Мудрости надо? скучно спросил я, посмотрев на ее решительное лицо.
Она поднялась с камня, на котором сидела при дороге, одернула мужской хитон и отрезала:
Без мудрости твоей я как-нибудь обойдусь. Научи меня.
Чему?
Стрелять. Научи меня стрелять.
Тут только я заметил, как она смотрит на мой лукне отрываясь, жадно. Вскинул брови, крутанул в пальцах стрелку из белого адамантия.
Зачем тебе, сестра? Хочешь богиней охоты заделаться?
Вскинула подбородок, вспыхнула яростно, глянула мне в глаза
Где ты вырос, на Крите? Меня мать отдала Фетиде, своей подруге. Сразу же после рождения. Остальные были в других местах. Нимфы и морские титаниды умеют петь песни. Расчесывать волосы, водить хороводы только защищаться не умеют совсем.
Она шагнула вперед, стиснув маленькие кулакитогда она еще чуть доходила мне до груди. Метнула взгляд, полный пронзительной синевы.
И когда мать наведывалась она только плакала. От бессилия. От страха и неумения защитить себя и нас. И нимфы подвывали хоромо том, что вот, придет ее сын, защитник и предназначение А потом, когда Крон со своими выродками наведался к Фетиде и стал убивать их за то, что они помогали меня прятать ни одна не попыталась даже кусаться.
Она так и сказалаКрон, будто не была ему дочерью. Так, какая-то малознакомая сволочь, теперь вот в Тартаре.
Потом Олимп, в тот день. Мать плакала, Деметра голосила, а Гестия пыталась всех согреть. Братьяну, какие это вояки, у них еще пока молоко на губах скажи, тебе когда-нибудь приходилось ждать? Что кто-то придет, защитит, закроет потому что ты бессилен сам? Совершенно?!
Я не ответил, но она по глазам увиделане приходилось. Мнене приходилось. Кивнула и закончила сухо:
Если вдруг у меня будут детия хочу уметь их защитить. Чтобы не ждать.
Я кивнул. Не сказал, да и она тогда не сказалачто они ждали меня. И что я мог не прийти, мог не выстрелить, мог выбрать не то оружие
Почему она пришла ко мнея ее тоже не спросил. Потому что не выдам. У них там, кажется, было какое-то четкое представление о роли Герыу Фетиды и выживших нимф. И у сестер тоже. Что-то о роли будущей царицы, которая ей якобы предназначена.
Не знаю, что там с царственной рольюстрелять сестра научилась быстро. Не из бабушкиного лука и не адамантовыми стреламизачем! Но вот из изделия тельхинов она яблоки с камней сшибалазалюбуешься. Зевс вот недавно проверил
Забыл спросить. За что ты Зевса-то?
Гера хмыкнулау нее это получается на редкость хорошо. Сунула мне под нос утку в меду, сама уселась напротив.
Так он чуть ли не к самой пещере Фетиды заявился. Кукушкой, понимаешь лиГестия говорила, он как-то научился превращаться и пользуется этим ну, в общем, сколько у него там уже детей от смертных? Словом, не знаю я, какие у него были намерения гуляю себе, а тут эта птаха. Клюв золотой, летит прямо на меня и кукует жалобно-жалобно Наверное, думал, я эту птичку к груди прижму.
Угу. А ты еестрелой, сказал я лениво.
По касательной, и даже не ушибла, буркнула Гера и тут же надулась. Разлетались тут всякие, в другой раз не полезет.
Зевс мне это сам рассказывалв один из редких мой к нему визитов. Младший хлопал по коленке и заливался смехом: «Я к ней! А она лук наводит с таким прищуроми тихо: «Ну, здравствуй, братик». Сам не помню, как оттуда летел!»
Вот Тартар, это ж я ее научил, ляпнул я. Зевс замер, чуть не подавившись медовой брагой. Потом осмотрительно проглотил и только после этого зашелся в хохоте.
Сказал, правда, что так ему еще больше нравится. Когда «добыча труднодоступна».
Ну, как хочешь, ответил я ему на это. А то она задумывалась над тем, чтобы у тельхинов серп попросить. Ну, чтобы с виду как у Геи. Тот, которым Урана Да и натаскивал я ее не на глаза, сам понимаешь.
Вроде бы, после этого пыл у Зевса немного остыл. А может, он просто перенаправил его на другоена Состязание
Состязание! Всехсо всеми! Победитель в котором займет престол Олимпа. И воевать не нужнотак, свою удаль показать. Поиграть мышцами перед судьями.
