Она поднялась, одарив их яркой улыбкой:
Не думаю, что я надолго. Вероятно, я не уйду слишком далеко за те границы, что мы можем видеть отсюда, но мне будет лучше, если я попытаюсь.
Их взгляды не отрывались от нее, как будто выискивая правду за этими ее словами, но ничего не сказали. Она быстро отвернулась и тронулась в путь, решив идти на юг, где за садами простирались холмы и не очень густые леса. Она видела, как овраг вьется среди этих холмов, исчезая на горизонте. По правде говоря, она особо не надеялась, что добьется успеха в своих поисках. Главное, что это отвлечение както скрасит и облегчит ожидание.
Она была настолько занята тем, чтобы удалиться от остальных, что не сумела обнаружить при помощи своих обычно надежных способностей друидов темную фигуру, лежащую в засаде прямо впереди нее. Она совершенно не заметила, как та отскочила при ее приближении, а потом снова вернулась к мосту.
* * *
Пен Омсфорд следовал за низким, вибрирующим гудением эриад, пока они вели его через лес к темному рву оврага. Лучи солнечного света, пробивающиеся сквозь плотную крону деревьев, отбрасывали перед ним его тень, поэтому он мог определить, в каком направлении они двигаются. Он пытался расслышать Синнаминсон в этой массе голосов эриад, однако не смог найти никакого заметного различия в любом из них. Она ассимилировалась в их строй, и он не мог отвязаться от мысли, что если он вскоре не доберется до нее, то уже не останется никакой возможности отделить ее от остальных, даже несмотря на то, что ее тело все еще невредимо.
Мысли о ее теле, покоящемся под землей в колыбели из корней Тейнквила, заставили его задуматься о состоянии тел остальных эриад. Для того, чтобы их души существовали в форме эриад, их тела также должны быть в целости и сохранности. Но как такое возможно? Он ощущал все меньше уверенности том, что именно собирался найти. Он начинал подумывать, что его просьба оказалась ошибкой.
Но он продолжал идти, ведомый гудением, все еще полагая, что может быть он найдет способ вернуть Синнаминсон. Обеими руками он сжимал полированный темный жезл, единственное оружие, которым он обладал помимо своего длинного ножа. Темный жезл являлся магическим талисманом, чтобы с его помощью пробить стену Запрета. Однако, он был создан из древесины дерева. Можно ли было его использовать, чтобы проникнуть в клубок корней Тейнквила? Можно ли было им воспользоваться, чтобы както освободить скиталицу?
Он выдавал желаемое за действительное, все это было соблазнительно, но неосуществимо. Ничего не указывало, что темный жезл хоть чутьчуть облегчит ему задачу по освобождению Синнаминсон из оврага. Но это было все, на что он мог положиться, даже перед лицом очевидной невозможности этой помощи, он продолжал надеяться, что случится невероятное.
Время шло. Он начинал терять чувство направления, когда над головой сгустились ветви деревьев и свет стал какимто размытым. Но голоса оставались прежними, то же гудение, и поэтому он продолжал идти с непоколебимой решимостью. Время от времени он подумывал позвать Синнаминсон, чтобы убедить себя, что она все еще тут, но каждый раз сдерживался, понимая, что тем самым покажет свою слабость, чего он совсем не хотел делать.
В конце концов, земля начала наклоняться, затем резко понижаться и впереди сквозь деревья стала видна темная полоса оврага. Когда звучание эриад усилилось, Пен почувствовал, как улетучиваются его надежды; в их голосах со всей очевидностью слышались радость и предвкушение. Еще крепче сжимая темный жезл, он последовал за этим пением по узкой тропе, которая спускалась вниз. Деревья и кустарники стояли стеной, а тропинку можно было увидеть только там, где он стоял. Он спускался медленно, тщательно высматривая тропу и держась поближе к стене оврага, чтобы не соскользнуть вниз. С одного взгляда было понятно, что если с ним это случится, то падать ему придется долго.
По мере того, как он опускался все ниже, свет становился слабее, пока все вокруг не стало окутанным мраком. В этой темноте мягко замерцали пятнами какието организмы, живущие на растениях. Овраг казался какойто огромной пастью, из его темной, влажной земли торчали острые камни, напоминавшие зубы.
Какую же глупость я совершил, придя сюда, подумал он.
