Или нельзя согреть?
Кто тебе сказал, что я вообще собираюсь жениться.
Здравый смысл, отчеканила Гера и пригвоздила меня к пещере очередным хмыком. Владыка без детейтоже, нашел сказку. Не говоря уж о том, что тогда ты станешь завидным женихом, и каждаяслышишь, каждая дура в Элладе
Я приподнял рукисдаюсь. От такого роя стрел не укрыться.
Я вообще-то думал, мне чудовище нужно. А вот оказываетсяеще и жена.
Я бы все-таки предпочел чудовище, наверное.
Там ведь вообще-то еще Афродита где-то бегает
Засмеялись вдвоеми она, и я. Владыка женат на ветреной богине любви. Ну да, как же.
Я думал, женятся по любви, сказал я потом. Неправильно, наверное, вышло. Не грустно, не по-философски.
Насмешливо, колко.
О нереиде своей думаешь? вдруг спросила сестра. Об этой Левке?
И пожала плечами в ответ на мой взглядболтают, мол кто только не болтает!
Левку мне не удалось найти. После той истории, с отцом. Может, стоило тогда к ней и отправиться, но я пошел к Ате
А потом все не было времени.
Не знаю, может, я думалона дождется.
Не дождалась. А сестры так и не смогли сказатьчто с ней. Говорятдавно не слышали ее песен.
Больше ничего не говорят почему-то.
Не знаю, может, мне стоило пристальнее искать.
Ты же ее не любил, тяжело вздохнула Гера. Показалосьэто море где-то в отдалениитоже вздыхает, укоризненно. «Не любил, не полюбиш-шь». Аид, кого ты обманываешь, какая любовь ты на себя-то посмотри. У тебя на уме, кроме трона, хоть что-нибудь есть? Кроме этогокак избежать войны? Как договориться с титанами? Кроме мыслей, как будешь править?
«Ты чудовище, Аид, ударило синевой из глаз. Спроси у самого себякого ты любил, хоть когда-то?»
Мать. Наверное. Когда-то.
Судьба прихотлива, проговорил я, не обращая внимания на тихое хихиканье из-за плеч. Кто знает. Что будет, если вдруг ты полюбишь? Если я полюблю?
Она опять хмыкнула. На этот разухитрилась запихнуть в этот звук пропасть сомнения. Мол, с Атой в обман играй, а со мной
Останусь тебе верна. Долг превыше всего. Очаг превыше всего. Для меня от тебя я такого ждать не стану. Если вдруг ты воспылаешья уйду с Олимпа. Расторгну наш союз, если вдруг ты решишь последовать за стихией Афродиты и жениться на той, в кого влюбишься. Объявлю, что ты свободен. Об одном прошуесли вдруг соберешься бегать по любовницамне бери их на Олимп, не дари бессмертия. Позора я не потерплю.
Не собираюсь, сказал я. Царю не к лицу.
Потом мы еще молчали, глядя как Амалфея и Эвклей решают возобновить прерванное выяснениекто тут у пещеры хозяин. Выясняли бурно, с переворачиванием котелка, прыжками через котел, воплями. Эвклея коза все-таки отогнала, подошла победительницей. Ткнулась лбом в колени Герепризнала хранительницу очага.
Предательница.
Ох, и пара из нас будетвообразить страшно.
Так что тебе нужно? нарушила молчание Гера. Уверенно. Громко. На правах союзницы.
Я почесал нос. Покосился на овец Нефелыоблака лениво гуляли по небесному пастбищу.
У тебя, случайно, нет чудовища?
Какого?
Лишнего. Которого не жалко. И желательно, чтобы ещемогучее и жуткое. А?
А тебе оно нужно?
Качнул головой. О-о, как оно мне нужно. Нужно до тогохоть к бабушке иди, проси, чтобы она родила что-нибудь. Только ведь потом бабушка обидитсякогда увидит, что с чудовищем случилось.
Нужно до того, что я на тебе прямо сейчас жениться готов, сестренка. Если вдруг у тебя есть какое-нибудь чудовище.
Состязание, тихо сказала Гера. Зрители на трибунах. Бойцы. И вдруг
«Вдруг появляется беда. Многоглаваяхотелось бымогучая беда, которая идет править. Идет побеждать. Беда, с которой не справиться никому из победителей. Которую не одолетьдаже если вдруг состязающиеся заключат союз. И тогда»
Тогда появится царь. Который одолеет общую беду. Спасёт всех. Который станет победителем, не участвуя в соревновании и
«и против которого никто не осмелится поднять голос. Которого полюбят глупцы. Против которого промолчат те, кто умнее. Царь для всех».
