Черт, и тут иголки! Какая-то бесовская мастерская!
А зачем шубу на мои инструменты положили? Выходя из себя, крикнул Дэвид.
Иголки инструменты? Фальсон вытащил несколько иголок из подкладки и, надевая шляпу, выпалил:
Чтоб к пятнице очистили дом от скверны! Иначе никогда в этот сатанинский дом не приду!
И загремел дверью. Дэвид в сердцах схватил шкатулку с пуговицами и бросил ему вслед. Неожиданно для себя он проклял этого лицемерного мещанина и немного успокоившись, взглянул на часы. Наступало послеобеденное время. Он решился пройти в салон жены.
Глава четвертаяРасклад на чье-то будущее
Эннабел привычно расположилась за круглым столом, с накрытой малинового цвета плотной скатертью. По обе стороны ее рук, стояло по одному зажженному подсвечнику. Перед собой она разложила карты Таро, гадая для очередной клиентки, молоденькой девушки, с интересом и смущением ожидавшей предсказания. Карточные картинки были для нее непонятны и отчасти из-за этого привлекательны. Но остановив свой взор на изящных пальцах хозяйки салона, с благородными дорогим перстнями, она машинально подумала о стоимости каждого изделия. С ее фабричным окладом тщетно было надеяться когда-нибудь приобрести хотя бы один такой перстень. Досадная волна накатилась на нее и она перевела взор на вырез грудей Эннабел. Лучше бы она этого не делала. Сочные и налитые они дерзко подчеркивали ее стан, и девушка с зародившейся завистью поняла, что ее «плоскодонки», как она их назвала в тот момент, никогда не изменятся, даже если она сорвет большой выигрыш. Сеанс гадания начал превращаться для нее в неимоверную моральную пытку и, не зная, в какую сторону посмотреть, она пригляделась к чертам лица Эннабел. После этого она уже явно жалела, что появилась на свет, таких черт Афродиты, ей приходилось видеть в иллюстрированных книгах по древнегреческой мифологии. Ее сущность, растоптанная вырвавшимися в сознание комплексами, причиняло ей нравственную боль. Она сидела и стыдилась саму себя.
Эннабел напротив, умиротворенно и благочинно разложила итоговый расклад и приступила к трактовке:
Карты показывают вам превосходное будущее, мисс Найвери. Признаюсь, такую благоприятную картину я вижу весьма редко.
Девушка почти, что уже плача от своей как ей казалось серости, встрепенулась и взбодрилась:
Правда, миссис Трайд? Что они показывают? Ну не томите, говорите, прошу вас!
Поначалу вам придется дотянуть затянувшееся прохождение по восьмому кругу. Придется год полтора потерпеть.
«Восьмой круг»? Переспросила девушка А, поняла, речь, наверное, идет о том проклятом восьмом цехе, где я работаю. Полтора года терпеть! А дальше? Какие изменения?
Эннабел беззаботно поиграла по столу пальцами.
Зато после этого, вас ожидает знакомство с очень богатым незнакомцем. Вероятнее всего он из другого города. Встреча произойдет в оживленном месте, думаю, на ярмарке. Увидев вас, ему не захочется возвращаться домой одному.
Ой, миссис Трайд, да возможно ли такое? Зарделась мисс Найвери.
Что джентльмены иногда возвращаются домой не одни? Возможно. Съязвила она и, не дав клиентке опомниться, продолжала:
Свадьба будет роскошной. Вы поселитесь в особняке, расположенном недалеко от моря. Будете в буквальном смысле купаться в бриллиантах и ездить на высокопоставленные приемы.
Так он из благородных? Пропищала мисс Найвери.
Кровь голубая, карты врать не станут. Вижу и детей, право, какое безмятежное будущее.
А что еще, что еще вы видите? Нетерпеливо спросила девушка. Взяв в руки Шестерку Жезлов, Эннабел собиралась поведать о том, что она видит, но с черного входа появился Дэвид со словами:
Ах, право, какая у меня жена нерадивая ученица! Никак она не может правильно научиться толковать значение карт! Бесполезно ее учить, и себе дороже, и перед столь обворожительными клиентками стыдно.
