Сью, уж мне-то не гони, что успокоился на одной бутылке. Ты так налакался, что лыка не вяжешь. Шел бы лучше домой, пьянчуга.
Стол перед Дрорегом затрясся от пуль, как рельсы перед поездом.
Ну, мне хватило трезвости отследить тебя по жучку, Дрорег,кричит Сью и смеется.О, ты не знал? Я прицепил его к тебе, когда ты гостил у меня. Решил совместить приятное с полезным. Вылезай из-под этой штуковины, и все расскажу тебе.
Новый выстрел сотрясает стол. Танцующие руки куклы чешут Дрорегу грудь. Орк тянется и хватает небольшой утюг, все еще горячий.
И так все понятно,кричит Дрорег, убирая руки куклы с груди. Ее конечности легко гнутся в суставах.Избавился от грязного копа-начальника, который давно тебя достает. А подставишь в убийстве меня.
Ага, твой труп, Дрорег.говорит Сью.У меня есть такая тяжеленая каменная ладошка. Когда размозжу тебе мозги, надену камешек на твою дохлую шею. Тебя назовут убийцей «фей», Дрорег, все газеты будут писать о тебе. И обо мне, твоем победителе. А потом, как ты и говорил: премии, доп. отпуск, медалька от мэра.
Дрорег стискивает ручку утюга. Грязные деньги? Нет, грязные желания. Жажда крови и чужой боли. Мир сходит с ума.
Сорвешься ведь, Сью,говорит Дрорег.Снова убьешь девушку. А потом еще и еще.
Тогда придумаю новый миф, не волнуйся, Дрорег.говорит Сью.Вставай. Орки же считают себя бесстрашными воинами? Так встреть смерть стоя, гляжя ей в лицо. Как настоящий тупой орочий выродок, ха-ха.
Дрорег сползает с куклы к краю стола. Длинные волосы персомузы орк собирает вместе и сжимает в свободной руке. «Прости»снова шепчет Дрорег«Прости за все». Стройные ноги куклы дрожат перед ним.
Твоя взяла, Сью,кричит Дрорег.Умру как тупой орк.
Умру как орк. Сражаясь.
Дрорег резко дергает куклу за волосы. Персомуза послушно выпрямляется и садится. Лицо ее поднимается над столом. И разлетается сотнями осколков под визгом пули.
Орк прыгает из-за другого края стола. Отведенная рука бросает утюг. Следом летит нож из кармана.
Сью не узнать: его лицо обтянуто зеленой как у орка кожей. На шее висит булыжник в форме ладони. Утюг врезается в зеленое рыло Сью. Нож впивается в грудь прямо под булыжником.
Сью падает, пистолет вылетает из его рук. Кожа на лице Сью дымится и воняет жженым пластиком. Психопат хватает себя за лицо и пытается отодрать его. Кожа тянется как резина.
Дрорег хватает Сью за голову и сворачивает ему шею. Труп лже-орка валится на пол. Радом с расстрелянным эльфом.
Дрорег переводит дух. Маска на Сью там, где не расплавилась, смотрится как настоящее лицо орка. Даже поддельные клыки приделали. Из чего они? Из пластмассы? Конечноесли из виниловых смол выливают лицо бадзула, значит, можно слепить чьи угодно черты. Правда, орк из человека выходит какой-то недоношенный, лилипут.
Дрорег подходит к кукле. Персомуза по-прежнему танцует, только сидя. Только без головы. Без длинных черных волос. Нет больше широко распахнутых глаз с застывшим взглядом.
Орк шарит по хижине, в подсобке валяется большой мешок из-под муки. Бережно орк кладет персомузу в мешок. Собирает по полу все осколки ее головы, складывая их туда же. Пряди волос он тоже подбирает.
Дрорег забирает пистолет Сью и полную запасную обойму из его кармана. На табельный пистолет Лорниара орк не смотрит: ничто не должно привести копов к нему.
Напоследок Дрорег протирает мокрой тряпкой везде, где мог наследить.
Орк забрасывает мешок с куклой на спину. Даже сквозь мешковину и пальто ручки персомузыощутимо бьют его по хребту.
