Уилки взглянул на него искоса и одобрительно кивнул. А затем продолжил, словно и не было этой короткой заминки:
Интересная, но не столь важная. Я тогда каждую ночь бродил по городу и уничтожал тени. Их становилось больше и больше Тогда-то я и нашёл Фонарщика.
И Чи?
Чи сама пришла, хмыкнул Уилки. Да они и были по сути единым целым, с самого начала. Как душа, разделённая на две части. Фонарщик взял на себя уборку города, и я наконец смог заняться более важным деломнаблюдениями. И вовремя, потому что ещё немногои я бы упустил тех, кого ты назвал безликими. Я их назвал крысами, потому что они по-прежнему боялись кошек, но научились заражать людей.
Хотя капюшон с меховой опушкой был надвинут до самых бровей, затылок у Моргана обдало холодом.
И чем же заражать?
Уилки брезгливо поморщился.
Грязью. Чёрными страстями, бесцветной апатией Всё худшее они усиливали в несколько раз. И эту заразу, Морган, люди передавали друг другу, как грипп или простуду. А тот, кто наполнялся темнотой до краёв, рано или поздно попадался теням, и даже Фонарщик ничего не мог сделать. Избавиться от крыс гораздо сложнее. Они уже не так боятся света. Да и прячутся слишком искусно
Он замолчал. Морган прокрутил в голове уже сказанное, сопоставил со своими воспоминаниямии понял, что в истории зияет огромный пробел.
А Шасс-Маре? Как работает Фонарщикя видел, осторожно уточнил Морган, когда увидел, что Уилки снова нахмурился. Она тоже как-то связана с уничтожением теней?
Уилки рассмеялся, скрипуче и неприятно:
Прибраться в городе может любой из нас. Но Шасс-Маре занята другим. Видишь ли, заражение чернотой останавливается, если человек сталкивается с чудом. Всё равно, с какимрадуга зимой, дивный сон, пронзительная песня со сцены в занюханном пабедобавил он словно между прочим, но Морган сразу вспомнил о Кэндл, и ему стало не по себе. Эта девочкапроводник. Единственная, кто может отсюда пройти туда и вернуться.
Морган едва не споткнулся. Слова прозвучали по-особенному, но смысл ускользал.
То есть?
Ты не поймёшь, качнул головой Уилки. Просто запомни, что онапроводник чего-то очень важного. Того, без чего мир остановится. Или утонет в черноте. Одна из тех, кто с самого начала был на грани, на границе, не осознавая этого. Ты не поймёшь, повторил он с лёгким сожалением.
А Морган вспомнил взгляд Кэндл там, в бареи в груди словно вспыхнула жгучая и сладостная искра.
Может, и не пойму, согласился он, чтобы не спорить. Но ты хотел мне рассказать ещё о чём-то, разве не так?
Ресницы Уилки дрогнули.
Умный мальчик, произнёс он с непонятным удовлетворением и замедлил шаг. Морган тожепротив собственной воли. Впереди была та самая аллея, за которой начиналась дорога к дому. Я много наблюдаю за тенями. Поначалу они действовали хаотично. Укол там, укус здесь Но с определённого момента нечто стало направлять их. Они всё успешнее избегают Фонарщика. Они научились делать отвлекающие манёврыустраивают погром и какофонию в одном месте, а в то же время истончают границу в другом, и я едва успеваю зачищать все опасные пятна прежде, чем появляется разлом.
Аллея закончилась; улица выводила прямо к домумимо спящих окон, заснеженных садов и подозрительно ухмыляющейся тыквенной рожи в соседском дворе. Морган поймал себя на том, что теперь уже он замедляет шаг, оттягивая момент расставания.
Это для расследования. Только для расследования.
Что-то их направляет Хочешь сказать, у них появились вожаки?
Генералы, задумчиво опустил голову Уилки. Я их называю генералами, потому что они знакомы со стратегией и тактикой. Это уже не просто противостояние, Морган Майер, это война. И я до сих пор понятия не имею, как они выглядят, хотя каждую ночь обыскиваю город.
Омерзительно-прекрасное лицо Кристин вспыхнуло в памяти и угасло.
Я подумаю над этим, механически пообещал Морган и наткнулся на удивлённо-настороженный взгляд Уилки. Что такое? Ты разве не этого сам хотел?
Уилки нахохлился и сунул руки в карманы.
Я от тебя хочу одногоотдай своё имя Шасс-Маре. А раньше и думать не смей о том, чтобы влезть на тёмную сторону.
