- Не имею никакого понятия, - сообщил ему в ответ монстр - Джентльмены, что вы мне скажете? По вашему, с этим все?
- Наверное, - сказал один из, тот, кто был в чине капрала - Предполагать, что там кто-либо выжил... Машина взорвалась, перевернулась вверх тормашками, упала на крышу. Кто там может выжить? Разве что какие-нибудь бактерии...
Рядовой продолжал стоять на месте, даже не подавая виду о том, что сейчас он хотя бы как-то анализирует полученную им информацию. Просто стоял и молчал - и по его виду сейчас можно было сказать только лишь одночто в следующий момент он может сделать все, что угодно, с одинаковой лёгкостью как предложить своим убираться прочь из дома этих весьма радушных людей, так и приказать отправить оных на тот свет, как потенциально опасных свидетелей.
- Я не вполне уверен, что во взорванной вами машине были все, кто должен был сегодня умереть, - сказал он, наконец. Стоящие у окна люди, вздрогнув, с непонимающим видом оглянулись на него.
- Что это значит, Рядовой, - спросил капрал недоуменно - Вы же должны были знать, кто там ехал, на этой чертовой машине, разве не так? А если и знали, что там не полная компания, то почему не сказали нам об этом?
- Тот, кто заразился, кажется уже вышел на Вторую Стадию, - ответил Рядовой несколько медленнее, чем делал это обычноНаверное, он тоже был в курсе, что рядом нахожусь я, может быть, даже как-то сумел заблокировать меня... Чёрт, ещё немного, и он станет вполне пригоден для того, что бы стать обитателем моего плана...
- То есть как это, - пробормотал тот, кто был в чине фельдфебеля - Получается, что он становится таким, как...
- Довольно, - остановил Рядовой - Сейчас важно другое - я чувствую, что он жив, стал прекрасно ориентироваться на местности... И... Вот же черт возьми, - голос Рядового задрожал, задрожал, и это, судя по всему, было признаком высшей степени его волнения. Внизу же, на улице хлопнули двери еще одной машины, завелся мотор, взвизгнули шины, и...
Военные, ахнув, вновь повернулись к окну, вновь привели свои трубки в состояние боевой готовности, в воздухе раздался свист и шорох... И еще раз... И еще...
Но это было уже очевидно, - стрелки опоздали, ибо рев мотора раздался вне пределов злополучного перекрестка еще задолго до того, как они принялись охать и оборачиваться...
- Вы сейчас упустите их, - сказал Эрнст, очевидно, на уровне подсознания почуявший, что сейчас самое время оседлать волну, и мотивировать эту крайне неприятную троицу на то, что бы они в экстренном порядке покинули его дом... Но не тут-то было. Рядовой, мельком оглянувшись на него, прижал длинный, когтистый палец ко рту, и чуть слышно шикнул на не вовремя влезшего не в свое дело мужчину. - Связаться с командой Пятого Рядового, - отдал он приказ, вновь уставившись на растерявшихся военных - Немедленно.
Фельдфебель, не сводя взгляда со своего начальника, немедленно потянулся к висевшей у него на левой бедре коробке рации. Вытащив ее из специального кармана (небольшая штуковина черного цвета, размером едва ли больше аудиокассеты) он нажал на ней что-то, прижал к щеке. Чердак огласила неприятная и громкая трель вроде усиленного в десять крат "белого шума" с ультракоротких радиодиапазонов, а вслед за этим в трубке раздался голос, человеческий голос, правда, слишком не разборчивый, что бы была возможность разобрать, что он говорил.
- Говорит де-факто Эр-семь, слышно хорошо... На пересечение с вашим маршрутом движется черный "Форд-Енаверлэнд", с водителем и пассажиром, пассажир заражен. Имеют планы по пересечению городской черты. Примите меры. Внимание, зараженный в Переходном Состоянии типа Субареа.