Надеюсь, ты не злишься,шепчет орк.Надеюсь, ты просто танцуешь.
В телефонной будке Дрорег набирает номер дома Сары. Сутки давно перевалили за полночь. Руки слегка дрожат от недавней встряски, дрожит трубка, ударяя по уху.
Приходи в ресторан через час,говорит Сара.Я приведу клиента.
Дрожит мешок с куклой на полу.
Он придет в такое время?
Дрожит черный воздух за стеклом будки.
Да, ушастому очень не терпится ее заполучить.
Орк молчит.
Милый, ты ведь придешь?
Где-то в Старом городе дрожит во сне мистер Фистфут. Бедный, одинокий человечек.
Если бы не было куклы, мы все равно были бы вместе?
Конечно, мы все равно имели бы друг друга.
Я приду.
Дрорег бросает трубку. Нужна ушастому богачу безголовая кукла? Вряд ли. Нужен Саре Дрорег без грязных денег? Посмотрим.
В темноте ресторана «Вкусь» белые накрахмаленные скатерти столов светятся как тающий снег на черной прогалине. Сара стоит посреди зала в фиолетовом платье. Короткие волосы вымыты и пахнут шампунем. Одну руку миссис Гоффр закрывает дамская сумочка. Больше в ресторане никого.
Сжимая пистолет в кармане, Дрорег идет к Саре. Железные сапоги звонко стучат по плитке.
В трех шагах от миссис Гоффр Дрорег сбрасывает мешок с плеч. Дрорег спрашивает:
Где клиент?
Нет никакого клиента,говорит Сара. Из-за сумочки вылезает пухленькая рука с пистолетом.
Дрорег выводит пистолет из кармана. Два черных дула смотрят друг на друга.
Могла бы просто сказать, что не хочешь делиться,говорит Дрорег и пинает мешок к Саре.Забирай.
Сара смотрит на него.
Правда?
Чтоб ты подавилась выкупом за куклу,говорит Дрорег, опускает пистолет и поворачивается к выходу. Мда, грязные деньги, хотя бы вы не замараете меня.
Это очень мило,говорит Сара сзади.Но кукла мне не нужна.
Дрорег замирает.
Брось ствол, милый,говорит Сара.Не хочу убить тебя так быстро.
Дрорег разжимает пальцы, пистолет грохочет по плитке.
Повернись, милый.
Дрорег встает боком.
Что тебе надо?рычит орк.У меня ничего нет.
Дуло пистолета слегка качается. Сара сжимает рукоятку двумя руками.
Неправда,Сара улыбается.Я же говорила, у тебя есть ты сам.
Дрорег шарит взглядом по Саре, пытаясь понять то, что понять невозможно. Пытаясь понять бред. Грудь Сары возбужденно вздымается под платьем. Грудь, усеянная шрамами от когтей орков
Сара следит за взглядом орка. И улыбается.
Да, все из-за тех приятных воспоминаний,говорит Сара.Оно навсегда со мнойто чувство беззащитной, слабой жертвы, чувство, что ты всего лишь подтирка для жутких орочьих болтов.
Это сделал не я,говорит Дрорег.
Знаю, милый,кивает Сара.Но ты такой же клыкастый, как они, такой же сильный, такой же опасный. Когда я услышала про орка-отщепенца, который строит из себя детектива, я поняла, что смогу отомстить тем монстрам из Орочьей улицы. Монстрам внутри себя. Я все о тебе узнала, подготовилась. Клану Железных сапог плевать на тебя, ты бросил родное племя. Все полицейские города ненавидят тебя за то, что ты засадил одного из них. Ты нужен только мне, милый.
Клыки Дрорега выползают из-под губ. Орк едва сдерживает себя, чтобы не прыгнуть прямо на пули.
Но кукла,рычит Дрорег.Ты знала про нее.
Нет,качает головой Сара.Ты сам заговорил о ней, дал мне повод. А про коллекционеров-эльфов я просто слышала краем уха. Милый мой, как же повезло, что для тебя верх падения людейэто продаться за деньги. Более страшных вещей ты и представить не можешь. Никогда не видела такого наивного, доброго существа.
