Он встал с кровати и, включив свет, посмотрел на часы. Сперва, спросонья и уже успевший привыкнуть к потёмкам, он не мог разглядеть часов, но потом, присмотревшись, увидел, что они показывают половину второго. В школу - в пятнадцать минут восьмого, и это значило, что если он забудется крепким и беспробудным сном прямо сейчас, то спать ему останется всего пять с небольшим часов. В школу, конечно же, ему придётся идти завтра навряд ли, но вот если кое-кто намерен поднять завтра весь город намного раньше, то это отмена школьных занятий навряд ли сможет порадовать его.
Чертыхнувшись - и явно не зная, что ему делать дальше - он выключил было свет и забрался под одеяло, теперь уже думая о том, не было ли у них с отцом спрятаться от этой возможной напасти где-нибудь в самом городе... Но тут услышал в другом конце дома, у парадного входа, слабый стук - кажется, кто-то решил стать их полуночным гостем - хотя, быть может, это просто чудили пробравшиеся в прихожую мешотчатые крысы. Он повернулся на другой бок, думая о том, что, возможно, уже завтра этих странных, похожих на коротколапых щенков коккер-спаниэлей с голыми длинными хвостами, пришедших из пустыни, а потом расселившихся по всему Промисленду животных смерть настигнет так же быстро и внезапно, как и хозяев города, в котором они обосновались... Но тут неясный стук повторился, теперь уже, правда, более громкий и настойчивый - и явно не принадлежащий какому-либо животному. Отец спал у себя в кабинете, а потому должен был заслышать этот звук раньше, чем Джесси, и, то есть, раньше, чем он, встать к кровати и подойти к двери.
Стук повторился, а дверь всё ещё никто не открывал.
- Чёрт подери, - пробормотал Джесси. Словно бы в ответ в дверь забарабанили вновь, и ещё настойчивее, чем прежде, и он чертыхнувшись повторно, вскочил с кровати и вновь врубил торшер на столе. Огляделся по сторонам, и найдя, то, что ему было нужно, он вдел босые ступни в тапки, а затем прошёл к одному из окон, где стояла специальная телескопическая жердь для сдвигания штор на гардинах. Он взял её, и сложив в металлический стержень длинной где-то в метр, вышел из комнаты в коридор.
Стук повторился ещё раз. Теперь он стал ещё более отчетливее и яснее. Джесси вдруг стало несколько не по себе - а если с отцом что-то приключилось во сне, уж больно нокаутированным выглядел он после той встречи с тем слепым доходягой, что словно бы явился прямиком из преисподней - и на ходу решил заглянуть сперва к нему. Он подошёл вплотную к запертой двери его, кабинета, попытался прислушаться к тому, что там происходит, но стук в парадную дверь повторился, став ещё более отчаянным, даже напуганным, таким, что у Джесси даже возникли сомнения по поводу правильности идеи вооружения. Понятное дело, что он, ко всему тому, ещё и ничего не услышал в комнате отца.
- Мать его, - выругался он, затем постучал в кабинет к отцу сам. Внутри, наконец-таки, послышалась чья-то возня, кажется, разбуженный его стуком, отец ворочался на кровати, пока ещё толком не соображая, что к чему.
На всякий случай Джесси постучал в дверь ещё раз - вышло так, что в унисон с тем незнакомцем, что сейчас ломился в парадную.
- Что за чертовщина, - пробормотали за дверью кабинета еле слышно, а затем, помолчав немного, добавили жалобно-возмущенным тоном - Джесси, это ты? Какого лешего - на часах всего лишь три часа ночи...
- Отец, открой, - попросил его Джесси - и тут же был оборван стуком в парадную, на сей раз звучащим прямо-таки остервенело - Слышишь... К нам кто-то пришёл?
- О, ради всего святого, - рыкнул отец, и Джесси, наконец, услышал приглушенный ковром удар его ног, спущенных с кровати - Сегодняшний день, очевидно, нужно пометить, как день, когда я сошёл с ума... Думаешь, нужно взять пистолет?