Рация отозвалась каким-то полушуршанием-полувопросом, и фельдфебель тут же ответил на него:
Объясните это своему Рядовому, он должен знать, что это, его должны были обучить, что к чему, - голос фельдфебеля стал звучать с некоторой толикой раздражения, словно бы при этом он еще и умудрялся еще и обвинять в чем-то того, невидимого для них Рядового (стало быть, эта тварь ползает по Нокксвилю не в одиночку, подумал Эрнст не без отвращения, интересно, тот Рядовой, что работает с другим патрулем, уродлив настолько же?) - Указания получены от Эр-Семь, как слышно?
Рация что-то коротко шикнула в ответ, и фельдфебель, отключив ее, сунул обратно, в карман своих форменных брюк.
- Что мы будем делать дальше, - спросил он у сумрачно молчащего Рядового.
- Уходить, - сообщил ему тот - Мне нужно немедленно сообщить главнокомандующему об обстановке.
- А что с этими, - спросил военный с лычками капрала, кивая на Эрнста и Джесси. У первого от этой фразы вновь по спине пробежались льдистые мурашки... Но Рядовой вновь удивил, даже не посмотрев на них, кажется, абсолютно безразличный к их дальнейшей судьбе.
- Уходим, - сказал он коротко - Слишком много дел для этой долгой ночи, - Эрнст с трудом удержался от вздоха облегчения, как монстр огорошил его повторно, заставив его проглотить тот ком страха, что беспрестанно метался по его телу, куда-то внутрь себя, вроде бы оставив его про запас. На лучшие времена - Это не наши проблемы, что станет с ними, у нас до черта своих. Идемте.
И он, даже не сказав ничего напоследок хозяевам этого дома, развернулся и пошел в сторону люка, из которого выходила лестница, ведущая вниз. Снайперы, оторвавшись от слухового окна, поторопились вслед за ним.
- Эй, - окликнул их Эрнст, чувствовавший, себя так, словно его до отвала накормили гранитом - Где выход, вы помните?
Они молча, один за другим спускались через люк, на первый этаж.
Очевидно, что знали.
***
На скорую руку организованная "таможня" выглядела, как простая, защитного цвета, военная палатка, установленная прямо посреди пустыни, где-то в трети мили от городской черты, но почти в миле от самой дороги. С каким умыслом это было сделано, было ведомо только тем, кто, собственно, и организовывал этот блокпост, ведь, по сути, до границы с Terra Inkognita было далековато, и атаковать местное начальство было некому. Разве что стервятникам и гекконам, с ладонь длиной.
Под шатром из желто-серого, под цвет пустыни, брезента, находилось два стола, четыре стула, и соответственно, четверо людей. Один из столов был тяжелым, с рамчатым основанием, за ним сидели трое из четверых - начальник поста, и двое пойманных им сегодня людей, мужчина и женщина, оба - прикованные наручниками к его основанию-раме.
- Я велел перевезти её сюда на джипе, и только потом разбить вокруг нее палатку - объяснял им начальник поста, в звании майора, высокий, накаченный мужчина с ершиком темных волос, и трехдневной щетиной на подбородке. Он был похож на какого-то древнего киноактера, фильмы с участием которого был в состоянии прокрутить любой идиот, имеющий у себя дома видеопроигрыватель для VHS-кассет, хотя кости его, настоящего человека, уже давным-давно сгнили, и перемешались с землей. При этом землей не этого мира - Вы не ушли бы отсюда даже в том случае, если бы вас было здесь четверо, и все, как один, были бы мужчинами в прекрасной спортивной форме. Не думаю, что стоит даже пытаться. Итак, с чего бы вы хотели начать?