В ответ Дрорег ревет как лев. Громогласное эхо отдается от стен ресторана. Но Сара лишь улыбается шире.
Сейчас твое лицоэто лицо одного из монстров из моих кошмаров,говорит Сара.
Ты хорошо играла,рычит Дрорег.
Если бы играла,вздыхает миссис Гоффр.Ты был прав: мы восхищаемся теми, кого ненавидим.
Дрорег полностью разворачивается перед Сарой.
У тебя один выстрел,рычит орк.Промахнешьсяи я сломаю тебе шею.
Дрорег кидается на маленькую женщину. Сара нажимает на спусковой крючок. Во время выстрела пистолет вздрагивает в ее руках.
Нижний левый клык Дрорега взрывается, осколки кости брызгают во все стороны. Пуля разрывает щеку. Орк ревет, кровавая пелена ярости и боли застилает глаза.
Дрорег хватает Сару за шею и бросает маленькую женщину на ближайший стол, на белую скатерть.
Сара вскрикивает, поднимает голову. Дрорег вдавливает ее обратно в стол. Красный сок стекает по лицу орка. Облитый кровью обломок клыка торчит, как ржавый гвоздь в заборе.
Если не умеешь стрелять, никогда не пали в голову,рычит Дрорег.Целься в живот или в грудь.
Что-то твердое жмет Саре в грудь. Сара опускает глаза. Пистолет в орочьей руке упирается ей в платье, в грудь под платьем.
Давай,шепчет Сара.В этот раз я дала отпор монстрам. Стреляй. Милый.
Дрорег вдавливает в нее пистолет, но не стреляет. Кровавая пасть орка рычит, но не кусает.
Слабак!кричит Сара и сдавливает палец орка на спусковом крючке. Сара закрывает глаза, откидывается назад.
Нет шума выстрела, нет боли.
Сара смотрит на пистолет. Спусковой крючок не загнут. Она не смогла сжать палец Дрорега.
Слабак,говорит кровавое лицо орка. Дрорег швыряет Сару на пол.
Пошла вон, дрянь!кричит орк. Сара ошеломленно смотрит на него. Дрорег стреляет в пол рядом с ее ногой. Сара вскрикивает и отпрыгивает. От шока ее глаза остекленели.
Вон, я сказал!кричит Дрорег и палит в пол рядом с ногами Сары. Женщина кричит и бежит к двери. Оркза ней. Рядом с ногами Сары плитка взрывается и обрызгивает женщину острыми осколками. Теперь Сара боится умереть, боится монстра у себя за спиной. Боится монстра из ее кошмаров. Пули преследуют Сару до самой двери. Пока миссис Гоффр не скрывается в полумраке улиц.
Дрорег возвращается к кукле, вскидывает мешок на спину. Железные сапоги орка грохочут по разломанной плитке. Руки куклы привычно бьют Дрорега по хребту.
Мистер Фистфут открывает деревянную обшарпанную дверь.
О, Всевышний!вскрикивает Фистфут.Мистер Дрорег, что с вашим лицом? Вам надо в больницу.
Сразу же, как вы оплатите заказ,рычит Дрорег, отталкивая человечка в вглубь квартиры и входя следом.
Квартира-комната такая же бедная, как у Дрорега. Такая же нищая.
Что с вашим лицом?повторяет Фистфут.
Пуля задела вскользь,отмахивается Дрорег и бросает мешок на пол.
Ваша кукла,говорит Дрорег.
Резко Фистфут падает на колени. На мешок он не смотрит.
Вы ее нашли,произносит персомузист еле живым голосом.
Дрорег трогает засохшую красную корку вокруг правой половины лица. Корка трескается, кровь снова течет.
Разочарованы?рычит Дрорег.Уж простите.
Лицо Фистфута бледнеет, руки его падают на колени.
Вы были рады, когда вам врезали по голове и отобрали куклу, так?говорит Дрорег.
Я посвятил Хоре лучшие годы жизни,шепчет Фистфут.Я отдал персомузыке всего себя. И получил взамен лишь кучу долгов. Я стал попрошайкой-сутенером на 14-ой улице, вы понимаете? Сутенером единственной фарфоровой куклы, которую никто даже трахать не хотел.
