Мхиби услышала за спиной шаги, а в следующий миг высокая, чернокожая женщина замерла рядом с рхиви. Взгляд раскосых глаз остановился на девочке, которая играла на склоне холма. Ветер прерий бросил ей на лицо прядь длинных чёрных волос. Из-под чернёной кожаной рубахи блеснул чешуйчатый доспех.
Обманчивое впечатление, вполголоса произнесла тисте анди, она производит, верно?
Мхиби вздохнула, затем кивнула.
Совсем не похожа на создание, которое вызывает страх, продолжила женщина с полуночной кожей. На создание, которое становится предметом яростных споров
Снова споры?
Да. Каллор снова взялся за своё.
Мхиби окаменела. Подняла глаза на тисте анди.
И? Что-то изменилось, Корлат?
Бруд непреклонен, ответила после паузы Корлат. И пожала плечами: Если у него и есть сомнения, он их хорошо скрывает.
О да, проговорила Мхиби. Но рхиви и наши стада ему нужнее сомнений. Это расчёт, а не вера. Вот только будем ли мы ему нужны, если будет заключён союз с одноруким малазанцем?
Есть надежда, начала Корлат, что малазанцы больше знают о происхождении ребёнка
Знают довольно, чтобы оценить потенциальную угрозу? Ты должна объяснить Бруду, Корлат: то, чем были прежде эти две души, ничто по сравнению с тем, чем они стали. Не сводя глаз с играющей девочки, Мхиби продолжила: Её создали в сфере влияния тлан имассаего вневременный Путь стал связующей нитью, которую сплёл заклинатель костей имассовзаклинатель из плоти и крови, Корлат. Этот ребёнок принадлежит тлан имассам. Пусть она облачилась в плоть рхиви, пусть несёт в себе души двух малазанских чародеек, но она теперьодиночница. И более тогозаклинательница костей. И даже этолишь часть того, чем она станет. Скажи, зачем бессмертным тлан имассам заклинательница из плоти и крови?
Корлат поморщилась.
Не у меня это нужно спрашивать.
И не у малазанцев.
Ты уверена? Разве тлан имассы не воевали под малазанскими знамёнами?
Уже не воюют, Корлат. Какая скрытая трещина пролегла между ними? Какие тайные побуждения скрываются за всем, что бы ни посоветовали малазанцы? Никак не угадаешь, верно?
Я полагаю, Каладан Бруд знает о такой возможности, сухо ответила тисте анди. Как бы там ни было, ты можешь присутствовать и принять участие в переговорах, Мхиби. Малазанский отряд приближается, и Воевода просит тебя прийти.
Мхиби обернулась. Перед ней раскинулся лагерь Каладана Брудапедантично организованный, как всегда. Наёмники на западе, тисте анди в центре, а рхиви со стадами бхедеринов на востоке. Дорога была долгойс плато Старого Короля, через города Кот и Клок, а потом по южному ответвлению старой Тропы Рхиви, идущему по равнине, которую кочевники почитали родиной. Родиной, которую долгие годы раздирают войны, топчут армии на марше, жжёт летящая с неба морантская взрывчатка кворлы вьются чёрными безмолвными точками, ужас приходит на наши стойбища в наши священные стада.
Но теперь мы готовы пожать запястья своим врагам. С малазанскими захватчиками и безжалостными морантами мы собираемся сплести свадебные венкидве армии, которые так долго держали друг друга за горло, сыграют свадьбу, но не ради мира. Нет, эти воины ищут теперь другого, нового врага
За лагерем Бруда, на юге вздымались недавно подремонтированные стены Крепи, чёрные потёки на нихжуткое напоминание о колдовстве малазанцев. Группа всадников только что выехала из северных ворот города. Пустое серое полотнище флага, означавшего, что все они теперь вне закона в Империи, развевалось у всех на виду, пока конники скакали по голой равнине к армии Бруда.
Мхиби подозрительно прищурилась, глядя на это знамя. Ох, старуха, твоё проклятьестрахи. Не думай о недоверии, не думай об ужасах, которые принесли нам эти захватчики. Дуджека Однорукого и его Войско объявила вне закона ненавистная Императрица. Одна кампания завершилась. Другая начинается. О, нижние духи, закончится ли эта война хоть когда-нибудь?
Девочка подошла к двум женщинам. Мхиби посмотрела на неё, увидела в твёрдом, уверенном взгляде ребёнка знание и мудрость, казалось, тысяч лета может быть, и не казалось. Вот мы стоим здесь втроём, у всех на виду, дитя десяти-одиннадцати лет, молодая на вид женщина с нечеловеческими глазами и согбенная старуха. Но всё этоот начала до концаиллюзия, на самом деле всё наоборот. Ядитя. Тисте анди прожила тысячи лет, а девочка сотни тысяч.
