Как всегда, брезгливо сморщил нос Айвор. Никаких манер. Впрочем, все корриган таковы пытаются женить на себе силой и болтают глупости, но в одном им не откажешь. В благоразумии. Смотри-ка, этот колдун страшно оскорбил всю реку, убив одну из сестёр, но другие не пытаются ему мстить. Знаешь, почему?
Киллиан поднялся на ноги, пытаясь отряхнуть брюки от липкой грязи. Тщетно глина, кажется, въелась в ткань.
Гм потому что он намного сильнее?
В яблочко, мой хороший. А знаешь, что ещё скверно? Он выбрал дом у рябины. Значит, знает, с кем ему придётся дело иметь. И наверняка заготовил сюрпризы для таких, как я.
Ну, на меня-то рябина не действует, мрачно напомнил Киллиан, жалея, что не захватил из дома револьвер. Кстати, а почему корриган назвала тебя «Тис-Хранитель»? Не в первый раз уже слышу это имя.
Долгая и никому не интересная история, отмахнулся Айвор. У нас других забот полно. Если меня не обманывает чувство пространства, то искомый дом находится примерно вон там. И я даже не знаю, чего хочу больше застать колдуна на месте или наткнуться на пустое жилище.
Дом у старой рябины Киллиан заметил издалека он выделялся, как самый гнилой зуб во рту у нищего. Метров за тридцать до него Айвор сперва замедлил шаг, а затем и вовсе остановился.
Дальше не могу. Мутит, сознался он, распуская шнуровку на рубашке. Ты-то не видишь, а для меня тут всё такой гарью дышит
Рябина?
Хуже, ответил Айвор, сузив глаза. Но в доме никого, похоже, нет. Ступай и осмотрись там, но далеко вглубь не заходи. Если почувствуешь дурноту или увидишь идолище, кости или большое дубовое бревно тут же возвращайся обратно и жди меня здесь. Если совсем будет плохо или кто-то станет тебя преследовать, а меня рядом не окажется беги к Ивице, к омуту, сунь руку в воду и позови корриган. Попроси, чтоб она тебя на дне от грозы спрятала, именно такими словами. Она не откажет. Ну, ступай.
А ты?
Киллиану стало не по себе. Таким собранным и мрачным он трусоватого Айвора не видел давно.
А я найду пока кое-что нужное, поспрашиваю по окрестным домам, загадочно ответил фейри и, поведя плечом, исчез.
Киллиан посмотрел на покосившуюся хибару у древней, поникшей рябины и, вытащив из-за голенища сапога нож, осторожно направился к ней.
Чем ближе он подходил, тем труднее дышалось. И дело было не в зловонии, как в Кирпичном тупике, на берегу Смердячки. Казалось, сам воздух здесь сгустился, стал похожим на сухую, карябающую горло взвесь, вроде измельчённой пемзы. Подмётки сапог точно превратились в две свинцовые наковальни, а нож тянул руку к земле, как мельничный жёрнов.
Дверь хибары оказалась не заперта.
Внутри была всего одна комната. Ни лежанки, ни какого-либо подобия постели Киллиан не увидел. В крыше зияла огромная дыра, через которую лился мутный, словно в пасмурный день, солнечный свет. А прямо под дырой лежало бревно точнее, половина бревна в тёмных подтёках.
Сильно воняло гнилым мясом.
«И во что же меня втравил дорогой дядюшка ОРейли?»
Чувствуя, как горлу подкатывает тошнота, Киллиан пробкой выскочил из дома и на заплетающихся ногах побежал к месту встречи с Айвором. Фейри, разумеется, ещё не вернулся, но вдали от жуткого бревна дурнота стала понемногу проходить. К тому времени, как из зарослей вереска беззвучно выступил Айвор, неся на плече мешок с чем-то булькающим и звякающим, Киллиан почти пришёл в себя от дурного самочувствия осталась только глухая, душащая тоска.
Налюбовался? спросил фейри, глядя на сидящего прямо на земле компаньона.
Там было бревно, не отвечая на шпильку, сказал Киллиан. И, кажется, оно в крови. Хотя я ошибаться могу.
Ты не ошибся, спокойно подтвердил Айвор. А это значит, что у меня есть только один выход Знаешь, что в этом мешке?
Нет. И не хочу.
А придётся. Тут бутыли с маслом и керосином, собранные по всем окрестным домам. Брауни помогли мне они тоже недовольны таким соседством, кивнул Айвор на дом у рябины. Киллиан поднял голову:
Хочешь сжечь дом?
