Господи, да сколько же тебе лет, Сэм, мысленно поинтересовался Эдди у преобразившегося приятеля, не восемнадцать же, что бы играть в супергероя, правда же?
Вслух же сказал:
- Очевидно, что вас всех переложат, прямо на месте столкновения, и совсем не важно, какими потерями это для них обернется. И ещё: выгоды здесь нет никакой, и чего хорошего вы можете этим добиться, я не понимаю. Даже если несколько из тех, кто вступил в вашу... Кхмм...Армию... Если они сумеют пробраться за пределы города, за ними всё равно устроят охоту - и кем бы не были эти люди, которые служили на Фортвингз-базз, все остальные - даже обычные люди - будут считать этих выживших монстрами и убийцами. Другое дело, если всё будет сделано так, как было запланировано ранее: мы незаметно выбираемся из города, добираемся до Сэйлплейса вместе с Гринсфилдом, а уже там, пользуясь его возможностями и связями адвоката, устроим вокруг этого скандал с судами и разоблачениями...
Авторучка вновь застрочила в блокноте; закончив же, Сэм, очевидно, в порыве эмоций, поднял его со стола на уровень глаза Эдди, так, что бы он видел, что там написано.
"А что, если они в сговоре с правительством?"
- Ты имеешь ввиду, что мы можем оказаться один на один против всех? Но тогда максимум, чем это может нам грозить, так это тем, что наше дело замнут, но даже в этом случае эта история получит огласку, и люди заставят тех, кто допустил такое, отчитываться перед ними всеми...
"Нет, ты не понял вопроса. Что будет, если нас уберут?"
- То есть так вас не уберут, а так уберут? Послушай, Сэм, что за ерунду ты сейчас несешь? Ты понимаешь хотя бы, в каком свете вас всех выставят, и тех, кто выживет, и тех, кто погибнет, если вы накинетесь на этих чертовых идиотов в униформе? Вы в жизни никому ничего после этого не докажете, даже своим родственникам, вас будут просто ловить и усыплять, как бродячих псов.
Сэм смотрел в сторону, поигрывая авторучкой в своих пальцах-когтях. Кажется, он вновь размышлял, а не слушал "голоса" в своей голове. Наконец, когда его измышления подошли к концу, он написал следующее:
"Многие из нас считают, что люди с Фортвингз Базз планируют замести свои следы, путём полного уничтожения города. Говорят, что где-то под Нокксвилем есть залежи какого-то горючего газа, которые выходят за его пределы, и его очень легко сдетонировать так, что бы списать этот взрыв на силы природы. И, если это произойдет, то город подпрыгнет вверх на пару десятков метров, а когда опустится, в нём не останется ничего живого или целого. Поскольку военные не сумели с нами справится, то, скорее всего, это произойдет в ближайшие пять часов. А, надо тебе сказать, что никто из нас, несмотря на то, что мы слепы и изуродованы, умирать не хочет. Нам" - он перелистнул ещё одну страницу "Всё равно придется бежать, а если мы будем бежать, то едва ли это будет незаметно для военных, а если это заметят военные, то без драки не обойтись, что, в свою очередь, означает потери как с этой, так и с той стороны. Уж не знаю, кем мы предстанем в глазах общественности, если сумеем выжить, но руки наши будут обагрены кровью, это однозначно. Так же, как и их"
Вот этого Эдди не признать не мог. Действительно, тоннель тоннелем, но как сделать так, что бы добрая четверть Нокксвиля прошла через него незаметно? Вывозить партиями? Но на чём? Возможно, кое-кто из зараженных знал, как и где можно добыть небольшой рейсовый автобус, курсировавший между их городом и Сэйлплейсом, но, даже воспользовавшись им, как бы они добились того, что бы все быстро и оперативно собрались вместе, и где бы они это сделали, и ещё вопрос, на какое время это всё бы растянулось... Ну не садить же их по личным легковым автомобилям с таким состоянием зрения...