- С того, что бы вы нас отпустили, - поднял голову мужчина. Лицо его разбито, так же, как и все тело, исцарапано песком и камнями, по которым его волокли еще полчаса тому назад. Еще полчаса тому назад, когда ему били прикладом в спину, в его голове еще вертелась робкая, и до боли изумленная мысль - я ведь всего лишь приехал спасать сюда, не был ни врагом, ни чересчур любопытным журналистом, а просто доктором, который приехал оказывать помощь больным, и меня не должны наказывать за это... Но в тот момент, когда на его нос и губы обрушился кулак с большим и тяжелым перстнем выпускника Гринвиджской военной академии Промисленда, он неожиданно понял, что деление в этих краях идет не по принципу: "плохие и хорошие", а по принципу "чужие и свои". Вернее, деление на тех, кто снаружи, и тех, кто внутри.
Майор - это именно он руководил сейчас всем процессом отделения плевел от зерна - во всяком случае, на этой стороне города - широко заулыбался, показывая свои ровные, белые, крупные зубы.
- А это не такое уж и дурное желание, мистер Райтрайд, - сообщил он ему - Фактически, это уже можно воспринимать как начало торга. Так вы что-то можете предложить мне в обмен на то, что я отпущу вас и миссис Маккофрист?
Райтрайд молчал, прекрасно сознавая, что от него хотят вполне определенных сведений - откуда появились сведения о локальной эпидемии вне пределов Нокксвилля, да и степень распространения этих сведений знать просящему, судя по всему, было так же было бы очень и очень неплохо...
Но беда была в том, что ни Райтрайд, ни Маккофрист подобной информации не имели, более того, когда они сюда ехали, они даже смутно не догадывались, что дела в этом Богом городишке обстоят настолько сурово, что едва они окажутся в полутора милях от его внешней границы, как им тут же примутся чистить физиономии мрачные мужчины в военно-полевой униформе. Они показали им документы, показали, какой груз перевозят, объяснили, зачем они это делают, и, соответственно ожидали, что им выдадут респираторы, ну или, на худой конец, если дела в городке действительно обстоят очень плохо, то какие-нибудь костюмы биологической защиты, и поведут их к своему начальству, туда, где проблемы решаются непосредственно... Но никакого начальства не было, был лишь только этот погононосный шкаф с белыми зубами, небритой физиономией, и тяжелыми, как бетон, кулаками. Вероятнее всего (Райтрайд, по крайней мере, очень надеялся на это) майору просто не дали уточняющих указаний по поводу задержания непрошеных гостей у границ Нокксвилля, особенно на те непредвиденные ситуации, когда непрошеные гости намереваются оказать помощь, и потому, объявив себя законом от границ города до самых Серых Холмов, он действует на свое усмотрение. Возможно, если сюда - совершенно случайно и без предупреждения нагрянет тот, кто выше его положением, то он сможет поставить его на место, указать на его ошибки, и реабилитировать их с Маккофрист. Конечно же, шестое чувство показывало ему нечто другое, совершенно, куда как менее приятное, (да и, собственно, на внезапное появление спасителей - если таковые еще имелись - казалось ему каким-то невероятным чудом - но вот это уже, скорее, ему подсказывала логика), но надежда, как известно, умирает последней, а вера - и вовсе, только лишь вместе со своим носителем. Более того, он до сих пор не мог поверить в то, что сидящий напротив него мужчина способен на нечто действительно страшное...
Очевидно, что он еще не сознавал, что его нос сломан, и хуже того, что, возможно, только счастливое стечение обстоятельств спасло его от того, что носовой хрящ не вошел внутрь черепа и не пробил ему мозговую оболочку.
- Ну, так что вы оба все-таки можете предложить мне в обмен на вашу свободу? - продолжал гнуть майор свою линию, попеременно переводя свои светло-карие глаза то на Райтрайда, то на тихо и плаксиво шмыгающую носом Маккофрист, под левым глазом которой уже начинал наливаться пунцовый след от удара. Ты все еще веришь, полюбопытствовал Райтрайд вот уже, наверное, в десятый раз, веришь, что этот парень способен остановится, веришь в то, что он может осознать, что его действия противоправны и испугаться, что его за это накажут? - Не молчите, давайте же, предлагайте мне свои условия, и мы разойдемся с миром.