Только вот оказываетсячудовище не так-то просто откуда-то взять.
Не взять, отозвалась она тихо. Но можно ведь вырастить Ты знаешь гору Арим? Драконы устраивают свои гнезда на ее склонах. Закапывают в камень, хоронят в почвуи гора рожает их из камня, из почвы говорятесли на склон Арима посадить тростьона прорастет.
Драконье яйцо? переспросил я. Понадобится что-нибудь покрепче. Кровь подземных чудовищ или
Кровь того, кто один раз был уже побежден и внушает страх всем, кивнула сестра. Только вот у кого могла сохраниться кровь Крона, повелителя Времени? Даже и не знаю.
И задумчиво кивнула, снимая с шеи искусно выделанный маленький сосуд.
Что ты так смотришь, брат? Богине домашних очагов приходится быть запасливой.
Странное это чувствокогда скрепляешь собственный союз не своей кровью, а кровью отца, сброшенного тобой в Тартар.
И еще вопрос, какой из союзов будет нерушимее.
* * *
Не повезло, брат! улыбается Эпиметей. А я-то думал, ты и участвовать не будешь.
Прометей в ответ хмурится, смотрит строго голубыми, полными жалости ко всему глазами. Прижимает тряпицу к боку, в который угодило копье.
Голос Провидящего тих, но ясен.
Скажи мне, кто не участвует. Скажи, кто не участвует в этом.
И кивком указывает на арену, где Зевс как раз одолевает нового противникавеликана с Запада.
Арена великаможно удаль и на колесницах показать, и в беге развернуться. Только вот никто не хочет похвалиться прытью. Вызывают противников соревноваться на копьях, драться на мечах, на кулаках, бороться, метать диски
Заменяют войнувсе против всех.
Титаны против богов. Боги против великанов. Великаны против лапифов. Лапифы против людей Золотого века. Люди Золотого века против титанов
Всепротив.
Всеза одно.
За трон Олимпа, будь он неладен.
Состязание бурлит не один год, побежденных глотает забвение, победителей славят в песнях, и круг сужаетсяк сегодняшнему бою остались закаленные, удачливые бойцы, хорошо знающие друг друга.
Сторукий Эгион и Эпафгерой Золотого Векасплелись в борьбе, схватились не на шутку, тела блестят от пота и маслаза Олимп!
Кронид Посейдон и титан Бий схватываются на копьяхяростно, так, что дрожит арена.
Царь Лапифов Гиперант и вождь людей Золотого века Атлетпробуют друг друга на мечах.
Кронид Зевс и титан Иксионбросают вызов друг другу в кулачном поединке.
Осталось не так много, и все сильнее дрожь предвкушениякто?!
Эпиметей бросает вызов Посейдонугонки на колесницахи побежден, но не огорчен, потому что показал себя как следует. Машет Плеядам, рассевшимся на трибунам, машет братуАтланту. Шепчет Прометею: «Как думаешь, она заметила?»
Прометей щурится на удобную трибуну, где возлегла с кистью винограда красавица Афродитаокруженная юными нимфочками и юными же почитателями. Пожимает плечамичестный до конца. Прометея волнует не Афродита, не бои, не Состязание.
Предчувствие пропитало воздухтолько слепец бы не увидел, глухой не услышал бы.
Предчувствие вкралось на арену, где все чаще повторяются одни и те же имена.
Влезло на трибуны, где сидят жены, сестры, дочери тех, кто решил попытать себя в битве за трон. Мечется среди слуг и рабов, которые торопливо готовят освежающие напитки, разносят чаши, двигают опахала, предлагают фрукты, подготавливают пирыпиры обязательно будут вечером, после дня состязаний, чтобы соперники могли примириться друг с другом за чашами медового вина.
У певцов, которые восхваляют славные поединки, хриплые голоса и дребезжащие струны кифарна струны налипло предчувствие, оно же залезло в глотку.
Предчувствие допрыгнуло даже до судейской трибуныНерей слишком нервно завивает седую бороду, вещий Япет мрачен, Хирон не смотрит на поединки, Стикс задумчива и даже не поглядывает на сынаКратоса, хотя он тоже участвует Фемида Правосудная печальна и разговаривает лишь с Афинойдочерью Метиды, которой позволили сидеть с судьями в качестве чести: все же придумала состязание
Состязание, которое никому не нужнони судьям, ни зрителям, ни самим состязающимся.
