Я ушла, потому что мне слишком тяжело жить в Сейнтстоуне. Там меня считают предательницей и полукровкой. Недавно выяснилось, что мой отец когда-то жил в Фетерстоуне, а моя матьмоя настоящая матьбыла одной из вас. Судя по тому, что мне рассказали, вероятнее всего, я родилась здесь, среди
Пустыхведь так вы нас называете?
Я киваю. Интересно, а как они называют себя?
И так ты познакомилась с Обелем Уитвортом? Голос Руфи успокаивает и ободряет, словно выманивая у меня ответы. Потому что он тоже живёт в Сейнтстоуне?
Я киваю. Руфь обдумывает мои слова.
Выходит, тебя изгнали из Сейнтстоуна и ты пришла к нам, чтобы узнать о своём прошлом среди пустых?
В который раз я молча киваю.
Понятно. Руфь решительно складывает на груди руки. Да, Леора, нам есть что обсудить. Принять решение будет непросто. И твои знаки здесь не главное. Твой отец был героем, Леора, и пероего награда за храбрость. Однако он был и предателем. Он предал нас
Как предавали все отмеченные раньше и как предадут впредь, перебивает её Джастус звенящим от ярости голосом.
Руфь ненадолго умолкает, ожидая, когда его слова растворятся в напряжённой тишине.
Я предлагаю, обращается Руфь к старейшинам, познакомиться с Леорой поближе, рассказать ей о нашей жизни. Со временеми нам потребуются дни, а не часымы поймём, можно ли ей доверять. Все, кроме Джастуса, согласно кивают. Я надеюсь, что мы многому научимся друг у друга.
День за днём предатель будет жить с нами, в сердце нашего города, холодно напоминает Джастус. Кто знает, чем это кончится. Пусть решают все. Брать ответственность на себя слишком опасно.
Ты прав, помедлив, отвечает Руфь. Пусть решает весь городсло́ва старейшин недостаточно. Поговорим о нашей гостье вечером, у костра. Леора, если ты останешься в Фетерстоунена несколько дней или лет, тебе придётся жить по нашим законам. Мы не признаём знаков на коже, тайн и лжи. Мы живём честно.
Руфь отдаёт мне письмо Обеля и разрешает уйти.
Здесь не признают знаков на коже, тайн и лжи. Говорят только правду. Ледяная рука сжимает мне сердце. Как раз правды-то я никому рассказать не могу.
Глава седьмая
Галл ждёт меня на ступеньках Дома старейшин.
Сегодня вечером, у костра, старейшины спросят у всех, что со мной делать. А пока, похоже, тебе от меня не избавиться.
Галл молчит, и я глуповато добавляю:
Уж извини.
Ничего, пожимает плечами Галл. Только будет скучно. Показать тебе город?
Я киваю.
Галл высокого роста, она ходит неторопливо, слегка сгорбившись и глядя в землю. Она похожа на бойца, который пытается избежать драки, однако всегда начеку.
Мы идём рядом, и, раз уж беседа не клеится, я разворачиваю письмо от Обеля.
Он, как всегда, немногословен.
Это Леора.
Она сама расскажет о себе. У неё перо Флинта.
Я ей верю.
Обель
Сколько тепла в его словах! «Я ей верю» Это послание адресовано и пустым, и мне. Я сворачиваю письмо и прячу его в карман рубашки. Однако ощущение тепла скоро развеиваетсяведь мне нельзя доверять. Я пришла в Фетерстоун, чтобы шпионить за пустыми, приблизить их гибель. Мел считает, что пустых достаточно вывести на верную дорогу Я пытаюсь представить себе матьженщину, которая дала мне жизнь, и отца. Когда-то они были вместе. Возможно (и тут мне сложно сказать, чей это голос шепчет мне на ухо, мэра Лонгсайта или мой собственный), я смогу объединить наши города, исправить разрушенное много лет назад.
А Обель давно ушёл из Фетерстоуна? спрашиваю я Галл. Он ведь твой брат, правда?
Не помню. Я была совсем маленькой.
Снова воцаряется молчание, и я в раздражении кусаю губы.
Мы идём по улице, и в который раз город кажется мне знакомым. Как всё похоже на Сейнтстоун только старше и меньше, требует ремонта и ухода. Как будто Сейнтстоун пообносился и обветшал. Признаюсь честно, ничего подобного я не ожидала. Я надеялась увидеть совершенно другой город, ничуть не похожий на тот, где я выросла. И ещё одна странность: здесь ничто не говорит о приближающейся войне. Жители Фетерстоунаусталые, с серыми лицамидаже отдалённо не напоминают коварных похитителей и жестоких разбойников из моих детских кошмаров. Почему Лонгсайт их так боится? А эти всадники, отправившиеся утром в набег на Сейнтстоун? Смех да и только!
