Была ли реализованная ловушка попыткой устранить только Сиолу или меня намеренно использовали в качестве посыльного, чтобы одним действием ликвидировать обоих, - точного ответа на эти вопросы мы не нашли, поэтому расследование деталей поручили мастеру Йекуто.
В дом Римсов наставник отправился лично: старшую горничную предстояло хотя бы допросить, дальше - по обстоятельствам. Надеюсь, женщина - случайная жертва злоумышленников, как и я; при обратной картине ей, вряд ли, понравится ее последующая судьба.
Любые посторонние предметы исключили из контактов, никаких новых посетителей и никакого нового оборудования. В окружении меня и Сиолы оставили лишь то, что находилось в момент схватки в отделении: новых сюрпризов от сочувствующих мы сегодня могли уже и не пережить.
Нужно было перевести дух и восстановиться.
Мне - морально, Лине - и физически, и магически. О психологическом ее состоянии узнаю, как соизволит очнуться.
Девочку подключили к аппаратам. Датчики раздражающе пикали, донося до моего уставшего сознания наличие в ведьме жизни. А я от этого монотонного долбежа лишь терял терпение, свирепел и бесился: хочу слышать ее в стонах удовольствия и радостных всхлипах. Хочу видеть жизнь в ее распахнутых маренговых глазах, пусть и швыряющих меня в штормовую стихию, накрывающую тяжёлыми удушливыми волнами и топящую под час в гневном шквале. Хочу касаться ее теплых ладоней и ощущать, как нежные пальцы ласкают своими касаниями, лёгкими робкими перебежками дотрагиваются до лица, уверено и крепко держат за лацканы одежды. Хочу во всю мощь дышать ее запахом, который сейчас улавливаю едва-едва, мимолётным отголоском, находящим ко мне дорогу даже среди стойкой вони лекарств, антисептиков и прочих характерных больничных ароматов.
Заходила заведующая медкорпусом госпожа Коллис, как смогла, донесла до моего растревоженного в дрожь разума неопасность текущего состояния Малины. Я все ожидал, что организм ведьмы выкинет какую-нибудь подлость и как в прошлый раз будет отключаться и ускользать от меня на грани предков, но нет, ничего подобного не происходило. И не могло произойти. По крайней мере, в этом меня настойчиво убеждала госпожа Коллис. Да, у Лины истощение, да, не приходит в сознание. Нет, угрозы жизни нет. Нет, ничего дополнительного ей не надо. Да, мы хорошо справляемся со своими обязанностями. Да, вы можете остаться рядом.
Я и сидел рядом. Однако, бессердечное время растягивало секунды в минуты, минуты в часы, а картина происходящего не менялась.
Палата - больничная койка - переломанная пташка Малина - варварски однообразный писк датчиков монитора пациента.
Призраки возможного продолжали терзать мое озабоченное сознание, гремя цепями неисправимого прошлого, пугая неосуществимостью с надеждой нафантазированного будущего.
А успокоила меня по итогу одна лишь мысль: подлость и Малина Стэр - из разных систем мироздания.
Эта упрямо-вредная и въедливо-мстительная ведьма всегда действует прямо. Умирать соберётся тоже прямо, именно так, как несколько часов назад стояла рядом со мной перед лицом опасности. Ни шагу назад, ни шанса для сожалений. Просчитанные возможности и выдача результата.
И такое отношение к жизни мне в данный миг ощущалось самым подходящим.
Что же до Лины и ее отношения к моему присутствию по соседству. Вижу, что отстраняется, теряется и отказывает мне и себе в сближении. Но все живое тянется к теплу, теплом ее и буду согревать. Быть может, этому колкому боевому ежу понравятся горячие объятия проснувшегося от многолетней спячки вулкана.
Главное, пылью атмосферу не загрязнять, иначе дышать станет нечем.
А с ведьмой я желаю раздышаться во всю мощь лёгких и на всю щедрость нутра.
С вулканами только так, нас уж коли зацепил, следует продолжать. Травить пары мы можем лишь до некоторого времени, потом случается большой взрыв и огромный ой. Дальше мир сдается без боя и поглощается нами не спрашивая.
Малина очнулась под утро следующего дня. Румянец на щеках, сочно-спелые манящие губы. Теплая ароматная кожа. Теперь запах моей чудной девочки пропитал каждый сантиметр этой комнаты. С ним я уснул и в нем, терпко-ягодном, проснулся.
