Саблю он нес завернутой в холстину.
Надо бы ножны прикупить шепнул он себе под нос.
Ей не нужны ножны, заметила я, не глядя на спутника. Ее ножныпламя. Позовии оденут клинок.
Он фыркнул что-то, но я не расслышала, погруженная в свои невеселые думы.
Порыв непонятно откуда взявшегося ветра бросил мне в лицо алый кленовый лист И кто-то рассмеялся И шепнул в ухо: «Все правильно, глупая Все так, как должно быть»
Тиан
Оставалось купить ножны и поспрашивать, не уходят ли сегодня обозы на Костряки. Держа Нару за руку, я быстро шел, разыскивая знакомые лица. Многих купцов я встречал на воротах, многие знали меня в лицо, кто-то даже по имени.
Нара вдруг резко остановилась. Я дернул ее за руку, но девушка не двинулась с места. Пришлось оборачиваться и смотреть, что ее так заинтересовало.
Мы стояли у навеса, под которым старый мастер выложил музыкальные инструменты
Что? недовольно спросил я. Нам некогда любоваться
Тиан Ну пожалуйста просительно. Всего минутку.
Ну, как было отказать?
Она подошла ближе, кивнула мастеру. Тот, обрадованный, начал предлагать ей свои нехитрые товары. То флейту расчехлил, то вытащил откуда-то семиструнную гитаруизящную, из светлого дерева
Ох, знал бы, чем кончится, за волосы бы утащил!
Нара вцепилась в гитару, будто утопающая в бревно. Все расспрашивала мастера: что, да из чего, да почем Я, услышав цену, поперхнулсяиной меч дешевле.
Хотите опробовать? спросил мерзкий торгаш, прищурившись. Нара обернулась, глянула на меня и я вновь кивнул. Поморщился правда, когда она уже не видела
Гитару она держала неуверенно, но вот пальцы пробежали по струнам. Перебор, еще один
Нахмурившись, она подтянула одну из струн. Попробовала еще раз
А потом заиграла. Да так, что я не поверил своим ушам. Вот оно, значит, что! А я-то уши развесил! Какая она вдова-то, к фейкам?! Менестреля за час видно! Должен был догадаться сразу, как она Псхов упомянула. Вот и объяснение всем ее странностям. Как же я мог забыть, что, кроме феек, их отродий и магов, истинным свободно владеют еще и менестрели! Как мог не догадаться, что все ее странностине наивность и глупость, просто менестрели все такие, не от мира сего.
Мелодия изменилась. Старый мастер не просил вернуть инструмент: как и я, заслушался, потерялся среди льющихся из-под нервных пальцев аккордов, заблудился, потерялся, забылся
А вокруг уже толпились привлеченные музыкой зрители, яблоку было негде упасть
Ее глаза затуманились, и вновь новая мелодия: жестче, быстрее безумней
И она запела. Сначала тихо, хрипло, так, что музыка заглушала ее голос. Все громче, и громче У нее был удивительно богатый, глубокий голос с легкой хрипотцой. Сильный, красивый, необыкновенный Голос Менестреля.
Степь под копыта бросит ковер ковыля.
Примет убитых в добрые руки земля.
Там, на дорогепепел остывших костров.
Древние Боги помнят забытую кровь.
Я закрыл глаза.
хрипит раненый конь подо мной. Один за одним гибнут те, кто бьется рядом. Ни боли, ни злости, ни страхатолько ярость. Кровавая, застилающая глаза ярость
огненная дева смеется, и срывается с ее ладоней пламя, летит ко мне, но не обжигаетпрячет, укрывает, защищает. «Сражайся, мой Берсерк», шепчет кто-то, но я почти не слышу, оглушенный стуком собственного сердца. И горит в моих руках сабля И ревет пламя: «Сражайся дитя угасшего Рода, сражайсяэто в твоей крови!»
Нам на ладони чертит грядущее рок.
Серые кони, серый усталый клинок.
Там, за порогом ветра нездешнего вихрь.
Древние Боги в нашей смеются крови.
Там, за закатомлица, года, города.
Счастье Проклятых путь что зовется всегда.
Только немногим душу согреет звезда.
Древние Боги были и будут всегда.
тебе ведь не нужен мир? Ты не ищешь покоя? Зачем они такому, как ты?
А перед глазами стоит усмешка огненного мага. Злая усмешка, довольная.
разбуди то, что спит в твоей крови
Скрипнут колеса древней телеги времен.
Что-то вернется, что-торастает как сон.
