- Но откуда нам знать...
- Да все вы знали, мэм, - скривился майор, словно бы услышав по радио какую-то старую, до смерти надоевшую песню - А если и не знали, то догадывались или вы, или ваше, мать его, начальство. Пока существует человечество, всегда и везде будут такие места, вход в которые будет разрешен далеко не всем его представителям. Или скажете мне, что, пока сюда ехали, ни разу вопросом задались, какого дьявола об этой долбанной эпидемии было известно только тем, кто вам о ней говорил, а не всем СМИ в Промисленде, как это должно быть на самом деле? Спроси я у себя на вашем месте, я тут же нашел сразу два ответа на это: либо слухи об эпидемии в Нокксвилле - фикция, либо это - нечто такое, о чем должно знать только крайне малое количество людей. Так какой же ответ должен был заставить вас столь упорно двигаться к вашей цели? По-моему, если вы - не идиоты, и не самоубийцы, то... Никакой , правда ведь?
- Но мы... Мы же не сами... Сюда напросились, - выдавила Маккофрист, размазывая косметику и слезы по своему опухшему от страданий лицу - Нам приказали, а мы приехали... Мы...
- Я знаю, кто вы, - оборвал ее майор с резкой иронией в голосе - Вы глупые слуги беспечного хозяина, и сунувшие нос не туда, куда нужно. У меня же тоже есть свой приказ, и он серьезен не менее, чем тот, что отдали вам - уничтожать таких, как вы, любопытных глупцов, еще на самом подходе к городу, - увидев стылый ужас в глазах обоих своих гостей, он ухмыльнулся и подтвердил его кивком - Ага, все верно, не разворачивать обратно, не лишать памяти - и не чего-то там еще другое - именно уничтожать. А вот насчет того, что бы развлекаться мне со своими жертвами, или же нет, мне ничего не говорили, и под запрет мне это не ставили.
- Но... Но... Боже, человек вы или нет?!
Майор улыбнулся ей как-то одновременно зло и снисходительно... А затем, подняв руку с уже заряженным пистолетом в воздух, нажал на курок. Беспомощно валяющийся на полу Райтрайд, скорчился, как живая улитка, брошенная на сковороду, и застонал, агонистично втянув меж зубов нижнюю губу. Майор обернулся и посмотрел на него.
- Выстрел - то что надо, - резюмировал он - Пуля, прошила, должно быть, желудок насквозь, но ударилась в позвоночник и застряла внутри брюшины - его взгляд, исполненный уважения, опустился вниз, на зажатый в руке "Пустынный орел" - Молодец, Вотерстон! Этот спец по починке оружия - настоящий мастер своего дела, мушку на табельном он мне отладил так, как надо.
- Это один из специалистов, что учились в плане Леона, - ответил Вотерстон, стуча по клавишам и стараясь не смотреть на тело толстого человека, распростертого в пыли на земле, простреленного везде, где только можно - но - что самое жуткое - все еще живого.
- Ну, что же, - пробормотал Майор, все еще любовно осматривая ствол своего оружия - В таком случае, им имеет смысл доверять такие дела. Нам же, я думаю, пора заканчивать, потому что, как уже сказала эта леди, они попросту ничего не знают.
Вотерстон молчал как убитый, как-то особенно усиленно наяривая по своей клавиатуре. Интересно, промелькнуло в раскаленных добела мозгах Райтрайда, а он вообще хоть раз за свою службу видел, что бы его начальство забавлялось подобным, как сегодня, образом?
Майор же устало вздохнул и улыбнулся застывшей от предчувствия скорой гибели Маккофрист.
- Вот видите, - произнес он слегка недовольно, продолжая поглаживать ствол своего пистолета - Мне вечно приходится все и за всех решать - а все лишь потому, что я, видите ли, начальство... Ладно. Вы все-таки, как-никак, женщина, - он покачал головой, на мгновение поджал губы, словно бы раздумывая, а затем, резко взметнув "пустынного орла" вверх, в сторону Маккофрист, точно так же, практически не целясь, нажал на курок.
