А что между царем и царицей можно пару титанов положитьо том аэды как-то и не догадываются. Или о том, что царь и царица засыпают вот такперекидываясь фразами, поглядывая в сумрак спальни.
Правда, иногда и придвинуться приходится. Чтобы голос не напрягать. Нет, в самом деле, кто выдумал это ложе, а главноедля чего выдумал? Чтобы муж с женой могли веками не видеться?
Гера как-то высказалась, что на этом ложе мог бы возлечь Зевс со всеми своими любовницами.
С Деметрой? Успокоила, как всегда. Сказала, что твое терпение на исходе, и скоро ты подвергнешь Зевса страшным карам. Отберешь трон, самого в Тартар сошлешь за неверность Или как с Ураном Деметра любит мужа, она перепугалась. Месяц жаловаться не будет.
Я не выдержалсонно засмеялся в темноту.
А, да. Девочку ее я пристрою к Афине в обучение. Деметра хотела к Фетиде но Фетида не защитит ее от пролетающих мимо настырных птиц. Мне пришлось учиться стрелять.
Угу, сказал я. Перед глазами мелькали лица, вздымаемые кубки, смеющийся младший, почему-то Мом-насмешник Какую девочку?
Кору. Рыжую.
Не помню такой.
Ты был на пиру в честь её рождения. Шестнадцать лет назад.
Тут фыркнул яот жены научился, наверное. Да если вспомнить все пиры в честь отпрысков Зевса
Они в пеленках все одинаковые. И вообще, у Зевса чтоесть дети от Деметры?!
Гера придвинулась еще ближе, устало хихикнула мне в плечо. Ну, ты так-то уж не притворяйся, звучало в ее смешке. Всем известно, что Климен Мудрыйеще и Климен Всеведущий. Лучше всех знает, кто с кем в родстве, кому сколько лет и у кого с кем тайные связи. Внушает своим всеведением уважение и страх.
Так-то оно так, только треть этого всеведенияшлем-невидимка, а вторая треть вон вторая, в плечо дышит, щекочет волосами руку.
Сестре тяжело. Зевс не простил ее за первенца за Гефеста. За его уродство и за то, что она попыталась от него избавиться.
Или за то, что не избавилась до конца. Неудачно сбросила с Парнаса, где рожалатак, что Прометей подобрал. Отнес тельхинам, обучил мальчишку всему, что знал видел его сегодняХромца. Зевс изо всех сил делает вид, что гордится сыном.
Не верится ни на миг.
Теперь она страдает от его измен и опасается за дочь ты говорил с ним сегодня?
Говорил.
Что там говорить, если пирв честь рождения очередного отпрыска от очередной нереидки? Тритоном назвали, мне только и осталось, что поздравить счастливого папашу и напомнить: у тебя вроде как и законная жена есть, может, на нее поглядишь?
Зевс глянул чистейшими глазами, развел руками: ничего не делаю, почитаю жену. Но как же не отпраздновать, сын же родился. И вообще, Владыка Олимпийский, вот есть кое-что, что удержать не так-то просто.
А ты ему?
«Уран тому свидетель».
Правда, сказал я это тихо, но младший сам повторил, заливаясь смехом. И пообещал примириться с женой. Он всегда так делает, когда я начинаю говорить о верности. Иногда добавляет еще: «Тебе повезло, у тебя-то Гера!»
Владыка, насмешливый шепот обжигает плечо. О чем думаешь?
О чем думать Владыке перед сном, когда наконец добрался до ложа, согрелся и лежишь, окутанный уютом?
Хочу утку в меду. И сбежать в пещеру на Коркире.
Угу, хмыкает жена. С козой. И этим своим распорядителем. И чтобы просителей не пускали.
Особенно Афродиту.
Только вот какие козы, какие пещеры. У нас тут Золотой Век. Нет войн, нет ссор, Климен Мудрый стоит на страже закона и справедливости. Твердой рукой наводит порядок. Судит, устраивает судьбы, щедрой рукой сыплет благоденствие из сосудов на головы смертных и бессмертных
Если вдруг Владыка куда-нибудькак пировать, как суды решать, кто на соревнования смотреть будет?!
О чем думаешь, царица?
О наследниках, призналась тихо, вздохнула в плечо. Деметра говорит: как это, пока ни одного? Да и все остальные тоже.
Зевс мне сегодня то же самое говорил. А до того еще лет тридцать, не меньше. Смеялсямол, где твои-то, или от мудрости великой не знаешькак оно там, с женщинами?
Надоели сплетни?