Песня тревоги Знаки судьбы на челе.
Древние Боги с нами идут по земле.
Степь под копыта бросит ковер ковыля.
Тех, что убиты, снова подымет земля.
Древнего рога звуком поднимут нас вновь
Древние БогиВера, Надежда, Любовь!
Я словно сон вижу: навстречу мне несется армия. А я один И лишь сабля со мной. Одна сабля против целой армии. И я.
Придите те, кому не ведом мир! шепчет кто-то моим голосом и кричит, срывая голос:Придите те, кто выбрал свободу, а не рабство! Придите жители Великого Города, покоренного, но не сдавшегося! Придите и исполните обет!
И они приходят. Что-то пробивается из-под земли, идет волнами дерн, фонтанами брызжет земля. И они встают. И разгорается внутри костяков осеннее пламя, и сжимают костяные пальцы ржавые мечи, одетые в огнь
И они идут
И они мстят
Все еще не соображающий ничего, я покорно согласился купить моему несчастью эту гитару, будь проклята она и мастер, ее нам всучивший. На инструмент для моей менестрельки ушли почти все деньги. Купить ножныи все. Придется все-таки наниматься в обоз, или голодать
Тиан радостно, звонко. Тиан, ты слышал?! Слышал?!
А кто тебя играть учил? спросил я, чуть успокоившись. Что уж теперь? Да и Менестрелю инструмент как воздух нужен. А она помрачнела, нахмурилась, в глаза вернулась тревога.
Никто. Я и гитары-то в руках не держала никогда пожала плечами.
Как не держала? опешив, переспрашиваю.
Такой не держала, исправляется она. И горестно всхлипывает:Зря я пела, зря! Наи'ли Сей, они мит'т ва'ари?!
Почему?
Это не песня! с отчаянием произносит Нара. Это проклятье, предсказание. Мой дар, да катится он в Хаос! Ты ведь заметил! Ты ведь видел, видел это. Судьбу. Проклятье.
Я молчу, ничего не говорю А перед глазами до сих пор стоит видениетысячи огненных воинов, что пришли по моему зову
Ножны я все-таки купил, хотя Нара и убеждала меня, что не стоит. И обоз нашелся, который шел по Вольградскому тракту. Не до Костряков, правда, но в нужную нам сторону. Нара не отходила от меня ни на шаг. Гитару она повесила за спину. Мастер сказал, ее эльфы делали. Ни дождь, ни холода ей не страшны.
Сбегав за вещами, мы вернулись как раз к отходу обоза. Нара устроилась на одной из телег, я шел рядом. Пели возницытягуче, раскатисто
За спиной остался ВольградГород Городов. За спиной осталась моя прежняя жизнь.
В Вольграде остался Тиан Ничейный, по тракту же шел Тиан еще не Берсерк.
Впереди меня ждала неизвестность
Ткачиха Судеб покачивалась в своем гамаке и смеялась. Уже сплетен узор, уже предрешено будущее, его не изменить ни метаниями глупой девчонки, но выбором мальчишки, ни вмешательством Реи'Линэ. Ни сабля предка, ни предсказания баньши не помогут потомку Берсерка, когда придет его час. Мало быть Воином, чтобы открыть дорогу пламени мало
Не призвать ему Воинов, не спасти ему город намеченное давным-давно случится. Скоро. Уже седлают Чудовищ те, кого она призвала. Уже корчатся в муках жертвы, приносимые в дар несуществующим зверобогам. Поют шаманы, пьют из золотых чаш соленую кровь, пляшут и молят, зовут Случится так, как должно было произойти тысячи лет назад. Быть потомком Берсерка мало. Слишком поздно спохватилась Реи'Линэ
ГЛАВА 2
318 ноября
Нара
В обозе было два десятка повозок. Из них половина везла зерно и товары, три принадлежали Академии, в них ехали мелкие чиновники в Управы, везли бумаги и приказы, оставшиеся принадлежали семьям переселенцев. Я разговорилась с ними. Переселенцев манило Приграничье, и никакая близость фейри и Старших не могла затмить в глазах людей тех благ, что мог предложить этот богатый край. Люди красочно описывали нажитые за считанные месяцы состояние ишепотом, неохотно, рассказывали о погибших или вернувшихся ни с чем бедолагах. Людипоразительные существа. Они всегда надеются на удачу, стремятся к риску, ловят случай. Они и не знают, что их нити уже давно заняли свое место в узоре Ткачихи.