Грохнул выстрел, а она, почувствовав жжение под подбородком, прижала к шее запястье одной из скованных рук, и беззвучно застонала. По запястью, и ниже, по шее, потекло что-то горячее.
- Нет, - сказал майор, с некоторой досадой покачав головой - Сработано хорошо, но не идеально. Я все-таки промазал, - а затем, развернувшись к Маккофрист всем туловищем, вновь нацелился и выстрелил в женщину. Она же, широко раскрыв всё ещё сверкающие от ужаса глаза, дернулась, а потом застыла на своём стуле, уставившись невидящим взглядом куда-то в потолок раскинутого над ними желто-защитного шатра.
Лежащий на земле Райтрайд, чей живот буквально разрывало от немыслимой, жгучей боли, зажмурил глаза и уже было приготовиться так же встретить свой конец тем же манером, что и его спутница... Но вместо этого услышал, как Майор, открывает ящик своего титанического стола... И, кажется, кладёт в него пистолет.
- А на Вас, друг мой, - сообщил он беззаботно Райтрайду - Подобные милости и патроны я тратить не намерен. Вы не дама, а потому дождетесь своей смерти самостоятельно. И, что бы вы не скучали все это время, - он взял что-то длинное и блестящее - кажется, это был нож для очинки карандашей - Я буду развлекать нас с Вами нашим старым разговором, хорошо?
Теперь у Райтрайда не было даже сил на то, что бы застонать, и тогда он просто уставился вверх, в изнеможении, на свод палатки. К своему несчастью, он все еще мог слышать, как майор, выходя из-за своего гигантского стола, задвигает за него кресло, на котором сидел, и не спеша идет к нему.
А еще он слышал стук пальцев Вотерстона, который в этот самый момент стал работать со своим устройством в несколько раз быстрее, чем прежде
***
Фергюсон уже практически был готов выехать из подземного гаража Главной городской больницы, и убраться прочь из всего того кошмара, что сейчас там творился... Однако, сделать это по-настоящему так и не успел. По каким-то неведомым причинам - он не имел никакого понятия, почему, в такой ситуации он был склонен обвинять в этом кого угодно, вплоть до самого Дьявола - тяжкая и большая пластина входной двери, до этого вполне себе спокойно висевшая наверху, внезапно с громким механическим гулом опустилась вниз, преградив ему вход для выезда.
У него даже не хватило словарного запаса, что бы хотя бы мысленно выразить собственное чувство досады, он просто резко и испуганно рявкнул, сам не зная на кого, и хлопнул рукой по рулевому колесу собственного автомобиля. Машина коротко взвыла, огласив пространство гаража испуганным вскриком потревоженного клаксона. Он подождал, уставившись на дверь, думая, что это - какие-то временные проблемы, каких была целая куча в переворошенной военными и зараженными больнице, и поэтому, вполне логично предполагая, что рано или поздно, но сбой будет замечен внутренней системой автоматического слежения, и дверь в гараж можно будет открыть в ручную. Он решил посидеть в автомобиле еще немного, а потом, подумав, что с него, наконец, хватит, выбрался из него, и подошел к самой двери, вернее, к тому самому месту, где её от сплошной стены отделяла массивная металлическая рама. Там он нашарил вмонтированный прямо в нее рычаг ручного подъёма занавеса, и было потянул его вниз.