В нашем совершенно несовершенном мире существует масса всего пустобрешистого и ложноважного, но цветение весны в душе не спутать ни с чем. Весны настоящей, без условностей и ожиданий соответствия планам. Случайной, попавшей невпопад, запавшей без запала, искрящейся без мишуры и бутафории.
Свою весну я отпустил на волю. Без пут и недомолвок. Хватило уже затихшей жизни на задворках возможностей.
Я сквозь ресницы наблюдал пробуждение Лины, удивляясь разнице преображений. Видимо, госпожа Колисс была абсолютно права, отмечая отсутствие угрозы для ведьмы, иначе столь быстрого исцеления не случилось бы.
Томительно-сладкая после сна девочка. Ещё не собранная, не закованная в латы профессиональной этики и социальных предубеждений.
Улыбка так и тянула уголки моих губ вверх, но я держался, притворялся дремлющим. А сам млел. Хотелось продлить момент неги, поймать больше наслаждения текущим представлением.
Я ведь так и не покинул свой бдительный пост. Был рядом всю ночь. Заглядывающий в палату медперсонал более не терзал, просто ждал, когда ведьма наберётся сил и соскучится по соприкосновению с этой стороной жизни.
Дождался.
- С-эд-рик? - сухое горло с трудом пропустило первые слова Малины.
Кивнул и отправился за водой.
Стоял спиной к своей ведьме, неспешно наливал воду в стакан и улыбался, как идиот.
Очнулась. Не послала. Не нарычала. Позвала по имени.
Умница.
Моя темноглазая умница.
Бесшумно ступая, подошёл к Малине и помог ей устроиться удобнее. Жадные глотки стали громким аккомпанементом нашему бессловесному диалогу. Я смотрел на нее, она, даже опустошая стакан, не сводила внимательного взгляда с меня.
- Надо поговорить! - выдали мы единовременно, с решимостью и настойчивостью уже стартовавшей ракеты.
Замолчали, посозерцали друг друга, каждый прикидывая свое, и выстрелили очередным совместным залпом:
- Это касается твоего здоровья!
И тут же ведьма добавила:
- Ладно, говори первым.
И я не стал кочевряжиться, играть в галантность и оскоминой отдающее дамы вперёд. Воспользовавшись предоставленным правом, я зашёл в лоб.
- Почему ты вчера отключилась? Как получилось, что ты оказалась истощенной физически и магически?
Лина нахмурилась. Глаза ушли вниз, рука со стаканом - вверх.
Я принял пустую тару и уточнил:
- Ещё?
Одобряющий кивок все в столь же сумрачных тонах, и я вновь иду за водой.
Если вода нынче развязывает ведьминские языки и вымывает из загашников завалявшихся скелетов или тараканов - кто какой живностью славится, - то я готов побыть сегодня водовозом. А также пресвитером, прекрасно впитывающим влагу жилетом и на крайний вариант даже мальчиком для битья. Не хотелось бы последнего (рука у девчонки, все-таки, тяжёлая, а слово вообще потенциалоубивательное), но когда по-другому никак и очень надо, я могу и подстроиться под желания своей весны.
После второго стакана воды, выпитого столь же жадно, Лина не заговорила.
Я не торопил, наблюдая дивную картину Девушка в малиновом сиропе или смущенная ведьма.
Щеки залиты свекольным соком - и это при смуглой-то коже, голубая жилка на шее трепещет, что птаха в западне. А я, наверное, тот самый наглый котяра, что загнал малышку в угол. Хотя, если чувство собственной значимости поубавить, то причиной переживания Малины может быть отнюдь не моя реакция как таковая, а сам факт обнародования некой информации. И что тогда?.. Моя ведьма под угрозой или знания не для моих ушей? О чем-то ещё более жутком думать не желалось вовсе. И вообще, неназванное, в потёмках блуждающее рождает такие страхи, что все известные твари Пустоши нервно курят в сторонке, осознавая падение своего могущества и тленность отведенных им лет бытия.
Накрутил я себя, конечно, до нервякового подрагивания, ещё немного и резьбу сорвёт.
А там - фонтан из огненной лавы и дым столбом.
И я, не видящий и не контролирующий себя.
Его Бешенство Файт.
