Вот так, получи, "господин Салих"! И то правдане всем семнадцать лет. Кое-кому и поболе Этот сопляк тебя за старика держит, "господин"
Как тебя звать, резвый скакунок? спросил Салих. И тотчас добавил, по возможности презрительно (разозлился на намек насчет возраста):Это так, на всякий случай. Чтобы знать, кого разыскивать, если ты сбежишь с моей корзиной или сопрешь из нее что-нибудь ненароком.
Неплохой ответный удар. Паренек даже вздрогнул.
Я не вор, господин, повторил он в который раз. Коснулся ладонью груди:Клянусь тебе, я не вор
Я спрашивал не о том, вор ли ты, фыркнул Салих. Я хотел услышать твое имя.
Юноша обернулся и приостановилсяне называть же свое имя вот так, на ходу. Впрочем, ради заработка он был готов на любое унижение.
Моя мать дала мне имя Мэзарроначал он и тотчас запнулся:Что с тобой, господин?
Было, от чего удивиться. Салих, только что такой уверенный в себе, насмешливый и высокомерный, внезапно побелел, как стена. Даже губы посинели. На бледном лице вспыхнули глазасейчас они казались огромными и почти черными.
Что?.. вырвалось у него. Что ты сказал?
Юноша недоумевающе уставился на своего работодателя.
Я назвал свое имяпробормотал он. Мэзарро
Мэзарро. Салих с трудом перевел дыхание. Так, этого только не хватало. Мэзарро. Скажи-ка мне, Мэзарро, жив ли твой отец?
Мой почтенный отец скончался два года назад. Разорение довершило разрушительную работу болезни, от которой он страдал много летда примут Боги его душу!
Да сожрут его душу демоны преисподней, прошептал Салих. Если это, конечно, ОН. А чем он занимался, твой ПОЧТЕННЫЙ отец?
Я не вполне понимаю
Ты не должен ничего понимать! закричал Салих. Ты должен отвечать на мои вопросы, ты, жалкий кусок дерьма!
Он он торговал шелкомпролепетал юноша, невольно попятившись от Салиха.
Так. Торговец шелком Как зовут твою мать, Мэзарро?
Она отзывается на имя Фадарат.
Салих прислонился к стене большого каменного дома, возле которого они остановились. Сердце у него стучало где-то в горле, грозя выскочить наружу. В висках гремело так, словно семьдесят семь плешивых кузнецов, о которых рассказывала Алаха, разместили там свою наковальню. В глазах стремительно темнело.
Крепкие руки юноши подхватили егоиначе Салих рухнул бы в пыль.
Что с тобой, господин? Ты болен!
В молодом голосетревога и забота.
Боги, боги!.. Кто из вас смеется сейчас там, в надзвездной обители? Кто смотрит на свою отменную шутку с высот Вечно-Синего Неба?
Мэзарро. Фадарат. Какой болью отзываются в душе эти имена!
Салих услышал свой голос как будто со стороны:
Почему ты называешь Фадарат "своей матерью"? Онавсего лишь наложница твоего отца!
Мэзарро вздрогнул, как от удара.
Откуда ты знаешь все это, господин?
Салих не ответил. Почти ослепнув от головокружения, нащупал в корзине кувшин только что купленного кислого вина. Жадно глотнул. С трудом перевел дыхание.
Мэзарро глядел на него тревожно, испуганно.
Глотни и ты, сказал Салих, протягивая ему кувшин. Боги, вот это насмешка Вот это смех
Мэзарро взял из его рук кувшин, отпил несколько глотков, закашлялся.
Откуда ты знаешь мою мать, господин? повторил юноша. Прошу тебя, скажи мне все!
Дай руку, вместо ответа проговорил Салих, да помоги подняться. Идем. Я хочу поговорить с тобой обо всем у меня дома.
***
Ни Алаха, ни Одиерна не вышли его встречать. Впрочем, он и не ожидал ничего иного.
Юноша почтительно пропустил хозяина вперед, вошел следом и огляделся посреди запущенного, но в общем очень уютного дворика.
Ты живешь здесь один, господин?
Нет. Если мои друзья захотят, то выйдут к тебе познакомиться. Сам по дому не шарь. Увижу, что выслеживаешь, убью своими руками, понял?
Понял
По растерянному виду Мэзарро Салих догадался: ничего-то парень еще не понял.