- Я бы рекомендовал...
Пока отец нашаривал на полу тапки, подходил к столу, открывал свой секретный ящик, в дверь успели постучать ещё раз. Джесси стиснул зубы от раздражения - этот раз уже был, наверное, десятым по счёту, и теперь, вместо того, что бы вызывать у него желание просто открыть незнакомцу, его так и подначивало затащить этого неизвестно внутрь дома, отлупить его палкой, а затем вышвырнуть этого надоедливого господина вон, за ограждение.
Дверь же отцовского кабинета, наконец-таки открылась. Он, большой сонной тушей вывалился в коридор, в одних только трусах, майке и тапках, с пистолетом наготове.
- Боже, Джесси, почему бы тебе не включить свет? - пробормотал он, чуть было не споткнувшись о порог - Тут голову сломишь, пока откроешь дверь этому...
Прежде, чем он договорил, Джесси подошёл к выключателю, и зажёг свет в коридоре.
- Вот так-то лучше, - пробормотал отец, сам же, несмотря на свои слова, тут же зажмурив глаза на нестерпимый, после полуночной тьмы свет.
- Эй, кто там, чёрт бы вас подрал, - закричал он, как можно более недовольным голосом, наконец, привыкнув к свету, и двинув в прихожую - Говорите, какого дьявола вам здесь понадобилось?
- Впустите меня, пожалуйста, - ответил им вполне человеческий, и неожиданно жалобный голос, - Я ваш сосед, живу через дорогу от вас...
- В чём дело, - полюбопытствовал Эрнст немедленно; ему, очевидно, было мало того факта, что тот, кто сейчас стоял во тьме за закрытой парадной дверью его дома, был его соседом.
- Чёрт, ну, само собой, я не пришёл одолжить у Вас стакан соли в три часа ночи. Из Вашего дома стреляли по моему автомобилю, и я хочу...
Эрнст, вздрогнув, автоматически протянул руку к вертушке замка, затем быстро повернул её, потом отодвинул щеколду, снял цепь...
В их прихожую ввалился грязный, судя по всему, очень замерзший и усталый человек, бледный, с растрепанными волосами, и покрытой пылью и паутиной одеждой. Когда-то она, эта одежда, показывала, что её владелец относил себя к числу представителей довольно-таки состоятельного - явно выше среднего - класса, являлся одним из тех "перспективных молодых людей", которые целыми днями пропадают на заседаниях крупных фирм, разнообразных судах присяжных - ну, и так далее... Сейчас, правда, вся эта конструкция выглядела так, что в этом наряде его навряд ли бы пустили даже в банковскую контору, дабы он мог оформить там платеж по каким-нибудь коммунальным платежам.
- Стреляли по Вашей машине? - переспросил он, увидев всё это - Машина, если я всё правильно понял, разлетелась вдребезги...
- Да, всё так, - мужчина огляделся по сторонам, кажется, ища, куда бы сесть, но, не найдя ничего, просто оперся рукой о стену - Взорвалась вдребезги, но меня в ней не было. А если уж быть совсем точным, то в ней не было вообще никого. Я запустил машину дистанционно...
Эрнст, подняв брови в знак удивления, потёр подбородок, а затем, слегка откашлявшись, произнес:
- Ну, хорошо, - произнёс он - Я очень рад и удивлён Вашим ловкости, находчивости и отваге, но... Что бы вы хотели от меня и моего сына? По автомобилю стреляли не мы.
- Я... - человек неловко усмехнулся - Я в курсе этого... Слушайте, дело обстоит вот как: мою машину, как вы сами же правильно сказали, разнесли эти проклятые военные, а в другой - старой развалине, уехали мои друзья...
- Развалине, - переспросил Джесси с удивлением - Но как же... Разве всё было не наоборот?
- Нет, сначала поехала именно мой автомобиль, - откликнулся мужчинаНавряд ли может быть что я перепутал здесь что-то... Но, в любом случае, теперь машины у меня нет ни какой, ни старой, ни новой...