Ещё неделю назад Морган бы разозлился на такие слова, но теперь вспомнил жуткую тоску в глазах Шасс-Маре, пение Кэндл и медленное вращение воронки в танцевальной школеи спокойно кивнул:
Посмотрим. Я не собираюсь заключать сделку по неведению.
Начитанный мальчик, усмехнулся Уилки. Но не все сказки говорят правду.
Внезапно он остановился. Морган отвёл взгляд от его лицаи понял, что они уже перед калиткой. Особняк Майеров был тёмным и мёртвым; только в спальне Донны на самом верху размеренно мерцал ночник.
Надо подняться по тёмной лестнице, пронеслась в голове леденящая мысль, и память услужливо подкинула свежее впечатлениемраморную лестницу в заброшенной школе. Надо просто подняться по лестнице и включить свет или наоборот?
Проводить тебя?
Что? недоверчиво переспросил Морган, оборачиваясь к Уилки, но не нашёл ни намёка на улыбку или насмешку. Я Да как хочешь, вспыхнул он из-за иррационального приступа раздражения пополам с неловкостью. Мне-то что.
Морган развернулся и пошёл к дому, стискивая руки в кулаки. Щёки пылалибез всякой причины. Уилки безмолвно следовал за ним. Через холл, по лестнице, до спальни Там он уселся в кресло, точно так и надо, приманил пальцем книгу со стеллажа, раскрыл посередине и углубился в чтение, нисколько не смущаясь отсутствием света. Морган переступил с ноги на ногу, чувствуя себя крайне по-дурацки, затем плюнул на всё, разделся донага и забрался с головой под одеяло. Постель оказалась нагретой, словно он отлучился из дома на минуту, самое большее.
Темнота спальни безмятежно шелестела книжными страницами.
Глава Х
Каждый раз предрождественское утро ознаменовывалось эпохальной ссорой Донны Маккензи с Годфри из-за праздничного менюи каждый год Донна побеждала с разгромным счётом, воззвав к Этель, в будни сохраняющей нейтралитет. Крики спорщиков и звон посуды гарантированно поднимали на ноги всех обитателей и гостей дома не позднее десяти часов, однако в этом году Морган благополучно продрых до трёх пополудни, пропустив и грозную битву, и торжественное примирение. Он пробудился под сумасшедшую импровизацию на тему Звона колокольчиков и ещё десятка популярных рождественских мелодий одновременно, вымыл голову прямо в раковине, разгоняя тупую, болезненную сонливость, и спустился в столовую.
Завтрак в честь примирения, похоже, был роскошным, но теперь от него осталось только полчашки салата с авокадо, остывшие тосты и мягкий рыбный паштет в миске. Под стеклянной крышкой посередине стола прятался надкушенный яблочный тартсудя по бледно-розовой помаде на поджаристом крае, к нему приложилась Этель.
Вдобавок ко всему кофе в машине закончился. Идти на кухню за новой пачкой Морган не рискнул бы сейчас даже под страхом смерти, а потому здраво рассудил, что самое время забросить подарки Кэндл, Ривсу и Оаклендами заодно перехватить что-нибудь по дороге в одной из кофеен.
Перед самым Рождеством город охватывало лёгкое, но всепроникающее безумие. Судя по толпам в магазинах, население разом увеличивалось раз в пять. Даже закостенелые домоседы и мизантропы выползали в торговые центрыили просто слонялись по оживлённым улицам, шарахаясь от прохожих. На центральной площади обязательно появлялось что-нибудь несогласованное с администрацией, но безумно притягательное для горожанпередвижной каток с музыкой и лазерной подсветкой, благотворительная ярмарка, простенькие аттракционы вроде каруселей В этом году на неровной брусчатке воздвигся широкий круг из прилавков под разноцветными навесами. Сперва Морган только издали облизывался на это великолепие, но затем воткнул машину на переполненную бесплатную стоянку перед Спенсерс и окунулся в ярмарочный хаосрасписные деревянные игрушки, вязаные шарфы и шапки сумасшедших оттенков, сюрреалистические картины, жареные пирожки с начинкой на любой вкус, шкатулки, гребни, медные украшения, снова шарфы и варежки Поддавшись на уговоры волшебно обаятельной старушенции необъятных размеров, он купил себе дурацкую белую шапку из очень мягкой и пушистой шерсти, такие же варежки и ярко-синий шарфи дальше разгуливал уже в обновках.