- Если ты, я и Гринсфилд всё же выберемся через тоннель, - наконец, с трудом, но нашелся он - То у нас будет шанс доказать там, за чертой города, что не все, кто заразившись, вели себя, как дикие животные, и цели их были далеки от целей каких-нибудь киношных монстров. Ты, в первую очередь, покажешь им, что потерял человеческий облик, а не человеческий разум.
"Мне они могут не поверить", написал Сэм в ответ "Я заразился, но я не выгляжу так же жутко, как и остальные, те, кто меня увидят, могут заявить, что инфекция пощадила мой разум в виде исключения из правила."
- Ну, так давай прихватим с собой кого-нибудь пострашнее, - воскликнул Эдди, радуясь такому простому решению, пришедшему к нему в голову - Сделаем за одно, доброе дело, черт возьми, поможем чьей-нибудь заднице смотаться отсюда без шума и пыли... Спроси у кого-нибудь там, не желает ли он сделать выезд за город с ветерком?
Странно, но в этот раз Сэм даже не стал задумываться, а принялся писать сразу.
"Если хочешь" - вышло из-под его "пера" - "То мы можем сделать так: я помогу тебе загрузить секции от забора на автомобиль, потом мы дождемся кое-кого, и я отправлю вас в путь. Сам же останусь тут, с остальными."
- Кое-кого - это кого, - поинтересовался Эдди автоматически, хотя на языке у него вертелись абсолютно иные вопросы. Например, вопрос о том, какого черта взбрело в голову его товарищу.
"Один ребенок и один взрослый. Взрослый здоров, и он - врач. Какая-то шишка из администрации нашей городской больницы - уж я не знаю, как ему удалось с ними спеться, но - да, они говорят, что он за них. И должен вам пригодиться."
- Нет, постой, а какого лешего с тобой, - наконец, не удержавшись, выплеснулось из Эдди - Почему и кто тебе сказал, что ты должен оставаться?
Грудь Сэма поднялась, а затем опустилась.
"Я не знаю, Эд", начертал он, "Из-за того, что вы меня лечили, эта мерзость как-то по особенному среагировала на мой организм. Может быть, дело и в другом, я не знаю. Те - остальные, я имею ввиду, они тоже воспринимают меня как-то не так, не так, как просто себе подобного, я имею в виду. И я их воспринимаю," - кончил авторучки завис в воздухе, потом опять коснулся бумаги - "Не просто таких же, как и я сам. Главное, что я им нужен. Нужнее, чем кто-то ещё."
- В каком смысле, - переспросил Эдди пониженным голосом, тщательно вглядываясь в вроде бы просто воспаленные, но вполне человеческие - и всё-таки какие-то не такие - глаза Сэма - Кто, как и кого тут воспринимает? Они думают, что ты их... Вожак?
"Эдди, я слышу, что в моей голове говорят множество голосов самых разных людей. Они подсказывают мне кучу умных слов, но ни одно из них я не могу ни понять, не написать их так, что бы их мог понять ты. Я просто должен остаться тут, и всё. Давай дождемся мальчика и доктора, а потом вы уедете из города прочь."
Эдди тяжко вздохнул, начиная сознавать уже, что это - далеко не та ситуация, в которой что-либо можно решить при помощи уговоров.
- Но ты хотя бы уверен в своем решении, - спросил он на всякий случай, что бы убедить себя в этом окончательно. Сэм молча покачал головой. Во взгляде его воспаленных, странно-нормальных глаз мелькнула такая сталь, что Эдди невольно поежился от этого взгляда. Что же с ним такое, чёрт подери, промелькнуло испуганно в его голове, он же был самым обыкновенным человеком, достаточно взрослым, что бы не терять инстинкта самосохранения, без всяких там заскоков вроде: "только я один могу спасти этот мир", в норме социально активным, в норме порядочным и готовым подать руку помощи страждущему... Может быть, болезнь (или, что там, мать его, это такое было), помимо физических изменений, несла с собой ещё и изменения психики? Ведь одному Богу известно, что происходит с молодой самкой муравья, когда у неё отрастают крылья, и она летит на поиски места для нового муравейника... А что если эта зараза обладает неким подобием разума, и значит, тоже несет в себе некое подобие социальной градации?