Судей выбирали лет пять. Или десятьне помню. Склок из-за этого кипелоне сосчитать. Зато и выбрали пятерыхна заглядение. Нерей, Япет, Хирон, Стикс, Фемида Правосудная. Столько честности в одном месте с рождения Геи из Хаоса не собиралось. Потом еще выбирали площадку, обговаривали правила поединков, и неудержимо славили того, кто подал такую замечательную мысль. Потому чтозрелища, возможность показать себя, старые счеты свести. И никакой войны.
Меня вот тоже в судьи приглашали. Как мудрого отшельника. Только я не пошёл.
Мне, в общем-то, и в пещере неплохо. Коза есть (Эвклей стонет«Когда ж эта тварь сдохнет», а Амалфея ничегомекает и секрет долголетия не выдает), распорядитель есть. Сестра вот утку в меду принеслачем не жизнь бедному, мудрому отшельнику?
Гера вдруг тихо хихикнула, глядя на то, как я сгребаю выращенные Деметрой финики.
Сестра говоритну, что за брат. Нектар не любит, в Состязании не участвует, бегает ото всех. Дворца даже не построил за полвека. Зевс и Посейдон себепервым делом а у этого и дворца нет, представляешь?! А я сказала
Ну? Что сказала?
Что у тебя уже давно есть дворец. Просто живешь ты пока не в нем. А он закрыт, ждет, пока ты в него войдешь. Царский дворец. На Олимпе.
Поднялась, махнула рукойпринесу еще утки, потом, подкормить брата. Подарила прощальный взглядострый, сияющий синевой. Исчезла.
* * *
Истина смотрит на меня глазами сестры. Там много слов, в этом прощальном взгляде. Так много, что финики Деметры начинают отдавать горечью.
«Рано или поздно ты возьмешь трон. Это как с отцом. Ты мог бы выйти на битву с ним когда угодноно проиграл бы. И потому ты готовился. И пришел тогда, когда был готов. Что ты делаешь теперь? Заключаешь союзы? Учишься править? Неважно, главноеоднажды ты будешь готов, и тогда ты придешь за тем, что принадлежит тебе. Потому что привык всё делать сама это лучше тебя никто не сделает».
Острая, острее любой стрелы истинастранно, что ее пока рассмотрела только Гера.
Может, я все-таки слишком хорошо притворялся отшельником и мудрецом все это время. Каждым поступком своим кричал: «Да не хочу я править!»
Вот, сестру обмануть не смог. Ата-Обман, подружка по играм, обидится за такое. Скажетэто была отвратительная игра
Я начал её тогдапосле того своего выстрела. Когда настойчиво, истово твердил направо-налево, что не хочу становиться царем. Нет, совсем. Потому что сеять рознь не желаювот почему. Да, мне плевать, кто сядет на этот олимпийский трон. Идите вы в Тартар со своими вопросами, у меня дела. Да, к слову, о Тартаревот там у меня и дела. Нужно, понимаете ли, папу туда спихнуть. Эй, никто не поможет мне мать от тела отца отцепить?!
Твердил, когда плачущую мать увели сёстры. Когда всё решилось с телом Крона и был объявлен примирительный пир. На пиру тоже повторял одно и то жене желаю на трон! Повторял, ловил недоуменные и презрительные взгляды Зевса, Посейдон так вообще у виска крутил, не стесняясь
Потому, когда все примирившиесябоги и титаны, сатиры и кто там еще был приглашен на эту попойку когда все захрапеливышел во двор, взглянул на звезды. Прикрыл глаза, уловил едва заметный шепоттот самый, за плечами:
Радуйся, маленький Кронид только что ты начал войну.
Тогда открыл глаза и ответил тихо:
Иногда приходится.
Кровопролитие будет небольшимкогда все воюют против всех у них уйдет много времени на мелкие стычки. Они будут находить союзников, строить интриги, похваляться друг перед другом пышностью дворцов и заручаться благосклонностью смертных племен. Будут выяснятькто из них достойнее трона.
Разве не мог ты предотвратить вражду? Стоило взойти на трони
Хочешь, я расскажу тебе сказку, Ананка моя?
Примолкла, насторожилась. Там где-тоза спиной? За плечами? Хорошее все же делокогда таскаешь за спиной незримого собеседника, пусть даже твою Судьбу.
Потому что кем еще может быть эта, с улыбкой, похожей на зарницу?