Все усталикогда все против всех.
Истрепались, измотались за годы в поединках. Наелись по горло благородством противников и честностью судей. Некоторые шепчутлучше бы уж война
Прометей усмехается горько и думает, что война не лучше.
И что предчувствие не зря разлито в воздухе.
Все кончится в эти дни.
Быть битве между Кронидами!
Кто обронил это с утранепонятно. Говориликакая-то безумная тварь из подземного мира. Кривляющаяся, мерзкая девчонка. А все поверили, подхватили, шумят, ждутисступлённо
Вечером на пиру чаши бросают, не допив. Песни до конца Песни до конца не дослушивают. Скорее, скорее, скореебыть бою!
Между Кронидом Зевсом и Кронидом Посейдоном.
Ни один, ни другой не знали поражений. Оба повергают оставшихся противников с легкостью: Кратос побежден Зевсом в кулачном бою, Эгионв бою на копьях. Посейдон одолел Дрианта, Астрея, кого-то подземноготот отказался называть имя
Братья идут друг другу навстречу, побеждая по путисловно обниматься собираются.
Вот только они собираются не обниматься.
Ну что, подеремся?!
Зевс смеется, показывая белоснежные зубы. Машет зардевшейся Деметре. Машет Герета в ответ только хмыкает. А Гестия тоже начинает махать.
Посейдон не смеетсястоит, набычившись, досадливо сопитшуточки, тоже
Остальные побеждены. Зрители пресытились зрелищем. Зрители ждут главногокто?!
Божественное оружиетрезубец против двузубца. Блестящие черные локоныпротив косматой гривы. Гибкостьпротив грубой силы
Брат против брата.
Всепротив всех.
Зевс встряхивает волосами, игриво улыбаетсясловно нимфочку решил соблазнить. Прокручивает в пальцах трезубецлегче перышка. Посейдон топчется, морщит лоб, лохматит иссиня-черную гриву, делает двузубцем короткие, нервные, острые выпады.
На трибунах затаили дыхание. Замерли чаши. Бараньи ляжки у титанских ртов тоже замерли.
Вот онбой дня! Бой года. Нет, полусотни лет. Полсотни лет пустого трона с того времени, как Аид Мудрый сказал, что не хочет править. И из эха его голоса родился неизбывный вопрос: «КТО?!»
Урани тот онемел в вышине: старик вытянул шеюпосмотреть на внуков. Обронил с себя покрывалои оно упало на арену тишиной. Растеклось, заглушая звукии шорох песчинок показался оглушительным.
И колесница Гелиоса поехала медленнее в вышине.
Стикс взмахивает платком, затканным сценами битв и состязаний: можно
Предчувствие падает на арену вслед за тишиной.
Братна брата. Братпротив брата.
Кронидпротив Кронида в бою за Олимп.
Кто?!
А-а-а-а-а!! Чудовище!
Небо содрогнулось от чудовищного кощунства. А может, от вопля. Вопль прокромсал тишинухриплый, но пронзительныйдолетел до старика-Урана, щелкнул по носу, вернулся к богине обмана и заметался вокруг нее:
Чудовище! А-а-а-а! Спасите! Помогите!
Ата ворвалась на арену, пошатнулась раз, пошатнулась два, уселась на песок на подломившихся ногах. Пролепетала слабо:
Я предупредить чуть успела
Но ее все равно услышали. Все слышали только ее. Все видели только еес растрепавшимися волосами, с правдиво перекошенным испугом лицом Одежда порвана, закопчена, на лицеследы слез.
Там родился. Тифон говорят, что сын Тартара. Или сын Крона, от крови, которую кто-то какие-то злодеи сохранили. Чу чудовище! Вместо ногзмеи. Сто голов, сто тел, сто рук изрыгает пламя и так мо-могуч!
Фемида Правосудная покачала головой. Наклонилась, шепнула Афине:
Лжет, конечно. Не может удержаться, чтобы не сорвать главный бой Состязания. Подземная
Может быть, склонила голову воинственная дочь Метиды, только скажи мне, о Правосуднаякак удалось этой дочери Нюкты заставить дрожать землю?!
Земля сотрясалась мелко, частоне в такт могучим шагам, ибо тот, у кого вместо ног змеи, скользит бесшумно Земля тряслась от страха перед тем, кто шествовал вслед за Обманоми ветер уже доносил клубы дыма
За дымом явился рев, потомвой.