Я и не думала, что вы держите домашних животных.
Я с улыбкой смотрю на собаку, которая трусит нам навстречу рядом с хозяйкой. Женщина прибавляет шагу и отводит глаза.
Вы? Ты думаешь, мы какие-то не такие? Не люди? останавливается Галл.
Ну я не то хотела сказать. Сердце у меня падает, а щёки заливает румянцем. Извини, пожалуйста.
Галл пожимает плечами:
Мы такие же, как вы, только в Фетерстоуне обходятся без этих глупостей.
Галл кивает на мои знаки, и я поплотнее запахиваю на груди шаль.
Глупостей? ошарашенно переспрашиваю я. Для тебя мои знакиглупости?
Теперь краснеет Галл, однако глаз не отводит и даже снимает капюшон.
Хочешь честно?
Да.
Твои меткигрязь. Вы покрываете себя татуировкамиидёте против природы.
Мне есть что ответить. Мои метки отражают мою сущность. Они чисты и священны. А вот Галл с её безмолвно вопящей пустой кожей совершенно, абсолютно, бесспорно не права. Вот только пройди мы с моей пустой спутницей сквозь зеркало и окажись на главной площади Сейнтстоуна, там нас одарили бы похлеще, недовольными взглядами дело бы не ограничилось.
Потому-то все на меня так смотрят, только и отвечаю я на выпад Галл.
А не поговорить ли нам о другом?
У тебя есть собака?
Да, радостно улыбается Галл. Днём она всегда с Фенном. Такая славная
Как её зовут?
Лаго. Ты скоро с ней познакомишься.
А где сейчас Фенн?
Работает. Его часто посылают в поле. Правда, там мало что растёт.
Выходит, урожай вы продаёте? киваю я на небольшой рынок неподалёку.
У длинного прилавка с фруктами и овощами толпятся покупатели.
Мы ничего не продаёммы делимся тем, что есть, со всеми. Если бы не наши охотники, мы бы не выжили.
Всадники, которых мы видели утром?
Да. Галл смотрит мне в глаза. Они добывают для нас еду, одежду, лекарства.
Ты хочешь сказать: крадут? едва скрывая раздражение, уточняю я.
В Сейнтстоуне, Мортоне и Ривертоне жители упорно трудятся, а пустые приходят и берут, что плохо лежит?
Тебя послушать, так мы в Фетерстоуне все лентяи У нас просто нет выбора.
Я скептически поднимаю бровиГалл произнесла вслух то, что вертится у меня на языке. Однако Женщина за прилавком с овощами такая худая и измождённая, да и остальные у всех впалые щёки и голодный взгляд.
Если бы отмеченные не забрали у нас землю, мы жили бы иначе, хрипло защищается Галл. Нас изгнали, вынудили переселиться на бесплодные земли. В неурожайный год мы все голодаем. Если бы не наши охотники и не добрые люди в ваших городахмы зовём их во́ронамимы бы не выжили.
Так вот как пустые называют своих друзей в наших городах Отважные или просто безрассудные помощники пустых Среди них были и папа, и Обель, и Оскар, и Коннор. Мою улыбку при воспоминании о добрых друзьях Галл принимает за насмешку.
Ты думаешь, нам нравится такая жизнь? возмущённо спрашивает она.
Что тут ответишь В школе мы учили совсем другую историю. Как же договор о переселении? Разве пустые не ушли из Сейнтстоуна по доброй воле, чтобы жить отдельно? Задать эти вопросы я не успеваю. С весёлым смехом Галл наклоняется к подбежавшей тёмно-коричневой собаке и треплет её за ухом. Наверное, это Лаго. Неподалёку Фенн отделяется от небольшой группки парней и медленно, нехотя бредёт в нашу сторону. Я протягиваю к Лаго руки, желая познакомиться, и лицо Фенна мгновенно каменеет от сдерживаемого гнева.
Я смотрю ему прямо в глазаменя не испугаешь, я не отвернусь и не заплачу. Что ж, даже хорошо, что брат Галл не прячет свои мысли за хитросплетениями вежливости. Не придётся терять времени на разгадывание тайн. Мысли и чувства Фенна написаны у него на лице. Я читаю их почти так же легко, как читала бы знаки и рисунки на коже жителей Сейнтстоуна.
Оставь в покое собаку, впившись в меня взглядом, требует он.
Я молча убираю руку.