Охранников было семеро, включая Тиана и обозного мага. Слабенький, правда, маг этот был, даже не стихийник, а тактеоретик-щитовик. Под защитой такого бездаря поневоле взмолишься Ткачихе, чтобы уберегла от разбойников. На мага надежды нет. От пары грабителей, может, и защитил бы, но от настоящей засадывряд ли. Будь моя воля, никогда не доверила такому человеку свою жизнь.
Менестрелей в обозе не было, но гитары нашлись еще у троих смертных. Ехали веселошутили, пели, смеялись, на каждом привале устраивали небольшие концерты. Я не играла и не пела, опасалась, хватит с меня мрачных предсказанийно рассказать у костра красивую древнюю легенду не отказывалась. Мои истории были не о войне, нет. Мои истории были о мире, счастье, любви, жизни о тех вещах, которые смертные так мало ценят, пока не приходит их последний час. Маленьким детям переселенцев, которых укладывали спать задолго до ночных посиделок, я пела колыбельные и рассказывала сказки. Было странно не только говорить с детьми, видеть их, слышать их голоса, но и обнимать, гладить их вихрастые головы и утирать носы. Странно, непривычно. Нет, не ценят люди выпавшего на их долю счастья. Иметь возможность самому воспитать своего ребенка, видеть, как он или она растет Чего им еще надо?!
Тиан мои рассказы не слушал, как ни старалась я привлечь его внимание. Дремал, беседовал с товарищами, обсуждал возможность нападения разбойников на обоз, но не слушал. Обидно. Я ведь не для этих смертных старалась, вспоминая давно забытые легенды. Для него. Хотела, чтобы он понял, почувствовал, осознал Куда там!
Он вспоминал обо мне только тогда, когда хотел проявить свою заботу. Ели мы из общего котла, варево было так себе, хорошо хоть не горелое. Вот тут мой человек никогда не забывал сесть рядом и потребовать, чтобы я не капризничала, а съела все. Говорил: и так худая да слабая, а не буду есть, меня скоро ветром шатать будет. Если бы ни он, я бы, наверное, все-таки оставляла в миске примерно половинуеда просто не лезла в горло, хоть тело и бунтовало против такого обращения. Быть человекомозначает непрерывно смиряться с неизбежным и необходимым. Кошмар, да и только!
Но, все-таки, было бы легче, не считай Тиан меня беспомощным ребенком, который требует непрерывной опеки. В первый день он ходил за мной по пятам, свято веря, что я пропаду без его неусыпной охраны. Доходило чуть ли ни до идиотизма: он не пускал меня в кустики, пока не прочесал их и не удостоверился, что там безопасно. Пришлось даже рявкнуть, чтобы отстал. Из-за этого его отношения я постоянно забывала о том, какую роль играла. Быть человеком, обычным человеком, пусть одиноким и несчастным, нелегко и без того, что меня считают чуть ли не слабоумной
А я все время забываюсь, разговариваю с ним высокомерно, пытаюсь «напомнить», кто здесь смертный, а кто Старшая. Напомнить о разнице в тысячи лет, о которой мой человек ведь и не подозревает Мои оговорки только убеждали Тиана, что я не в своем уме. Ну да, сначала, едва попав в смертные земли в человеческом обличии, я растерялась, не знала, как себя вести. Да, я не умею заботиться о своей безопасности, не могу обеспечить себя едой и кровом. Но это не делает меня идиоткой! Я, Хранительница Рода, учила и направляла несчетное количество людских поколений. Чему человек может меня научить? Пусть я никогда не являлась частью Порядка, но жизнь я знаю больше и лучше, чем смертный, появившийся на свет так недавно.
Как изменить его отношение ко мне? Как исправить его ошибку? Пусть не Старшую, но хотя бы взрослого человека он во мне должен увидеть! Иначе Я так долго не выдержу. Я сорвусь. Сорвусь, выскажу ему все в лицо, чтобы мой человек, хотя бы так, понял. И он сочтет меня еще более сумасшедшей, чем считает теперь. Как я докажу свои слова? У меня человеческое тело. Да, я могу многое рассказать ему о его Роде, но все это можно узнать, прочтя сотни или тысячи книгвполне доступный подвиг для полоумной менестрельки. Небось, решит, что за книгами я и помешалась.
Выскажу ему все в лицо. Или уйду. Убегу прочь, предав свой долг. Стану первой баньши, которая бросит свой Род. Уникальной. Единственной. Неповторимой. Хоть какое-то утешение. Ткачиха повеселится, обрезав мою нить. Эйш-тан всегда говорила, что я самая бесполезная, бестолковая, глупая и все портящая из всех баньшипозор своего народа.