- Хорошо, - оборвал его Эрнст - Давайте всё-таки вернёмся к той проблеме, которая побудила Вас явиться ко мне в дом, да ещё и в такую позднюю пору...
Заявившийся к ним мужчина словно бы поперхнулся чем-то... Но, помолчав немного, словно бы что-то осознал для себя, и покачав головой, произнес:
- Слушайте, - сказал он, и, судя по состоянию его мимики, в это самое время он старательно пытался взять себя в руки - Я хочу убраться прочь из города, при этом, не позже, чем этой ночью. Уже ясно, что этой долбаной эпидемией дело не ограничится, и те, кто являются виновником её распространения - уж не знаю, кто это - военные, инопланетяне, или ещё кто-то - скорее всего, изничтожат всё остальное население города, что бы ни осталось никаких свидетелей того, что они здесь устроили... Вы согласны со мной?
- Не имею никакого понятия, приятель, - ответствовал Эрнст немного равнодушно, хотя его отекшее после сна лицо несколько осунулось, едва он услышал предпоследнюю фразу ночного гостя - Но надо понимать, что вы хотите воспользоваться нашей... То есть, моей машиной, в качестве орудия своего побега?
- Да... То есть, я хотел, что бы вы помогли мне, помогая и себе тоже... Мои друзья, если им повезло - а им, скорее всего, и впрямь повезло не слабо - уже должны найти выход из города, незаметный для ублюдков с Фортвингз-базз, и, если мы успеем...
- Постойте, постойте, - замахал Эрнст перед ним руками - Вы говорите, что уверенны в успехе ваших товарищей по несчастью, но... С чего у Вас такая уверенность? Вы же не были свидетелем их успеха, верно?
Ночной гость смутился опять, но на сей раз его смущение не прошло так быстро...
- В каком смысле, - переспросил он удивлёно - Для чего Вы об этом у меня спрашиваете?
- Просто хочу взвесить риски.
Мужчина, промолчав, спросил снова:
- Хотите понять, как у них появилась возможность выбраться? Хорошо - вот Вам это вкратце: сначала мы обвели вокруг пальца тех, кто стрелял по нам из окон вашего чердака, пустив под обстрел старое авто с автоматическим управлением, а на новом уехав под шумок, дальше, согласно наших планов, они ехали в еще один дом, там должны были взять две металлические секции для забора, и двигаться в сторону тоннеля Колдэнд Ривер. Там всё вычищено, и можно свободно ехать, если бы не широкая трещина в бетоне, но, как я уже говорил...
- Они должны будут взять две металлические секции от, наверное, недостроенного забора, что бы вы все вместе могли проехать через нее по ним, - прервал его Эрнст - Я не про это. Я про то, как вы можете знать, - он прервался, для зевка, который очевидно, уже был не в силах сдержать, но потом всё же продолжилО том, что, простите, все эти ваши планы свершились в точности, как вы хотели... Мистер Гринфилд... Я же правильно назвал Вашу фамилию?
- Гринсфилд... Но какие же у меня могут быть причины, что бы сомневаться в этом?
- Позвольте, но, Вы, что же, уверенны в успехе своего предприятия на все сто процентов?
- Отец, ты что, знаешь его, - решил ввязаться в разговор Джесси, немного не понимая, куда клонится общая ветвь разговора - Если да, то...
- Постой, - предложил ему Эрнст тут же, даже не оборачиваясь - Да, я знаю этого человека, и знаю, что он не вор, не обманщик и так далее. Но его слова слишком скоропалительны... Поймите, молодой человек, это слишком опасная затея, по прежнему слишком опасная, хотя да, я и признаю, что с надувательством снайперов вам удалось... В чём дело? Что-то не так?
Мужчина, явившийся в их дом среди ночи, удивленно улыбался. А затем ответил:
- Вы так говорите мне всё это, словно готовились к моему приходу весь день...