Отец зовёт обедать, сообщает Фенн. Галл, ты идёшь?
Вот такими, как Фенн, я и представляла себе пустых: холодными, злыми, надменными. Галл совсем другаяспокойная, добрая. Она смотрит на меня и неуверенно улыбается, как будто пытаясь успокоить.
Мы скоро придём. Ты нас не жди.
И не собирался, фыркает Фенн и уходит, свистом подзывая Лаго.
Он чем-то неуловимо напоминает Джастуса. Фенн ненавидит меня так сильно, что не может даже смотреть в мою сторону. И он прав. Разве мне сто́ит верить?
Обед очень похож на завтрак. В мисках жидкая похлёбка, к которой каждому полагается половина сероватой лепёшки. Однако на кухне тепло, и еда на удивление сытная. За одним столом с Галл, Фенном, Соломоном и Танией мне не по себе. Не знаю, как они обычно обедают, но сегодня все напряжены, едва сдерживаются. Фенн скребёт ложкой по дну и крошит лепёшку. Наконец Соломон, откашлявшись, поднимает на меня глаза:
Почему он поручился за тебя?
Кто?
Я даже опускаю ложку, чтобы понять вопрос.
Обель. Почему он поручился за тебя?
Фенн и Галл не скрывают удивления, и Соломон терпеливо поясняет:
У Леоры было с собой рекомендательное письмо. От Обеля.
Галл удивлённо взвизгивает, а Фенн роняет лепёшку на стол.
Он был моим наставником, неуверенно поясняю я. Что они знают об Обеле и его жизни в Сейнтстоуне? Он помогал мне, учил меня.
Чему?
Галл ждёт моего ответа, широко раскрыв глаза, Феннпрезрительно сжав губы, Тания застыла в недоумении, а Соломон смотрит на меня с непроницаемым, но не враждебным видом.
Понимаете, ячернильщица. Ну или была ею.
Обель стал чернильщиком? недоверчиво переспрашивает Соломон.
Похоже, они ничего не знают о жизни старшего сына.
Да, он очень знаменит.
Фенн со скрипом отодвигает стул и встаёт. Он грустно и разочарованно смотрит в сторону:
Мне пора работать.
Щёлкнув пальцами, он подзывает Лаго. Собака срывается с тёплого местечка у плиты и бежит следом, тихо цокая коготками по деревянному полу. Соломон что-то говорит вслед сыну, но в его голосе не слышно настойчивости. Тания молча выливает остатки похлёбки в кастрюлю, собирает пустые миски и относит их в раковину. Галл поворачивается ко мне.
Пойдём со мной, Леора, тихо приглашает она.
У себя в комнате Галл садится за письменный стол, а мне достаётся место на кровати. Совсем недавно точно так же мы с Верити готовились к экзаменам у неё дома. Я тогда ещё расплакалась, рассказывая о наказании на площади, о том, как отцу Оскара наносили знак во́рона. Кажется, это было не со мной.
Галл снимает с пояса кожаный мешочек и переворачивает его над столом. Белые камушки рассыпаются во все стороны, и Галл аккуратно раскладывает их рядами и кучками. Я искоса наблюдаю, не решаясь задать прямой вопрос. Да, шпион из меня никудышный!
Я достаю из сумки альбом и осторожно раскрываю его на коленях. Описать бы всё словами Однако рисунки получаются у меня гораздо лучше, чем рассказы. Мои наброскипочти поэзия. Стоит мне замечтаться, отпустить мысли на волю, и перед глазами встаёт лицо Оскара. Его-то я и нарисую. Умные глаза за очками сияют, волнистые волосы взъерошены, рисунки чернильщика подчёркивают гладкость смуглой кожи. Я рисую его сильные и нежные руки, не прикрытые рукавами запястья. Уголок губ Оскара чуть-чуть приподнят, словно всегда готовый к улыбке.
Усилием воли я заставляю себя отвлечься и рисую другое лицо: с нахмуренными бровями и решительно сжатым ртом. Таким я его помню. Таким он был до последней встречи с Минноу. Обель. Я рисую его за работойчернильщик творит.
Следующим на белой бумаге появляется темнокожий, очень красивый мужчина с обнажённым торсом. Он смотрит серьёзно, как будто беспокоится за меня. Когда-то мне казалось, что онсама доброта, а его глаза светились сочувствием. Лонгсайт.