Фистфут нервно смеется.
Когда я наконец избавился от Хоры, это стало лучшим моментом в моей жизни,говорит Фистфут,это был момент свободы. Я больше не сравнивал ее вечно молодое лицо со своим состарившимся. Символ зря прожитой жизни исчез. Я стал свободен. Понимаете?
Ага,говорит Дрорег.Обычно меня и нанимают сами виновники. Вы как типы, у которых пропадают стервы-жены. Возвращать стерв, понятно, мужики не хотят, но, чтобы оправдаться перед совестью, нанимают меня, глупого орка, который собственный зад вряд ли найдет.
Дрорег оглядывает драную, облезлую мебель.
Большинству тех типов везет,говорит Дрорег.Их жен я нахожу, но, как правило, стервы уже трупы.
Дрорег подходит к кукле и сдергивает с нее мешок.
Забирайте труп своей куклы и гоните оплату,рычит Дрорег.
Фистфут поднимает глаза на персомузу и чуть ли не падает в обморок. Безглавая кукла дергает белыми ногами и руками, как умирающий в агонии. Точно так же бегает курица по двору, когда ей отрубают голову.
Фистфут плачет, руки его дрожат, все маленькое тело его трясется.
Хора, Хора,стонет Фистфут.Прости меня... Прости.
Дрорег хватает Фистфута за шкирку и вздергивает на ноги.
Потом поворкуешь с ней,рычит Дрорег.Гони оплату.
В его руках Фистфут плачет. Взгляд человечка прикован к танцующей кукле.
Но Дрорегу плевать. Маньяк Сью. Сара, мстящая монстрам из своих кошмаров. Орки-насильники, которые изуродовали Сару. Если жителям этого города нравится сходить с ума, Дрорег будет единственным, кого интересуют только деньги. Грязные, чистыеневажно.
Дрорег бросает Фистфута на пол и идет вглубь квартиры. Орк шарит по полкам, переворачивает шкаф, вскрывает ножом обшивку дивана. Все это время Фистфут плачет у ног дергающейся Хоры.
За батареей Дрорег находит банку из-под огурцов с сорока аконитами. Больше денег в квартире Фистфута нет.
Дрорег сует деньги в карман пальто. Перешагивает через Фистфута. Взгляд орка скользит по обрубку шеи фарфоровой куклы.
Всего хорошего,говорит Дрорег и хлопает дверью.
Фонари вдоль дороги затухают. Небо светлеет на востоке. Орк смотрит на запад. 14-я улица наверняка уже опустела. Всех «фей» разобрали, сделки с клиентами состоялись.
Дрорег сжимает деньги в кармане, на ощупь пересчитывает число банкнот. Снова и снова. Наконец орк спешит на западнебеса там еще черные. Железные сапоги громыхают по асфальту, как машины для починки дорог.
Может, кто-нибудь все же остался на 14-й улице. Троллиха Мишель была не против за двадцать аконитов по-быстрому.
Железные сапоги
После бессонной гулящей ночи частный детектив Дрорег отпирает дверь своего кабинета-квартиры. Еще на входе чуткие ноздри детектива улавливают свежий запах мускуса, диких злаков и выделанной кожи. Запах орка.
Дрорег делает шаг обратно в коридор. Правая рука, скользнув между пуговиц плаща, ныряет во внутренний карман с пистолетом. Вынув оружие, орк ждет. В кабинете тишина. Дрорег заглядывает внутрь.
Возле окна в его кресле развалилась орчанка. В ее руках нет оружия, только письма. Не обращая внимания на Дрорега, взломщица листает его почту. На орчанке надет мужской брючной костюм. Поля шляпы закрывают лицо. Пиджак расстегнут, под черной водолазкой словно выпирают две торпеды. У взломщицы высокие пышные груди. Гордый стяг будущей матери. Молока в них на большой выводок и еще столько, чтобы побаловать мужа. Ноги орчанка закинула на стол. Крупные бедра плотно обтягивают брюки, стрелки почти сгладились. Каждый клановый орк ждет в своей жизни зрелища таких сногсшибательных бедер, чтобы сразу сделать предложение. Если заполучишь жену с широким тазом, как у орчанки, будешь уверен, что у твоих детей не будет родовых травм, что головка новорожденного пройдет легко.