Он встал между клиенткой и Эннабел. Та с насмешливой надменностью вскинула голову. Его беспардонная выходка не привела ее в состояние гнева. Зато мисс Найвери практически деморализованная его появлением, судорожно вскочила.
Мне неправильно нагадали? С ужасом воскликнула она, становясь похожа на сморщенного гнома. Да что ж так? Мне казалось, что миссис Трайд может предсказывать и без вас, мистер Трайд.
Сказки пересказывать может. С наигранным глубокомыслием произнес он. Его снова понесло по волне провокационных поступков, и остановиться он уже не мог. Пасуя перед силой жены, ему хотелось подобным действием что-то изъять из своей души, пусть ценой оскорбительных и неуемных сцен. Только он видел, что Эннабел этому не подавалась. Она со снисхождением наблюдала за ним. Он распалялся:
Моя дражайшая женушка всегда боится говорить правду и вуалирует ее под покровом лести. Не верите? Наступая на испуганную клиентку, спросил он. Ну так слушайте! Будет у вас будущее в девятом цеху. Вы встретите проходимца, да, на ярмарке. Хоть в этом Эннабел не ошиблась. Вижу по картам, как он подкрадывается к вашему кошельку и пытается украсть. Тут набегает полиция и после этого домой ему путь заказан. Вас жалеет продавец овощей и начинает ухаживать за вами. Вот же эта карта, аркан влюбленных. Эннабел, куда ты смотрела? Скромная свадьба в дешевом трактире, сразу видно, муж не скряга, но эконом еще тот! Вот зараза. Вы уходите жить к нему в разваливавшуюся хижину, стоящую рядом с болотом. Кваканье лягушек, сырость и обрюзгший муж, составляет ваш удел на долгие годы. Так, что с приемами? Ну, конечно же! Каждый день вы будете помогать ему принимать покупателей. И все на высшем уровне, тому фунт картофеля, этой полфунта свеклы. А вот и дети! Голодранцы, честное слово. Старость вы встретите незаметно.
Перестаньте! заплакала мисс Найвери. Не про меня вы говорите, не про меня. Я не приду больше сюда. Она, рыдая, подбежала к двери и, обернувшись, со стоном крикнула:
Денег не заплачу за такое предсказание. Чтоб я жила с продавцом овощей на болоте? Свят, свят, свят! Правильно о вас миссис Трайд ходят слухи. И перекрестившись, со словами: «ведьма вы», выбежала из салона.
Дэвид с гримасой на лице развел ей вслед руками и обернулся к жене. Робость и оцепенение охватили его. Эннабел с беспристрастностью раскладывала пасьянс из новой колоды карт, вытащенных из кармана. Карты не сошлись, но ее подобное обстоятельство не расстроило. Затушив неспешно обе свечи, она встала и, проведя по лицу мужа рукой, с умиротворенной печалью сказала:
Сожалею Дэвид. Есть кое-что сильнее меня твоя гордыня. Прости.
И утомленно улыбнувшись, вышла из салона. Она направилась творить совместную симфонию тишины к Вирджинии. К утру, их спальня не озарилась ее приходом. А с потолка всю ночь раздавалось мрачное гудение и снег в городе истово обволакивал крыши домов и улицы. Что-то тяжелое и негативное как вакуум накрывало атмосферу. Трамваи встали, люди увязали в сугробах. Дэвид, так и не заснув, сидел в гостиной и над ним довлело чувство, что фантом добра этой ночью навсегда покинул их город. В морозной синеве гора Астарот еще четче выделялась вдали и ее пик обреченно врезался в облачные покрова. В церквях застыли языки колоколов. И лишь в каменном, но обветшалом здании, именуемом «консерваторией», музыканты, в числе коих были и побывавшие в доме у Трайдов, с пылкостью разучивали новый симфонический опус. Они выжигали ноты музицируя с помощью своих инструментов. Позади них, разместился хор. Задор и вакханалия витали в репетиционном зале. А на постаменте всем руководила Вирджиния. Ее новая симфония должна была открыть врата в царство теней.