Умный мальчик. Нет-нет, сиди, ещё чего тебе не хватало становиться святотатцем, пусть и оскверняя алтарь чужеземного божества Будто бы оно виновато, что жрец у него с гнильцой оказался. Справимся по-другому.
И как? мрачно поинтересовался Киллиан.
Айвор плутовски ухмыльнулся.
Раз я не могу подойти, а тебе это делать опасно попросим птичек. С бессловесной твари какой спрос?
И, подмигнув Киллиану, он сунул руку за пазуху и достал маленький свисток из тростника вроде тех, что делают деревенские мальчишки.
Киллиан звука не услышал. Зато услышали птицы. Они начали слетаться отовсюду так, что небо даже на мгновение почернело от крыльев.
Вороны?
Абсолютно верно, мой смышлёный друг, подтвердил Айвор, убирая свисток за пазуху. А теперь молчи и наблюдай.
Айвор подманивал то одного ворона, то другого; каждому он вручал по откупоренной бутыли или фляге с маслом или керосином, шептал пару слов и отпускал. Птицы, покружив немного со своей ношей над домом, так перехватывали когтями бутыли, что содержимое начинало медленно выливаться, а потом бросали их и улетали. И так раз за разом, пока мешок Айвора не опустел.
Почти закончили, пробубнил себе под нос фейри и, расправив мешок, вручил его двум воронам. Один край свободно болтался; Айвор откинул с лица спутанные пряди волос и подул.
Край грязной мешковины вспыхнул, словно сухая бумага.
Ну, ну, летите! замахал Айвор руками, подгоняя птиц. Те поднялись в воздух, каркая, как показалось Киллиану, со злорадством, и полетели к проклятому дому.
когда пылающая мешковина коснулась крыши, та вспыхнула серной спичкой.
Вот и всё, довольно упёр Айвор руки в бока. А теперь бежим отсюда, пока нас не застали хозяева. Надеюсь, огонь не перекинется на другие хибары
Так быстро Киллиан не бегал уже давно. И снова по лицу хлестали ветки, и снова проскальзывала под ногами земля, а Айвор тянул его за руку, понукая, что ту лошадку, и хохоча. Вернуться домой, даже тропами фейри, они не успели полил дождь.
Да ещё какой с молниями и громом!
Врёшь, не возьмёшь, веселился Айвор, запрокидывая к небу лицо. Черты его заострились, и он напоминал теперь уже обликом не человека, а духа грозы, что проносится в грохочущей колеснице по низким облакам. Волосы развевались тёмным шёлковым плащом, точно дождь проходил сквозь них, не задевая. Масло зачарованное! Слышишь, ты? Зачарованное! кричал он и снова хохотал.
Киллиану было и жутко, и весело одновременно, как в детстве, когда Айвор ещё брал его с собой зимою кататься верхом на лисах.
На угол Рыночной площади они выскочили аккурат в то мгновение, когда часы в башне стали бить пять вечера. Люди, застигнутые внезапным дождём, разбегались, кто куда, и протяжно лаяли потревоженные собаки.
Айвор остановился так резко, что Киллиан чуть руку не вывихнул.
Это плохо. Это очень, очень плохо пробормотал он. Волосы и одежда у него начали промокать и липнуть к телу.
Что плохо?.. задыхаясь, спросил Киллиан. В боку у него кололо, горло словно крючьями раздирало от долгого бега.
Кто-то разбил мой знак на калитке. Идём скорей, Нив может не справиться.
Уже подбегая к дому, Киллиан услышал заполошное ржание, женский крик потом вдруг сверкнула ослепительно бело-синяя молния, оглушающе прогремел гром и дождь начал стихать. Во дворик Киллиан влетел, уже не заботясь о сохранности примул и наперстянки да так и замер, заворожённый дивной картиной.
Перед порогом гарцевала громадная чёрная лошадь с пылающими, точно уголья, глазами. За ушами у неё росли бычьи рога, а копыта были размером с детскую голову. В дверном проёме застыли, прижимаясь друг к другу, Томас в изрядно подпорченном костюме, и вилья, на лице у которой ужас мешался с гневом в такой пропорции, что черты становились уродливыми.
Завидев Киллиана, чудовищная лошадь топнула, склонила голову и кувырнулась вперёд, вставая на ноги уже сребровласой девушкой в зелёном платье наизнанку.