Окинув быстрым взглядом привлекательную фигуру, Дрорег останавливает его на сапогах орчанки. На сверкающих железных сапогах.
Орчанка же смотрит на его искалеченный нижний клыкв тени под шляпой сверкают желтые глаза.
- Я несколько удивлена, - произносит давным-давно забытый низкий грудной голос.Думала, наш говеный мир так устроен, что продажные шкуры вроде тебя гуляют с бриллиантовыми клыками. А твои дела, похоже, настолько плохи, что ты и свой собственный заложил в ломбард.
От хриплого тембра в голосе кружится голова. Всплывают стертые временем картины. Снова скачут по черной воде лунные блики, сотрясается на песке обнаженная орчанка. Выгибается всем телом, стонет, но выдерживает. Улыбка расцветает на ее усталом потном лице. Шеула всегда любила грубые ласки.
Сдержавшись, чтобы не коснуться языком обломка левого клыка, Дрорег вешает шляпу и плащ на вешалку. Пистолет орк засовывает за ремень брюк.
- На самом деле я открутил его, чтобы уменьшить свой шик. Сама видишь: от дамочек нет отбоя, даже вламываются ко мне ночью.
Письма сыплются из рук Шеулы на пол. Она снимает шляпу и бросает ее на стол. Короткие каштановые волосы взметаются, когда Шеула вертит головой, оглядывая узкую койку, блеклую ширму, торчащий за ней косой умывальник. Желтые глаза орчанки презрительно щурятся.
- Дешевкой ты был, Дрорег, - дешевкой остался. Предал клан за полицейский жетон, а сейчас даже его отобрали.
Грохоча сапогами, Дрорег подходит к орчанке и поднимает письма с пола. Почти все конвертыцветной рекламный мусор.
- Ты ошиблась дверью. Я не ищу секретаршу, чтобы перебирать почту.
- Рассмешил, - хмыкает орчанка.Конечно, не ищешь: откуда у дешевки деньги на секретаршу?
Дрорег посмотрел сверху-вниз на грудь под чехлом водолазки.
- Жена мне тоже не нужна.
Шеула оскаливается и шипит.
- Ты зарываешься, ищейка.
Детектив наклоняется к ящику столаи к лицу орчанки. Она не отшатывается, наоборот, клыки ее словно чешутся вцепиться ему в глотку. Нащупывая в ящике сигареты, Дрорег придвигается еще ближе. Ноздри Шеулы раздуваются, орчанка жарко дышит детективу прямо на губы. Дрорег изучает темные мешки под желтыми глазами. Два-три дня недосыпа, не меньше. Взгляд детектива скользит ниже и упирается в пятнышко крови на воротнике пиджака у самой шеи.
- И любовница тоже, - бросает орк и выпрямляется. Сигарету Шеуле не предлагает. Сам закуривает, отвернувшись к окну. Над Старым городом светлеют небесанасколько позволяют нефтяные топки старого отеля.
Шеула со всей силы бьет сапогом по столу.
- Грязный скот! - орет она.Ищейка бездарная! Я пришла нанять тебя.
Дерево с хрустом крошится под железным сапогом. Орк смотрит на разбитую столешницу.
- Попробуй еще проломить стенуможет, соглашусь работать бесплатно, - Дрорег тушит сигарету в пепельницу на подоконнике.Шеула, мы носим железные сапоги не для того, чтобы крушить столы.
- Без понятия, зачем предатель их носит.
- Чтобы помнить, когда нужно остановиться. Но ты, похоже, все равно забыла.
- И с чего такие выводы, шпик дешевый?
- С пятна у тебя на воротнике.
Она выгибает шею, разглядывая пиджак.
На другом плече. Повезло, что не нарвалась на патруль. Под раковиной мусорное ведро, выбрось пиджак и выметайся.
Шеула вдруг хватает сигареты и зажигалку из ящика, закуривает.