Все портящая. Кто знает, может она и права? Может быть, это из-за меня угас Великий Род, который мне доверили хранить?
Нет. Нет, нет и нет! Этого не может быть! Хорошая или плохая, умная или глупая, баньши всегда лучше знает, что правильно для людей ее Рода. Это у нас в крови или в том, что ее заменяет в бесплотных телах. Я делала для своих людей все, что могла. Я указывала им путь к жизни и счастью. Не моя вина, что они отказывались следовать предложенному мной пути. Не моя вина, что лучшие из них уходили, гибли, бросали уютный дом и близких Многие так и не оставили потомства.
Но если не моя вина, то чья? Не я ли ошиблась? Ошиблась в чем-то самом главном для этих людей?
Нет.
Я предлагала им жизнь и счастье, это они и только они выбирали гибель и смерть. Как Тиан
Последнее Дитя Рода Берсерков
Меня одолевали дурные предчувствия. Он Ринэ, вадэ'али Сид! Не отрежь она меня от владений Ткачихи, не нужны были бы ни Оружие, ни выбор Воина. А теперь Теперь поздно уже что-то менять.
Тиана мне не спасти, не увести в сторону. Теперь одна надеждана его детей. Детей?.. Будут ли они у Тиана? Продлится ли Род? Не-эт, от него нечего и ждать! Ему-то что? Добренький! Не бросит он меня! А гибель в боюэто что? Не предательство? Ведь он убьет и меня! И его ничуть не извиняет то, что он об этом понятия не имеет. Не извиняетубеждаю себя.
Надо самой этим заняться. Пусть ТианВоин, пусть ему не ведом мир, но он должен оставить семя. И не в Костряках, раньше. Ох
Как только дитя появится на свет, я оставлю Тиана и приду к его ребенку. Я позабочусь о нем. Я выращу его. Воспитаю. Он вырастет счастливым, сильным, смелым или не надо смелым? Искра Огненных Берсерков Ох. Все с начала. Опять поднимать Род из ничего, учить ребенка любить жизнь и презирать смерть Почему «презирать»? Раньше учила бояться Видно, и меня опалило пламя Осенних Костров, что горит в глазах Берсерков
Все!
Хватит!
Пора заняться делом! Продлить Род.
Только вот Почему я заранее ненавижу этого ребенка?
Спустя три недели мы добрались до Реки. До Переправы, наведенной магами. Если бы не магия, смертные земли были бы разделены Рекой на две половины. Широкая и бурная, она текла из-за Грани до края мира. В отсутствие развитой технологии лишь магия могла помочь построить широкий и безопасный мост. Даже не мостдесяток. Маги создали девять рукотворных островков, разделив русло, и между ними перекинули широкие каменные дуги. Десять лет работали над островами, потом еще двенадцать маги земли трудились, ворочая глыбы, привозимые со всей Роси, сплавляя камень, выращивая опоры, крепя их ко дну.
Результат оправдал ожидания. Старшие и фейри не любят восхищаться деяниями смертных, но этот шедевр достоин и восхищения, и уважения. Помнится, даже Ткачиха удивилась.
Обоз почти на сутки остановился в городке у Переправы. Глава ворчал, но нас опередил караван из Псхова, и пока он не достигнет другого берега, маг, состоящий при мостах, не пустит следующийтолько пеших путников, даже всадникам пришлось пережидать.
На постоялом дворе воняло, и это еще мягко сказаносмердело, дальше некуда. Рыба! Если рыбе дать основательно протухнуть, а потом измазать ею пол, потолок, стены и мебельвот тогда будет такой запах. Въевшийся, непрекращающийся. Большие Окуни, будем знакомы!
И кормили тут только рыбой Логично.
Ткачиха, я этого не переживу! Тиан недовольно хмурился, когда я наотрез оказалась от ужина, попросив вместо него воды и кусок хлеба. Ну, не терплю я рыбу! Сама не знаю почему. У баньши вроде не должно быть вкусовых предпочтений откуда? А все же.
Сам Тиан радостно съел и уху, и жареную рыбу, и пивом это все запил. Кошмар, чем только не питается Последний из Рода!
Девчонка-подавальщица, такая же смазливая и глупая, как Линя в «Серебряном Копытце», зазывно улыбнулась, поставила на стол вторую кружку. Мы благодаря моей брезгливости здорово сэкономили, еще бы так есть не хотелось Ох.