Дэвид за ночь растерял всю браваду. Непонятный страх впитался в его сознание и ему казалось, что под утро растворилась не ночь, а целое столетие. Что-то в недрах его духовного содержания надломилось и треснуло. Теперь он осознавал, что своей кажущейся шалостью, он переступил черту дозволенности. Оскорбил наглыми речами жену и таким образом ее потерял, неизвестно на время или навсегда, но теперь нужно было отыскать ее за образовавшейся чертой дозволенности. Но где она? В доме ее не было. Верхняя одежда висела на месте. Стоя перед вешалкой, покусывая в раздумье кулак, он неожиданно для себя сорвался с места и кинулся вглубь коридора, и бегом поднявшись по лестнице, принялся стучать в дверь к соседке. Гудение сменилось тишиной. Он застучал еще рьянее, выкрикивая то имя жены, то имя соседки. Могильное безмолвие проникало в него и душа чуть ли не вырывалась из тела, от заполнявшей и обжигающей нутро оболочки. Уже находясь вне себя, он навалился на шаткую деревянную дверь и принялся выбивать ее плечом. Через пару минут, хлипкий замок подался напору, и Дэвид ворвался в жилье Вирджинии. То, что он увидел, разглядев в блеклом утреннем свете, потрясло его. Обстановка полностью было копией их жилища, их гостиную и спальню будто перенесли сюда и лишь на месте их совместного ложа стоял лакированный черный рояль. Крышка и бока инструмента были украшены тематическими сценами ада. Клавиши вспыхивали тревожным и одновременно манящим огнем. Дэвид подошел ближе и услышал звук, напоминающий потрескивание костра. Он исходил не от рояля. Оборачиваясь в поисках источника звучания, он заметил на стенах фотографии в рамках. Такие же висели у них внизу, изображая случайных людей или пейзажи. Здесь же каждая фотография оживляла запечатленных людей и природу, обволакивая их огненными языками пламени и уничтожая под человеческие стоны и бушевавшие ветра. Вот изображена компания игроков в покер, играющих на деньги, с запечатленными различными эмоциями, от восторга до ярости. Их постепенно накрывала волна огня, пожирая изнутри фотографию. Женщина, сидевшая в ресторане и с жадностью поглощавшая разнообразные яства, исчезала в огненном пламени. Изображение мужчины, крадущего у женщины деньги из сумочки, вместе с ней стремительно обугливалось. Избивающий ребенка школьный учитель, сгорал медленно, пузырясь на снимке. Надменного вида актер, свысока поглядывал на своих поклонников, превращаясь под стихией жара, в пустоту. Десятки снимков догорали на стенах, чтобы затем, вновь восстановиться подобно Фениксу и начать гореть снова.
Дэвиду становилось невыносимо от созерцания человеческих пороков и казней. Уменьшенные копии людей, подогнанных под фотографические рамки, как марионетки оживали по нескольку раз и умирали. От них веяло ужасом и напряжением и он едва не сорвался, чтобы начать сдирать снимки, но резко остановился, заметив фотографии с его изображением и Эннабел. Сделанные в фотоателье и рядом с домом, они не пылали огнем, и не оживали. Но были окружены ангелами в испачканных сажей лицами и лохмотьях.
Глава пятаяФотография души
Их было несколько с поломанными крыльями и выпирающими из-под остатков одежды костями. Один из них с вытекшим правым глазом сидел на плече у Эннабел, а другой, устремив хищный взор ввысь, цепко обнимал за плечи Дэвида. Судорожно дыша с исказившимся от ужаса лицом, он стоял и ошеломленно покачивал головой, до тех пор, пока у него не вырвалось:
Силы небесные, кто эти чудовища?