- Ладно, - произнес он неуверенно, но тем тоном, каким обычно хотят показать, что с текущей проблемой пора заканчивать - Ты взрослый человек, и не мне тебя переубеждать. Хочешь остаться - так делай это, но запомни - я сказал тебе, что это опасно, и не только для тебя, но и для тех, кого ты... Поведешь, так что ли? - Сэм пожал плечами, кажется, сам пока не разбираясь в сложившейся ситуации - Мои слова, в общем, ты запомнишь... Тогда пойдем к автомобилю, и погрузим на него эти чертовы секции.
"Без проблем" - отписался ему Сэм в блокноте.
Они встали из-за стола.
***
Самым тяжким из всего их пути было начало - для его прохождения нужно было снять крышку с канализационного люка, втиснуться в него самому, найти среди дурно пахнущей грязи и бетона широкую, до половины полную мутно-зеленой воды трубу, влезть в неё, проползти по ней пару десятков метров... Если описывать это путешествие вкратце, то для в меру упитанного и по медицински чистоплотного Фергюсона оно показалось настоящим адом. Запыхавшийся, мокрый, с ног до головы перемазанный нечистотами, он чувствовал себя крайне удрученно, и уже успел несколько раз проклясть сам себя за свою же собственную идею. Семейство зараженных плелось сзади, хотя, по сути, испытывая куда меньше проблем, чем он, должны были идти спереди, так как явно могли двигаться быстрее, чем он, а Фергюсон им только лишь мешал.
Но мучения, какими бы они не были, должны были рано или поздно кончиться, и вот, наконец-таки, он завершил начало пути, и, кое-как борясь с приступами клаустрофобии, добрался до выходного отверстия, ведущего непосредственно в центральную систему городской канализации. Сперва он растерянно взглянул вниз - от края трубы до бетонного бортика внизу было достаточно высоко, что бы сломать себе шею, а лестница из металлических скоб, как ему показалось сначала, вела лишь вниз, то есть, что бы воспользоваться ей, ему было бы необходимо развернуться в другую сторону (чего достаточно узкая труба, в которой он находился, позволила бы навряд ли). Но потом, кое-как умудрившись изогнуть шею, он всё-таки разглядел, что находящаяся сбоку от трубы лестница всё же подымается и выше, и последняя из её скоб находится где-то в десяти сантиметрах от верхнего края отверстия. Примерившись, как за него ухватится, Фергюсон перевернулся немного на спину, и на бок, и упершись в скользкое от ила дно, кое-как приподнял своё туловище вверх. Положение это давалось ему с немалым трудом, он беспокоился за то, что руки, и без того разъезжающиеся в стороны, не выдержат его собственного веса, и он рухнет вниз, в самую грязь... Но нет, руки не отказали, и, он, напрягшись, подполз в этой странной позе к самому краю, и, как следует напрягая правую руку, выбросил левую вверх и немного вбок. Скользкие от грязи и воды пальцы неуверенно сжались на поверхности скобы... Но, тем не менее, через треть секунды уже накрепко вцепились в неё, среагировав, как детали механических захватов. Теперь нужно было каким-то образом немного подвытащить своё тело наружу, что бы затем уже вцепиться в скобу и второй, правой рукой.