- Трудно было не догадаться, что кто-то из вас не явится сюда сегодня. Автомобилей у вас уже не осталось, а кто-то из вас - сколько бы вас там не было, должен был оставаться на том заброшенном участке, что бы запустить и вывести вашу подсадную ржавуюили какая она у вас там была? - колымагу на последний из её жизненных путей, не так ли? Я мог, конечно, рассчитывать на то, что ваш персонаж сконденсируется у дверей кого-то ещё из соседей по нашей улице, но мой дом, очевидно, был ближе, да и машину мою мы видели... Возможно, что она показалась вам более подходящей для такой поездки...
- И что же, - ночной гость - мистер Гринсфилд - тот час же помрачнел - Вы сразу же решили, что откажете мне?
Эрнст печально развел руками.
- В принципе, я ещё ничего не сказал Вам, но... Да, мистер Гринсфилд - я вынужден Вам отказать. На сегодняшний день с меня хватит - мало того, что я сам чуть было не заразился этой гадостью, мало того, что сегодня с чердака моего дома стреляли по совершенно безвинным людям, так я ещё и буду рисковать своей и жизнью своего сына? Не думаю, что ваша затея стоит того...
- Отец, - вновь влез в этот странный разговор Джесси - Но ведь этот человек - он же прав... Я всю ночь думал об этом, слышишь? Эти чертовы военные действительно, скорее всего, планируют уничтожить всё остальное, не зараженное население города...
- Глупости, Джесс, - ответил Эрнст, всё так же, не поворачивая к нему головы - Это реальность, а не сюжет какого-нибудь дикого, доисторического фильма. Кто им позволит сотворить такое? Или ты полагаешь, что их офицеры - самые старшие во всех Нокксвильских вооруженных силах? Думаешь, что они не должны были дать отчет о произошедшем куда-то наверх?
Если они рискнут дать сигнал о том, что произошло в Нокксвилле наверх, то, я думаю, их тут же приговорят к расстрелу через военный трибунал, - бросил мистер Гринсфилд раздраженно и испуганно в одно и то же время, словно пытался отогнать тем самым какого-то глупца, путающегося у него под ногами, в тот момент, пока он балансирует на грани пропасти - Неужели для Вас это настолько не очевидно, что Вы не осознаёте этого? Вы хотя бы знаете о том, что эти ублюдки свозят со всего города ещё живых людей, даже, кажется, не пытаясь выяснить, есть ли возможность их вылечить, и увозят их в бронированных фурах, в которые эти несчастные нагружены, словно сельдь с озера Веласкес. Скорее всего, их повезут за окраину города, на свою, где сожгут в специально оборудованной кремационной печи. Эти люди - военные снайперы - которым Вы предоставили свой чертов чердак, что бы они могли обстреливать нас оттуда, ни чего не говорили Вам об этом?
- Может быть, они что-то и упоминали об этом, - пробормотал Эрнст - Но, в то же время, они ничего не говорили о том, что собираются травить всех остальных жителей города газом, или же забросать Нокксвиль кассетными бомбами - уж это я знаю точно...
- И я - не хуже Вашего, - подметил ночной гость со злой иронией в голосе - Им просто ни к чему говорить такое - это всё равно что бы маньяк и людоед принялся бы расписывать Вам по телефону то, что он собирается сделать с Вашей женой, пока Вы на работе... Нет, да погодите же - то, что пачками увозят и кремируют всё ещё живых людей - не имеет для Вас никакого значения?
- Постойте, а Вы точно видели, что все эти люди, ну, те, которых они увозили за город, всё ещё живы? Вы уверенны в этом? Мне сказали, что болезнь весьма опасна, и может уничтожить человеческий организм за очень короткий период...
- Видел, видел собственными глазами, - немедленно ответил ему мужчина, сверкая глазами, как загнанный в угол кот - Я видел их долбаный Левиафан на колесах, видел, как людей - ещё живых - грузили ему в брюхо вперемешку с не то трупами, не то впавшими в кому. Мне повезло увидеть это дерьмо, когда я ехал мимо выезда из города, поэтому мои слова - отнюдь не плод моего же воображения, мистер!