Гера передернула плечами. Отвернулась спиной. Голос у нее зазвучал чуть приглушенно.
Если тыжена Климена Мудрого, Гостеприимного и Милосердноготы должна привыкать к сплетням. Я привыкла. Я отвечаю, что Климен Мудрый ничего не делает просто так. Что мы родим наследника, когда ты посчитаешь нужным. Просто у тебя есть дочь, Афина. А у меня
Я старался не скрывать от жены ничегосоюзникам в битве говоришь правду. Не говорил только о Метиде. О шлеме-хтонии и о том, за что он был получен.
Давно догадалась?
Я богиня семейных очагов. Я могу узнать, чья передо мной дочь. Нужно только вглядеться как следует. Просто мне тоже хочется
Наверное, она впервые заговорила о том, чего хочетсяей.
До того были только мы и наш союз.
Она устраивала свадьбу, предоставив мне разбираться с началом правления и с заключением союзов. Принимала жен союзников, выслушивала их жалобы и всегда говорила только: нужно.
«Нужно будет помирить Майю с её отцом, это добром не кончится».
«Мне нужно погостить у Деметры, она того и гляди засуху устроит».
«Тебе надо бы что-то сделать с этим Гермесомкрадет же что ни попадя!»
Аэдысамые смелыепоют на земле, что у Владыки Климена очень властная жена. Она, якобы, даже осмеливается поднимать перед ним голос на советах.
Только вот до этого я не разу не слышал от нее«хочется».
Но уж если хочется
Ты что? шепнула она, когда я взял ее за плечи и развернул лицом к себе.
Наследника будем делать, заявил я, смаргивая сонливость с ресниц. Раз уж хочется. А то действительно непорядоктебя там ещё не измотали вопросами, что со мной не так?
Измотали жена шептала в потолок, уже поверх моего плеча, уже прижимаясь, обхватывая руками, принимая поцелуи и шепотравно.
А ты имчто?
А я: «Так ведь он не Зевс, у него всё в ум ушло»
Даже как-то обидно. Даже как-то и хочется отомстить за такое (а потом отдохнуть и ещё раз отомстить). И доказать, что в ум у меня как раз ушло не всё, и ежели нужноя ещё и Зевса могу уделать (только не хочется добавлять к моим многочисленным титулам еще и Приапоподобный). И вообще, не так уж редко мы с Герой делим ложе, не знаю, кто виноват, что у нас нет наследников.
Может, нам слишком мало пока что этого хотелось.
Может, было мало страсти: вон, Посейдона недаром Жеребцом прозвали, уже полцарства заключает ставкичто ж у него в подземном мире родиться может.
А может, с союзниками обычно не спят. Долг исполняют. Хотя, нужно сказать, долг исполняется очень даже побольше бы, в общем, таких долгов.
Так и хочется сказать: Кронид, что тебе ещё нужно? Вот, лежишь ты в царской спальне, обнимаешь жену, с которой только что делали наследников, жена пытается отдышаться и слегка улыбается и даже не противчтобы ты ещё раз отомстил за её слова про Зевса и ум. А до того был ещё один день, и золото трона было нежным и податливым, как тело супруги, и глаза тех, кто был в зале, сияли от восхищения, и на земле стоит миртвоими усилиями, Кронид, вот уже пять десятилетий. Стоит, не дёргается.
Золотой веквремя мудрости, любви и поэзии. Детей расплодилось, скульпторов и архитекторов развелосьплюнуть некуда. Смертные если и воюютто помаленьку, грешники объявляютсятак где их не было, титаны, боги и смертные племена живут мирно. В море все довольны владычеством Зевса, в подземном мире все исключительно озадачены тем, что Посейдон владычествовать так и не пришёл Так что тебе ещё нужно, Кронид?
Может, чтобы в ушах перестало греметь непрошенное«Бездарно дерёшься!» И горла перестал бы касаться воображаемый мечпочему-то мне кажется, что этот меч изогнутый, хотя я расспросил Гипноса специальнонет, у его братца прямой. Какое мне вообще дело до слов младшего сына Нюкты и до его мечавот что непонятно.
Можетчтобы Зевс стал менее мирным и перестал вызывать подозрения своим дружелюбием.
Можетчтобы мать перестала скитаться по краю света: она сбегает из-под присмотра верных нимф, а поместить её под стражу я не могу, скажут, плохой сын
Можетчтобы перестало звенеть оружие в коридоре.
Тихо, вкрадчиво. Почти совсем неслышно. Можно даже сказатьбеззвучно, как шаги тех, кто идёт по коридору к спальне. Если бы царь и царица вдруг спалиточно, наверное, не услышали бы.