Вот, это, вздохнула Нив покаянно. Вы ж разрешили копытом в лоб. Не рассчитала я, скопытился он
Айвор осторожно выглянул из-за плеча компаньона и повеселел:
Мёртв. Мертвей некуда. Умница, Нив!
Да уж чего там, смущённо пробормотала она, вытирая нос подолом платья.
Что ж, тогда пройдёмте обратно в дом, довольно потёр руки Айвор. Ну-с, дорогие мои, обсудим договор А на труп внимания не обращайте, что-то мне подсказывает, что пока мы будем с вами разговаривать, крыски и мышки его растащат по косточкам. Он покосился на стремительно светлеющее небо. И вороны. Ах, да, чуть не забыл
Склонившись над телом чужака в балахоне мужчины могучего телосложения, со светлыми волосами, перехваченными обручем Айвор вытянул у него из-за пояса топор и легко, точно прутик, переломил о колено. Лезвие тут же потемнело и рассыпалось прахом, а дубовая рукоять обуглилась.
Тьфу, руки потом мыть, проворчал Айвор и замолк, заметив что-то ещё. Так, вы ступайте, а я догоню. Нив, сделай чаю. Сладкого и со сливками.
Как прикажете, неловко сделала книксен Нив и, подхватив под локоть вилью, увлекла её за собой. За вильей инстинктивно потянулся и Томас ОДоэрти, а последним ушёл Киллиан, оставляя компаньона наедине с трупом.
«А также крысами, мышами и воронами Нет, не хочу об этом думать».
Сетуя на слишком живое воображение, Киллиан направился в гостиную.
К счастью, в доме было так тепло, что даже промокшим насквозь и продрогшим простуда не грозила. Нив сноровисто накрыла на стол, напевая себе под нос старинную песенку о глупом лорде, который неверен был своей жене, за что и поплатился. Томас сидел, точно палку проглотив, и бросал на вилью пламенные взгляды. Гостья же была рассеяна и не могла подолгу задержать взор ни на чём. За окном всё снова шумел дождь, слабея с каждой минутой, ветер раздувал занавески, пахло свежим хлебом и грибным супом знать, обед был почти готов, когда появился чужак.
Айвор вернулся точно к чаю сухой, с прибранными в хвост волосами и загадочно улыбающийся.
Итак, приступим, произнёс он, когда кружки в первый раз опустели, и Нив начала обходить стол, доливая каждому крепкого, красноватого чайного настоя. Хочу вас обрадовать, юноша Томас. Вы, сами того не желая, вскрыли чудовищный нарыв на теле города к счастью, удалить его не составило особого труда, скромно опустил взгляд фейри. Нив горделиво фыркнула.
Какой-какой нарыв? слабым голосом переспросил Томас.
Чудовищный, смакуя интонацию, повторил Айвор.
Глаза у него блестели, что у кота, который греется у камина. Выяснилось, что в прошлую луну в Дублин прибыл жрец одного весьма кровавого восточного божества грома и молний Вообще-то божество это вполне может довольствоваться кровью петухов, быков и прочей бессловесной живности, однако чужак был слишком амбициозен. Полагаю, именно поэтому он и вынужден был когда-то бежать из родных краёв кровожадных безумцев нигде не любят, тем более в наше время, когда поезда с дирижаблями наступают колдовству на пятки.
И что начал делать этот ваш жрец? поинтересовался Томас, ёжась, как от холода.
Он не мой, дотошно уточнил Айвор. Мой Киллиан, а этот кровожадного восточного божества грома и молний. Конечно, жрец стал творить зло. Начал, я думаю, с ворованных на базаре петухов. Потом, когда алтарь подрос, и над Дымным логом стали замечать молнии, жрец попробовал раздобыть жертву покрупнее На человеческую женщину замахнуться не решился. Зачем, когда под рукой есть корриган, способная обратиться в девицу? Тем более выманить её мужчине проще простого, нужно только прогуляться по бережку, демонстрируя свою стать. Но корриган всё же нечистое бессмертное существо. А вот вилья уже другое дело. Вильи рождаются от росы или слепого дождя, в вилью может быть обращена красивая чистая девочка И если у вильи отобрать крылья, она станет человеком. Красивым человеком, которого никто не хватится, даже если его разрубить на части на дубовом алтаре.
Киллиана пробрала дрожь. Не от голоса Айвора, хотя фейри умел нагнать жути загробными интонациями, а от того, какая яркая картинка предстала воображению. Мутный свет пасмурного дня, одурманенная рябиной вилья в холщовой рубахе и серебряное лезвие, врубающееся в плоть.