В самом центре кольца из прилавков, на расстеленном прямо по брусчатке ковре выступали двое циркачеймальчишка-акробат лет семнадцати, крашенный под седину, и высокий рыжий фокусник. Оба они были одеты не по погоде. Мальчишкабосой, в тонких облегающих джинсах и длинном объёмном свитере цвета молока, сползающем с одного плеча из-за широкого выреза. Рыжий фокусникв узких чёрных брюках и в зелёной водолазке с очень высоким горлом. Стайка школьниц начинала восторженно пищать каждый раз, когда он оборачивался к ним; женщины постарше реагировали спокойнее, но тоже не могли оторвать взгляд от точёной фигуры.
Цилиндр, поставленный в угол ковра, был уже доверху наполнен мелкими банкнотами и монетами.
Морган сперва хмыкнул снисходительно, оценив немудрёные психологические приёмы авантюрной парочки, но затем подошло время очередного номера. Повинуясь плавным движениям рук фокусника, седой мальчишка разбежался на привязи ярко-жёлтого шёлкового шарфа а потом вдруг отпустил егои взлетел, плавно, по сужающейся спирали. Поднялся на полтора десятка метров, выгнулсяи, сделав такое же плавное сальто, опустился на вытертый ковёр.
Толпа, замершая на несколько секунд, разразилась бешеными аплодисментами и свистом. А Морган приподнялся на цыпочки, разглядывая мальчишку в поисках страховки, лескичего угодно и заметил, что, несмотря на мороз, пар изо рта у него не вырывается.
И у рыжего красавца-фокусникатоже.
С извинениями и неотразимыми улыбками продравшись сквозь толпу, Морган выбился в первый ряд. Медленно опустил пятифунтовую купюру в цилиндр, искоса рассматривая артистови внезапно столкнулся с понимающим и лукавым взглядом рыжего волшебника.
Дохнуло чуждыми, тревожными ароматамипорох, сухая трава, сладкая вата
Доброго Рождества! ляпнул он от неожиданности и попытался затесаться обратно в толпу, но рыжий ухватил его за рукав и со смехом выволок в центр.
А теперьнаш особый фокус, специально для этого очаровательного молодого человека, лукаво косясь на Моргана, заявил седой мальчишка. Глаза у него оказались ярко-зелёные. Поддержите его аплодисментами, пожалуйста!
Морган обвёл глазами зрителейлица улыбающиеся, румяные, недоверчивые, восторженные, детские и взрослые Где-то в задних рядах промелькнула та самая необъятная старушка в очках, торгующая шарфами. И, неожиданно для самого себя, он отвесил полупоклони под хлопки и смешки отступил назад, отдаваясь во власть фокусников.
У него в рукавах нашли с десяток живых мышей, белых и чёрных, которых тут же раздарили детям на площади; за ухомцелую горсть мелких монет, и их хватило, чтобы купить у высокого угрюмого мужчины глинтвейна для самых замёрзших зрителей. Моргана подкинули в воздух на три метра, поставили на голову, раскрасили его шапку сперва в ярко-голубой, затем в жёлтый, в фиолетовыйи вновь сделали белой А под конец рыжий фокусник с повадками убийцы сказал, подмигнув:
Чуть не забыл самое важное, и подобрал с брусчатки хрупкую веточку, изломанную и заледенелую. Затем погрел её в ладонях, дохнул И ветка покрылась цветами магнолиияркими, нежными и несомненно живыми. Нежные зелёные листья пахли весной.
Спасибо, только и смог выговорить Морган, принимая цветок.
Подаришь своей возлюбленной, подмигнул мальчишка-акробат.
Может, в ответ какой-нибудь подарок получишь, с откровенно порнографическими интонациями протянул рыжий фокусник и провокационно огладил себя по бедру. Толпа грохнула хохотом. А он вдруг добавил тихо-тихо:Не бегай от себя слишком долго. В нашей компании не так уж плохо, поверь.
Клермонт, заткнись, еле слышно прошипел мальчишка и заехал фокуснику локтём по рёбрамдля зрителей получилось, что вроде как наказал за пошлое замечание. А вообще-то он прав. Бегать от себя глупо. Удачи тебе.
Морган сам не понял, как оказался за кольцом прилавковошарашенный, потерянный и неприлично счастливый.
Столкнуться с чудом, значит, вертелось в голове. Кажется, я понимаю, что Уилки имел в виду. Значит, Шасс-Маре тоже?..