А потом появляется рассказчица. Карандаш будто рисует сам, не спрашивая моего согласия. Мне не передать ярко-рыжего оттенка кудрей Мел, но показать, как они тяжёлыми волнами струятся по её спине, в моих силах. Серые и чёрные линии карандаша никогда не расскажут, как прекрасна Мел в переливающихся золотом юбке и нагруднике, как восхитительны истории, записанные на её коже. Почему почему я до сих пор думаю о Мел?! Рассказчица мечтает соединить разорванные нити. Она надеется, что пустые забудут свои истории и примут наши легенды. Вернутся к истине. Пустые надежды. Здесь, в Фетерстоуне, я понимаю это особенно отчётливо. Достичь цели ей поможет только чудо. Или страшное кровопролитие.
Карандаш скользит по бумаге и выдаёт мои тайные мысли прежде, чем я успеваю их додумать, превратить в законченные образы. Он трепещет, будто пламя свечи или крылья мотылька, шелестит едва слышным шёпотом. Что, если истина не только на нашей стороне? Что, если легенды Фетерстоуна имеют право на жизнь?
Ложь, ересь! Хуже даже думать таккощунство.
Глава восьмая
Так и знала, что мы опоздаем, шепчет Тания нам в затылки, торопливо шагая к огню.
Костёр пылает, к нему со всех сторон спешат люди. Сегодня вечером, как и обещали старейшины, жители Фетерстоуна решат, будет ли мне позволено остаться в их городе хотя бы на время. Мне вынесут приговор.
Я обязательно должна найти себе место среди пустых. Скоро сюда заявится связной от Лонгсайта и потребует сведений. Я будто снова слышу, как хрустят кости сломанной руки Обеля, и вздрагиваю от озноба даже рядом с жарким костром.
Мы собираемся здесь каждый вечер, объясняет Галл. Ужинаем, делимся новостями, принимаем важные решения, говорим о нашей вере.
Пламя и правосудие. Что ж, с ними я уже сталкивалась.
Каждому находится место у огня. Почти все держатся семьями. Фенн сидит рядом, и, устраиваясь на земле поудобнее, я случайно задеваю его колено своим. Он тут же отшатывается, будто обжёгшись. Когда все усаживаются, Соломон встаёт и произносит звучным голосом:
Мы едины. Одна семья. Один народ. Одно сердце. Одна душа. Мы греемся у одного костра, мы питаем его пламя и живём его теплом. Пламя нуждается в нашей любви и заботе, и нам не прожить без его жара. Мы едины. У нас нет тайн.
Соломон обводит взглядом лица, освещённые золотистым пламенем костра. Жители счастливо улыбаются ему в ответ, и я вдруг вспоминаю, как в дни рождения папа всегда произносил речь, говорил радостно и гордо.
Голоса пустых у костра звучат в унисон:
Мы питаем огонь. Огонь греет нас. Мы связаны. Мы одно. У нас нет тайн.
Здесь особая атмосфера: все, кроме меня, знают, что и когда говорить, впитывают тепло пламени и доброе отношение соседей.
Сначала я тоже с удовольствием греюсь у огня, но вскоре становится слишком жарко. Лицо будто горит, и я осторожно отворачиваюсь, усаживаясь боком. Рядом со мной устроилась Галл. Она собирает с земли кусочки коры и листьев, что-то чертит в пыли, накалывает сухой лист на тонкую палочку, будто крошечный парус. Мама давно напомнила бы мне, что отвлекаться на посторонние развлечения нельзя, однако у этого костра правила гораздо свободнее. По крайней мере для своих. Я поплотнее закутываюсь в шаль, чтобы спрятать метки на коже, воображаю, каково этобыть пустой, прятать свои секреты. Впервые в жизни мне хочется поступить как пустаяскрыть тайны.
Соломон поднимает руки и снова оглядывает собравшихся.
Сегодня мне выпала честь и обязанность напомнить вам о нашем прошлом и позволить прошлому осенить благодатью наше будущее. Меня попросили рассказать вам историю, и скоро вы её услышите. Однако сначала мы должны принять важное решение. О нашей гостье.
Гостье? бормочет Фенн. Вот уж кого не ждали.
Галл недовольно толкает его локтем. На многих лицах я читаю беспокойствоФенн не единственный мне не верит.
Утром старейшины посовещались и решили обратиться к вам. Нашу гостью зовут Леора Флинт, она пришла из Сейнтстоуна. Соломон ненадолго умолкает, дожидаясь, когда стихнет возмущённый шёпот. Да, она из города отмеченных, и её отецДжоэл Флинт. Герой и предатель. Вы все помните её мать. Всё больше голосов присоединяется к хору недовольных, однако Соломон продолжает, не повышая голоса:Леора принесла с собой письмо. От Обеля Уитворта. Он опускает голову и тяжело вздыхает. Обель ручается за неё.