Неожиданно его погорелый спутник оживился и, посмотрев на него, язвительно проскрипел:
Хе-хе, тебе не нравится сущность твоей души? Ну и правильно, голубчик! Мы сами по себе, а ты непонятно где. И демонический смех громогласно наполнил всю комнату. Дэвид стал отступать к выходу, под удары литавр, раздававшихся из-под крышки рояля. Вновь таинственное гудение стало обволакивать помещения и, выскочив из комнат Вирджинии, он в паническом состоянии бросился вниз. Там он наткнулся на миссис Левсон, помощницу жены. Она испуганно вскрикнула, увидев написанный на его лице ужас.
Мистер Трайд!
Он схватил ее и пробормотал:
Миссис Левсон, я моральный преступник! Из-за моих черных мыслей я сам погасил благодатный свет в нашей общей с Эннабел судьбе. Но может еще не поздно?
Она под давлением его вырывающейся сумбурности, съежилась и попробовала вырваться. Но он сам отступил к гостиной и резко повернувшись, спросил:
А вы слышите гудение, раздающееся из комнаты соседки?
Везде тихо, мистер Трайд. Жалея его потерянность, пролепетала миссис Левсон. Я не могу найти вашу жену. В салоне уже столько клиенток набралось, ее жаждут видеть. Вы не знаете, где она?
Он взялся за голову и, простонав, прошептал: «мои обиды, подозрения превратились в крепость и привели меня в тупик». Миссис Левсон подумала о том, что надо позвать на помощь доктора, вид Дэвида ей абсолютно не понравился. А он тем временем обратив взор на заснеженную улицу, и лихорадочно обдумывая что-то, спросил:
А вы не видели мисс Вирджинию? Эту разнузданную дамочку, любящую иногда появиться в обнаженном виде?
Такая неожиданная характеристика о скромной и воспитанной соседки супругов Трайд, поразила бедную женщину, ставшую коситься на входную дверь с намерением все же пойти на поиски доктора. Ей было непонятно что сознание Дэвида хоть и затуманено, зато подсознание ярко оживлено в виде попытки найти правильный путь к восстановлению отношений с Эннабел. Он, не услышав ответа, вздохнул и стал надевать верхнюю одежду.
Значит, не видели. Сказал он. Пойду, прогуляюсь, миссис Левсон.
Спокойные нотки услышанные в его тоне, немного успокоили и саму миссис Левсон, и она обратилась ему вслед со словами:
Там сплошные сугробы, мистер Трайд. Будьте осторожны. А по поводу мисс Вирджинии, то тут и гадать не нужно где она находиться. Она как всегда у себя в консерватории.
Остановившись перед открытой дверью и обдаваемый северным ветром, он оживился и, поблагодарив миссис Левсон бросился в сторону консерватории.
Она озабоченно покачала головой, а затем, спохватившись, крикнула:
Мистер Трайд, так, где же все-таки ваша жена?
Но он ее не услышал. В ответ раздался усиленный вой ветра и она поспешила закрыть дверь.
Снег тяжелой пеленой накрыл город, и сотни дворников вышли на улицы расчищать небесный покров. Дэвид пробирался пешком в сторону консерватории, находившейся в тридцати минутах ходьбы от их дома. Но под гвалт ветра, через декабрьские осадки, обуянный мыслями и страстью, он добрался до места лишь через час. Открыв тяжелую дверь храма музыки, он попал в полуосвещенный вестибюль, где царила торжественная атмосфера высшей сферы человеческих душ. Величественные лампы своим светом распространяли таинство творения, а узорная широкая белокаменная лестница манила подняться на второй этаж, откуда приглушенно слышались долетавшие обрывки музыки. Недалеко от лестницы, расположившись на банкетках, сидели знакомые Дэвиду музыканты, игравшие недавно в его доме. Они о чем-то шутили, а скрипач, подливая в чарки какой-то напиток, без сомнения находился в центре внимания, ибо он был зачинщиком веселого смеха. Бросив в сторону парадной двери взгляд, они увидели заснеженного и взбудораженного Дэвида. И все внимание обратили на него.
