Мы героями спустились по выдвигающемуся трапу к поджидавшим нас преподавателям и ректору Грунею. Здесь же стоял капитан спецотряда от Совета Верховных, именно он руководил операцией нашего спасения.
Операция спасения героев спасения.
Ачешуеть какая чушь!
- Я так и не понял, как ты после того удара выжил, - толкнул меня в плечо Войт. - У тебя из пострадавшего, только одежда и волосы. На тебе даже царапины практически все затянулись! - и он выразительно ткнул меня в предплечье, где еще часа три назад была стёсана кожа.
- Сам не понял, если честно. У меня один вариант - родовая сила.
- Ну эту мощь мы видели! - широко ухмыльнулся Брисс и тут же улыбку спрятал: на нас выразительно посмотрел мастер Йекуто, который в настоящий момент отчитывался о выполненном задании ректору и капитану.
На самом деле с капитаном мы все уже разговоры переговорили настолько, что говорливая говорилка уговорилась даже у него. Но встреча была официальной и стороны соблюдали протокол договора.
- Прокачал ты себя, мужик, от души!.. - шепот за моей спиной от Войта. - Приложил чётенько их
Тихий смех парней был одновременно и облегчением - мы, все-таки, выкрутились из на редкость паршивой заварушки, и издёвкой - атакующие нас отряды я действительно приложил чётенько, вырубились все с одного удара чистой силы.
- Может, в позднем раскрытии, всё-таки, есть свои плюсы? - задумчиво проговорил Майерс. - Вон Файт ждал-ждал и выждал.
- Но это ж как должна работать сила, чтобы после смертельного удара в спину тут же восстановить резерв и залатать все раны?!
- Завидуй, молча, - усмехнулся я, и по команде мастера Йекуто двинулся с парнями вперед.
Удар в спину я помнил, падение вниз тоже, а все остальное - уже нет. Очнулся от деликатных пощечин по щекам. Врач из спешно прибывшего спецотряда от Совета Верховных осмотр моего тела уже произвел, переживающих парней и мастера Йекуто успокоил и теперь терпеливо возвращал меня в сознание.
Капитан где-то на периферии вел опрос выживших и одновременно созванивался с пунктом назначения груза.
Выяснилось, что груз успешно доставлен, наши парни из сопровождения живы-здоровы и уже находятся на пути в академию. Куда скоро отправят и нас. Осталось лишь понять, кто развернул столь мощную воронку силы, что по ней исчезнувшую с радаров группу нашли в самые короткие после выплеска энергии сроки, а также каким образом атакующие были выведены из строя да так, что их всех оставалось только сгрести в спецтраспорт и увезти неприходящих в сознание в лазарет.
Когда мы задали вопрос - а что с пострадавшими, нас уверили, что теперь они в надёжных руках, и здоровье, как и сознание, им вернут обязательно. С последними-то успехами в медицине и магии и не такое возможно!
Так и оказалось, что помимо доставки груза наш отряд успешно выполнил и разведзадание, добыв не одно языка, и даже не двух, а практически все восемь напавших на нас групп.
Последующий допрос преступников переходил уже под ответственность сотрудников Совета Верховных, в частности, стоящий перед нами капитан собирался возглавить следственные мероприятия по данному делу.
Ректор Груней выразил нам благодарность за верную службу и отпустил всех в медкорпус: полное обследование после каждого задания было обязательным условием участия в подобных вылазках.
А в медкорпусе нас развели по смотровым, провели полагающиеся манипуляции и отправили на свободу с чистой совестью Всех, кроме меня. Я, как лицо, попавшее под предположительно смертельный удар, был задержан до готовности всех анализов и сутки, как минимум, должен был находиться под присмотром квалифицированных врачей.
Повздыхав над несправедливостью положения (чувствовал-то я себя отменно), позволил славной рыженькой практикантке увести Мое Величество в отдельную палату, где после горячего душа и разместил свой организм с комфортом.
Удивительно, но даже после столь интенсивного и напряжённого дня, я чувствовал бодрость и энергетический подъем. Настроение стремилось ввысь к расслабиться и пошалить.
В больничном отделении палаты располагались друг напротив друг друга. С одной стороны - неудобство страшное, ведь пялиться приходится на постель оккупанта противоположной комнаты, с другой стороны - хоть какое-то развлечение.