Рычаг же не поддался. Не то что бы просто застрял, или же его заклинило - он попросту был заблокирован, как это должно было быть при нормально функционирующей системе лифтов и дверей госпиталя, о чём свидетельствовал желтый огонек одной из трёх маленьких лампочек над его прорезью. То есть, холодея, размышлял он, дело не в поломке, а в том, что в больнице закончились часы посещенияно это же, подумал он тут же в недоумении, может быть навряд ли, ведь на часах (их белый блестящий циферблат висел прямо над упрямо не открывающейся дверью) всего-то шесть часов вечера, и это, в свою очередь, значит, что до начала полного закрытия госпиталя остаётся еще почти что два часа... Может бытьи эта мысль напугала его гораздо больше, чем предыдущая - кто-то заблокировал всё входы и выходы намеренно, что бы из неё никто не смог выйти?...
А это могли сделать только люди с «Фортвингз Базз» - после рецидива в четыре, когда все "умирающие" внезапно ожили и принялись скакать по всей больнице почище всяких обезьян, ретируясь из оккупированного военными молодчиками здания больницы, у последних, очевидно, не осталось времени на то, что бы обыскивать больницу полностью, и они ушли ловить убежавших в городе. Хотя - он был уверен - они и допускали возможность того, что кое-кто из зараженных всё еще прятался где-то в здании, не сумев - или не захотев - найти себе путь наружу.
Поэтому-то эта чертова дверь и закрыта - потому что они решили законопатить это место, как бочку, в которой когда-то было нечто зловредное, пусть и почти что пустую, но представляющую опасность даже остатками этого нечто в ней.
Вполне возможно, подумал он, чертовы вояки даже планируют взорвать здание - в конце-концов, что для них в этом такого? Хотели ведь они сжечь (а, вполне возможно, уже и сожгли кое-кого) еще живых, хотя уже и не подающих толковых признаков жизни зараженных? В ужасной растерянности Фергюсон осмотрелся по сторонам, ища какую-нибудь лазейку, которая бы позволила бы выбраться ему отсюда если и не на машине, то хотя бы пешком - но не нашел ничего толкового, только двери лифта, ведущего на верхние этажи здания (тоже наверняка заблокированные, потому что блокировка дверей в гараж предусматривалась лишь при полной блокировке же госпиталя), решетчатые окошки вентиляции под потолком, ну, и ещё дверь на пожарную лестницу, закрытую на навесной замок. Замок, в общем-то, можно было бы сбить, а потом по пожарной лестнице взобраться на первый этаж, что бы уже там выбить наружу окно в одном из коридоров, кабинетов, палат или даже пробраться в практически полностью застеклённый холл... В таком случае, подумал он, приободрившись, сейчас я просто вытащу из багажника монтировку, и решу проблемы навесного замка и стёкол в окнах с её помощью. Он торопливо вернулся к своему автомобилю, открыл багажник, и достал оттуда монтировку - толстую, металлическую палку с трубчатым шестигранным расширением на одном из концов - и направился с нею к двери на пожарную лестницу.
Нужно торопиться, вертелось в его голове, потому что если этим чертовым военным взбредёт в голову и вовсе уничтожить это здание, то они навряд ли будут медлить с осуществлением этой идеи... Хотя, подумать, так эта болезнь и впрямь заслуживала такого отношения к ней - в конце-концов, заболевшие ею люди начали действовать так, как никто от них не ожидал, даже сумели угнать ту самую чертову военную труповозкухотя, судя по всему, позже военные как-то всё-таки сумели её остановить... По крайней мере, военные теперь имели полнейшее право утверждать, что боялись нападений этих тварей и на гражданское население, и под этим девизом вылавливать их, и делать с ними всё, что угодно, хоть комбикорм для домашних животных, хотя сам Фергюсон не был свидетелем таких нападений ни сам, и не слышал о них со слов кого-нибудь постороннего.
- Да, чёрт подери, ребята, - пробормотал Фергюсон, приподымая замок вверх, и просовывая монтировку между его телом и ушком - То, что вы умеете орудовать в таких вопросах профессионально, заметно невооружёнными глазом. Тот, кто, больше всех имеет дела с дерьмом, тот носит самую чистую одежду...