Мистер Трайд, широко раскинув руки, приветствовал скрипач. Вы вновь у нас? Достойное продолжение, весьма и весьма. Опять пришли заказать нас на исполнение мелодии развода? А жаль, а жаль, это уже не достойно. При такой жене как ваша, мистер Трайд, не разводиться надо, а укреплять брак. Но как звучит слово «брак», верно-верно скрытый смысл в этом есть. Эх, иногда я завидую таким людям, как вы, мистер Трайд, очень-очень.
Он утомленно улыбнулся и сказал:
Нет, милостивый мистер Райдер, не собираюсь я разводиться со своей супругой.
Потрясающе! ахнул скрипач под одобрение остальных. Вы поумнели, факт есть факт.
Надеюсь, поспешно прервал его слова, Дэвид. Скажите, мисс Вирджиния здесь? Не помню ее фамилию, но она
Отвратительно и аморально, мистер Трайд. Цокая языком, перебил скрипач. Значит, так вы укрепляете брак, ища встреч с мисс Фрайтен? А что скажет ваша супруга?
У Дэвида не было желания и сил объяснять и тем более оправдывать свое стремление увидеть Вирджинию. Раз он не мог найти Эннабел, оставалась надежда, что соседка объяснит ему что происходит или, по крайней мере, он потребует от нее объяснений.
Мне нужно с ней поговорить, а для чего и зачем, я полагаю, не должно вас касаться, мистер Райдер. Довольно резко ответил он. Но скрипач не обиделся и, рассмеявшись, сказал:
Пусть так, добродушный мистер Трайд. Да я вам скажу, где находится мисс Фрайтен, так-так. А постойте, я тут анекдот вспомнил.
Мистер Райдер!
Он короткий, но поучительный. А вдруг и вам пригодится? Скрипач окинул взором своих смеющихся коллег и начал:
Некий богач, купаясь в роскоши, скупая дорогие квартиры, автомобили и наручные часы, полагал, что после смерти попадет в рай за свое стремление посредством роскоши облагородить свою жизнь. И вот он умирает и его душа прытким шагом направляется к вратам рая, где его встречает апостол Павел.
«Извини дружище, с сожалением говорит он богачу. Но в рай тебя я пустить не могу».
«Почему? восклицает богач. Я же и о вас думал!»
«А мы о тебе и не думали в силу того, что за тебя ад заплатил».
И он, отпив из чарки непонятный напиток, захохотал с остальными. Дэвид с гримасой непонимания, нетерпеливо повторил свой вопрос:
Где мисс Вирджиния Фрайтен?
Скрипач, беря в руки скрипку, вздохнул и ответил:
Ну вы, по-моему и не богач, а душа все туда же рвется. Мисс Фрайтен в главной зале. Пока у нас перерыв, она музицирует на рояле.
Дэвид стремительно рванулся по лестнице и, подбежав к массивным дверям главного концертного зала, распахнул их.
Глава шестаяВирджиния Фрайтен
Он никогда здесь раньше не был и его взору предстал гранитно-зеленый ярко освещенный зал. Полновесные колонны в кремовых тонах по бокам, окружали многочисленные ряды белоснежных кресел. Кристальные фешенебельные люстры отдавали приятным светом, широко освещая пространство. На стенах амфитеатра красовались портреты композиторов. Потаенной и благодатной атмосферой был пропитан зал, где главное внимание было приковано к полуовальной сцене. Расставленные стулья и пюпитры c инструментами, покинутые на время музыкантами заполняли ее. Но сейчас не было ни их, ни хора, а за белым роялем, стоящим у левого края сцены сидела Вирджиния, извлекая из клавиш фантазию-экспромт Шопена. Она вся была поглощена своим исполнением, сливаясь воедино в пассажные волны нот. Черное длинное одеяние, в которое она облачилась, не отделяло ее от цвета рояля, и лишь белизна лица и рук бледно отражалось издали.