Меня положили под общевосстанавливающую капельницу, потому как износ организма, всё-таки, наличиствовал, и вот уже с полчаса я обретался в комнате, сначала сидел, потом бродил в обнимку со стойкой для растворов, теперь лежал и от скукотищи изучал помещение напротив.
Его занимало на редкость беспокойное существо. То и дело срабатывал сигнал экстренной помощи, в след за ним в небольшое пространство одноместной палаты влетала четверка врачей и начинала судорожные манипуляции с находящимся там телом. Спустя минут пятнадцать они выходили взмыленные и взбудораженные и, разводя руками, расходились по своим местам.
На этот раз возле палаты осталась ходить кругами девушка в темно-лиловой форме, и это ее кольцевое паломничество начинало раздражать уже меня.
Зеленоглазая брюнетка с удлиненным каре, нежно-отрешенная на вид и совершенно небольничного склада характера. Ну кому в отделении нужны заламывающие руки, нервно кусающие губы работники? Да такую нерешительную даже администратором не поставишь, если не желаешь во вверенном тебе хозяйстве полный разлад и рассеянный сумбур.
У девушки завибрировал телефон, она что-то спешно проговорила в трубку - голос ее был такой же едва выдаваемый, как и она сама. Бывает же такое, что внешность пылает, словно факел, а внутреннее содержание - мутный кисель.
В коридоре послышались чьи-то шаги, девушка обернулась и бросилась навстречу явно шедшему к ней незнакомцу. Для меня пока незнакомцу: мне-то его видно не было, а в коридор выглядывать ради утоления любопытства было бы крайне глупо. Я же не базарная тетёха, чтобы за сплетнями гоняться.
Раздалось невнятное бормотание, после - горькие всхлипы. Дальше, понятно, разразился ливневый плач, и незнакомца стало жаль: мне лично с женскими слезами никогда удобно не было. Накрывало ощущение бессилия и растерянности, хотелось браться хоть за что-нибудь, лишь бы не чувствовать отчаяние и горечь.
Ещё какое-то время в пустынной гулкости больничного коридора раздавались лишь писк приборов из палаты напротив, уже затихающие всхлипы брюнетки в темно-лиловом и явно мужские, едва слышные мне, убаюкивающие шептания.
Я поймал себя на том, что все же настороженно и весьма заинтересовано вслушиваюсь в поведение нового, пока неопознанного, коридорного объекта и усмехнулся сам себе: вот, что с нами делают скука и однообразие. Тут же вспомнились мне старушки-разведчицы, что обитают в каждом дворе, тетушки-консьержки, свято бдящие за жителями многоквартирных домов, и те самые базарные тетёхи, соревнующиеся в распространении новостей с самим ветром.
Пока я гонял свои мысли вокруг поведения любопытных слоев населения нашего континента, брюнетка вернулась на свой пост рядом с палатой напротив, но уже не одна.
Ее компания меня изрядно удивила.
Дюк вурдалак его Тейт всей своей выбеленной персоной прижимал к себе крепко и вместе с тем очень бережно ту самую зеленоглазую брюнетку. Глаза у девчонки, после пролитых слез, были такими яркими, да ещё и на фоне ее темно-лилового костюма, что сверкали ярче изумрудов. Красотища неимоверная! В таком ракурсе ее нерешительность и тревожность уже смотрелись нежной ранимостью и глубокой чувственностью. И отношение друга я сейчас понимал. Впервые видел его столь собранным и бережно внимательным, без привычных мне развязности, легкомысленной праздности и подчас высокомерного ехидства. Сейчас он был крепкой опорой, надёжно сопровождающей рукой и сонастроенным с девушкой мужчиной. Да-да, именно мужчиной. Не парнем, не мужиком, не моим приятелем. Сейчас Дюк Тейт всецело принадлежал зеленоглазой брюнетке и был абсолютно удовлетворен этим положением.
Желание познакомиться поближе с дамой в лиловом, рядом с которой столь разительно переменился мой друг, стало столь жгуче-невыносимым, что я решился не сдерживать себя дальше и вместе с капельницей вышел в коридор.
Стойка для растворов загромыхала колесами по кафельному полу, и на шум обернулись эти двое. Лицо девчонки не выразило никакого отношения и столь же равнодушно отвернулось к палате напротив, а вот Дюк вытаращился на меня, словно приведение увидел.