Он просунул монтировку до конца, так, что бы её узкая, уплощенная сторона уперлась в саму дверь, а затем с силой рванул его вниз и на себя. Раздался скрежет железа, выдираемого из дерева, но петли с замком не отошли полностью, а потому Фергюсону пришлось поднатужится ещё раз. Замок, наконец, со звоном упал вниз, на бетон пола подземной автостоянки, а Фергюсон, взявшись рукой за дверную, слегка проржавелую от постоянной подземной сырости дверную скобу, потянул её на себя... Но она даже и не подумала поддаться, лишь только выгнулась вперед, в его сторону, вполне отчетливо и увесисто звякнув на той стороне.
- Какого чёрта, - пробормотал он испуганно - Что, замок и там тоже? Не пойму логики - он в растерянности отошел назад, и с силой двинул ногой по створкам двери ногой. Та выгнулась, заскрипела деревянным, но не открылась. В досаде своей Фергюсон тут же вспомнил, как сам же и давал указание не использовать пожарный выход на автостоянку, так как полагал, что во время пожара автоматика, включающая ручной подъем двери на выезд, может испортиться, а дверь в гараж заклинит... Ну, примерно, как заклинило сейчас, только по несколько более естественным причинам. Замки же на этом входе, опять же по его собственному указанию, повесили и снаружи, и внутри, что бы ни у кого не возникло возможности проникнуть не на автостоянку из здания, ни наоборот. Сейчас ему казалось дикой, просто-напросто сверхъестественной глупостью, но тогда он думал, что это решение - вполне логично, и без этого пожарных выходов в здании аж пять штук, а такой чреват неприятностями и ошибками персонала во время пожара - ну, и так далее... Благо, что он не принял решение заколотить её полностью, а просто заставил навесить на неё замки с обеих сторон - впрочем, в такой ситуации, немалые проблемы создавало даже это.
Подумав немного, он размахнулся и вогнал уплощенный конец монтировки в щель между створками двери, а затем попробовал раздвинуть их, потянув монтировку вправо и влево. Дверь не поддалась, но отозвалась обнадеживающим скрипом и скрежетом разрываемого дерева. Фергюсон увеличил активность, теперь уже дергая туда-сюда монтировкой изо-всех сил, даже рыча от нетерпения, а по пути пытался припомнить, насколько вообще толстой была эта самая дверь, и насколько громоздок замок, который вешали на той стороне. Замок был как будто бы такой же, как и здесь, со стороны автостоянки, а вот двери...
Фергюсон дергал ломом, словно спортивный гребец веслом, на последних метрах своей трассы, двери же в ответ пока только лишь скрипели и шатались, но особенного стремления к раскрытию пока не показывали. Фергюсон, сцепив зубы, и кряхтя, уже практически повис на своем орудии, и выбиваясь из сил, почти что признал в отчаянии собственное поражение... Может быть, подумал он, тяжело отдуваясь, нужно протолкнуть эту чертову железяку вглубь, что бы она как-то смогла достать до замка на той стороне дверей? Он отпустил злосчастную монтировку из рук, взял её еще раз, но по другому, и нажал ею вперед, словно тореадор копьем в быка на корриде, но вместо того, что бы воткнуть инструмент поглубже в дерево, он добился лишь того, что бы его скользкие от пота ладони поехали вперед по круглой и гладкой арматуре, и та, в свою очередь - а он налегал на него всем телом - с силой уперлась своим круглым и трубчатым концом прямо в его грудь, благо, не пробив ее насквозь.
Тяжело задышав, Фергюсон отступился, глядя на конструкцию из расшатанных им самим дверей и монтировки. Перед глазами его было темно - хотя виной тому был и не предыдущий удар - а дыхание было резким, свистящим и прерывистым.
- Чёрт, - пробормотал он с ненавистью и смятением в голосе - Столько лет проработать здесь... Столько времени прозаниматься со всеми этими грёбанными бумагами... Пожарной безопасностью... И так теперь на этом попасться... Вот же дерьмо собачье...