Вот только царю с царицей взбрело в голову делать наследника как раз в глухой час: Ананка к заговорщикам немилосердна.
За нами? шевельнулись губы у Геры. Жена побледнела: это видно было даже во тьме.
Угу, ответил тихонько. Не меньше десятка здесьа сколько их всего? Решили захватить тихо или будут брать дворец?
По коридору почти неслышно пошёл второй десяток. Божки, лапифы, сыновья титанов кто ещё может быть? Неважно, важнеечто делать.
Ответ явился сам собой: пришёл гибким, капризно изогнутым, теплым металлом, втиснулся в левую ладонь.
Не промахивайся.
Аид, они что-то подготовили, супруга шепчет очевидное, но хорошо, что она понимает. Иди один. Женщине они ничего не сделают.
Второй ответ явился незванным, непрошенным. Шлем толкнулся в правую ладонь: как, невидимка? Если уж не промахиватьсято из пустоты
Дверь-предательница распахнулась беззвучно, пропуская незваных гостей.
Жена улыбнулась краешком губ. Шепнула, верная союзница: «Я задержу».
За миг до того, как подскочить на кровати с пронзительным визгом.
Ко всему готовились заговорщикино вот узреть царицу олимпийскую совершенно нагую, с растрепавшимися золотистыми волосами, в ослепительном свете загоревшихся светильников и истошно орущуюк такому их подготовить не могло ничто.
Бедолаги челюсти обронили. Не на миг, не на дванадолго обронили челюсти.
Мне хватило.
Скатиться с ложа, одной рукой надевая на голову шлем-невидимку. Нырнуть в широкий дверной проём, шмыгнув мимо хлынувших в спальню заговорщиковте так и не поняли, что их растолкало
Гере тоже хватило времени. Чтобы призвать колчан (свой лук она позвала ещё в темноте, сразу же).
И выстрелить дважды. Не прекращая визжать.
Я схватил это зрелище краем глазаослепительное зрелище! Обнажённая лучница, стоящая посреди разметанных одеял, натягивает тетивуи ближайший к ней воин опрокидывается со стрелой в глотке.
После второго выстрела на неё упала сетьпрочная, ковкая, от такой никакой лук не спасёт, почему-то показалосьпроизведение тельхинов или этого сынка Зевса, который хромой
А уже ещё через мгновение тишина, потревоженная воплем Геры, взорвалась окончательно: бряцанием оружия, грохотом, ругательствами, воплями.
Весь двореци во внутреннем дворе тоже закипела схватка.
Заговорщиков было точно не три десятка. Вспомнилось, что к завтрашнему дню прибыл сын Понта, Тавмант, младшее поколение титанов, а с ним свита вот, значит, какая у него свита.
Впрочем, возможно, там ещё сегодняшние якобы просители, не дождавшиеся встречи с царём. Да и не так уж сложно проникнуть на ОлимпЗолотой же век! Не время для войн, не время для заговоров
не время для раздумий.
Верный лук вздохнул под пальцами с укоризной: давно не виделись! Я стрелял с конца коридора, быстрее, чем стучало сердце: стрелы летели дробнее капельодна стрела, не настоящая стрела, стрела циклопской ковки
Белый мрамор коридора стал розовым, алым, серебристым от разной крови. Загремели вопли:
Где? Где он?!
Тут только она!
Он убивает со спины!
В чем дело, заговорщики? Не нравится, когда вас такисподтишка? Со спины, не предупреждая и из невидимости?
Вы бы лучше не связывались. У меня большой опыт, вы просто этого не знаете.
Те, кто в Тартаремогли бы рассказать.
Где он?! Где-е-е-е?!
Новая игра: поймай невидимку. Игра без выигрышакак с Атой.
Поставите ваши жизни, а, заговорщики?
Я не промахнулся по четырём главнымлапифу, божку и двум титанским сыночкам. Потом посмотрю, кто это. Остальные затоптались, соображая, что делать: бежать? искать? затыкать царицу, которая в сетях, но которая так и продолжает орать?!
Овцы без пастыря. Ягнята на алтаре. Этих трогатьтолько тратить время. Мне нужнодальше. К тем, кто командует, к тем, без кого эта суматоха заглохнет, ночь угомонится, остальные тупые бараны потеряются окончательно
Бой кипел во дворцево всех коридорах. Кто-то уже вопил: «Горю!»видно, полез в спальню к сестрёнке-Гестии, а она спросонья тоже вспоминает про кровь Крона в жилах. Я бежал, на ходу выцеливая нужноеглавных, нудно и быстро убирал их с моего путии подобие действий сменялось растерянными воплями.