Эрнст тяжко вздохнул и развел руки в сторону. По этому его движению было видно, что заявившийся к ним в ночную пору гость здорово надоел ему.
- Ладно, - произнес он тяжким голосом - Всё может быть, и Вы это видели. Но что теперь? Если они планировали уничтожать ещё живых, но уже больных, то стало быть, эта болезнь неизлечима и очень заразна...
- Отец, - окликнул его затертый назад Джесси - Ты забыл, что у нас с тобой есть антидот, который они почему-то упорно игнорировали?
- У нас всего один флакон, Джесс, - он всё так же говорил с ним, обернувшись к нему спиной - Всего один, да и тот, кажется, не вполне целый...
- Я не об этом, - Джесси попытался проследить за реакцией пришедшего к ним в дом человека - Я имею ввиду - что болезнь не была неизлечимой, - а реакция, между тем, была, то, что надо, и глаза у впервые увиденного (а, может быть, и не в первые - Бог весть) им человека расширились едва ли не на четверть своего обычного размера, а рот слегка приоткрылся - общее же выражение лица было таким, что ещё немного, и он, взревев нечеловеческим голосом, ринется на его отца с кулаками, возможно, пытаясь избить его за какой-то чудовищный обман - И, кроме того, лекарство это производится где-то в промышленных масштабах, и... Ты же помнишь, что сказало то страшилище? Они приехали сюда, и привезли лекарство... Их задержали где-то на въезде...
Буквально через секунду он осознал, что сказал это совершенно зря, так как его отец тут же озвучил то, во что Джесси был готов поверить меньше всего:
- Вот видишь, - сказал он коротко - Значит лекарства у них уже есть. Значит, они думали, что его нет, а теперь, когда они его обнаружили, все больные, которых они по ошибке хотели сжечь, как безнадежных, получат его, и выздоровеют, как... Как выздоровел я.
- А Вы... Вы были больны? - рот мистера Гринсфилда прикрылся, а брови недоверчиво сошлись над переносицей.
- С утра у меня зачесались глаза, - сказал Эрнст - Потом я потерял возможность видеть. Сын нашёл в аптечке какое-то лекарство... Супервизор... Или суправаз - я уже не помню толком, как оно там называлось... В общем, его привезла нам одна знакомая, которая работала в офтальмологическом центре... Оно довольно дорогое, но нам досталось за бесценок, потому что эта женщина - она давняя подруга моей...
- Дорогое, но не невозможное для массового производства, - пробормотал Гринсфилд задумчиво, уже не слушая своего собеседника - Послушайте, мистер, а когда они сказали, что ко въезду в город подъехала эта самая машина с лекарством - до того, как палили по нашим автомобилям из окна Вашего чердака, или после?
- Я... Не могу вспомнить, - сознался Эрнст неуверенно - A это, что, имеет какое-то существенное значение?
- Без всякого сомнения - подтвердил Гринсфилд нервозно-спокойным тоном - Если они уже знали, что вакцина для массового излечения - уже в городе, то зачем же они пытались убить того, кто мог быть в скорости излеченным, да, к тому же, вместе с ним и тех, кто пытался его спасти?
В сухом и щиплющем, пропитанном бессонницей воздухе повисла неловкая пауза. Джесси прекрасно помнил, что разговор о машине из Сэйлплэйса случился до того, как устроившиеся у них на чердаке снайперы открыли огонь по выехавшему из ворот соседнего дома автомобилю, да и, кроме того, полагал, что отец помнил об этом не хуже его. С него было довольно признать хотя бы этот факт, признать, что эти парни палили по беззащитным людям уже тогда, когда они знали и о существовании лекарства, и о его непосредственной близости к людям, которым оно требовалось... Но, тем не менее, ни на его лице, ни в его выражении лица ничего подобного не читалось, наоборот, выражение лица некоего благодушного снисхождения к новичку, столкнувшемуся с неизведанной для него областью сменили вытянутые, словно по линейке, губы, тусклый, оловянный взгляд, и хмурое, напряженное лицо.