Странное дело, но ему это вполне удалось. Не то, что бы он всегда считал себя каким-то чересчур неуклюжим, или бессильным, но в подобной ситуации само сознание того, что он сумел это провернуть, доводило то, что он только что вытворил, до уровня цирковых трюков. Он, пыхтя, выволок свое тело из трубы наполовину, по очереди поменял захваты рук с верхние на нижние, и стал подтягиваться, и отталкиваясь от дна трубы ногами, вылезать из неё всё больше и больше. Когда тело вышло из трубы до половины, и нависло над бортиком, он подтянулся за скобу вверх, а затем рывком выволокся из трубы полностью. Теперь его ноги болтались где-то в двух с половиной метрах от бетона. Он, сцепив зубы, изогнулся, переместил ноги на перекладину снизу... И тут же, похолодев от ужаса, понял, что она жутко шатается, едва ли не готовая вот-вот выпасть из стены, в которую вбита.
- Твою мать, - зашипел он, одёргивая от неё подошвы ботинок, и вновь повисая на руках. Согнув ноги в коленях, он задрыгал ими в воздухе, как лягушка с оторванной головой, пытаясь найти ими скобу повыше. Через пару секунд ему это удалось, он встал на неё, слегка изогнувшись назад, и не без облегчения расслабил руки, перемещая их вниз, на скобу на уровне его плеч...
И в этот самый момент его подвела она.
При этом она не просто начала шататься, как та, на которую он хотел поставить ноги в первый раз, а просто резко, с еле слышным хрустом вывалилась из стены, как будто какой-то идиот в своё время просто решил вставить её концы в две дырки, которые остались от предыдущей, уже вывалившейсяи при этом эти отверстия были немного больше, чем диаметр того, что в них вставили. Фергюсон, вскрикнув, замахал руками в воздухе, словно бы пытаясь на них взлететь, но вместо этого лишь добился того, что оттолкнулся ими же от стены, и навзничь повалился назад и вниз. Влажный, смердящий отходами человеческой жизнедеятельности воздух загудел в его ушах, как трубы Апокалипсиса, тело сжалось и завибрировало... Секунда - и нечто тяжелое и твердое ударило его в спину, как лезвие едущего на всех парах грейдера... В затылке что-то щелкнуло, а в глазах потемнело, и он, задыхаясь от полученного удара, почему-то подумал, что сейчас потеряет сознание... Но нет, опять же, не потерял, темнота в глазах отступила, но вместо неё пришла боль, тяжелая, давящая на весь организм, такая мучительная, что на секунду он даже подумал, что уж лучше разменял это на полную отключку...
Где-то наверху его шатался и вибрировал бетонный потолок тоннеля, а его зрение всё не как не могло взять нужный фокус... Если у меня сотрясение мозга, или внутренних органов, то как я смогу осуществить наши планы... Где-то рядом, совсем неподалеку, раздались торопливые шаги, можно сказать, что почти что бег, и через секунду над ним замаячило женское лицо, жуткое, худое и безглазое... Потом ещё одно, но на сей раз мужское. Про их обладателей он мог сказать точно только одно - это не его новые знакомые, которых он повстречал ещё в больнице, и которые, по идее, должны были следовать за ним. Нет, это был кто-то другой.
Мужчина нетерпеливо, но не слишком напористо, оттолкнул свою спутницу в сторону, схватил Фергюсона за плечи, и рывком поднял его за плечи. Мир вокруг него заходил ходуном, а в пищеводе и горле неуверенно засвербило... Но нет, на тошноту ещё не тянуло.
Просто...
Шатающийся перед его носом мир, наконец, успокоился, встал на место. Как оказалось, что пришедшая к нему на помощь парочка зараженных была не единственной в своём роде, и на данный момент ещё несколько находились под самой злополучной трубой, что-то там делая...