Он чувствовал, как ему хочется плакать от досады и непонимания того, что же здесь всё-таки происходит, и кто во всём этом виноват - военные, его глупость в прошлом или же форс-мажор в лице этой треклятой эпидемии вирусного конъюнктивита... Наверное, он сам - ведь столько лет проработав главным врачом и начальником этой идиотской клинике, сделав всё для её процветания и обеспеченности, он сам же позволил происходить тут практически невероятному - сперва впустил в её пределы этих чертовых военизированных потрошителей, затем допустил их до убийства всё ещё живых, хотя и больных людей, а потом и вовсе закрыл глаза на то, что больница превратилась в исходную точку для распространения обезумевших и ослепших людей по всему городу, людей, виноватых, возможно, лишь только в том, что они не имели и до сих пор не имеют никакого понятия, что с ними происходит. И наконец, допустил что бы его поймали и замерли, в, фактически, собственном детище, как животное в клетке, и теперь готовятся подорвать его вместе с ним.
Может быть, спросил он сам у себя умоляюще, они всё-таки не станут делать этого? Не будут взрывать больницу, потому что слишком заняты беглецами на труповозке, и всеми прочими, кто сумел улизнуть от них во время той суматохи? Да, какая, в сущности, разница - сейчас, потом, они в любом случае сделают с Нокксвилем что-нибудь дурное и масштабное, польют всё напалмом, устроят бомбардировку с воздуха, потравят газом, всё, что угодно, лишь бы никто не смог узнать о произошедшем здесь. Нокксвиль - городишко по размерам так себе, полное его уничтожение не заметит никто в Промисленде, а если заметят, то можно будет запросто нагрешить на взрыв естественного подземного резервуара с природным газомкаковых, кстати, в этих местах не так уж и малозато вот если отсюда выберется кто-то, кто может рассказать обо всём этом, или того хуже, один из переносчиков ...
В который уже раз за этот страшный день он пожалел о том, что не сказал этой женщине из Сэйлплэйса всю правду о происходящем здесь, в Нокксвилле, - не просто о том, что не сказала о том, что не грохнулся на колени перед собственным рабочим столом в своём кабинете, после того, как услышал этот звонок, и не принялся слёзно умолять её о том, что бы она не ограничивалась тем, что бы выслать сюда людей и медикаменты в помощь, а к тому же еще и немедленно позвонила в высокие правительственные органы Промисленда и сообщила о творящихся здесь кошмарах хотя бы ещё кому-то. Возможно, когда-то он и думал, что эти люди работали с разрешения правительства, боялся, что его могут наказать за разглашение некой важной государственной тайны, но сейчас, после всего того, что сотворили эти люди, такая теория просто не могла сочетаться с уже реально имевшими место вещами. Скорее всего, что бы там у них, на Фортвингз Базз, не произошло, всё это, в любом случае, имеет крайне опосредствованное отношение к законности, и скорее всего, является чьей-либо авантюрой. Возможно даже, каким-то образом связанной или с Исходником, или с землями Terra Inkognita, или даже с другими планами, так как Фергюсон ещё не разу пока не слышал о появлении подобной болезни на землях Промисленда. Само собой, что в связи с таким уровнем незаконности и опасности этим монстрам будет выгоднее стереть городишко с лица этого плана, представив это перед всей остальной общественностью, как обычную природную катастрофу.