- А если даже и раньше, - произнес он, наконец - То, это, что разве не может значить, что они просто не хотели, что бы Ваш зараженный товарищ выбирался за пределы города, прежде чем догадался, что в городе есть лекарство, которое могло бы его вылечить? Это могло бы привести к ещё большему распространению болезни, и к, соответственно, ещё большим проблемам.
После этих слов Эрнста ночной гость вылупился на него так, словно тот ухватил его за причинное место. Потом, прищурив глаза, заметил:
- Вы уж извините... Но у меня складывается такое впечатление, что Вы работаете на этих людей... Почему вы постоянно их оправдываете, да ещё, к тому же, пытаетесь сделать это при помощи такой откровенной чепухи?
Эти слова звучали едва ли не оскорблением в устах их ночного гостя, но Эрнст, тем не менее, выдержал их с честью. Он просто тяжко вздохнул, и отвёл глаза в сторону.
- Нет, я не работаю на них- промолвил он холодно - Всё гораздо проще, и я никого не оправдываю. Просто дело в том, что я труслив и эгоистичен. И не хочу, что бы эти психи палили ещё и по моему автомобилю, когда я повезу в нём Вас и своего сына. Я думаюнет, я уверен в этом - что эта затея приведёт нас на верную смертьи я, чёрт подери, вовсе не готов к этому.
- Можно быть и трусом, и эгоистом, но глупцом в такой ситуации быть нельзя никак, - хмуро заметил их сосед - Что будет, когда военные пожелают поднять на воздух и Вас, и Вашего сына, и Вашу машину, и Ваш дом, и весь город на воздух? Скажите, что удерживает Вас в убеждении, что этого не будет? Не трусость же и эгоизм, правда?
- Тот факт, что просто противозаконно...
- Но ведь стрелять по безоружным и, к тому же, больным людям, вместо того, что бы их вылечить, так же противозаконно, разве не так?
- Смотря, что это за ситуация, я же объясняю...
Гость призадумался. Доказательства его теории, кажется, вертелись у него на языке, но он не мог их толково сформулировать.
- Ну, хорошо, - пробормотал он, кажется, найдя верное решение - Если лекарства найдены, то население должно быть оповещено об этом, что бы не было паники, и не случалось инцидентов, подобных тому, что произошел под окнами наших с Вашим домов. Конечно, будь я военным, я, наверное, в таком случае, организовал рейд по городу, что бы больных вытаскивали прямо из кроватей, и волоком волокли в пункты медпомощи, но Вы же опять будете заступаться за этих ублюдков, будете убеждать меня в том, что они решили подождать до утра, так что давайте включим Ваш телевизор и посмотрим, что показывают по нашему городскому каналу...
- Я не уверен, что он транслирует в такие поздние часы....
- А я, наоборот, уверен в этом. И только не надо говорить, что нам ничего не покажут, так как большинство из нас должно спать в это время, так как я не сплю, и не намеревался делать это, будучи слишком напуган сложившейся ситуацией... Как было бы напугано большинство из нас.
Теперь пришла пора молчать Эрнсту - карты, для того что бы побить этот выпад, теперь у него не было.
- Ну, хорошо, мистер Упрямец, - сказал он, вздохнув - Ваша настойчивость должна быть вознаграждена. Идемте, я, так уж и быть, уделю Вам несколько минут от своего драгоценного сна, и мы убедимся, что Ваша паника была преждевременной... При помощи телевещания...
Он отошел в сторону, дав Гринсфилду возможность пройти внутрь собственного дома. Джесси прижался к стене, так же пропуская гостя вперёд себя, а затем пошёл следом.
- Гостиная - это вторая комната слева - предупредил Эрнст ночного пришельца - Телевизор, если что, именно там.