- Что... Вам нужно, - нервным, прерывистым голосом спросила Маккофрист - Денег? Что?
- Мэм, ну разве я похож на разбойника с большой дороги? - вновь засверкал военный своими великолепными тридцатью двумя. Он мог улыбаться так кому угодно - жене, детям, друзьям. Начальству, которому необходимо немедленно вылизать зад - Вы, что, разве не понимаете, в какую ситуацию сейчас попали? Вы пытались нарушить границу закрытой территории, с введенным на ней комендантским часом, по законам военного времени, находящуюся под наблюдением вооруженных сил, и являющуюся строжайшим образом запрещенной для въезда на нее посторонних лиц!
- Но мы всего-навсего везли лекарства, черт возьми, - не выдержав, рявкнул Райтрайд - Больным людям, понимаете, что бы вылечить их! Мы не какие-то гребаные шпионы, нам, по сути, чхать на то, что вы тут устроили, и кто в этом виноват, но... Здесь эпидемия, и у нас есть медикаменты, для того что бы суметь её остановить. Так почему же вы не хотите договариваться?
- Договариваться, - майор улыбался ему так, словно перед ним сидел стариннейший приятель, с которым он знался еще со времен Гринвиджа - О чем же это нам договариваться, друг мой?
- Но это же очевидно, - практически возмутился Райтрайд в ответ - Вы пропускаете нас в Нокксвилль, мы - конвоируемые вами - доезжаем до центральной клиники города, разгружаем лекарство, больные лечатся, проблема же растворяется, как дым в воздухе.
- Лечатся, - майор все еще улыбался - Больные лечатся, так Вы говорите?
- Н-ну, да, - голос Райтрайда вновь задрожал, как тогда, когда его только лишь вытаскивали из-за руля автомобиля, на котором он и Маккофрист привезли лекарство. Он вновь почувствовал угрозу, которая быстрехонько сгущалась вокруг этого, на первый взгляд, более, чем нормального человека - Я не понимаю, Вы, что, находите в этом что-то дурное?
- Эй, Ватерстон, - воскликнул майор, в общем-то, как будто ни к кому специально и не обращаясь, и даже не меняя своей позы, отчего казалось, что он обращается к одному из часовых, что стояли на входе у палатки (и, собственно, приволокших их сюда, что бы потом тут же встать на замену уже отбывшей смене). Рука его, до этого бессмысленно елозившая туда сюда по крышке стола, неожиданно - как будто бы для самой же себя - наткнулась на какие-то бумаги, собранные в мягкой папке из пластика, схватила ее, и скрутила в довольно таки аморфную, неуверенную трубку - Скажи мне, как твоему, много ли больных людей в Нокксвилле?
- В каком смысле, сэр, - переспросил худой паренек, сидящий за еще одним маленьким столиком, на которой находилась нечто вроде распахнутого чемодана, на одной из сторон которого находился какой-то плоский светящийся экран, а на другой - раскладка клавиш от печатной машины, по которой тот без конца барабанил кончиками пальцев.
- Сынок, я имею ввиду: много ли в городе больных, с такими болезнями, от которых может помочь суправизин?
- Не более восьми десятых процента, - ответил парень с "чемоданом" - Но если, конечно, рассматривать болезни вроде близорукости, астигматизма, старческой катаракты, и прочих не вирусных, хронических заболеваний, при которых препарат помогает при длительном приеме, то процент, конечно же, во много раз увеличится, но... Не думаю, что настолько много, что это будет чем-то существенным. Тут, в пустыне, зрение у всех, как у орла, а пыльной трахомы не было ни у кого вот уже как сто лет...
- Нет, - надавил Майор голосом - Ватерстон, эти господа приехали сюда, в явном расчете, что наткнуться здесь на целую эпидемию заразы...
