющая какие-то определённые цели. Они просто психи, которые начали убивать детей. Они устроили там настоящую резню. Я заколебался, думал, что удастся решить эту проблему мирно. Я почему-то считал, что у них должны быть какие-то цели, требования, но нет. Я идиот. Нужно было сразу понять, что в этом корабле бессмысленно что-либо требовать. Здесь всё равно не спрятаться друг от друга. Они просто испугались разоблачения, и захотели напоследок устроить здесь резню. Мои люди впервые за много лет вынуждены были взять в свои руки оружие и подавить эту непонятную акцию.