Фергюсон, тяжело дыша, поднялся на ноги, и как-то вяло взялся за всё ещё торчащую в двери монтировку. Несильно покачал её. Несмотря на всю обречённость данной ситуации, страх смерти пока не покидал его, и он всё ещё желал выбраться отсюда. Мышцы его практически увяли от страха и теперь уже не прекращающегося ноющего ощущения где-то в районе желудка, но, стиснув зубы, он продолжил свои кажущиеся теперь ему почти что безнадежными упражнения с дверями и железной палкой. Двери отозвались уже порядком надоевшей ему песней, но открываться, безусловно, они даже и не подумали. Он вновь попытался протолкнуть свое орудие вглубь... И на сей раз ему удалось это, и монтировка с трудом, но всё-таки вошла в щель между дверей почти что на половину, но дальше ее опять зажало, и Фергюсон был вынужден вновь отступиться от своего занятия.
- Так, - пробормотал он теперь уже несколько более уверенно, осматривая торчащий меж дверей хвостовик монтировки - Теперь... Нет, так нам замок не сбить, конечно... Она же пошла ниже...
Он растер зудящие от недавнего напряжения руки, и вновь бросился на треклятые двери, с целью расшатать их или попробовать вырвать из деревянных торцов хотя бы одну из толстых металлических пластин, на которые, собственно, и вешались оба замка. Но теперь зажатую между ними практически посередине монтировку раскачивать из стороны в сторону, как раньше, было уже практически невозможно, так как длинна рычага сократилась, а сталкиваемая с места масса оставалась неизменной. Чертыхнувшись, Фергюсон попытался вытащить лом обратно, но он, как назло, застрял, и не двигался теперь не взад, не вперед. Фергюсон, досадливо застонав, отскочил в сторону от двери, противоположную той, в которую раньше тянул монтировку, и, рявкнув, из последних сил врезал по ней с ноги. Это движение чуть не стоило ему инфаркта - при его довольно-таки немалых габаритах, он вообще не догадывался о том, что всё ещё может задирать ногу на подобные высоты - но он удержался, и, взявшись за ноющее сердце, опустился рядом с дверью на задницу. В голове его словно бы ухал тяжелый штамповальный пресс, нога, едва не вывернутая для удара из сустава, болела - и от вывиха, и от удара одновременно, но, тем не менее, треклятые двери, с зажатой между ними монтировкой всё ещё стояли на месте, даже и не думая раскрываться, и, возможно, не планируя это на не слишком отдаленное будущее.
Что же теперь делать, полюбопытствовал Фергюсон сам у себя вяло. Может быть, взять еще монтировку, в какой-нибудь другой машине... Он оглянулся назад, на автостоянку. Там было всего четыре машины, причем две из них принадлежали, кажется, женщинам, и он не имел ни какого понятия, была ли у них такая привычка - иметь в багажнике столь необходимый, но всё же далеко не женский инструмент... Можно было посмотреть ещё и в оставшихся двух, но Фергюсон уже заранее чувствовал, что возня со всем этим - поиск ключей от багажников, полная ревизия, вернее сказать, усиленные раскопки в нем, не будет иметь ни единого достойного внимания и стараний результата, скорее всего, он найдет там кукиш с маслом, а если и найдет, то толку от этого будет катастрофически мало. Он ещё раз бросил взгляд на монтировку, и подумал, что ему сейчас нужна не ещё одна, а что-нибудь тяжелое, что бы ударить по ней, или на худой конец, по самой двери, что бы сломать её, что-то вроде кувалды или...
- Чёрт возьми, - пробормотал он удивленно, чувствуя нахлынувшее на него озарение - К черту всю эту дьявольщину. Где тут пожарный стенд?
Он опять поднялся на ноги, оглянулся, и нашел его, на левой стене автостоянки. Мелкими шажками он подбежал к нему, нашел висящий на нем массивный топор с длинной красной ручкой, и еще более спешно подбежал к задерживающим его дверям.
- Ну, ладно, - пробормотал он, криво улыбаясь - Что бы там не говорили, но дерево не прочнее стали.