Гринсфилд ничего не ответил ему на это, просто молча прошмыгнул внутрь указанной комнаты.
- Ну, вот, а теперь берите пульт дистанционного управления, садитесь в кресло, и посмотрим, кто из нас прав, - голос Эрнста, зашедшего вслед за ним, звучал крайне уверенно, так словно он видел эти телепредупреждения буквально за час до его посещения. Настолько уверенно, что это даже казалось неестественным. Всё еще пребывающий в футболке и мятых домашних шортах, он вяло плюхнулся на диван как раз напротив телевизора, и видя, что Гринсфилд всё ещё медлит, торопливо зажестикулировал - Давайте же, давайте, не тяните резину, до утра осталось всего два или три часа, а мне ещё на работу завтра... В восемь...
Гринсфилд, неизвестно чему пожав плечами, молча взял пульт с журнального столика, нажал на кнопку. Большой экран телевизора, зашипев, притянул к себе пыль из воздуха, а затем осветил побледневшее и одутловатое от недостатка сна лицо Эрнста, яркой серо-белой хаотической рябью.
- Что это за канал? - спросил Гринсфилд у него.
- Наверное, один из центральных... Хотя нет, последним я включал спортивный - незамедлительно солгал глава семейства на глазах у своего же сына - а тот прекрасно помнил, как сам же собственноручно переключал каналы, ища хоть что-то похожее на телевещание... Но не нашел там ничего - только то, что они видели сейчасЕсли Вы хотите городской, то наберите тридцать четвертый номер...
Ночной гость опять пожал плечами, и опять повиновался. Экран коротко мигнул, рябь на секунду заменилась на неясные потемки... А потом они опять стали всё той же привычной рябью...
- Уверенны, что городской стоит именно на тридцать четвертом, - поинтересовался Гринсфилд холодно, как бы предоставляя оппоненту фору.
- Да... Ну, да, да, - Эрнст явно старался, что бы его голос звучал как можно более спокойнее и оптимистичнее - словно бы даже не представляя себе, при на сколько плохой игре он делает такую хорошую мину - Ну... Проверьте, если хотите, ещё четырнадцатый...
- А сколько каналов у Вас в общем, - поинтересовался Гринсфилд, прежде, чем набрать четырнадцатый.
- С... Сорок, - пробормотал Эрнст чуть более неуверенно.
- Сорок?
- Ну, да, сорок...
- Неплохо живете, - хмыкнул Гринсфилд, а затем ткнул пальцем в кнопку самого первого из каналов.
Экран моргнул, и вновь зашипел, став в уже третий раз за ночь похожим на прямоугольный садок с черно-белыми муравьями, бестолково толкущимися в своем жилище.
- Как переключать каналы один за другим? - воскликнул Гринсфилд чуть громче, перекрикивая шум помех, насытивший воздух ночной гостиной.
- Треугольные кнопки в центре, - отозвался Эрнст. Гринсфилд кивнул ему, а потом стал переключать каналы.
Один за другим.
И один за другим они видели одно и то же - светящаяся черно-белая каша, еле слышный щелчок, помутнение, темный, серо-зеленый экран... Опять рябь, бессмысленная и отчего-то пугающая в эти, по идее, должные быть отведенные под сон ночные часы.