Потомкрики ужаса, когда Тифонвыше самого высокого титанаявил себя перед теми, кто собрался у Олимпа.
Величественный, как Олимп. Ужасный, как война. Убийственный, как пламя.
Нагой, поросший косматой шерстью, он не стеснялся ни богов, ни титанов. Черные щупальца свисали от плечпридатки к могучим рукам, в одной из которыхкопье. Глаза горели пламенем, пламенем облекалась широкая ладонь с семью пальцами, и пламенем пыхали драконьи головымелкие, злобные, воющие, вырастающие из затылка.
Пламя пылало в глазахгустое, жадное, голодное.
Жаждущее править.
Беда оглядела противниковтитанов, богов, судей. Беда гулко расхохоталась в небесаи Уран поежился там, наверху.
Потом Тифон заговорилвыталкивал слова медленно, отрывисто, словно из раны тащил.
Бой рокотнуло грозно по арене. Со мной. Состязание. За Олимп. Править!
молчат боги, молчат титаны. Окаменели, онемели Крониды. Бой?! Состязание? С таким противником?!
Чудовище поворачивает голову, на затылке которой копошатся другиедраконьи, мелкие, как кудряшки, но злобные, пыхающие огнем. Оглядывает площадку, трибуны, судей
Кто?! Со мной?!
молчание. Молчание, как в толосе, как в водах Стикса. Сама Стикс кусает губы, сжимает в азарте копье расслабляет пальцы, еле заметно качает головой Силе и Завистине нужно, не сейчас, посмотрим
Посмотрим.
Титаны окаменели, с места не сдвинуть. Атлант зачем-то руки приподнялвот-вот свод на плечи примет, Прометей готов рвануться вперед: а вдруг кто-нибудь погибнет! Его держит Эпиметей«думающий после». внезапно начал думать до. За брата. Потому что
На-а-а куски!
Чудовище рычит, неспешно поворачивается вокруг себя, вращает в пальцах копьес парочку Прометеев, не меньше. К такому сунешьсяа оно и правда тебя на куски. У него ж Кронова кровь в венах, так что оно наверняка еще и характером в Крона, да и вообще
Да и вообще, рассуждают младшие титаны, потупя взгляд. При Кроне как-то жилось, при Тифоне тоже проживем. Точно проживем дольше, чем если вдруг на него кинемся.
Всем ведь известно, что побеждает сильнейший. Кто тут сильнейший? Даже вопроса не возникает.
Посейдон! За мной!
У титанов не возникает, а у Кронидов возник. Зевс соскакивает с трибуны, всплескивает сияющими волосами, гибкий, стремительныйзалюбуешься. Младший Кронид бросается в битву сходу, разит трезубцем наотмашь, прыгает в воздух, легче птицы. Средний мчится за ним, ревет в неистовстве, двузубец занесенсейчас удар
Удар.
Удар-удар-удар чудесным оружием. Двумя оружиями. Собой, божественной силой
Бьют бьются выбиваются.
И Тифон, сын без отца, ухмыляется внезапно знакомой кривой усмешкой на загрубелом лице.
Мелкота
И отодвигает мелкоту в сторону. Длинным языком пламени, огромной ручищей
Двое сыновей Крона падают друг на другав жару, в чаду, чудесное оружие ковки Циклопов падает рядом с ними. Тифон вздымает рукудобить мелкоту.
Гремит воинственный клич, и в руку ударяет копьеАфина, дочь Метиды от себя самой, вмешалась в битву.
Копье хрустит, перемалывается в щепки, Тифон выдергивает егоцарапинаударяет Афину своим копьем.
Разлетается щит. Отважная почти уходит из-под удара, но отдача велика, богиня вскрикивает от боли, откатывается к трибунам.
Тифон утробно смеется, и его смех напоминает хохот гиены.
Буду править, слова тяжкие, густые, громовые, раскатываются над ареной. Победитель. Вы все слушайтесь.
Ну, что же вы! слышится отчаянный девичий голос. Мужчины! Так и будете стоять?! Трусы!
Гера, дочь Крона, распрямилась на своем месте, прикрыла телом худышку Гестию и пышную Деметру. Выпятила грудь, задрала подбородок. Лук досталаобороняться, раз уж мужчины не умеют. Костерит титанов, костерит богов кто тут еще из бессмертных собрался? Ну, и этих костерит.
У последнего барана в стаде воинственности больше! прорывается сквозь смех-клекот Тифона. Хлебоеды! Давайте же, все вместе, или поднимать оружие должны женщины?!