Прицелившись как следует, он размахнулся снизу, и ударил, метясь в тот кусок двери, к которому была приколочена правая из держащих замок на весу скоб. Сначала топор отскочил от листа жести, которой была оббита дверь, но со второго удара пробил и смял её, дав ход лезвию в саму деревопанель двери. Фергюсон, радостно ощерившись, врезал по этому месту ещё, а потом ещё и ещё, пока на месте его удара не обрадовалась внушительная сквозная дыра, через которую можно было бы запросто просунуть руку. Несколько запыхавшись, Фергюсон присел рядом с дырой на корточки, и заглянул в неё. Он увидел лестничную площадку, освещенную тусклым красным светом аварийной лампы, лестницу, уходящую вверх, на больничные этажи, и скрывающуюся уж совсем в потемках дверь настоящего, не законсервированного пожарного выхода в самом низу. Внезапно перед самым носом его мелькнуло что-то неясное, какая-то тень, вроде человека, добежало до настоящего аварийного выхода, затем, резко обернувшись, метнулось прямо к Фергюсону, всё ещё наблюдающему за ним из проделанной им дыры.
Фергюсон же, вскрикнув от испуга, неуклюже отскочил назад, и, зацепившись ногой за пол, тут же повалился на пол.
Из дыры в двери на него пялились пустые, выгнившие глазницы одного из "переболевших" зараженных.
Топор, так и не подобранный им, оставался лежать на полу рядом с дверью, но жуткое человекоподобное чучело, кажется, пока ещё не заметило его.
Безглазая физиономия, поизучав его немного, отодвинулась назад... А затем, к вящему ужасу Фергюсона, запихнула костистую, изможденную заразой, лапу в пробитую им только что дыру... Бежать, промелькнуло у него в уже практически затененном страхом разуме, вставай же, мать твою, какого лешего ты ждешь... Но лапа зараженного, тем не менее, не потянулась вниз, а изогнулась вбок, в сторону петель для дверного замка. Она опять втянулась обратно, на ту сторону, а через некоторое время вернулась, и затем, обхватив петли, осторожно ощупала их.
А затем, насколько это не было бы странно, и вовсе убралась внутрь.
- Какого чёрта, - пробормотал Фергюсон растерянно - Что этой штуке... Ему... Нужно?
С той стороны двери поскреблись, створки дернулись и выгнулись вовнутрь, а затем кто-то прямо-таки с нечеловеческой силой рванул торчащую между створками монтировку внутрь, из-за чего она попросту улетела через законсервированные пожарные двери, как иголка через ячею в рыбацкой сети. Фергюсон, не выдержав собственного страха, всё-таки заставил себя подняться на дрожащие, едва ли не бьющие о друг-друга коленями ноги, и попятился назад - хотя прекрасно знал, что бежать ему особенно некуда.
Там, за дверями, что-то тяжко грохнуло, а затем со звяканьем осыпалось вниз, на пол.
После чего двери раскрылись.
На автостоянку вошло невысокое, и очень худое, практически, как жертва какого-нибудь концлагеря из истории Исходника, человекоподобное существо. Если судить по фигуре, то это был либо мальчик, либо человек преклонного возраста, потому что для половозрелого мужчины тут явно не хватало пары дюймов роста, да и едва не просвечивающий сквозь тусклую бледно-жёлтую кожу костяк не был достаточно массивен, хотя и женским, в свою очередь, не был так же. Держалось это нечто, впрочем, довольно-таки твердо, и, судя по всему, прекраснейшим образом ориентировалось на местности, несмотря на то, что вместо глаз у него были две отвратительнейшего вида гнилых выемки, чья поверхность была покрыта какой-то дрянью вроде влажной коросты или подсыхающего гноя. Та же самая мерзость, словно густая борода, покрывала и его губы, подбородок, и нижнюю часть обеих щек. Темно-каштановые волосы были растрёпаны и нечисты. На существе была изодранная в клочья зеленая больничная униформа, предназначенная для больных, и бумажные, больничные тапки. Одежда, кроме своей рваности, ещё и была грязна от крови; Фергюсон, правда, пока ещё не мог понять, чьей, да и по поводу того, откуда она на ней возникла, у него единого мнения не было.