Я не очень хорошо умею рассказывать, но попробую. Смертные рассказывают своим детям у очага диковинные сказки. О мальчиках-пастушках, которые становятся царями. Вырастают в глуши, учатся сражаться и побеждают жестоких тиранов. Потом всходят на трон, принадлежавший отцу правда, никто из смертных никогда не говориткак правят пастушки, ставшие царями. Смертные придумывают для своих сказок невнятное «долго, мудро и справедливо». Я знаком с Атой-Обманомона говорит, что сама подсказала людям такие концовки. И никто из сказителей не задумывался никогда не задумывалсявот приходит на трон пастушок, у которого козье молоко на губах не обсохло незваный, нежданный. Ничего не совершивший, кроме свержения старого царя. Вокругтолпа тех, кто сам желал бы править. Пастушок ничего не знает о своих подданных. И недоумеваетпочему под ним колеблется трон? Можно сесть на трон, нацепить на себя венец, окружить себя советниками и делать вид, что правишь. Так становятся царями.
И это тебе не интересно, маленький Кронид?
Это мне не интересно. Мне интереснокак становятся Владыками.
Кажется, эта, за плечами, обрадовалась. В ладошки захлопала почему-то. Голос пролился жидким, только что вытопленным из сот мёдом:
Мне помочь тебе чем-то, маленький Кронид?
Ответь мне честно. Скажи мнечто такое быть Владыкой.
Я спрашивал у других. У мудрых людей Золотого века. У нимфмоих воспитательниц. На нынешнем пиру я даже ухитрился спросить об этом у Япета.
Все давали разные ответы, а кто-то так даже молчал. Я слышал о преклонении, о величии, о власти. Япеттот об ответственности что-то нес. Красиво так нес, заслушаешься.
Только голос этой, из-за плечправдив и грустен.
Наверное, ты сам уже догадался, маленький Кронид Быть Владыкойзначит воевать. Значитлгать. Значитпойти на все, чтобы сохранить свое место. Этозначит всегда быть одиноким. У Владык не бывает
Я молчал. Смотрел на перемигивающиеся звездыУран-Небо понуро глядел с небосклона тысячью глаз. Подтверждал каждое слово из-за плеч: да, у Владык не бывает.
Не бывает любвижены или любовницы.
Не бывает дружбыподданные или враги.
Не бывает
Я смотрел на звездное покрывало от подножия Олимпа. Где-то там, наверху, притаился дворецлег в засаду, приготовился к прыжку. Наверное, хотел навалиться всей тушей на плечи. Пастушку, ожившему пророчеству, будущему царю Владыке?
А теперь скажи мне, маленький Кронид. Ты действительно хочешь себе такую судьбу?
Усмехнулся, потрогал лук. Теплый металл мягко вздохнул под пальцами.
Нет. Но я ее возьму.
Зачем же?
Потому что все мы хотим себе не свою судьбу. Воин желал бы быть хлебопашцем. Хлебопашецбасилевсом. Басилевсфилософом. Женщинамужчиной, странникотцом семейства Скажи, что было быесли бы тебя не было? Если бы каждый мог выбирать себе судьбу по своему вкусу?
Из-за плеч донесся вздох. Пролился задумчивый шепот, кажется дажеобиженный:
Ты думаешьтогда было бы лучше, маленький Кронид?
Лучше бы не было. Потому что не всем из нас дано выбирать. Яожившее пророчество, Ананка Крона. Я уже выбралдаже если сейчас попытаюсь все переменить скажи, что будет, если я и правда попытаюсь все переменить?
Молчит, только шелестит чем-то. Свитком своим, наверное. Или просто одеждамиудаляться, что ли, собирается.
Ты решил брать трон еще до того, как пошел против отца.
Да.
Ты знал, что сядешь на олимпийский престол, когда говорил, что не сделаешь этого?
Да.
Что же тебе нужно, мой маленький Кронид?
Мне нужно время.
Ате я потом сказал то же самое. Когда покинул подножие Олимпа и прибрёл на Крит. Вообще-то, хотелось навестить Левку, сказать, чтобы не волновалась об этом мнимом предательстве но пошел як Ате.
Предстояла долгая игра.
Ты солгал, радостно сказала она, когда я нашел ее за плетением венка из одуванчиков. Желтый венок, пушистый, выедает глаза яркостью.
И собираюсь лгать дальше.
Амалфея, которая за мной на Крит увязалась, венком была очарована. Ата расхохоталась и нахлобучила козе венок на голову.
Венца, правда, не получилосьполучилось царское ожерелье.
Дальше?
Дальше. Хочешь поиграть?
Ну, еще бы она не хотелазаискрилась вся. Подруга по играм своим весельем никогда не насыщается, готова играть дни напролет, только боги и смертные почему-то не ценят
Во что?
В настоящего царя. В желанного царя. В мудрого, отважного, сильного, обожаемыми подданными царя
И откуда возьмешь такого? поинтересовалась богиня обмана, склоняя голову набок.
Я пожал плечами. Развел руками.
Да из себя сделаю!
Ата прыснула еще размелкими смешочками. Покосилась на меня. И выговорила наконец:
Ох, Тартар это ж сколько работы, подумать страшно!