Кидая вверх, в трубу, какое-то приспособление, кажется, просто камень, за который была привязана веревка. Кто-то внутри неё (кто-кто, святое безглазое семейство, вот кто, садовая твоя голова) перехватил снаряд, и натянул веревку до предела, так, что бы по ней можно было легко спустится, как по канату в школьном спортзале. Господи Боже мой, какой же я идиот, промелькнуло в его отшибленном мозгу, неужели было так сложно догадаться об этом самому, ведь они - эта троица, чувствуя, что их "соплеменники" скрываются в подвале - могли же они позвать кого-то на помощь, верно?
Он просто поспешил. Пока ещё не ясно, чем обернется для него это спешка, но крупным идиотом он себя уже выставил, это точно.
Безглазый незнакомый мужчина, смотрящий на него сверху, тем временем, посмотрел на безглазую незнакомую женщину. Та, само собой, ничего ему не ответив, закопалась где-то на стороне, вне поля зрения Фергюсона, а затем извлекла грязный, перепачканный не то грязью, не то ржавчиной, белый лист бумаги.
"Как вы себя чувствуете?" - было написано на нём неровными, кривыми буквами.
- Пока ничего, - пробормотал Фергюсон, сгибая ноги в коленях и отталкиваясь ими, и руками, от земли, что бы приподняться хотя бы на корточки. В голове его тут же что-то тяжело ахнуло, после чего он, покачнувшись назад, едва не рухнул вновь, на спину. После этого он точно довел бы свои мозги до средней тяжести сотрясения, но ему не дали сделать этого, безглазый мужчина, очевидно, увидев, как его качнуло, придержал его за плечи, а затем, перехватив его за руку, помог подняться полностью.
"Мы - друзья" - вновь возникла в его поле зрения замасленная бумажка, "Мы знаем, что с Вами произошло."
- Как мило, - пробормотал он, покачиваясь от легкого головокружения. Тошнить его ещё не тошнило, но тот факт, что о бетон он приложился накрепко, был безоговорочен. Возможно, будь он в более цивилизованной обстановке, он предпочел бы обратиться в больницу, но тут, само собой, у него такой возможности не было. Нужно было хотя бы приложить к голове что-нибудь холодное, что бы избежать сильной гематомы, и успокоить самого себя после столь сильной встряски. Едва ли у этих чудовищного вида беженцев было что-то подходящее, и поэтому Фергюсон решил перетерпеть до времени, пока боль не пройдет, или пока он не наткнется на места, где водятся холодильники, и можно увидеть лёд, или чистую воду.
Тем временем, слепцы, пустившиеся в дорогу непосредственно с ним, уже в полном составе спустились из трубы вниз, на землю, и теперь общались со своими соплеменниками, молча и просто повернувшись к друг-другу изуродованными лицами. Возможно даже, что это были какие-то их родственники или знакомые, иначе они навряд ли бы стали задерживаться тут для личных "разговоров", ведь, по сути, они должны были всё знать, и тем больше, чем ближе приближались к основной ветви канализации.
- Эй, - он, находящийся от них где-то метрах в двух справа, махнул им рукой - Я здесь.
Безглазый мужчина - не тот, что встретил, а тот, что сопровождал его - оглянувшись в его сторону, кивнул, а затем ткнул пальцем куда-то себе за спину. То есть, налево по отношению к трубе. Фергюсон хотел было спросить его, что именно там находится, но, подумав как следует, понял, что именно он сейчас ему ничего объяснить не сможет, так как, путешествуя по до половины полной вонючей воды канализационной трубе, он если и не потерял свои средства для письма, то уж испортил их окончательно, это точно.
- Послушайте, - обратился он к женщине, которая встретила его здесь, когда он уже упал, и пыталась общаться с ним при помощи своих не слишком чисто выглядящих листков - Вы знаете, что находится в той стороне?
Женщина молча отвернулась, чем-то зашуршала, а затем "вернулась" обратно, с ещё одним, на скорую руку сделанным "плакатом".
"Там будет собрание".
Ответ был весьма короток, но далеко не так ясен, как Фергюсон того хотел бы.