Но продолжал идти, не желая признавать, что он мог подвергнуть себя очень большой опасности, а последствия его поступка могли стать ужасными. Неужели в своей недавно принятой форме Синнаминсон приведет его к гибели? Он не мог в это поверить. Нет, решил он после некоторых размышлений. Она будет следить, чтобы он был в безопасности. Она приведет его к Матери Тейнквил. Она сделает так, как он просил, и у него будет возможность ее освободить.
Затем тропа кончилась и он оказался на самом дне оврага. Перед ним растянулся огромный клубок корней. Ближе всех находились самые маленькие корни, некоторые не толще человеческого волоса. Самые большие были далеко позади, едва видимые во мраке при таком рассеянном и размытом солнечном свете, и многие из них оказались толще его тела. Они переплетались между собой, обвиваясь вокруг друг друга, наполовину вылезая из земли, в которой скрывалась другая их половина.
Пен остановился, не зная, что делать дальше. Все вокруг него застыло, ничего не двигалось, эриады продолжали гудеть и петь. Он огляделся в поисках какойлибо помощи, но ничего не обнаружил. Он забрался в такую даль, чтобы чтото сделать самому, но не имел понятия, что именно он должен сделать.
Синнаминсон?тихо позвал он.
Впереди зашевелились корни дерева и в их медленном скрежете и царапании он услышал звук собственной смерти. Подобно змеям, они извивались и распрямлялись в неуемном желании обернуться вокруг него, сжимая его до тех пор, пока он не перестанет дышать. Он почувствовал, как его начало трясти от того, как эта картина рассеяла все его мужество, и он еще крепче сжал темный жезл.
Синнаминсон,снова позвал он, теперь уже громче.
Как будто в ответ на его призыв, корни дерева раздвинулись там, где они образовали плотную стену, и он увидел в бледном солнечном свете и переливающемся мерцании десятки юных девичьих тел. Тысячи крошечных корней окутали их, убаюкивая в гнездах из темных, пахнущих землей волокон, концы которых прикреплялись к оголенной коже в тех местах, где одежда уже сгнила и распалась. Их глаза и рты были закрыты, казалось, что они крепко спят, погруженные в грезы, которые он едва мог представить. Они должны были дышать, но он находился слишком далеко от них, чтобы быть в этом уверенным.
Потом он увидел Синнаминсон. Она находилась в стороне, где корешки еще не разрослись так густо, и ее тело было до сих пор открыто и свободно. Как и остальные, она спала и, по всей видимости, витала в их же грезах. Но ее место среди них было совсем новым, поскольку лишь недавно она к ним присоединилась.
Он даже не остановился, чтобы подумать о том, что должен делать. Он просто направился прямо к ней, движимый своей решимостью приблизиться, чтобы дотронуться до нее и тем самым разбудить, а потом и освободить ее. Он не знал, как ему это удастся, да и сможет ли он это сделать вообще. Он знал лишь, что должен попытаться.
Пен, нет
Закричала Синнаминсон, ее голос внезапно отделился от голосов остальных эриад.
В то же мгновение со скрежетом и треском волокон по земле и камням зашевелились корни Тейнквила, причем так грозно, что Пен замер на полушаге и выставил перед собой темный жезл, как щит. Стена корней меняла перед ним свой вид, загораживая подступы, как бы говоря ему в недвусмысленной форме, что он переступил черту. К открытым участкам его кожи прикоснулись усикикорешки, когда из земли приподнялись навстречу ему корни дерева. У себя в голове он услышал предостерегающее шипение, звук, похожий на то, как песок сыпется по высохшей древесине.
Не приближайся
Это был звук, издаваемый змеиным языком, выскальзывающим из чешуйчатой пасти.
Возвращайся туда, откуда пришел
Пожалуйста, Пен
Он услышал шепот Синнаминсон.
Пожалуйста, уходи. Оставь меня там, где я есть
Он хотел не обращать внимания на это предостережение, дойти до нее, дотянуться до того, что все еще было настоящим, материальным в ней, освободить ее от этого кошмара. Тейнквил предоставил ей безграничный мир несвязанной ничем души, эриад, которым он дал такую же свободу, но он также питался ею. Он не мог с первого взгляда сказать, насколько сильно. Она это понимала? Она понимала, что с ней происходит?