Корлат тоже взглянула на ребёнка. Тисте анди улыбнулась.
Ты хорошо поиграла, Серебряная Лиса?
Сначала было хорошо, ответила девочка неожиданно низким голосом. А потом стало грустно.
Корлат приподняла брови.
Почему же?
Когда-то тут был священный заветмежду духами холмов и рхиви. Теперь он разорван. Духи эти были неисчерпаемыми сосудами боли и страданий. Холмы эти не исцелятся.
Мхиби почувствовала, как кровь застывает у неё в жилах. С каждым днём её дочь проявляла всё бо́льшую чувствительность, которой позавидовали бы мудрейшие поплечницы любого племени. Но была в этой чувствительности некая холодность, будто за каждым сочувственным словом скрывался тайный умысел.
Неужели ничего нельзя сделать, дочь?
Серебряная Лиса пожала плечами.
Уже и не нужно.
Вот как сейчас.
Что ты имеешь в виду?
Круглолицая девочка улыбнулась Мхиби.
Если мы хотим попасть на переговоры, мама, нам лучше поторопиться.
Место для встречи обустроили в тридцати шагах за дальними частоколами на невысоком всхолмье. Свежие курганы, в которых похоронили мёртвых после падения Крепи, виднелись на западе. Мхиби подумала, что эти бессчётные жертвы смотрят сейчас на них издалека. Духи ведь рождаются от пролитой крови. А если их не умиротворять, они часто превращаются в силы враждебные, одержимые кошмарными видениями, исполненные злобы. Неужели только рхиви понимают это?
И вместо войнысоюз. Как призраки к этому отнесутся?
Они чувствуют себя преданными, проговорила Серебряная Лиса. Я отвечу им, мама. Девочка взяла Мхиби за руку, и они пошли вперёд. Настало время памяти. Древних воспоминанийи совсем недавних
А ты, дочь, спросила Мхиби тихим, лихорадочным голосом, тымост между ними?
Ты мудра, мама, хоть и не веришь в себя. Скрытое медленно открывается. Взгляни на тех, кто прежде враждовал. Ты сражаешься в своих мыслях, вспоминаешь все различия между нами, цепляешься за свою ненависть к ним, ибо к этому ты привыкла. Памятьоснование такой ненависти. Но память хранит и другую истину, мама, тайную, именно её мы испытали, верно?
Мхиби кивнула.
Так нам говорят старейшины, дочь, ответила она, подавив приступ раздражения.
Испытания. Опыт. Они у нас общие. Пусть и с разных сторон, но ониобщие. Одинаковые.
Я знаю, Серебряная Лиса. Винить кого-то бессмысленно. Всех нас ведёт, подобно приливам и отливам, невидимая, нерушимая воля
Девочка крепче сжала руку Мхиби.
Тогда спроси у Корлат, мама, что говорит ей память.
Покосившись на тисте анди, рхиви приподняла бровь и сказала:
Ты слушала, но молчала. Какого ответа моя дочь ожидает от тебя?
Корлат печально улыбнулась.
Испытания одинаковые. Общие для ваших двух армий. Но не только общие во все времена. Для всех, кто обладает памятью, будь то один человек или целый народ, уроки жизнивсегда одни и те же. Глаза тисте анди стали фиалковыми, когда она взглянула на Серебряную Лису. Даже для тлан имассовэто ты хочешь нам сказать, дитя?
Та пожала плечами.
Что бы ни случилось, думай о прощении. Держись за него, но знай, что его не следует даровать всем без разбора. Серебряная Лиса перевела сонный взгляд на Корлат, и её тёмные глаза вдруг жёстко блеснули. Иногда в прощении следует отказать.
Воцарилась тишина. Добрые духи, наставьте нас. Я начинаю бояться этой девочки. Почти понимаю Каллора и это куда страшнее, чем всё остальное.
Они остановились сразу за частоколом лагеря Бруда, с краю площадки для переговоров.
В следующий миг на возвышение выехали малазанцы. Их было четверо. Мхиби сразу узнала Дуджекаобъявленного теперь вне закона Кулака. Однорукий оказался старше, чем она ожидала, он сидел на своём чалом мерине, как человек, измученный старыми ранами и болью в костях. Он был тощий, среднего роста, в простых доспехах. У пояса висел неприметный короткий меч армейского образца. Узкое лицо с резко очерченным носом, чисто выбритый острый подбородок, множество старых и новых шрамов. Шлема на малазанце не было, единственными знаками отличия были длинный серый плащ и серебряная застёжка.