- Нет, нет, - поправил он её - Вопрос не в том, что там будет происходить, а в том, что это за место, понимаете меня?
Женщина, некоторое время стояла, смотря на него своими страшными пустыми глазницами, пока её "напарник" не отпихнул её в сторону, и не принялся строчить на бумаге сам.
"Там находятся наши главные", был ему ответ, "Они должны решить, как поступить с Вашей идеей"
- Это по поводу того, как бы нам выбраться из этой ловушки, - переспросил Фергюсон, про себя удивляясь, что этим искалеченным болезнью существам понадобилось менее суток, что бы найти себе каких-то то там "главных". Мужское существо, в свою очередь, словно бы смутившись этим уточняющим вопросом, ничего не написало ему в ответ, и долго размышляло, и лишь спустя несколько секунд размышления, он кивнул ему, и взмахом руки предложил ему проследовать в уже показанном ему его "старым знакомцем" направлении.
Как и говорилось раньше, далее путь их был гораздо более легок - хотя, безусловно, он не был лишен таких прелестей канализационной атмосферы, как влажной, удушливой вони отходов человеческой жизнедеятельности, стаек крыс и ещё чего-то, то и дело перебегающего им дорогу, и ощущения того, что ты недавно умер, и находишься если и не в самой преисподней, то лазаешь по её чердачным перекрытиям, это точно. Их путь преодолевался в глубоком и полном молчании, словно бы в подземелье шла траурная процессия (даром, что её вершители и сами были похожи более на ходячие трупы) - нет, сами зараженные почти наверняка общались с друг-другом при помощи своей пресловутой "телепатии" - но его, Фергюсона, в свои тайны посвящать явно не собирались. Может быть, потому что на ходу им было не удобно обмениваться с ним записками, может быть, они на время просто забыли о нём, Впрочем, никто не делал из него отщепенца - «разговаривать» (по какой бы причине это не происходило) с ним, быть может, и не «разговаривали», но всё ещё поддерживали на ходу, присматривая за тем, что бы с ним, несколько минут тому назад рухнувшим с трёхметровой высоты и ударившимся затылком о бетон, ничего не случилось.
Стало быть, подумал он, чужаком они меня не считают, думал он, следовательно, в свою очередь, возможно, всё ещё полагают себя людьми, такими же, как и я. Возможно, что даже полагают, что смогут вылечится от того, что изувечило и сделало их такими.
Тем временем, зараженных становилось всё больше и больше, они попадались им по дороге, присоединяясь к их процессии, вылезали из каких-то потаенных закутков канализации, иногда, казалось, что они попросту возникали из неоткуда. Когда они дошли до первого "перекрестка" внутри канализации, из группки в десять - а то и меньше - человек их команда превратилась в целое шествие на добрых сорок, а то и пятьдесят голов. В обычной жизни, подумалось Фергюсону, они не за что бы не стали так быстро кооперироваться, ну, разве что, в том случае, если бы в где-нибудь городе загорелся целый квартал, а помощников в его тушении (читай, зевак), категорически не хватало. Может быть, такое эффективное взаимодействие происходило в результате того, что их способы коммуникации были, в свою очередь, куда эффективнее способов взаимодействия обычных людей... Или их объединила та ситуация, в которую они все вместе влипли?