И, хотя глаза у той парочки на площади не сияли бледным золотом, он почему-то не сомневался, что ни один полисмен не осмелится арестовать этих двоих за несанкционированные фокусы в общественном месте.
И что завтра ни рыжего нахала, ни его напарника-мальчишку не отыщут во всём графстве, даже если перевернут каждый камень.
Когда Морган добрался наконец до машины, то даже не сразу вспомнил, куда собирался ехать до того, как случайно завернул на ярмарку. Пролистал карты, заглянул в записную книжку и. только наткнувшись на визитку Оакленда, вспомнил.
Ближе других от центра жил Ривси его же легче всего было застать дома. Он занимал верхний этаж в старинном доме напротив книжного. Окна выходили и во внутренний двор, и на оживлённую улицу, но плотные деревянные жалюзи никогда не открывались. Зато дверь после звонка распахнулась сразу.
П-привет, нервно переступил Ривс с ноги на ногу и машинально растрепал копну мелких кудряшек, стянутую на затылке. Я тебя ждал. К-кэндл утром заскочила, потом Оакленд, потом ребята из к-компьютерного клуба.
Утомился? понимающе улыбнулся Морган. Из глубины квартиры волнами накатывала тяжёлая музыка. Щель вокруг двери в гостиную светилась попеременно синим, зелёным, краснымпохоже, домашний кинотеатр был включён. Ладно, не стану отвлекать тогда. Положишь под ёлку и раскроешь утром, хорошо?
Окей, кивнул Ривс, опуская взгляд, и принял бумажный свёрток. Ты не думай, я тебе рад, п-просто А, чуть не за-за-абыл.
Он метнулся в гостинуюМорган успел разглядеть на огромном экране что-то мрачное, монстроподобное в компании рыжей красотки с бензопилойи тут же вернулся, но уже с маленькой плоской коробочкой в руках.
Т-тоже утром п-посмотришь, то ли улыбнулся, то ли скривился Ривс, сглотнул и уткнулся взглядом в собственные полосатые носки. Оттого что он постоянно щурился, азиатские глаза его казались ещё уже и темнее, чем обычно. Больше ничего он от матери-китаянки не унаследовалесли не считать, конечно, крайней формы демофобии.
Морган не стал его мучатьпопрощался и сбежал вниз по лестнице.
Следующими на очереди были Оакленды. Но Питера не оказалось домаМэган отправила его в аптеку за лекарством. Маленькая Мэй опять разболелась перед Рождеством, но большое и дружное семейство всё равно героически пыталось устроить настоящий праздник. Судя по оживлённому гомону, приехали и родители Питера из Ирландии, и его брат с женой и сыном, и обе престарелые тётушки Мэгансёстры, походящие друг на друга как две капли воды. Они и работали вместето ли в столичной галерее, то ли в музее, и напоминали невозможными вычурными платьями и причёсками старомодных аристократок или сбежавших со съёмок исторической драмы актрис.
Но готовили при этом великолепно.
Дверь открыла жена Питера, порядком измученная, но такая же яркая, как и всегдав бирюзовом домашнем платье, удивительно подходящем к её коже цвета кофе и чёрным волосам, и с крупными голубыми топазами в ушах. Ногти покрывал блестящий лак в тон платью.
Подождёшь Пита? спросила Мэгги, оглядываясь на холл. Со второго этажа доносился детский плач. Прости, мы тут все измотанныестрасть просто. Мэй уже час не замолкает, хоть вешайся, ну честно. Но ты заходи, попей чайку. С рождественским кексом. Всё равно его уже разрезали, а то Мэй с одного края надкусила, не ставить же на стол этакое страшилище.
Нет, спасибо, мне ещё кое-куда заскочить надо, вежливо отказался Морган, с опаской косясь на лестницу. За ним кто-то явно наблюдалсо второго этажа, из-за огромного фикуса, который стоял вплотную к поручням. Судя по блеску очков, это была одна из престарелых тётушек Мэган. Я только подарки оставлю. Вскройте их утром, ладно?
Ну, окей, утром так утром, устало согласилась Мэгги, принимая коробки. Огогошеньки Тяжёленькие, а что в них? Мэй не поранится?
Вряд ли, хмыкнул Морган. Для неё, кстати, самый большой подарок.
Мэган недоверчиво взвесила в руке огромную коробку, украшенную голубым бантом.
И что внутри? Или не хочешь говорить, типа сюрприз-сюрприз?