- Эпидемию, - переспросил Ватерстон удивленно-безразличным голосом - А откуда ей здесь быть? Здесь нет ни источников плохой воды, ни неисправно работающих канализаций, вся ввозимая внутрь города пища подвергается проверке, особенно если это касается мест общественного питания... Разве что это какая-то диверсия, но вопрос заключается в том, с чей стороны она могла произвестись? Да и судя по моим данным, никакой вспышки массовых заболеваний среди горожан в последние два дня не было... Да давно уже не было...
- Вот, - с довольным видом прервал майор своего как-то уж слишком подозрительно болтливого подчиненного, найдя в его речи нужную ему фразу - Никакой вспышки повышенной заболеваемости! Вы слышали это, мистер?
Райтрайд разевал пасть, явно силясь произнести что-то еще, но ему это не слишком-то удавалось. Он, наконец, сумел кое-как сделать это, сжав кулаки, и проглотив ком, что застрял в горле, выдавил:
- Но... Ведь были же сведения, - ехидно-сладкая ухмылка на лице Майора почему-то поблекла, а рука, до этого только лишь бродившая по поверхности скрученной в рулон папки бумаги, сжалась, и тот вдруг превратился в довольно-таки жесткую трубку - Неужели сведения о эпидемии...
- Нет, ну только погляди, - рожа майора скривилась в окончательную постно-недовольную гримасу - Мы им уже битый час долдоним им одно и то же, а они - все равно за свое. Ну, вот как, как и каким образом сделать так, что бы Фома Неверующий вложил перста? - Уотерстон, даже не оглядываясь на них, пожал плечами. Пальцы майора сжали бумажную трубку с такой силой, что, казалось, еще немного, и она захрипит, как будто животное, которому решили свернуть шею - Как сделать так, что бы этот джентльмен все-таки пришел в чувство? Хотя, - пробормотал он, и его полные, темного цвета, губы вновь разошлись в ухмылке довольной догадки - Хотя я прекрасно знаю, как заставить тебя поверить в мои слова, идиот гниломозгий.
Единственное, что Райтрайд сумел разглядеть в последовавшие за последними двумя словами секунды, так это мгновенно, почти что без всякого перехода изменившееся лицо майора. Вслед за этим в его грудь что-то ударило, схватило его за грязную, в крови и пыли рубашку, и притянуло вперед, к ощеренному, словно морда взбешенного бойцового пса, лицу майора. Что-то гибкое, но, одновременно довольно жесткое обрушилось на его и без того многострадальную голову, и принялось молотить по ней, словно доской по поверхности воды - так обычно пытаются оглушить рыбу в стоячем, но довольно большом водоеме. Райтрайд попытался защититься от непонятной напасти, заслонившись от нее руками, но майор не дал, тут же прижал одну к столешнице своего гигантского стола, отпустил и тут же врезал по ней тяжелым пресс-папье (пальцы, если и не сломались, то уж точно надолго вышли из строя от удара), а затем каким-то уж совершенно сверхъестественным способом провел эту операцию и на его второй, пытающейся отмахнуться от кары руке... А затем продолжил охаживать его своей свернутой в трубку бумажной папкой по голове, да с такой силой, что в ушах у Райтрайда загудело. Один раз край трубки, соскользнув по верхнему веку левого глаза, ударил в нижнее, и отскочил точно в глазное яблоко, едва не вышибив его... От боли перед ним тут же все потемнело, на глаза навернулись слезы, а руки, до этого перебитые пресс-папье майора, едва хотели слушаться его, и висели внизу, болтаясь беспомощно, как макеты из ваты и проволоки. Он застонал, думая, что этого монстра в армейских погонах остановит хотя бы это, но нет, он продолжал цепко держать его за грудки, трясти и попутно лупцевать его бумагой в папке по физиономии, как это делали бы с щенком, наделавшим дел в квартире, в отсутствии хозяина.