«Морин сказала топор, что родня золотому серпу. Золотым серпом друиды срезали священную омелу но этот жрец иначе приносил жертвы».
Получается, я спас её от смерти? несколько воодушевился Томас, ощутив, что шансы его на взаимное чувство растут. И она это знает?
Знает, сощурился Айвор. Да только не торопи судьбу, юноша. Помнишь уговор?
Про двадцать фунтов? Разумеется, хотя у меня нет такой суммы с собою, но чековая книжка
Нет же, обидно рассмеялся фейри. Впрочем, тебе же хуже. А вот наша часть сделки крылья вильи.
И с этими словами он небрежно швырнул на стол тонкий золотой поясок.
Вилья вскочила, опрокидывая кружку с горячим чаем, и вскрикнула, точно сойка. Сцапав поясок, она выбежала на середину комнаты и обернула его вокруг талии. Выгнулась дугой, заломила руки А когда распрямилась, на спине у неё уже трепетали два пёстрых совиных крыла больших, в человеческий рост.
А вот и вилья, так сказать, в природном обличье! Айвор уже не скрывал веселья. Ну-ка, красавица, давай!
Вилья хихикнула совсем по-девичьи и задрала подол, куда выше колен.
Томас позеленел и ахнул:
Матерь Божья!
Айвор поскучнел.
На комплимент не похоже. Да, дорогая?
Вилья грустно кивнула, словно всё поняла, и переступила с ноги на ногу.
Цокнули по паркету крупные ослиные копыта.
Киллиан, за долгие годы знакомства с Айвором насмотревшийся и не такого, только подался вперёд, пытаясь разглядеть, где именно ослиные ноги переходили в человеческие. Выходило, что аккурат над коленями там и шерсть пропадала, и пропорции становились больше похожими на девичьи. А вот Томасу стало по-настоящему дурно он так и стоял с открытым ртом, хватая воздух, как карась, выброшенный на берег.
Потерянно вздохнув, вилья опустила подол платья и откинула волосы, упавшие на лицо. Обменявшись с Айвором взглядами, она процокала через гостиную, остановилась ненадолго около Киллиана и, наклонившись вдруг, подарила ему лёгкий целомудренный поцелуй в щёку. А потом вскочила на подоконник, невесомая, махнула крыльями и взлетела в быстро светлеющее после дождя небо, нагоняя отступающие тучи.
Томас наконец-то обрёл дар речи.
Б-благодарю вас, господа, произнёс он, краснея пятнами. Но двадцати фунтов вы не заслужили. Моя невеста превратилась в какое-то чудовище. И вообще она улетела. Значит, договор недействителен. Считаете иначе будете иметь дело с адвокатом. Да, с адвокатом!
Айвор с кислым видом оглянулся на Киллиана.
В договоре были специальные условия?
Возвращение невесты было прописано, увы, мрачно подтвердил Киллиан. Надо было вносить именно «возвращение крыльев».
Учту, кротко пообещал Айвор. Но, согласись, это было весело.
«Весело» обошлось ему ещё в пять фунтов именно столько оставил Томас на столике вместо десяти, как хотел изначально.
Вот и вся любовь, сардонически констатировал Айвор вечером, за ужином. А ведь вильи приносят удачу, благосостояние. Могут указать на клады Киллиан, что мне делать? Долг нужно завтра вернуть.
И Киллиан сдался.
Кому и где ты проиграл двадцать фунтов?
Айвор улыбнулся, предвкушая забаву.
М-м долго объяснять. Я лучше отведу.
Тремя часами позже Киллиан, позёвывая, открыл карты.
Стрит-флеш, господа. Против каре стрита и ах, у вас две пары. Сожалею, но и эта партия снова моя. Может, закончим на сегодня с этим? Отыграемся как-нибудь в другой раз, коварно предложил Киллиан, разглядывая кислые лица других игроков.
Айвор, сидя в тёмном углу, довольно потирал руки; прочие же посетители таверны «Дохлый кролик» стояли вокруг стола заинтересованным, непрестанно перешёптывающимся полукругом. Луна, обожающая дурное веселье, заглядывала через окошко узким, бледным лучом.
Отыграться это хорошо, грустно вздохнул грузный рыжий мужчина в сюртуке, который был дороже всего содержимого таверны вмести взятого, и полез за чековой книжкой. Но я бы, э-э, воздержался. Вас, видимо, очень любят карты, мистер Флаэрти.