- Сто аконитов аванс, - она вытягивает из кармана мятую банкноту и тянет Дрорегу. Еще стопосле того, как выполнишь дело.
Немаленькие деньги для бедного клана с кучей детских ртов. Детектив не спешит брать банкноту.
- Преступленияне мой профиль.
- Не волнуйся, шпик, прошипела орчанка.Никто в клане не станет иметь серьезных дел с предателем. От тебя требуется немногосъездить в Брегстон и найти нашего.
- Кого?
- Хлорока.
- Как давно он мертв?
- С чего ты взял, что он мертв?желтые глаза Шеулы сверкнули.
- И, правда, с чего? Может, Хлорок сидит второй день на пристани в Брегстоне и качает сапогами над волнами, пока его шестеро детей голодают?
- Второй день? Почему?
- Или третий. Тебе виднее, сколько ты не спишь.
Тяжелый кулак орчанки сжимает банкноту.
- Вот три условия, чтобы я взялся, - Дрорег ковыряет окурком в пепельнице.Первое, рассказываешь все, как есть. Второе, рамки закона я не переступаю. И самое важное, мое креслотолько мое кресло.
Шеула секунду не шевелится, затем ее ноги с грохотом опускаются на пол. Орчанка встает резко, кресло чуть не падает. Дрорег тут же опускается в него, здоровые ладони орка соединяются на раскромсанной столешнице.
- Я вас слушаю.
Шеула кривит лицо, но рассказывает:
- Два дня назад я и Хлорок грабанули контрабандистов на заброшенном складе в Брегстоне. До их встречи с покупателями у нас был час. Все должно было выйти по-тихому. Только только контрабандистов оказалось больше, чем нам донесла крыса из береговой охраны.
- Но вы все равно их грабанули, - подытожил Дрорег.
- Заткнись, ищейка!рычит Шеула. Ненадолго ее хватило.Все ты знаешь! Знаешь, насколько твой клан беден, потому и бросил нас. Конечно, грабанули! Лиловый жемчуг стоит баснословных денег. И рек крови. Три или два десятка трупов - неважно, это всего лишь бандиты.
- Всего лишь бандиты, как и вы с Хлороком, - соглашается Дрорег.И скольких убила тем вечером именно ты?
- Семерых, - с вызовом смотрит Шеула. На лице Дрорега ни один мускул не шевелится, и она продолжает.Их все равно было слишком много. Нам пришлось бежать. Я рванула с жемчугом к окраине города, Хлорок же взял погоню на себя и увел ее к докам.
- Жемчуг сейчас в клане?
- Да, тебя это не касается, - Шеула вдруг сникает плечами.Хлорока точно убили
- Точно, - Дрорег смахивает щепки со стола.Вам нужно его тело и сапоги?
- Имущество мертвых переходит семье погибшего. Сапоги Хлорока нужно перековать на новыедля его старшего сына.
Дрорег молчит. Шеула бросает смятую банкноту на стол.
- Твои условия соблюдены. Ты не замараешься, просто найдешь труп Хлорока и свяжешься со мной.
- Пятьсот аконитов, - поднимает глаза от банкноты орк.
- Что?
- Моя оплатапятьсот аконитов. Я нынче на мели, а клан теперь богат, как Безбожье.
- Какая же ты скотина, - шипит Шеула. Дрорег поднимает брови.
- Или все же нет?
Шеула накидывает шляпу и отворачивается. Железные сапоги громыхают прочь. На пороге орчанка вдруг замирает и снимает пиджак.
- Найди Хлорока, Дрорег, - тихо произносит она.И будут тебе пятьсот аконитов.
Шеула бросает пиджак прямо на пол и уходит.
Дрорег поднимает пиджак с грязного пола. Отодвинув занавеску перед умывальником и мусорным ведром, орк зависает на секунду. За окном резко разбушевался ветер, деревянные створки трещат от яростных порывов. Дрорег швыряет пиджак в мусорное ведро и отходит к столу. Но тут же возвращается, вытаскивает пиджак из ведра, отряхивает. Ветер пригоняет тучи, солнце прячется от кабинета-коморки, от всего Старого города, может, от всего Джастисвилла. В полутьме орк берет щетку с полки, поворачивает кран воды и начинает чистить пятно.