- Рик?!
И уже на реакцию Дюка вновь возвращает на меня свой взгляд подруга Тейта.
- Я за него, - откликнулся с широкой улыбкой и протянул руку для приветствия.
- Ты как тут, мужик? - удивление приятеля продолжает веселить.
Как я здесь - не столь поразительно, чем то, что здесь присутствует сам Дюк, к тому же в столь оригинальном качестве.
- Я после практического задания, отправили на полное обследование.
Мы с Тейтом младшим мои дела по академической службе не обсуждаем: конфиденциальность обязывает соблюдать дистанцию, но в общих чертах Дюк посвящен в мою деятельность вне учебы.
- И как ты, цел? - меня осмотрели снизу вверх, причем оба взгляда, синхронно и с каким-то очень похожим выражением на лицах. После такого зрелища, мне стало ещё веселее, и я с удовольствием подошел к ним ещё ближе.
- Уже в порядке, даже царапины все сошли. Познакомишь? - и я глазами стрельнул в сторону зеленоглазой девчонки, обнимать которую мой приятель так и не перестал.
- Конечно, Рик, - теперь улыбнулся и Дюк, - мужик, просто не ожидал тебя в этих стенах встретить, насторожился слегка. Ты точно в норме?
- Да, точно-точно! Чист, как стекло, и здоров, словно бык.
- Позволь тогда тебе представить Белиору Лашш, мою невесту.
На последнем слове бровь зеленоглазки заломилась вверх и зрачки прошил электрозаряд.
Ох, непростая эта куколка, совсем непростая, и слова приятеля для нее стали явной новостью. Осталось теперь досмотреть представление, чтобы понять, хорошие нынче новости или нет.
Глава 8. Малина Стэр
Виски гудели раздраженным улеем. Этот же звероподобный рой жужжал и в ушах, становясь то яростно-рычащим, то злостно-шипящим.
Кто бы прихлопнул всех дурно звучащих гадов, чтобы страдающей мне стало хоть чуточку легче.
Глаза продирались наживую, до слез ослепляя яркими вспышками. Световые гранаты ещё больше раздирали голову на части. Свистели пули словесных выстрелов, метались гулкими тенями звуки сторонних споров.
Тело не чувствовалось совершенно. Неужели очередное физическое истощение?
В углу доставуче пиликал чей-то разряженный телефон, тупорыло отсчитывались биоритмы на прикроватном мониторе пациента, и я потянула руку, чтобы его выключить, но конечность не отозвалась ни ощущением, ни действием.
Вурдалакову селезёнку тебе на завтрак!
Либо на самом деле истощение, либо паралич. А может, меня фарширнули миорелаксантом? Или какой другой химический продукт болтается в моей крови?
Но истинную силу я тоже не чувствовала - а должна бы, - хоть и пыталась нащупать ее даже в самых слабых отголосках.
Было пусто и глухо, как в бетонном колодце. Впрочем, нет, в застенках этой цементно-щебневой ямы нашлось бы место для эха, а все мои запросы к себе уходили вникуда.
Поэтому пока я склонялась к лучшему варианту из всех - физическое и магическое истощения. Они хотя бы краткосрочны и восполнимы.
А между тем пытка звуком продолжалась.
Рычаще-шипящая вакханалия где-то в районе моих предположительных ног бесила невероятно, и мне так хотелось шикнуть на нее, прогнать громким криком или жалостливым стоном - сейчас подошёл бы любой доступный вариант.
И уж не знаю, как подобный финт я провернула, да только звуковое буйство вдруг прекратилось и рядом со мной раздался робкий голос Белки:
- Линка? Линка, я тебя слышу
Хвала тебе, Великая Степь, я в надёжных руках!
Знать бы теперь, что приключилось и как быть дальше.
Последнее, что помню Фину Радовну и ее исцеление. Очередное пожелание книженции тоже помню, а вот срослось ли у нас с любовью или нет - не могу уловить.
Могла ли я залюбиться до полного истощения?
Это было бы столь феерично, что вошло бы в аналы больничного юмора. А выражением любовь до гроба отныне можно было бы не воодушевлять, а пугать радеющие сердца.
- Линка! Линка, ты меня слышишь? Я вот слышала твое мычание. Давай ещё!