Так или иначе, шествие это было весьма дружным и целеустремленным, и будь на их месте обычные, нормальные люди, и иди они не по канализации, а по какой-нибудь среднестатистической улице среднестатистического Промислендского городка, их довольно легко было бы принять за какое-нибудь шествие или митинг, в поддержку, или же протест против чего-либо. Когда они практически подобрались к месту встречи с их "главными", Фергюсон шел посреди толпы размером в сотню, может быть, даже в полторы, человек, причем некоторые из них шли не по этой, а по той стороне "ручья" из сточных вод, так как на одном "берегу" места всем просто бы не хватило. Фергюсону стало даже как-то не по себе, от ощущения того, что его одного ведет куда-то целая толпа совершенно непохожих на него человекообразных монстров, молча и ничего не говоря, словно линчуюшие ведут к месту казни виновного в каком-то страшном преступлении. Но, наверное, можно было понять и их - если уж они были в курсе насчет того, что запланировали он и его новые друзья из опустевшей больницы, то это был более, чем отличный повод для того что бы собраться, пусть даже и в этакую жутких размеров толпу. Вместе они пересекли ещё два пересечения каналов, и наконец, вышли на большое куполообразное помещение, служащее для каких-то неизвестных целей. Канал со сточными водами пересекал его ровно по середине, а к нему, сходясь от стен в самом центре комнаты, шли ещё шесть каналов, немного меньшего размера, деля бетонный пол на шесть сегментов, достаточно широких, что бы разместить там всю их "делегацию". Каналы были, как уже было сказано, были меньше основного, но не перепрыгнуть, ни, уж тем более, перейти вброд, их было невозможно, и каждый из них пересекали по паре металлических мостиков, ближе к началу, и ближе к центру пересечения. На сегменте между (если назвать их так условно, так как под землей Фергюсон окончательно потерял ориентацию в пространстве) "юго-восточными" и "восточным" каналами стояли какие-то смутные тени, на первый взгляд, такие же тощие и костлявые, как и его спутники.
Они же, тем временем остановились, практически у самого входа в помещение, и, как-то незаметно для него самого, вытолкнули Фергюсона за пределы их странного сборища. От общей массы слепцов отделился его старый знакомый - мужчина, который встретился ему в больнице - и протянул ему записку.
"Идите к ним." было написано в ней, "Они смогут нормально переговорить с вами."
Фергюсон молча поднял взгляд на стоящее перед ним человекоподобное чудище. Оно подняло иссушенную, практически мумифицированную руку вверх, и увенчанным толстым и длинным желтым когтем пальцем указало на стоящие вдали темные, сутулые тени.
Фергюсон поёжился. Посмотрел на мостик-переход, но всё-таки заставил себя идти к нему. Когда уже дошел, то, перед тем, как ступить на ведущие на него металлические ступеньки, оглянулся назад. Приведшие его сюда люди, стояли на месте, том же самом, на каком остановились в самом начале, и ждали, пока он решится на какие-то дальнейшие действия. Он взглянул вперед, всматриваясь в тех, кто стоял вдали, но не мог ничего различить - помещение было чертовски плохо освещено, а эти смутные личности, как назло, стояли в самом густом из находившихся здесь скоплении теней.
- Ладно, чёрт с вами, - буркнул он, обращаясь не то к стоящим сзади, не то к тем, кто виднелся впереди, не то к сутолоке мыслей в своей голове. Вздохнув, шагнул вперёд, на первую ступеньку лестницы, и, взявшись за перила, двинул вверх, на соединяющий два сегмента подземной "площади" мост. Когда же взошел на него, в его голову как-то внезапно пришло осознание того, что впереди, помимо этого, его ждут ещё два перехода, и прибавил темп своего движения.
Он прошел по лязгающему под ногами дырчатому металлу, вновь спустился на влажный от испарений бетон, дошел до следующего мостика и взобрался на него. Его не покидало странное, далеко не из самых приятных, ощущение того, что и те, кто стоял за ним, и те, кто таился в тенях впереди, продолжают неотрывно следить за ним, словно бы нанизав его тело на нити своих взглядов, и пустив его по ним, словно бусину. Может быть, они по привычке думают, что я схож с ними в плане чтения мыслей, и на автомате пытаются установить со мной связь, подумал он, спускаясь с моста номер два. Он неуклюже, будто пингвин по льдине, практически пробежал по последнему сегменту, отделяющему его от скрывающихся в тенях людей, взбежал на третий мост, и, наконец, взбежал на него. Когда же он перешел его, и опять спустился на пол, те, кто стоял в тенях, неожиданно включили фонари, и светя себе (или ему, что бы Фергюсон мог лучше ориентироваться в потемках?) под ноги, двинулись навстречу к нему.