Однако, он почувствовал, даже без этих вопросов, что неважно, что она понимала или как могла отреагировать на то, что узнает. Главное, что она была довольна. Она была пленницей дерева, рабыней корней, которые формировали женскую половину, и они не были намерены отпускать ее, какой бы веской ни была причина. Если он попытается ее забрать, его убьют. Тогда уже никто не узнает, что с ней случилось, и никто не придет ее освободить.
Он зажмурил глаза от таких мыслей, от чувства отчаяния и беспомощности. Он должен чтото сделать, но сделать ничего не мог. Он снова потерял ее.
Прощай, Пендеррин
Он услышал, как она сказала это ему.
Ее голос выделился и снова смешался с голосами других эриад, прежде чем полностью исчезнуть среди них. А потом все голоса пропали, и ее не стало.
Синнаминсон.
Встревоженный внезапной тишиной, он уставился кудато в пространство. Даже корни дерева затихли. Их переплетения безвольно и неподвижно лежали перед ним стеной, которую он должен разрушить. Но у него не было средств это сделать. Он посмотрел на темный жезл, вновь задаваясь вопросом, сможет ли тот помочь ему такой необходимой магией. Однако, этот талисман был предназначен для того, чтобы помочь ему добраться до Грайанны Омсфорд, а не до Синнаминсон. Темный жезл сможет пробить стену Запрета, а не стену корней Тейнквила. Не было никаких оснований утверждать обратное. Никакой магии не появилось, когда ему закрыли проход через сплетения корней. Никакой магии не появится, чтобы помочь ему.
Его горло сжалось, когда он понял, что больше ничего не сможет сделать. Ему придется отказаться от своих надежд освободить ее. Он должен оставить ее там, где она есть. Он возьмет темный жезл и отправится в Паранор. Он постарается пробраться в Запрет и спасти Ард Рис. Синнаминсон отдала себя Тейнквилу, чтобы он смог это сделать. Какой смысл в ее жертве, если он не воспользуется этой возможностью?
Однако, это означало, что он больше никогда не сможет вернуться за ней.
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул:
Прощай,тихо произнес он в темноту.
Затем развернулся, пошел обратно по тропе, по которой спускался в овраг, и начал подниматься наверх.
ГЛАВА 27
Он очнулся от того, что его руку ктото вежливо тряс, и знакомый голос Драмандуна прошептал:
Капитан, они приближаются.
Армия Федерации. Готовится к атаке.
Пид Зандерлинг открыл глаза навстречу слабому свечению рассвета на западном горизонте, оглядел лабиринт холмов и оврагов, окружавших его, и подождал, когда утихнет звон в ушах. Каждый мускул и сустав ломило от боли, но ему не стоило на это жаловаться. Ему повезло, что он вообще остался жив.
Он снова закрыл глаза, вспоминая. Взрыв огня, содрогание «Асашиэля», разброс во все стороны рельсовых пушек и палубной команды. Пикирование судна к земле, пока он цеплялся за свой страховочный трос и напрасно звал Маркенстолла. Столкновение воздушного корабля с рощей сосен, у которых были огромные кроны, ломая их всех на куски, после чего он остался висеть на их поломанных сучьях. Целым и невредимым, что было чудом. Ни сломанных костей, ни отрубленных конечностей, ни глубоких ран, изза которых он мог бы потерять много крови и умереть, прежде чем его найдут.
И его нашли, почти сразу же, эльфийская Дворцовая Стража при отступлении с летного поля, наблюдавшая, как его судно падало с неба. Его собственный солдаты, которые тут же узнали его и спустили вниз, умоляя его не умирать, потерпеть, пока они не смогут оказать ему необходимую помощь. К тому моменту он был наполовину в бреду, обожженный и контуженный, сражаясь с демонами, которых он представлял себе летающими над головой и охотящимися на него, как ястреб за мышкой, ищущей укрытия, где ее уже никто не найдет.