- Так, вот... Слушай... Меня... Чертова... Свинья, - хрипел майор попутно, сотрясая его, словно куклу. Где-то на периферии сознания Райтрайда отчаянно визжала Маккофрист, но ему было сейчас до такой степени не до нее, что, казалось, она находится в какой-то параллельной реальности, и визжит по каким-то своим, особенным делам - Если... Я еще раз... Услышу... От тебя... Какое-то... Дерьмо... Об этой... Эпидемии... То я... Прострелю... Тебе... Плечо... Ясно... Или нет?
- Ясно, ясно, - плакала Мисс Параллельная Реальность Мэри-Энн Маккофрист - Карл, скажи же ему, что ты все понял, иначе он пристрелит тебя, как Коллина, а потом и меня, и они закопают нас в пустыне!
М-н-е в-с-е я-с-н-о, - прохрипел Райтрайд, клацая зубами - Н-е-т т-у-т н-и-к-а-к-о-й э-п-д-е-м...
Майор заулыбался, разжал одну руку, опустил другую, положив свернутую в трубку бумажную папку... И внезапно резко и быстро опустил левую руку вниз, и точно так же вскинул ее вверх, обратно. Раздался грохот, не сильный, но все равно - бьющий по ушам, Маккофрист взвизгнула, а Вотерстон, скривившись от шума, покосился на их стол, а затем вновь вернулся к своим экрану и клавиатуре. Райтрайд же оказался без табурета под собой (он вылетел из под его задницы вперёд), лежащий на спине рядом со столом, в серой и холодной пыли пустыни, все еще прикованный наручниками за ноги к массивному столу, но с ощущением того, что его левое плечо ушло странствовать по долинам Ада, и теперь расплачивается за все те грехи, которые когда-либо совершил его хозяин.
- Уотерстон, - коротко обратился майор к своему подчиненному - Бросьте свои причиндалы на минуту, и помогите человеку подняться!
- Есть, сэр, - сказал тот, с едва заметной неохотой вставая из-за своего рабочего места и подходя к корчащемуся на полу Райтрайду
- Так, мистер, - он склонился над несчастным, избитым и простреленным человеком - Одна рука действует? Можете схватиться ей за мою.
Перед Райтрайдом все плыло и плавилось на едком огне его же собственных мучений. В голове его уже практически не осталось ничего, кроме этой самой боли, разрастающейся все больше и больше, как надуваемый воздушный шарик, и практически уже парализовавший все его мыслительные процессы. Мог ли он сделать то, о чем просил его этот умник в солдатской униформе? Едва ли, просто потому, что едва ли мог сейчас сориентироваться для этого в пространстве. Да и руку он вывихнул, и впримешку к адовой боли в разнесенном выстрелом плече теперь еще и добавлялась другая, ноющая и надсадная, как медленно входящее в его кости сверло.
Вотерстон, вздохнув, подсунул ладонь под то плечо, которое было просто вывернуто, слегка приподнял его тело, тут же подставив другую руку под оторвавшуюся от земли спину.
- Так, теперь, пока я вас держу, попробуйте встать на ноги, - посоветовал Вотерстон, сам уже, судя по всему, успевший здорово запыхаться - Сможете или нет?
Райтрайд жалко загребал пыль своими и без того потрепанными ботинками, чем-то напоминая сам себе обезглавленного петуха.
Вотерстон, - сердито рявкнул майор на своего подчиненного - Какого дьявола ты у него еще спрашиваешь? Конечно же, он встанет, а не встанет, так я прострелю ему плечо номер два, а вместе с ним - живот. А пока он заживо истекает кровью, я расспрошу обо всем его спутницу.
Райтрайд зашевелил ногами энергичнее, изо всех сил напрягая мышцы пресса и спины, пытаясь выгнуться и подтянуть свои нижние конечности под себя. В свою бытность ему удавалось встречать людей, получившими огнестрельные ранения в живот, и нужно было сказать, что веселого для пострадавшего таким образом в этом было крайне мало, так как содержимое поврежденных кишок и желудка попадало в полость живота, и начинался медленный, разъедающий все внутри перитонит. Он мог бы проклясть все и вся, вплоть до собственной жизни, которая завела его в этот медвежий капкан, но такое ее окончание его все равно не устраивало. Отнюдь.