Дрорег не знает, зачем стирает кровь. Пиджак все равно придется выкинуть: неизвестно, где Шеула в нем засветилась. Дрорег не знает даже, зачем взялся за это дело. Явно Шеула недоговаривает, явно хочет втянуть его в грязную игру. За полтысячи аконитов можно нанять вполне приличного детектива, который арендует в даунтауне просторный кабинет с отдельной приемной и секретаршей. Приличного детектива-не-орка. В том-то и загвоздка. Если приезжего левого орка не пришьют в Брегстоне, значит, Шеула сможет тоже туда высунуться без риска. Остается только вопрос: зачем?
Оттерев пятно, Дрорег оставляет пиджак сохнуть в раковине и выходит в коридор. По пути к телефонной будке, Дрорег кусает нижнюю губу.
- Проклятье Безбожье, - грохочет в трубке голос разбуженного Жамамбы.Кто такой смелый и не боится, что я ему зырки на одно место натяну?
- Свои лучше протри, - советует орк.И впредь не бери трубку, если на бровях.
- Дрорег!сразу как загорланит шумный огр, наверняка, разбудив у себя полдома.Ах, ты кривозубый орк, объявился наконец. Дружище, как ты?
- Давай тише, - морщится Дрорег.А то сейчас твои соседи вломятся и тебя гурьбой в окно выкинут.
Как раз в трубке раздаются железные стуки и приглушенная стенами ругань.
- Не вломятся, - заявляет Жамамба.Дверь поставил новую, вырезанную из толстенного листа стали, даже огру не отжать, - гигант разражается раскатистым смехом, на что соседи мигом реагируют градом ударов в хваленую дверь.Тем более орку с эльфом.
Звон избиваемой стали резко обрывается. Жамамаба затихает, прислушиваясь. Что-то на заднем фоне тихо-тихо заскрипело, словно иглами ковырялись в механизме часов.
- Когда мы с Анодониасом проникали в твою конуру, - говорит Дрорег, - то не отжимали ломами дверь, а просто вскрывали замок с помощью отмычек.
Жамамба коротко ругается в сторону.
- Дрорег, извини, - в трубке слышно, как огр с хрустом разминает пальцы.Похоже, сейчас у меня будет утренняя зарядка. В другой раз поговорим.
- Мне приехать?
- Зачем? - удивляется Жамамба.Там всего-то пара-тройка гномьего молодняка, не больше десятка мелюзги-гоблинов, ну и варг, если смог подняться в рань.
Звучит не очень, размышляет Дрорег. Для человека, эльфа или даже орка. А для огра это всего лишь несколькоразмашистых взмахов пятерней. И приехать до разборки Дрорег все равно не успеет.
- Несколько секунд до «зарядки» еще есть?
- Да, гоблин все еще ковыряется в замке. Походу, придется самому открыть и сказать всем «Доброе утро».
- Подожди, пока не открывай, - Дрорег поглаживает обломанный клык.Я собираюсь в Брегстон.
- Зачем?
- Убили моего бывшего соклановца. Нужно разобраться.
- Ну, береги там себя. Матросынарод суровый. По мне можешь судить. Я ведь из Брегстона.
- Поэтому и позвонил. Знаешь кого-нибудь из местных, кто делится сведениями? Не задаром, понятно.
- Крошка Тадагра, - едва слышно мурлычет Жамамаба, от чего Дрорег удивленно вскидывает брови.Пташка редкого оперения была. Сейчас поблекла, конечно, столько лет ведь пролетело. А когда-то ни один моряк мимо не мог пройти, и она никого не обижала. Добрая душенька.
- Эа сейчас живет доносами?
- Ну, не надо так плохо, дружище, про крошку Тадагру,басистый голос огра снова ожил.Пойми: девушка постарела, перышки потрепались, надо бедной жить на что-то. Дружище! А ты ведь только к вечеру до Брегстона доберешься, так? Давай сразу после зарядки я позвоню крошке Тадагре и договорюсь, чтоб встретилась с тобой в трактире «Жирном окуне» в районе восьми вечера? Не против?