Джесси, чувствуя, что в его и без того страдающей от недостатка сна голове от этого шума болезненно загудело, вышел за дверь гостиной, и, оперевшись спиной о стену рядом, прижал ладони к ушам. Ему почему-то друг вспомнилось, как однажды он ушел, как это, в своё время обычно бывало, в гости к своему товарищу с ночёвкой, но забыл оставить записку родителям, как это делал раньше и обычно. Придя домой наутро, он обнаружил, что мать, в его отсутствие перевернула пол-квартала, разыскивая его, при этом даже успела оповестить об этом полицию. Он тогда сперва было удивился подобному её решению, сказал, что это ничем необъяснимая глупость, ведь он уже не первый раз делает так, и, то, что записки не было - за что, конечно, он всё равно принёс свои извинения - ещё не значило то, что в его планах на сегодня было пойти не пойти к другу, а провалиться прямиком в тартарары... Но, тем не менее, как оказалось, глупость эта была вполне объяснимой - как оказалось, в это самое время где-то в окрестностях Нокксвиля, перевозимый из одной тюрьмы в другую, бежал некий весьма опасный преступник, который, вполне вероятно, мог перебраться на эту ночь в их город, находившийся в непосредственной близости от места его бегства. Доказывать тогда, что вероятность столкновения Джесси с этим самым несчастным беглым каторжником практически близилась к нулю, родителям было бесполезно - в их головах включалась так называемая система перестраховки, которая, согласно законам древней науки психологии, отключалась лишь при помощи опровержения вероятности фактами, то есть, стопроцентным наличием записки от ушедшего к другу Джесси. Мать и отец, безусловно, знали о и том, что записку, скорее всего, он просто забыл оставить, и о том, что тем не менее, их сын находится там же, где он предпочитал проводить свои предыдущие выходные, но, да и процент вероятности попадания Джесси в беду так же можно было высчитать путем совсем не сложных расчётов... Не было таких козырей, которые могли бы позволить побить их две карты - "все может быть" и "зачем ты заставил нас волноваться?". Знал ли его отец сейчас о том, что никакого массового лечения заболевших военные не предусматривали, а просто хотели уничтожить весь город к такой-то матери? Вполне вероятно, что да. Но ему не хотелось проверять это по одной простой причине - ибо был риск умереть от пущенной в спину армейской пули, которая прилетела бы к нему согласно официальной версии, которая была выдана тем самым иглозубым монстром, который сотоварищи пришел к ним в дом, для того что бы пристрелить парочку их соседей из окна их чердака. Монстр стал для него чем-то вроде того самого беглого зэка, его слова - чем-то, во что проще поверить, нежели с этим связываться, заявившийся же к ним среди ночи Гринсфилд - бунтарским, но вполне верным "какого черта, неужели непонятно, что я просто ушел к друзьям на ночь". Нет документа - нет уверенности, нет сигнала - страх имеет право развиваться лишь по заверенному свыше сценарию - и дело вовсе не в эгоизме или трусости, а в страхе нарушить разработанный за многие года и поколения императив.
- Вот видите же, - сказал между тем, не видимый его взгляду Гринсфилд - Никто нигде ни о чём не говорит. Более того, я больше, чем уверен, в том, что телевидение обрезали... Как и телефон... В это время должны показывать некоторые каналы, а их нет, так что, скорее всего, кто-то либо испортил общий кабель, либо...
Эрнст зловеще молчал, ничего не отвечая.
- Джесси, - сказал он, не поворачивая головы - Ты ещё тут?
- Да...
- Скажи, сколько там на часах в коридоре?
- Около половины четвертого... То есть, прошу прощения, третьего...
- Так, - пробормотал Эрнст смущенно - Да... Давайте допустим, что Вы правы, и нас вот-вот закидают бомбами... Или чем-нибудь там ещё... Во сколько это, по Вашему, это должно будет произойти?
- Может быть, часа в четыре, или пять, в какие-нибудь предрассветные часы, когда уже все точно заснули, но ещё и не проснулись...
На лице Эрнста отобразился приступ беспокойства - два типа страха одолевали его, боролись с друг-другом, так ни как никого и не побеждая. Если, думал он, не прав этот влетевший ко мне в гостиную чудак, то получается, что по меньшей мере, я подвергаю опасности встречи с патрулем и себя, и своего сына, и даже его самого, так как, судя по всему, они и впрямь действуют уж как-то чересчур жестоко, с теми, кто встал на их пути... Хотя, по сути, этим они будут рисковать в любом случае... Но, с другой стороны, если он и его сын останутся здесь, дожидаться утра, то не принесет ли им это утро нечто пострашнее, чем погоня вслед и вероятный выстрел в спину?