Вскоре он уже мог кое-как разглядеть, что у них за лица, и что они, из себя, в общем-то, представляли. Их было трое, двое мужчин и одна женщина, странно худые даже в сравнении с теми, кто его привел сюда, и, к тому же - или это ему только показалось? - с неестественно удлиненными телами, словно болезнь заставила не только потерять зрение и перейти на другие способы коммуникации, а ещё и заставила их подрасти на десяток, а то и два, лишних сантиметров, видоизменив, помимо всего прочего, ещё и ткани их опорно-двигательных аппаратов. Говорить они, судя по всему, могли действительно, так как то, что было у них вместо рта, действительно напоминало рот в большей степени, чем у тех, кто довел его сюда, но до полноценного, человеческого, всё равно не дотягивал. Скорее, он напоминал линию рта черепахи, или какой-нибудь мумии, за тем исключением, что черепаха должна была иметь ещё и клюв, а мумия должна была держать свои зубы более открытыми. Кости лица показывали более ясно, что именно болезненные изменения увеличили рост этих двоих, так как здесь это было более очевидно, кроме того, можно было заметить, что, судя по всему, изменения эти произошли столь быстро, что кожа и мышцы лица не успевали за находящимися под ними костями, а потому все три лица были покрыты синяками и сетками разорванных подкожных капилляров, а у женщины между нижней губой и невероятно разросшимся вниз подбородком даже виднелась довольно-таки свежая рваная рана.
Главные, подумал он, разглядывая подошедшую к нему троицу, интересно, по какому принципу можно выбрать главных за столь короткий период? По внешнему виду? По возможности говорить при помощи рта?
- Здравствуйте, доктор Фергюсон, - сказал один из них, в ободранном и грязном больничном одеянии тёмно-зелёного цвета, таком, какое, впрочем, было у большинства "вернувшихся к жизни" зараженных - Не узнаете меня?
Фергюсон не мог задерживать своего взгляда надолго на этом изуродованном болезнью лице, не мог, не хотел, да и знал, что это бесполезно, потому что после таких изменений с трудом можно было бы узнать лицо и самого близкого тебе человека. Поэтому он просто покачал головой.
- Впрочем, я не слишком удивлен этим, - произнес вопрошавший ранее. Голос его был сухим и шамкающим, как у древнего, беззубого старика - Я почти три года находился в коме на третьем этаже Вашей клиники, доктор Фергюсон, постоянно лежал в горизонтальном положении, и с кислородной маске на лице, среди нескольких десятков таких же, как и я, мужчин и женщин, да и физиономия у меня была гораздо более человеческой.
Да, при таких условиях припомнить что-либо о стоящем перед ним существе было ещё сложнее, подумал Фергюсон про себя, а вслух же спросил:
- И когда Вы из неё вышли? До или после болезни? Судя по Вашей одежде, в это время Вы всё ещё находились в больнице...
- Да, в больнице, - подтвердил его шамкающий собеседник - И эта штуковина, скажу я Вам, кажется, разбудила меня.
- Ладно, - прервал его другой член троицы, в отличие от него, одетый, скорее, во всё домашнее - возможно, он поступил в госпиталь в самом конце этой эпопеи, и переодеть его санитары так и не успели - Времени для обмена любезностями у нас не так уж и много, так что лучше расставить все точки над "и", и в наших планах сделать это прямо сейчас, а не спустя долгий период посторонних обсуждений. Итак, мистер Фергюсон, Вы уверенны в том, что военные готовы уничтожить нас вместе с Нокксвилем, для того, что бы избавиться от следов своих промашек и допущенных правонарушений, и предлагаете нам покинуть его, ведь я же прав?