Глава 18 Малина Стэр
- Дура! - горланил всеми аристократами укушенный. Волосы дерганные руки уже растрепали, в глазах красные потоки раскаленной магмы, подобравшейся к самому краю твердыни, пока ещё сдерживающей набирающее ход давление, но уже явно трещащей по швам.
- Ходячий труп неблагодарный!
Не собираюсь я перед ним оправдываться. Сделав это, мне пришлось бы признать наличие чувства вины, а эту тварь я поощрять не желаю.
И вообще, кто здесь пострадавший?
Уж точно не Файт!
Я его в который раз с граней предков вытаскиваю, всей собой вкладываясь, и, если ему мои вложения не по душе, то нужно было тащиться в ту злополучную ночь к скупщикам, глядишь, эти хитровыдуманные хищники одолжили бы ему благодарное сердце. Свое-то черствое ему явно отказывает в жизненно важных ориентирах.
- Так силами твоих стараний я - зомби! - рычала огненная гора, взбудораженная открывшимися новостями.
По первости я искренне пыталась отрегулировать поток выдаваемой информации, осознавая, что моя безопасность и семейные тайны напрямую зависят от сказанного. Я копалась в возможностях выбора, роясь в словах, как в старых шмотках гардероба, когда вещей полный шкаф, а надеть все равно нечего. Однако, становилось только хуже: говорить не хотелось вовсе. А нужно было Поэтому, осушив и третий стакан воды, я просто открыла рот и начала произносить звуки, выкладывая Файту все, без преукрашательств и фильтров.
И вот уже пятнадцать минут, как снобско-злобского мага прорвало почище, чем центральную канализацию общежития, когда в прошлом году из-за опытов первокурсников засорился сток. Тогда зловонный фонтан ректорского возмущения извергался на исповедовавшихся засранцев больше двух часов, сейчас в фекальных водах праведного мужского гнева купали меня, и этот гадостный гейзер никак не желал обмельчать и иссякнуть. Оно и пусть, ведь прежде парень переваривал услышанное в абсолютной тишине, я даже на койке ёрзать боялась. Накал зрелищного нерва был таким, что грозился разорвать все мои возможности на последующий здоровый образ жизни. А ор Ну что я криков Файта раньше не слышала? Не получала несправедливых оскорблений, обвинений и многообразие угроз? Тю, к такому отношению привычные мы. Пусть лучше орет, чем маслеными глазами соблазняет.
- Не льсти себе, до зомби тебе, как до Великой Пустоши туда и обратно. Поживешь ещё пока я жива.
Провоцировать, конечно, лишний раз его не стоило, но было приятно видеть, как мужчина вздрогнул на последней фразе.
- Идиотка!
И даже не обидно. Видела же, что беспокоится.
- Зомбятина прямоходячая и примитивно мыслящая!
Не обидно - да, но и спускать ему разбрасывание оскорблениями не гоже. Не, ну а чего он обзывается?
- Я тебе жизнь, идиоту, спасла!
Получай своим же именованием в ответ!
- Вот за идиота и расплачиваешься. В следующий раз будешь думать, какие методы спасения использовать.
- В следующий раз оставлю тебя сдыхать на полу, вурдалака ты кусок!
В этом месте парень натурально взвыл, схватился за голову, заметался по палате, слепо натыкаясь на неподходящую его перемещениям обстановку.
- Подумать только, и это тебе я приволок Сиолу в надежде на помощь!
Айш!.. Такие неосторожно выплюнутые слова уже задевали. Стручок ты переросток! Гадский, чтоб с тебя мастер Йекуто семь шкур спустил на трениновке, гад!
- Неужто девчонку пожалел? - Желчь во мне плескалась на уровне гланд. Ещё немного и польется без тормозящих эффектов. - Так не переживай, она - закрытая система, просто вовремя необученная питать себя самостоятельно и имеющая некоторые сложности с самовдохновлением. А ты приполз ко мне на порог дырой! В тебя что не вливала, все утекало по толстому, жирному и чрезвычайно прожорливому каналу!
- Римс!.. - сказано это было на выдохе, сурово и сквозь сплющенные губы, зубы и даже, наверное, десны. Должно быть, семейный стоматолог Файтов на одном наследнике отбивает немало годового дохода.