Он полностью пришел в себя во время долгого ночного отступления среди холмов северной части Преккендоррана, впервые четко рассмотрев потрепанное состояние своей доблестной Дворцовой Стражи. Послушные его приказам, брошенные регулярными частями эльфийской армии, они одни стояли против орд атакующих войск Федерации, которые наводнили все летное поле. Дворцовая Стража старалась удержать свои позиции, что было безнадежным делом, и в конце концов отступила. Все это он узнал от Драмандуна, который отыскал его среди ночи и остался рядом. Он также узнал, что эльфийский сектор Преккендоррана потерян, а союзники из числа Свободнорожденных, окруженные с трех сторон, находились под угрозой разгрома. Битва до сих пор продолжалась, жители Приграничья, дворфы и наемники сражались под командой харизматичного дворфа Вадена Вика. Эльфы же, впавшие в уныние изза смерти своего Короля и быстрого прорыва их оборонительных рубежей, покинули поле боя.
Вы нужны нам, капитан,шептал ему Драм, наклонившись еще ближе к Пиду, чтобы только он мог его слышать.Вы очень сильно нам нужны.
Пид никак не мог понять, почему его помощник так говорит. Больше ничего он не мог сделать. Он был капитаном Дворцовой Стражи, отстраненным от командования, отчитанным и униженным своим Королем так, что его будущее не оставляло никаких сомнений. Это уже ничего не могло изменить, особенно после смерти Келлена Элессдила и разгрома рассеянной на все четыре стороны эльфийской армии.
Но в этомто все и дело, говорил Драм. Келлен Элессдил погиб, а также все, кто слышал, как он уволил Пида с поста капитана Дворцовой Стражи. Этого инцидента могло никогда не произойти, и, по правде говоря, будет гораздо лучше, если никто о нем не узнает. А теперь, как обстоят дела. Стоу Фраксон, который командовал регулярной эльфийской армией, погиб, убитый во время ночной атаки Федерации. Все командиры воздушных кораблей погибли. Большинство других командиров рассеяны по полям или пропали. Из всех подразделений эльфийской армии, располагавшихся на Преккендорране, в целости осталась только Дворцовая Стража и только Пид Зандерлинг попрежнему ею командует.
Капитан, к нам отовсюду стекаются эльфийские охотники,шептал Драм.Они считают вас их единственной надеждой, единственным командиром, который до сих пор находится в строю. Подумайте об этом. Если они не могут положиться на вас, то на кого еще они могут полагаться? Вы попрежнему командуете, и неважно, что мог сказать Келлен Элессдил. Кроме того, мертвый Король ничего не может сделать, чтобы спасти нас из этого дерьма. Только живой капитан Дворцовой Стражи может это сделать.
На какоето время Пид уснул, слишком утомленный, чтобы спорить. Когда он проснулся, был уже полдень, и Дворцовая Стража находилась глубоко среди холмов на севере равнины, собирая потерявшихся и отбившихся солдат, связываясь с другими подразделениями, которые все еще сражались гдето, несмотря на произошедшее минувшей ночью. Большинство было в подавленном состоянии, однако прошел слух, что Пид Зандерлинг провел успешную контратаку против Федерации и повредил воздушный корабль с тем оружием, которое уничтожило весь их флот. В то время, как остальные бежали, капитан Дворцовой Стражи стоял на месте и сражался. Если и была какаято надежда у эльфов, то она была связана с ним.
Пид слышал эти разговоры, хотя они и произносились шепотом, и замечал бросаемые украдкой на него взгляды. Драм не преувеличивалвсе полагались на него. Двадцать четыре часа назад он мог быть экскапитаном Дворцовой Стражи, но теперь он снова в деле, нравится ему это или нет. Он мог бы сразу поставить всех в известность о своей отставке, но какой в этом прок? Эльфийской армии нужна уверенность и решительностьон лучше всех знал, как это сделать, и занимал то положение, которое позволяло это сделать. Отказ от этой ответственности вызовет подрыв доверия гораздо хуже, чем все, что мог представить Келлен Элессдил.
Поэтому он созвал своих подчиненных и лейтенантов и разработал план, который даст им шанс остановить продвижение Федерации. Среди этих холмов эльфы были менее заметными мишенями, чем на равнине или в небесах. Здесь они могут быть более неуловимыми, поскольку этот ландшафт лучше всего подходил к их стилю боя. Армия Федерации наступала на них с целью сокрушить любое сопротивление, которое они могли оказать, затем обойти с флангов и окружить их союзников Свободнорожденных. Если заставить ее остановиться, то это может определить исход всей войны.