Подруга сейчас была в ударе. Била сразу все рекорды по издевательствам над немогущими.
Неужто мне мычать ей в ответ?
Не больничное, а пыточное отделение!
И я замычала. По звуку это больше напоминало шумный выдох сквозь сжатые губы, то ли сиплый хрип, то ли хриплый сип, но я исправно старалась мычать.
И не зря
- Слышу, Линочка, слышу, - запричитала Белка мне на ухо, поправляя тонкими прохладными пальцами пряди моих волос. - Я же так за тебя испугалась, ведьма ты натуральная!.. Мне когда на посту сказали, что тебя в реанимацию увезли, да я да куда
Белка слезно всхлипнула.
А дальше - больше. Обжигающие капли кипящей лавой западали на мое лицо, запузырились, проедая кожные ткани до самых болючих мест, и я почувствовала каждый миг переживания госпожи Лашш.
- Плохо без тебя, Малина, возвращайся уже, - едва успокоившись, продолжила шептать подруга. - Я вся расклеилась, хожу в жилетки всяким доставучим рыдаю.
Так, а вот это уже интересно. Об этом хочется услышать в подробностях.
И я бы с радостью и воодушевлением продемонстрировала свое отношение к только что услышанному, например, выразительно поднятой темной бровью, удивлённо вспученными маренговыми океанами глаз или остро-цепкой хваткой в исполнении моих умелых ручек, но
Надеюсь, у меня все же временная неспособность к движению, потому как очень уж хочется услышать подробности!..
И в согласии с моим пожеланием, рядом раздается смутно знакомый мне голос, с приятно-бархатистыми интонациями, который шепчет не в мое, но в Белкино ухо, и я вовсе не обижаюсь на такое распределение общения, потому как прекрасно все слышу и так.
- Лира, моя зеленоглазая и такая упрямо-строгая! Отныне ты рыдаешь не в жилетки всяким доставучим, а исключительно в приятного во всех отношениях доставшегося тебе жениха. И он быть жилеткой, рубашкой, теплой пижамой, сексуальным бельишком и даже плюшевым мишкой для тебя всегда готов. Жених, Лира! И никаких всяких, и уж тем более доставучих. Я за всех вместе взятых! Я!
Уж не знаю, что там было написано на лице у Белки, которая теперь стала Лирой (ну да, где Белка и где Лира - сразу очевидно, в каком месте жених затаился), но мне страсть как чесалось взглянуть хоть одним глазом на этого бессмертного. Белка-то, может, и не рыкнет сразу напрямую, но пакость выдаст с гарантией и результатом на года.
Сказано - сделано. Контора ведьминская слов на ветер не бросает, особливо, когда ведьма этими словами повеления раздает.
Мысля нужная пошла, мышцы натянулись - веки распахнулись, и сквозь слезящиеся потоки больничного освещения, я разглядела жарко целующуюся подругу и того самого белобрысого типа, что приятельствовал с Его Бешенством.
Не приведи, Великая Степь, поминать последнего в суе, заявится же ещё в поле зрения!
Но и здесь ведьминская природа не подвела - хотя в данном случае с не подвела у меня лично имеются сомнения. Едва только мысль мелькнула в моем сознании, а взгляд отлепился от вышедшей из берегов приличия парочки, как на меня уставились серо-голубые глаза того, чье имя и произносить-то не стоило.
Сам Сэдрик пожри его вся Шиатория Файт сиял своим достоянием в проёме дверного полотна на входе в мою палату, держа за каким-то вурдалаком в руках стойку с капельницей и хмурил свой высокий аристократически-снобический лоб.
Глава 9. Сэдрик Файт
- Невесту? Невесту?! Какая я тебе невеста, Дюк Тейт?!
Вот как чувствовал, зеленоглазая брюнетка оказалась против подобного расклада и уже точила коготки о шкуру моего приятеля.
К непосредственному линчеванию она ещё не перешла, но боевые действия уже готовила.
А Дюк, этот голубоглазый блондин-пройдоха, врубил в себе мартовского кошака и на все восклицания неневесты лишь шире и удовлетвореннее улыбался. Будто девчонка сейчас не в зубы ему метила и не мечтала пустить его белокочанную костлявую тушку на лоскуты, а каждым своим словом, видом и движением впрыскивала в кровь наркотическое вещество эйфорического действия.