Впрочем, его изуродованному телу, да еще и скованному в двух местах наручниками, подыматься легче от этого не становилось. Ему, конечно же, помогал этот парень, Вотерстон, но, как казалось с его стороны, он был слишком дохловат для поднятия изувеченного тела сорокалетнего мужчины около полторы сотни фунтов. Если бы ему расцепили руки... Хотя бы на пару секунд - в конце-концов, он навряд ли смог куда-нибудь убежать отсюда, с простреленным плечом, и прикованный к этой жуткой железяке ногами... Но ведь этот грёбаный майор - он же попросту какое-то животное, он ведь попросту не поймет, зачем, он - Райтрайд - просит его об этом. А может, даже выстрелит ему за эту крамольную мысль в живот.
- Ну же, - восклицал откуда-то из-за спины голос Вотерстона - Ну, еще немного! Послушайте, Майор, сэр, он действительно не может встать и сесть на место, во-первых, он слишком тяжелый, во-вторых, он... Он... В общем, Вы его здорово уделали, сэр...
- Это не я, а "Strike Eagle", парень, - пунцово-малиновые губы майора разошлись в самодовольной ухмылке - Но, тем не менее, этот человек должен встать самостоятельно, или только с твоей помощью. Впрочем, если тебе надоело возиться с ним, можешь отойти и заняться своими делами. Если, в таком случае, он не встанет, и не сядет на хренов табурет сам, то он изловит пулю в свой вонючий ливер, и разговаривать я с ним больше не стану.
Солдафон за его спиной выпрямился, и в нерешительности встал на месте. Райтрайд тяжело опустился спиной на землю, несильно стукнувшись о какой-то камень, выпирающий из сухой земли пустыни.
- Черт, мужик, я даже не знаю, - произнес Вотерстон с сомнением - А ведь я и действительно не смогу поднять тебя без твоей помощи. Что ты будешь делать?
Может быть, попробовать оттолкнуться от земли ладонями сцепленных рук, спросил он сам у себя, с трудом находясь с мыслями, может, это облегчит работу этого чертова дохляка, и он все-таки сможет хотя бы посадить его? Хотя бы посадить его? Ему в голову неожиданно пришла до одури идиотская картина - он - сорокалетний пивной толстяк, с одними только пятнадцатью фунтами чистых жировых отложений, весь вывихнутый, разбитый, прострелянный, пытается сделать мостик на земле этого кошмарного места, а рядом, тщась ему помочь, возится задохлая канцелярская крыса. От этого видения ему тут же стало дурно.
- Иди отсюда, парень, - выдохнул он, еле разлепляя спекшиеся от засохшей слюны губы - От тебя нет никакого толку... Если, разве что ты притащишь сюда домкрат...
- Сэр, - внезапно вновь оживился Вотерстон - А может, мне действительно сходить и принести домкрат, а? Я знаю точно, он есть в БТР, а БТР - совсем рядом, практически рядом с нашей палаткой.
- Ты, что, издеваешься, Вотерстон, - мрачно осведомился майор у него, переводя взгляд на его дистрофичную фигуру - Сядь на место, за твой хренов комп-а-тер, если ни черта не можешь... И не путайся у нас в нашем общем деле под ногами...
- Но, господин майор...
- Сядь, сядь, черт бы тебя подрал. Мало того, что ты начинаешь портить всю вечеринку, так ты еще и не желаешь заниматься своим делом! Какого черта, рядовой? Захотел, что бы я сократил тебе отпуск?
- Нет, майор, сэр, - Вотерстон, помявшись еще немного, наконец, отошел в сторону от Райтрайда, и неуверенно вернулся к своему рабочему месту. Райтрайд замер в ожидании, как кит, выброшенный на песчаный берег приливной волной. Пивной живот его напрягся, чувствуя, что время отмеривает последние секунды его необходимости своему хозяину.