По левую руку от Дуджека скакал другой офицерседобородый, крепко сбитый. Шлем с полузабралом и кольчужной бармицей скрывал черты его лица, но Мхиби почуяла в нём невероятную силу воли. Он ровно сидел в седле, однако рхиви заметила, что левую ногу воин держал напряжённо и вытащил сапог из стремени. Металлические кольца его кольчуги были кое-где погнуты и пестрели кожаными стежками. То, что именно этот малазанец скакал слева от Дуджека, с незащищённой стороны, многое сказало Мхиби.
Справа от бывшего Первого Кулака ехал молодой человек, видимо, адъютант. Выглядел он непримечательно, но Мхиби заметила, что взгляд его неустанно блуждает туда-сюда, подмечая самые мелкие детали. Этот человек держал затянутой в кожаную перчатку рукой древко знамени беззаконной армии.
Четвёртым всадником оказался Чёрный морант. Он был с ног до головы закован в хитиновую броню, и этот доспех был сильно покорёжен. Воин потерял четыре пальца на правой руке, но продолжал носить то, что осталось от латной перчатки. Блестящий чёрный доспех покрывали бесчисленные вмятины и рытвины от ударов мечей.
Рядом тихонько хмыкнула Корлат.
А эта компания видала виды, ты не находишь?
Мхиби кивнула.
Кто этослева от Дуджека Однорукого?
Скворец, я полагаю, с кривой усмешкой ответила тисте анди. Внушительная фигура, верно?
На миг Мхиби вновь почувствовала себя юной девушкой, какой и была на самом деле. Она сморщила носик.
Рхиви не такие волосатые, слава духам.
И всё равно
Да уж.
Серебряная Лиса заговорила.
Я бы хотела, чтобы у меня был такой дядя.
Женщины удивлённо уставились на неё.
Дядя? переспросила Мхиби.
Девочка кивнула.
Ему можно доверять. Однорукий старик что-то скрываетнет, они оба, и это один и тот же секрет, но бородатому я всё равно доверяю. Морантон смеётся про себя. Всё время смеётся, и никто этого не знает. Это не жестокий смех, но исполненный горечи. А знаменосец Серебряная Лиса нахмурилась. В нём я не уверена. Наверное, никогда и не была
Взгляды Мхиби и Корлат встретились над головой девочки.
Предлагаю, протянула тисте анди, подойти поближе.
Когда малазанцы приблизились к площадке, из-за частокола появились две пешие фигуры, а за ними солдат с лишённым флажка штандартом. Глядя на них, Мхиби попыталась вообразить, что малазанцы подумают о двух передних воинах. В жилах Каладана Бруда была примесь баргастской крови: Воевода был массивным, высоким, плосколицым; и ещё было в нём нечто не совсем человеческое. Бруд был огромен, как и гигантский железный молот у него за плечами. Они с Дуджеком дрались за этот континент больше двенадцати лет, и два этих волевых военачальника пережили десятки отчаянных битв и столько же осад. Оба они не раз сталкивались с необходимостью идти на смертельный риск, но выходили живыми, пусть и окровавленными. На поле боя оба уже давно составили себе представление друг о друге, а теперь наконец сошлись лицом к лицу.
Рядом с Брудом вышагивал Каллорвысокий, худой, седой. Его ростовая кольчужная рубаха поблёскивала в рассеянном утреннем свете. Железные кольца на перевязи удерживали простой полуторный меч, который покачивался в такт тяжёлым шагам Каллора. Если и был среди актёров этой смертоносной пьесы один, который оставался для Мхиби загадкой, то лишь онсамозваный Верховный король. Уверена рхиви была только в одном: Каллор ненавидел Серебряную Лису, ненависть эта рождалась из страха и, быть может, знания, которым обладал он один и которым не желал ни с кем делиться. Каллор утверждал, будто прожил тысячи лет, говорил, что некогда правил целой империей, которую в конце концов сам и уничтожил, но зачемне отвечал. Однако он не являлся Взошедшимдолголетием Каллор был, видимо, обязан алхимии, и оказалось оно несовершенным: лицо и тело Короля были изношены, как у смертного человека, который приближался к своему столетию.
Бруд использовал познания Каллора в тактике, этот его казавшийся врождённым талант управлять приливами и отливами больших кампаний, но для самого Верховного короляэто было более, чем очевидновсе сражения оставались лишь преходящими играми, в которые он играл рассеянно и без всякого интереса. Каллор не завоевал преданности солдат. Он добился лишь неохотного уважения, а большего, как подозревала Мхиби, никогда не желал и вряд ли имел шансы снискать.