Они устроились в тени. Вытащили из корзины остатки вина, фрукты. Мясо Салих прикрыл виноградным листом, чтобы не садились мухи. К вечеру он собирался поджарить его на вертеле, но сейчас было слишком жарко для того, чтобы разводить огонь на кухне.
Итак, Мэзарро, ты говоришь, что отец твой, торговец шелками, разорился и умер, а мать твоя, которую называют Фадарат, сейчас голодает.
Именно так обстоят дела, господин. Одним Богам ведомо, что с нами сталось бы, если бы сегодня я не встретил тебя!
Ты ешь, ешь, задумчиво сказал Салих. А твоя мать вернее, наложница твоего отца, она ничего не рассказывала тебе о других своих детях?
Ты, верно, старый друг моего отцаТут Мэзарро вспомнил, как яростно проклинал покойного его странный собеседник, и поспешно поправился:Точнее, старый его враг. Не так ли?
Возможно. Ну так что рассказывала тебе Фадарат?
Когда-то у нее был собственный сын, родной Она до сих пор оплакивает его. Говорит, что все несчастья начались с того дня, когда она потеряла его навсегда.
Салих слушал, мрачнея все больше.
Она не рассказывала тебе о том, КАК она его потеряла?
Нет. Просто говорит: потеряла И плачет.
И ты оставил ее голодную! закричал вдруг Салих. Ты бросил ее одну, а сам пошел шляться по базару! Бездарь! Неудачник! Даже украсть не сумел!
Но господинЮноша встал. Я же говорил тебе, что ничего не умею Я искал разных заработков, чтобы прокормить ее и себя. Иногда у меня получалось, чащенет
Сядь, хмуро сказал Салих. Я погорячился. Расскажи мне еще о смерти своего отца. Долго ли он мучился?
Под конец он потерял всякое самообладание. Просто в голос кричал от боли. Даже просил, чтобы ему дали ядКрасивое молодое лицо Мэзарро исказилось от муки при этом воспоминании. А совсем уже умирая, все звал какого-то человека Все просил, чтобы привели его Мол, хочет с ним попрощаться Объяснить ему что-то Или получить от него какое-то объяснение Я даже не понял толком, о чем он говорит, язык у отца уже заплетался
Какого человека?
Он называл его "Салих"
Салих глубоко вздохнул.
Я хотел бы повидаться с госпожой Фадарат, сказал он.
Мэзарро поднялся. Несколько мгновений он нерешительно вглядывался в лицо своего собеседника.
Салихэто ведь ты, господин?
Да, хмуро отозвался он.
Кто ты был для моего отца? В последние дни своей жизни он только и говорил, что о тебе. Кем ты ему приходился, Салих? Компаньоном, которого он обманул?
Салих молчал.
Мэзарро не отступался:
Или другом, которого он предал? Любовником его жены? Прошу тебя, ответь! Много месяцев после смерти моего отца я пытался найти этого Салихатебя! Эта тайна измучила меня. Как долго я мечтал повстречаться с тобой и задать тебе этот вопрос! Если сохранилась в тебе хоть капля сострадания к глупым людямпрошу, ответь мне, кем ты был для моего отца? КЕМ?
Сыном, которого он в трудное для себя время продал в рабство, сказал наконец Салих. Вот кем!
***
Не такой представлял себе Салих встречу с матерью. Когда-то, вгрызаясь молотком в непокорную каменную породу, яростно мечтал о том днеказалось, никогда он не настанет! когда войдет он в отцовский дом. Не беглым рабом, скрывающимся от преследоваетелей, не испещренным шрамами калекой-вольноотпущенником, которому под старость подарили ненужную уже свободу, чтобы не кормить отработавшего свое старика, нет! Виделось ему, как входит он под отцовскую кровлю свободным, богатым господином, окруженным слугами и телохранителями. Он еще молод, силен, хорошо одет.
Навстречу выходит старый отцов слуга. Конечно, где ему узнать Салиха, когда мальчик был уведен из дома десятилетним? К тому же, он никак не ожидает увидеть перед собой сына наложницы. И потому никак не может заподозрить в этом статном богатом господине того ребенка, которого так жестоко предал собственный отец.
Салих высокомерно передает ему, что желает поговорить с господином этого дома об одном важном деле. Приходит отецсостарившийся, жалкий. И ему Салих не откроет себя. Спросит лишь, жива ли еще наложница Фадаратта, которую хозяин дома купил когда-то на невольничьем рынке далеко на юге.