- Ну, что же, не будем медлить, - предложил голос майора, которого он с трудом мог сейчас увидеть, а следом за ним послышался скрип выдвигаемого из-за массивного стола стула - А то мы так не сможем решить ничего и до завтра.
В тишине, заполнившей все пространство между матерчатыми стенами палатки не было слышно практически ни единого звука... Разве что неуверенные и одиночные щелчки пальцев Вотерстона по его клавиатуре. Затем послышался еще один, куда более громкий и несколько более растянутый во времени.
"Пустынный орел" лейтенанта был нацелен точно туда, куда был нацелен заранее.
По крайней мере, у самого Райтрайда сомнений по поводу этого не возникало.
Наверху что-то грохнуло и с оглушительным свистом врезалось вниз и вперед. В бок ему ударило чем-то сухим, раскаленным, оцарапало и разорвало ему его и без того грязную и рваную рубашку. Несчастная медсестра Маккофрист, до этого всю дорогу трещавшая без умолку, теперь только и могла, что тихо и ошарашенно стонать. Вверху же послышался еще один выстрел, и еще один, и еще, и рядом с Райтрайдом продолжали взлетать фонтанчики из пыли и камней, живот же пока оставался цел, несмотря на то, что его буквально свело судорогой от ужаса.
- Черт, ну надо же, как дрожит сегодня рука, - расхохотался майор, перезаряжая пистолет новой, полной обоймой - Ну ничего, друзья мои, патроны-то казённые, да и времени у нас целая куча! Я еще пристреляюсь, уж поверьте мне!
Щелкнув, наконец, вставляемой обоймой, он завизжал, как пьяный ковбой, и вновь принялся палить по поверженному наземь Райтрайду. Одна из пуль тут же пробила ему запястье, той руки, что до этого была только вывернута, другая пронзила коленную чашечку, третья разорвала ему щеку, еще три или четыре вспороли землю по обе стороны от его поверженного тела...
- Уже лучше, мать твою, - завопил майор радостно - Не в десятку, но уже ближе к ней! - он вновь сел на отодвинутый в сторону стул, и стал ожесточенно копаться в недрах своей многопудовой конторки - Эй, Вотерстон, ты не помнишь, куда я подевал эти задрюченные патроны?
- В нижнем правом ящике, в левом дальнем углу, - безжалостно информировал его секретарь, исподтишка наблюдая за тем, как стонет и корчится на земле Райтрайд. Если в его голосе и звучало некоторое недовольство действиями командования, то его были лишь некоторые, самые мизерные крохи. Возможно, он - что? - уже привык к этому?
- Слушайте, хватит, - взвизгнув, взмолилась Маккофрист, в отчаянье застучав скованными руками по столешнице - Хватит, я прошу Вас, умоляю!! Это же живой человек, не кукла, слышите?! Он все равно не сможет сказать того, чего он не знает, понимаете Вы это или нет?! И я не могу, и никто не сможет, потому что мы всего лишь выполняли указания, при том что наше начальство, собственно говоря, владело отнюдь не идеальной информацией о всех ваших делах, ясно? Мы знаем то, что знаем, и делаем то, что велено делать, и не более того!
- Вот как, мэм, - переспросил майор, поигрывая все еще разряженным пистолетом в руке - А если бы вам обоим было велено сесть в вашу грёбаную машину и направить ее Большой Южный Провал, вы бы повиновались точно так же, самым неукоснительным образом?
- Нет, конечно же, - по щекам Маккофрист текли слезы, вымывая с них пудру - Это же было чистым воды безумием, зачем такие идиотские сравнения?
- Вовсе не идиотские, мэм, - покачал майор головой - Потому что приезжать сюда и сегодня было едва ли не большим риском, чем нырок в автомобиле за край Большого Южного. Он, по крайней мере, не стал бы с вами играться...