- Шутишь, огр? Это здорово! Спасибо.
- Договори
В трубке громыхает железная дверь, и голос огра пропадает за грохотом ударов и ревом десятка глоток.
Ветер прекратился, и набухшие черные тучи, не разразившись дождем, стали рассеиваться. Редкое чудо для серого Джастисвилла. Выехав из города, Дрорег поворачивает машину на север. Вдоль дороги тянутся частные владения. Каждый дом выглядит как крепость внутри кольца высоких кирпичных стен, из-за которых торчат макушки пестрых апельсиновых деревьев. Вскоре вилы исчезают, уступив натиску гремучего леса.
Перед выездом Дрорег зашел в обувную лавку и купил кожаные ботинки за пятнадцать аконитов. Переобувшись, Дрорег никак не мог свыкнуться со странной легкостью в ногах. Орк словно учился заново ходить. Его как ребенка тянуло бегать по тротуарам и прыгать через перила. В то же время без железных сапог Дрорег ощущал себя так, будто ему содрали кожу с подошв. Придется привыкнуть ради шанса, что его не заподозрят в связи с двумя орками-мясниками.
Дрорег убрал сапоги в багажник, хоть везти их с собой было рискованно. Если охотники за жемчугом обыщут машину странного приезжего орка, ему, наверняка, крышка.
Почему Дрорег прикипел к тяжелым, твердым, неподатливым сапогам? Его бывший клан промышляет разбоем, братья и сестры детектива не стесняются сносить головы ради наживы. А Дрорега с детства тянуло к двум вещам. Правосудие и справедливость. Но даже став полицейским, детектив каждое утро грохотал по тротуарам и напольным плитам в железной обуви головорезов.
В клане Железные сапоги орчатам рассказывают легенду о быстроногом Гарроше. В дремучие времена, когда дикие орки добывали пищу копьями и стрелами, вождь Гаррош славился как лучший охотник и неистовейший из мужей. Однажды, когда почти все мужчины племени ушли на долгую охоту, на их деревню напала банда гнолов. Шакалоглавые твари перегрызли половину стариков, женщин и детей. Другую половину успели изувечить клыками и когтями, когда вернувшиеся с добычей охотники спугнули бандитов. Мужчины-орки падали на колени и плакали над затопленной в крови деревней. Сам Гаррош лишился жены, его детей шакалы не успели убить, но погрызли и искалечили в зверских играх. Гаррош не дал волю слезам, взъяренный вождь сразу же созвал всех охотников и погнал вслед за гнолами. Безумные от горя орки мчались по пятам быстрых тварей день и ночь, настигали отставших бандитов по одному, и тогда врага хватали, связывали, вспарывали голый волосатый живот и обматывали шакалью голову ожерельем из его собственных кишок. Остальные гнолы слышали предсмертные вопли сородича за рядами деревьев и бежали-бежали прочь от мести орков, забыв про недосып и голод. Леса сменялись желтой степью, степьгорами, горыхолмистыми долинами, а орки все преследовали убийц их родичей, разили уставших и отставших. Наконец, последний гнол, сойдя с ума от страха и бессонницы, сам бросился оркам на копья. Шакалоголового повесили на первом же дереве на веревке, скрученной из его внутренностей, и орки отправились в обратный путь.
Но войдя в пустую деревню, охотники снова рухнули на колени, снова ручьи слез полились из их глаз. Только преследовать было уже не кого, некому мстить. Разве что только себе. Могучий Гаррош целовал худые трупы детей, рыдая. Вождь рвал из своей пасти клыки и проклинал жажду мести, что ослепила его. Ослепила всех орков. В то время, как их дети и жены, искалеченные гнолами и беспомощные, умирали от голода.
Весь следующий день и ночь Гаррош не выходил из кузницы. Грохот ударов молота по металлу разносился на окрестности. Когда на утро вождь вышел из объятий горячего дыма у наковальни на росистый луг, тяжелые железные сапоги сверкали на его ногах. «Больше я не побегу, - сказал вождь своему племени.Никогда».