* * *
Это тогда я стал Аидом Невидимым, Аидом Мудрым (Аидом Стрелком меня прозвали сразу после того, как я вогнал стрелу папочке в глотку). Аидом Отшельником.
Распорядителя себе завелсо склочным нравом и манерой жрать все, кроме Амалфеи, которая сразу же показала Эвклеюкто тут чья еда (сжевав половину его хитона). Зачем завел? Чтобы было, кому народ гонять от пещеры отшельника. А то коза как-то в одиночку не справляется. Да и пояснить «он проводит время в тишине и в размышлениях, его нельзя тревожить» может разве что с разбегу и рогами в больное место.
У Эвклея же это получалось замечательно. Очередного гостя распорядитель привечал на пороге какого-нибудь моего убежищапри этом сам распорядитель неизменно жрал. И чесал волосатую ляжку, проглядывающую в дыру от хитона, проеденную козой.
Вот, говорил распорядитель гостю, понимаешь размышлениям предается.
И плевал с таким видом, что сразу становилось ясново где у него, Эвклея, эти размышления сидят.
Если гость оказывался настойчивраспорядитель пояснял, что от моего желания постичь разумом тайны Космоса меня, конечно, отвлечь можно но «грозен».
Врал, словом, с таким пренебрежительным видом, что ему верили. Оставались ждать меня из раздумий. Или уходили, вздыхая. Что, мол, с него взять, с мудреца? Воевать не хочет, союзов не заключает, к власти не рвется
Посетители были почти что правы: я не хотел воеватьи готовился к войне.
В странствиях узнавал противникалюдей Золотого Века, басилевсов, лапифов, сатиров, кентавров. Бывал в племенах великановнеузнанный, под чужими именами. Пировал на чужих свадьбах, держал на руках чужих сыновей. Иногда, впрочем, называлсякогда требовалось кого-нибудь огорошить мнимой мудростью. И просто такчтобы не расслаблялись.
Они думали, что я скитаюсь просто такя лгал, скрывался и изучал, и через десяток лет Аид Отшельник знал, кто с кем в родстве, кто кого ненавидит, кто станет следующим басилевсом и чем дышит каждое племя.
Вокруг кипели страсти, все готовились к войне против всех, и я готовился тоже, толькоиначе.
Сдерживал обещания. Находил союзников.
Радуйся, Хтония.
Вырос, сказала она, когда нагляделась на меня. Покрутила, так и этак, впиваясь глазами в лицо. Прикусила губу, и морщинок на и без того морщинистом лбу стало больше. Знаешь, наверное, на кого стал похож?
Я пожал плечами. Прошел за ней по высокому земляному коридору с орнаментом из камней. Сел в земляном зале на кресло из переплетшихся, старых камней. Вода в чаше для омовения рук мигнула, отразила лицоострые скулы, смоляные волосы, глазачернее ночи.
Бороды вот только нет, да еще безумия на физиономии не хватает. А так
Оболочка есть оболочка. Жрать своих детей я не собираюсь.
Мало ли, чего ты там не собираешься, внучок, задорно откликнулась Гея. Ты вот править не собирался. Помнишь, на Крите-то, когда в первый раз виделись? «Да на кой мне»
Так я ведь и сейчас не собираюсь, отозвался я и уворовал фигу со стола. Дворца себе не выстроил. Не женился. Амброзии вот не ем. Отшельник, мудрец, кто я там еще?
Мать всего сущего фыркнула носом. Подсунула поближе тарелку с темным медомугощайся, мол. Спросила напрямик:
Почему передумал?
Помнишь, я говорил тебеначнется война, если я вдруг сяду на трон? Если я не сяду на трон, она еще вернее начнется. Все против всех. Ты заметила, как вооружаются твои дети? Мои братья пока в союзе, но, если вдруг дойдет до раздела властибудут воевать друг с другом. Я отыграл времяони пока что готовятся, и крупные военные союзы не заключаются но рано или поздно битва грянет. Выход может быть только один: на трон должен сесть тот, кто устроит всех.
Посади Зевса. Или Посейдона, предложила Гея-искусительница. Чего тебе стоит, а? Стань за плечом того, кого выберешь, сделай из него правителя
Мне бы знать, куда этот новоявленный правитель меня потом запихнет в благодарность.
Титаны Зевса не примут. Он противоположность Крону, которого они признавали. И он это знает, потому начнет избавляться от них. Всех. Не остановится, пока не останется кто там останется? Эпиметей? Прометей вряд лислишком правдолюбив. Скажи, о Хтония, тебе понравится такой выход?
Отвернулась, дернула ртом. Нервно стиснула в пальцах виноградину. Как, мол, говорить с этим юнцомнепонятно