Существо безмолвно (а как ещё, нервно усмехнулся Фергюсон про себя, ведь рта-то у этой твари не было) перешагнуло валяющийся подле двери пожарный топор, и застыло на месте, в двух шагах от него.
- Н-ну, - выдавил из себя Фергюсон - Г-говори, какого чёрта тебе от меня надо?
Зараженный молчал, само собой, не имея возможности ничего сказать в ответ... Но, потом, словно бы подумав немного, отступил в сторону, освобождая дверной проём.
И продолжал - нет, Фергюсон был уверен на все сто, что эта хреновина действительно видела, не смотря на то, что всё то, чем она когда-то могла в качестве органов зрения, выгнило фактически без остатка - смотреть на него.
И, кажется, смотреть без всякой злобы.
Хотя вряд ли по этакой физиономии можно было бы понять, какие чувства сейчас испытывает её обладатель.
- Что такое, - решил подать он голос - Ты... Ты хочешь меня выпустить?
Он и сам не мог осознать, чего конкретно могло ответить ему это изуродованное болезнью чудище, у которого не было даже рта для ответа... Но, тем не менее, оно тут же кивнуло ему, как старому знакомому, который сразу не заметил его издалека.
Фергюсону на секунду показалось, что он разучился дышать, и вот-вот умрёт от асфиксии. Он не имел никакого понятия о том, какое влияние оказывает инфекция на нервную систему и мозг, но один лишь вид этого существа, в которое превратился некогда живой и нормальный человек, подразумевал, что превратившись в него, последний должен был как минимум потерять контроль над ориентацией в пространстве и способностью выстраивать некие логические цепочки в своём сознании. Вести себя спокойно, вменяемо, более того, отвечать на некие вопросы, которые задает вполне здоровый собеседник, да просто даже держаться на обеих ногах, и при этом не падать, и при этом не терять равновесия - всё это попросту не вязалось с обликом вставшего перед ним существа. Боже, да ведь он догадался и сумел сбить замок с той стороны чертовой замурованной двери пожарного выхода! Со страшной силой выдернуть монтировку из зажавшей её щели между створками дверей, поднять её, врезать по замку, а ведь он, между прочем, был больше похож на вяленую на солнце рыбу, чем на человека, да и при жизни не был, кажется, особенно обременен мускулатурой....
- Стой, - произнес Фергюсон в нерешительности - Погоди... Ведь ты же действительно понимаешь мои слова?
Фигура перед ним опять закивала, но на сей раз более резко и торопливо, словно зараженный, к, плюс ко всему остальному, ещё и был раздражён тем, что найденный им человек тратит своё время на какие-то идиотские вопросы. Его сухой, как у девяностолетнего старика, желтый палец поднялся вверх, поднялась и такая же пугающая своей ветхостью рука, что служила ему основанием, и всей этой конструкцией это человекоподобное существо неуклюже, но всё же сумело ткнуть за себя, на распахнутую им же самим дверь.
- Ты... Ты, что, хочешь, что бы я выходил отсюда?
Вновь кивки, ещё более торопливые, ещё более раздраженные. А дальше этот усушенный, безглазый парень сотворил и вовсе нечто удивительное - прикоснулся всё тем же уродливым, похожим на тонкую и кривую, уродливой формы свечу к своему запястью, пальцем, и торопливо постучал им по нему, как бы говоря, что времени в обрез.
- Боже мой, - произнес Фергюсон, подымаясь с земли, и не отрывая при этом взгляда с этой безумно-гротескной версии Кэрроловского кролика с часами - Боже мой, кто бы мог подумать... То есть, эти ублюдки совершали двойное преступление, пытаясь убить и сжечь вас... Ведь вы же были в сознании... Но, чёрт побери, как же ты видишь? Как сохранил здравый рассудок?