Крики. Кто-то на плече тащит прочь Афродиту. Пусть тащит хоть в Тартар. Труп с раскроённой секирой головой. Кентавр встал на дыбыстоп, он обороняет комнаты вместе с местными нимфами. Золотоусый и громкоголосый командир отрядапрочь. Вон тот, с длинными волосами иззеленапрочь. Пропустить копье, которое случайно может сделать мне дыру в спине. Не промахнуться ещё три раза.
С кухни заговорщики уже бегутнадеюсь, Эвклей не посчитал, что они на его вотчину покусились, его ж потом придётся мне удерживать Не промахнуться. И ещё не промахнуться. Стрела летит стремительно и празднично, лёгким бликом поражает глупые мишенисловно нанизывает на солнечные лучи. Ещё. И ещё. И ещё. Взглянуть в окно: там уже слышен клич Афины, дочери проще принимать бой во внутреннем бою. Мелькает копьё, унося тела.
Не промахнуться ещё по трём, которые отдают распоряжениячто лучше делать со строптивой богиней. Теперь Афина всё закончит сама.
Где?! Где?!
Где Климен Милосердный и Мудрый? Вот уж не знаю. Наверное, исчез. Стал Аидом-невидимкой.
Где те, кто начал всё это ночью?
Конечно, там, где стоит золотой трон правителя Олимпа. Они ведь уверены, что, если поместить на трон своё седалищестанешь Владыкой.
Думают, так куются настоящие цари.
Куретыте самые, которые когда-то хранили меня на Критележат в крови у дверей моего тронного зала. К ним уже явился этот младший сын Нюкты, который мнит себя таким хорошим воином. Жальявился и тут же ушёл, получил бы от меня стрелу до того, как успел бы сказать, насколько я бездарно дерусь.
Я не дерусь.
Яне промахиваюсь.
У дверей зала они приготовили ещё одну сеть. Я проскальзываю под ней, падаю, выпускаю стрелу ещё дваждыпо тем, кто держит сеть, по двум шестируким великанам. Потом не промахиваюсь ещё и ещёпо всем, кто стоит в зале, переступая и уходя за троны, огибая сети, которые могут поймать меня, будто драгоценную рыбу
Тетива звенит и звенит, и от моей стрелы не спасают щиты.
Выживают те, кто падает на колени. Кто стонет, и молит, и вопит: «Пощади, Владыка Повелевай, Владыка»
И я слышу в их голосе правдивый страхи правдивое желание повиноваться.
Тогда я снимаю шлемвсё еще скрываясь за колонной зала. Испаряю его из руки. Иду, на ходу облекаясь в хитонсовсем забыл об одежде. Этане праздничная, царская, а пастуший хитон, короткий.
Я ступаю по полу моего тронного зала босыми ногами. На мне нет царского обруча, и волосы встрёпаны.
В опущенной рукенемыслимо потёртый лук.
Почему же вы отступаете и боитесь смотреть на меня, заговорщики?!
Вот ваш командиррасселся на золотом престоле. На тёплом троне, который мне пришлось греть пятьдесят лет. Сидит и смотрит. Сглатывает.
Он, ведь, наверное, царь Олимпараз он на троне-то?!
Тавмант, сын Понта. Могучий, грозный, сереброволосый, в рукетяжёлое копье.
Почему же он его не метает? Или считает, что копьё не тратят на пастухов-лучников?
Не боится же он, в самом деле. Крон, помнится, не испугался такого пастушка. Хотя у Крона пастушок был юнее.
Или, может быть, Тавмант, сын Понта, вдруг осознал, что занял чужое место и его сейчас попросят подвинуться?
Потому что он не просто не царь. Он тут даже не главный заговорщик.
Кто? тихо спросил я, останавливаясь в середине зала. Он сидел неподвижно. Молчал. Вздрагивал губами. Смотрел на то, что было за моей спиной: тела тех, кто дерзнул и преклонившие колените, кто уже не дерзнёт никогда, одного раза хватило.
Губы силились выговорить и не моглиложное «это я».
Царям не лгут.
Даже взглядом.
Я увидел их в его глазах. Два образа. Двоих заговорщиковнеожиданного и ожидаемого. Явного и тайного.
Кивнул.
Поднял лук, плавно оттягивая тетиву, свивая в первый раз за ночь настоящую стрелуиз усталости, и крови тех, кто лежит за мной, и холодного раздражения настоящего Владыки.