Когда они с Брудом вышли на площадку, во взгляде, которым Верховный король смерил Дуджека, Скворца и командира морантов, сквозили презрение и гордыня. Это было совершенно оскорбительно, но все трое словно и не обратили на Каллора внимания, спешились и смотрели теперь только на Каладана Бруда.
Дуджек Однорукий шагнул вперёд.
Привет тебе, Воевода. Позволь представить мой скромный отряд. Моя правая рукаСкворец. Артантосмой теперешний знаменосец. И предводитель Чёрных морантов, чей титул переводится примерно как «Достигший», а имя вовсе невозможно произнести. Первый Кулак ухмыльнулся, глядя на закованную в броню фигуру. Поскольку он умудрился поручкаться с одним из духов рхиви в Чернопёсьем лесу, мы его теперь зовём Вывихом.
Артантос тихонько пробормотала Серебряная Лиса. Он давно уже не пользовался этим именем. И выглядит иначе.
Если это иллюзия, прошептала Корлат, то мастерски сплетённая. Я не чувствую никакого подвоха.
Девочка кивнула.
Воздух прерии омолодил его.
Кто он, дочь? спросила Мхиби.
Химера, по правде говоря.
Выслушав Дуджека, Бруд заворчал и сказал:
Рядом со мнойКаллор, мой первый помощник. От имени тисте анди присутствует Корлат. От рхивиМхиби и её юная подопечная. То, что осталось от моего знамени, несёт всадник Хурлокель.
Дуджек нахмурился.
А где Багровая гвардия?
Князь Казз ДАвор и его воины сейчас заняты внутренними делами, Первый Кулак. Они не будут принимать участия в нашем походе против Паннионского Домина.
Скверно, проворчал Дуджек.
Бруд пожал плечами.
Мы собрали вспомогательные силы, которые их заменят. Сольтанский Конный эскадрон, четыре клана баргастов, наёмники из Одноглазого Кота и Мотта
Скворец чуть не поперхнулся. Он закашлялся, затем покачал головой.
Это ведь не Моттские ополченцы?
Бруд ухмыльнулся так, что показались подпиленные зубы.
Они. Ты уже успел с ними познакомиться, верно, командир? Когда служил в «Мостожогах».
Было дело, согласился Скворец. И не только в боюнасколько я помню, они в основном воровали наши припасы и давали дёру.
Мы это именуем логистическим талантом, бросил Каллор.
Я надеюсь, сказал Бруд Дуджеку, договорённости с Даруджистанским Советом оказались приемлемыми.
О да, Воевода. Их пожертвования позволили нам пополнить запасы.
Насколько я понимаю, из Даруджистана сюда выехала делегация, которая вот-вот должна прибыть, добавил Бруд. Если вам понадобится дополнительная помощь
Очень щедро с их стороны, кивнул Первый Кулак.
Нас ждёт штабной шатёр, сказал Воевода. Нужно обсудить некоторые детали.
Как скажешь, согласился Дуджек. Воевода, мы долгое время сражались друг против другаи я с радостью жду возможности выступить с тобой на одной стороне, для разнообразия. Будем надеяться, что Паннионский Домин окажется достойным противником.
Бруд поморщился.
Лучше бы не слишком достойным.
Согласен, с ухмылкой отозвался Дуджек.
Серебряная Лиса по-прежнему стояла чуть в стороне, рядом с тисте анди и Мхиби. Она улыбнулась и тихо проговорила:
Вот и свершилось. Они посмотрели друг другу в глаза. Оценили друг друга и оба остались довольны.
Удивительный союз, пробормотала Корлат и покачала головой. Так легко забыть столь многое
Прагматичные солдаты, заметила Мхиби, самые страшные из людей, каких мне довелось встречать за свою короткую жизнь.
Серебряная Лиса тихо хохотнула.
И ты ещё сомневаешься в своей мудрости, мама
Штабной шатёр Каладана Бруда располагался в самом центре лагеря тисте анди. Мхиби уже бывала здесь и немного привыкла к ним, но сейчас, шагая вместе с остальными среди тисте анди, вновь почувствовала их чуждость. Неизмеримая древность и пафос словно наполняли воздух в проходах между островерхими, узкими шатрами. Высокие, темнокожие фигуры, мимо которых проходили спутники, почти не говорили друг с другом, да и вообще обращали мало внимания на Бруда и его свитудаже на Корлат, правую руку самого Аномандра Рейка, едва поднимали глаза.