И ничего не пожелает объяснять. Просто предложит за нее такую сумму, какую и за молоденькую девушку не всякий богатей решится выложить.
А потом навсегда уведет свою мать из этого дома.
Ни с братом, ни с законной женой отца, ни с самим отцомни с кем из них не захочет даже слова перемолвить.
Вот так виделась ему в воспаленных мечтах эта несбыточная встреча.
А вышло иначе
Отец Салиха вовсе не был злым человеком. По-своему он любил сынишку, рожденного от наложницы Фадарат. Других детей у него долго не было. Та, которую он называл законной супругой, была неплодна, хоть тут убейся! Потому и наложницу в дом ввел. Подумывал даже о том, чтобы мальчишку назвать наследником всего состояния.
А состояние у салихова отца было немалое: несколько лавок, большая торговля шелком. Каждый год отправлял караваны на юг и на север.
Салих обожал отца. Его длинную бороду, завитую кольцами. Его темные глаза под густыми, хмурыми бровями. Его громкий, жизнерадостный хохот.
И отец нередко баловал сына. Брал с собой на охоту. Иной раз сажал впереди себя в седло. Дарил игрушки, сладости. И первая жена мирилась с этим. Даже к наложнице относилась с почтением, доходящим иногда до странного подобострастия.
Так продолжалось почти десять летпока отцова законная жена не могла родить. А потом какие-то Боги услышали ее мольбы, и она понесла.
Как переменилась эта женщина! Куда только подевалась ее приторная ласковость! Сделалась надменной, гордой, стала обращаться с наложницей мужа как с рабыней. А когда родила сына, то и вовсе потребовала, чтобы муж избавился от мальчишки Салиха.
В самом деле! Еще не хватало, чтобы этому сыну рабыни достались все лавки, вся мужнина торговля! И разве не вложил отец законной супруги часть своих денег в это благосостояние? Что ж, теперь все денежки достанутся какому-то Салиху, рожденному от купленной на базаре девки, а собственный, родной сынок окажется обойденным?
Да ведь это и не последний законный сынок! Теперь, когда разверзлось так долго закрытое лоно, пойдут детимного детей, сыновья и дочери Словом, напевала женщина своему мужу в оба ухасебя не помнила от гордости, от жадности, от желания все-все отдать одному только недавно рожденному сынкуМэзарро, так его назвали.
Отец был так счастлив рождением законного наследника, что в конце концов послушал злой и завистливой жены. Времена настали для торговли не самые простые. Недавно потерял один караванразграбили на дороге разбойники.
Решение зрело несколько дней. Но в конце концов созрело. Отец вызвал к себе мать, поговорил о чем-то с нейФадарат вдруг зарыдала, забилась, пала господину в ноги. А Салих, хоть и стоял рядом, но ничего еще не понял. Мало ли отчего прогневался отец! И не такое бывало. Случалось ему и прибить женщину, если та, по его мнению, напрасно перечила.
Отец же молвил кратко слова, показавшиеся Салиху страннымитогда: "Невелика потеря, родишь нового". И затихла наложница Фадарат, скрыв лицо за ладонями.
Такой и видел свою мать Салих в последний раз. Серебряные кольца на пальцах, тонкие цепочки тянутся от колец к браслету на запястье. Фадарат была полноватой женщиной, все еще статной и красивой.
Отец взял Салиха за руку и увел из дома. Мальчик шел вприпрыжку, радовался. Для него любая прогулка с отцом была неслыханным удовольствием. Он вертелся, глазел по сторонам, украдкой поглядывал на прохожихкак, завидуют ему встречные? Ведь он идет с отцом! Отецсамый добрый, самый щедрый человек на земле. Откуда было знать десятилетнему мальчишке, что отец после неудачных сделок, после того, как сорвались подряд три крупных поставки, оказался на грани разорения, что продал уже две лавки, впятеро сократил торговлю, избавился почти от всей домашней прислуги, а теперь, когда родился Мэзарро
Поначалу мальчик не поверил. Глупая шутка взрослых! Отец куда-то вышел на минуту, но он сейчас вернется и все объяснит. Страшное недоразумение скоро разрешится, и они пойдут домой, к матери и маленькому братцу.
Но время шло, а отец все не возвращался.
Поначалу Салих не хотел верить в предательство отцаслишком жестокий удар нанесло оно его детской душе, не привыкшей еще к бесчеловечным обычаям того мира, где довелось ему родиться. Мальчик горько плакал, упрашивал своих новых хозяев сжалиться и отпустить его домой. Потом слезы высохли. Тогда ему впервые показалось, что душа его омертвела.