Ууу, мрачатина какая
- Что, семейка с секретом? И ты у них - работник на два фронта? - И где-то глубоко в душе хочу ему посочувствовать, но пока больше ощущаю растущее раздражение.
- Так получилось
А голос уже не сердитый, не едкий и не жалящий.
Что ж ты так вены вскручиваешь, гадский ты Файт!
Столько боли всего в двух словах.
История существования без щекотливых подробностей, излитая послевкусием.
- Рабство в жизни приключилось, а не так получилось! За каким вурдалаком ты ее поил своей силой?
Мы, ведьмы, пусть и жалостливые, но природе сейчас уступать я была не намерена. Раз объясняемся без экивоков, признаваться станем до конца.
- Других вариантов не было.
- Да неужели?! Правда не было или не искали?
- Чего ты вцепилась в меня своими колючками?! Мне самому три года было! Много я по-твоему соображал?
- Ты, положим, нет. А родители твои куда смотрели?
- Ну уж точно не на мое благополучие.
Признание вышло горько-смрадным. Отдающим тухлыми яйцами и прокисшей молочкой.
Вот же ж полный дохлый вурдалак.
В сей пренеприятнейшей истории ещё и род Файта отметился!..
Где были аристократические яйца его отца, когда сын попал в переплет? Куда смотрела материнская душа, пока родное дитя отдавалось в услужение Римсам?
Знали.
Все видели.
Способствовали.
Вот мрак
А гадский характер, выходит, у них идет наследственным прицепом.
Признак семейственности, чтоб их
Мдя
Я осторожно выбралась из кровати, проверяя тело на вертикальную устойчивость, и прямо, как была, в больничной пижаме, громадной мне во всех местах, с босыми ногами и растрепанной гривой каштанистых волос, подошла к пялющемуся в окно Файту.
Угрюмый, весь свернувшийся в себя маленький мальчик, брошенный на растерзание злым дядькам. Желающий верить, жить распахнутым нутром, исправно ищущий дорогу к счастью, к свету, к себе.
Жалею его всем сердцем. Маленького, запутавшегося, но ищущего. И потому прижимаюсь к мужчине со спины, обнимаю кольцом рук торс и шепчу ему прямо в грудной отдел позвоночного столба:
- Сэдрик - Вдох. Задержка. Проверяю свое желание на искренность и с абсолютной уверенностью выдыхаю. - Прости
По моим рукам скользят его теплые. Согревают напуганную меня. Да, я оказывается испугалась и замёрзла. А он чувствует и заботится.
- Лучше - Рик, - отозвался, наконец, Файт, но мягких движений не прервал.
- А Эди? - спросила я чуть лукаво.
- Если только ты согласна быть для меня Алей, - и наши пальцы уже переплетены, как сцеплены и наши тела. Столь же едины сейчас наши чувства, и в одном размеренном такте движутся жизни. Тук-тук Тук-тук Тук-тук Тук-тук
- Договорились - улыбнулась сначала робко, по-прежнему в спину, потом широко - я все же ведьма, а ведьмы в скромности долго не выживают, и пожала ему руку, закрепляя сделку.
Постояла ещё немного, переползла чуть вперёд, желая видеть лицо мужчины.
- Послушай Эди - ещё одна лучезарная улыбка. Моя. Его. Дразнить этот вулкан мне нравилось все больше и больше. - Ну хорошо. Ты был маленький, она
- Она вообще ещё в материнской утробе только развивалась, - вздохнув, Файт притянул меня к себе, сграбастал в ручищи и теперь чуть заметно качал.
- Так вот почему питать стали дистанционно, - пробормотала я себе под нос. - В общем-то, при таком раскладе это действительно подходящий и, пожалуй, единственно возможный вариант
И Файт уставился на меня так яростно, как будто я разорвала, изничтожила, самым пакостным образом осквернила его любимую игрушку.
Малыш, я не собираюсь предавать тебя, но твое недоверие понимаю. Потому самым приветливым, доброжелательным голосом поясняю для возмущающихся:
- В период внутриутробного развития это самый безопасный вариант, но вот после рождения ребенка нужно было приучать его жизненые системы к самостоятельной регуляции. Научилась же девушка дышать, ходить, говорить, точно также разобралась бы и с магическими токами. А так у нее не было и шанса, потому как ты все делал за нее.
- Но ведь у нее помимо нарушения энергии имеются и проблемы с составом крови.