Вот так все Боги оставили Салиха из Саккарема. Теперь он одинво всех трех мирах. Какое ему дело, кого там чтут легковерные людиОтца Грозы, Вечно-Синее Небо, Мать Кан с полной луной в ладонях или Богов-Близнецов с их Предвечным Отцом?
Он знал одно: он должен вырваться из Самоцветных Гор. А какую цену придется за это заплатитьо том даже не задумывался. И когда настал удобный случай, Салих, не колеблясь, солгал Ученикам Богов-Близнецов.
И вот он свободен и богати идет с Мэзарро к своей матери. Ее даже не придется выкупать. Отец, главный виновник всех его бед, мертв, и смерть его была не из легких. Но почему так тяжело на сердце?
На порог убогой хижины на окраине Мельсины вышла их встречать немолодая женщина, все еще полная, с морщинками-лучиками вокруг глаз. Серебряные браслеты исчезли с ее рукдавно продала, еще в первые годы нужды. Глазадо сих пор яркие, живыеметнулись с Мэзарро к его спутнику. В глубине их затаилась тревога.
Я принес немного денег, матушка, сказал Мэзарро. И познакомься. Вот господин, благодаря которому сегодня вечером ты сможешь приготовить достойный ужин.
Салих выступил вперед, слегка поклонился. Он был очень бледен. Зубы у него постукивали. Он не знал, как держаться.
Фадарат с достоинством наклонила голову и чуть посторонилась, приглашая гостя зайти в дом.
Хижина была бедной, потолок у нее явно нуждался в починке. От земляного пола тянуло сыростью, а постелью служили две охапки соломы, накрытые вытертыми коврами. И все же это был ДОМ. Не бесприютное временное пристанище, не рабский барак, где провел большую часть своей жизни Салих, а самый настоящий дом. Такое чудо с убогой лачугой могла сотворить только женская рука. Рука матери.
Неожиданно для самого себя Салих всхлипнул. Женщина метнула на него удивленный взгляд, однако ничего не сказала. Пригласила сесть, подала молока в чашке с отбитым краем. Салих уже успел заметить, что целой посуды в доме не было: за годы почти вся пришла в негодность, а на новую не хватило денег.
Однако Фадарат не стала лебезить перед гостем, высмеивать собственную бедность и принижаться перед нимблагодетелем бестолкового сына. Хотя именно так и поступило бы большинство оказавшихся в подобном положении. Пожилая женщина держалась с достоинством почти королевским. И Салих невольно принял почтительный тон.
Благодарю тебя за угощение, госпожа, степенно проговорил он, отставляя чашку. Давно мне не случалось видеть дома уютнее, чем твой, почтенная.
Фадарат улыбнулась.
Ты, верно, шутишь. Я знаю, что живу в бедности, однако и в бедности можно поддерживать порядок и чистоту.
Боги не зря сделали женщину хранительницей домашнего очага, госпожа, тихо проговорил Салих. Поверь мне, почтенная Фадарат, я слишком хорошо испытал на собственной шкуре, что такое бездомность и как выглядит жилище, не согретое присутствием женщины.
Да пошлют тебе Боги добрую хозяйку, господин! от души молвила Фадарат. Теперь она улыбалась. От этой улыбки все ее немолодое усталое лицо преображалось, становилось добрым, прекрасным, бесконечно родным. И Салих невольно забывал о своих тридцати с лишним годах, о жестоком жизненном опыте, об огромном богатстве, которое свалилось на него благодаря случайности. Он знал только одно: перед ним была его мать, еще более прекрасная и добрая, чем вспоминалась ему все эти годы
Расскажи, как ты повстречал моего сына, господин, попросила женщина. Не пойми так, что я тебя расспрашиваю из недоверия или пустого любопытства. Я люблю моего сына, а он, видать, жалеет старуху-мать: и половины из того, что с ним случается, не рассказываетбоится меня огорчить. Но встреча с тобой, похоже, другое дело. Он говорит, ты обошелся с ним по-доброму?
Может бытьпробормотал Салих. В горле у него пересохло.
Мэзарро за спиной у Фадарат подавал Салиху отчаянные знаки, чтобы тот не говорил всего. Салих понял: юноша боится, как бы гость не рассказал матери о неудачной краже на базаре. Незаметно кивнул: мол, не бойся.